Тот случай, прошептал я, вспомнив, что она рассказала мне в декабре, пока мы снимали в психбольнице.
Верно.
Но начал я, допустим, вы говорите мне правду, но я не знаю, что думать. Почему Якоб Перри так закончил? Он не помог ей. Он показал ей демонов и заставил ее сжечь дом.
Потому что они не добрые и не злые. Не хорошие и не плохие, объяснила Мэрис. Они просто есть. Миры вне нашего серые, как и они. Максимус увлекся тобой, твоей жизнью и твоей человечностью. Он был слабым, это его и подкосило, он поддался зависти. Это ни хорошо, ни плохо. Так есть.
Я недоверчиво нахмурился.
И бедняги как я, Роза или Перри с этим способностями, дарами и бременем на плечах получают проводника, который может оказаться ненадежным и только навредить нам? Это не честно!
Она пожала плечами.
Это жизнь. А она серая.
А бабушка Перри? Пиппа?
Она просто женщина, как и Перри, сказал мне Максимус. У нее тоже был Якоб. Насколько я понял, ей он помог.
Ее заперли в психушке, процедил я.
Потому что у нее была своя воля, она сама делала выбор. Якобы могут только направлять, мы не вмешиваемся.
Но ты вмешался, прорычав я, вспомнив его действия, когда Перри была одержима. Ты не просто вмешался, а сунул в нее член!
Он вздрогнул, но спокойно сказал:
Я уже другой. У меня больше нет правил, он посмотрел мне в глаза. И я пытался спасти ее, спасти вас обоих.
Как секс с женщиной, которую я люблю, должен спасти нас?
Потому что ей не суждено быть с тобой! резко сказала Мэрис, и я повернул голову, ее голос чуть не дал мне пощечину.
Это я и пытался тогда сказать, тихо добавил Максимус.
Я вскинул руки, гнев пылал во мне с удивительной силой.
Эй. Стоп. Что значит, не суждено быть со мной? Думаете, это смешная шутка? Вы теперь вместе меня разыгрываете?
Лучше бы это была шутка, Декс, в ее глазах была печаль. Ты особенный. Части в тебе связаны с обоими мирами, с миром мертвых, демонов и невероятной силы, и с миром живых.
Как? воскликнул я, ударив кулаками по столу, чуть не сломав его этим. Как я могу быть связан с обоими мирами? Я родился в Нью-Йорке у людей.
Твои родители занимались оккультизмом?
Я задумался. Никогда. Мама пила, отец ушел. Он был бизнесменом. У меня был брат. Все были нормальными.
А потом я вспомнил то, что мама говорила перед смертью, о чем я порой думал, когда ненавидел себя. Что я не ее сын. Что она не была собой, когда получила меня. А потом она умерла передо мной. Я так и не понял, что это означало, и я сейчас боялся разбираться.
Декс? Мэрис разглядывала меня.
При чем тут Перри? мой голос был едким, ее имя обжигало губы.
Как смертный с Якобом, осторожно сказала она, глядя на Максимуса, двое людей со способностями не должны быть вместе. Энергии смешиваются и создают рябь, дыры в ткани Вуали, и там, где есть дыры, происходит плохое. И у них не должно быть детей. Дети получат двойную силу от родителей. Мир не готов для таких людей как мы, для выходящих за рамки. Наука, технологии и страх заменили открытый разум, что необходим, чтобы принять таких, как мы. Ты знаешь, Декс, испытав на себе, что люди быстро нарекают таких больными на голову, пытаются исправить таблетками, хотя в тебе нет ничего неправильного. Ты видишь и делаешь то, чего не могут другие. Это мог быть прекрасный дар, но мир не видит его красоты. Он боится того, чего не понимает. Вы с Перри родите ребенка, что сойдет с ума. Это если вам повезет.
Сердце колотилось в груди до боли. В ее словах была правда, я ощущал это костями, и правда убивала меня.
Что значит, если повезет?
Она помрачнела. Максимус выпрямился рядом со мной и кашлянул.
Декс, осторожно сказал он, облизнув губы. Мы не знаем, что делает тебя тобой. Мы не знаем, что будет, если Перри забеременеет снова. Мы не знаем, родится ли ребенок. Мы уже знаем, что ребенку хватит сил привлечь тех, кто не захочет уйти. Перри не просто так стала одержимой. Беременность, ваше смешение привело к этому. Если это повторится, Перри не переживет. Следующее существо останется в ней навеки, захватит и ребенка. Мне жаль.
Я не мог дышать. Перестал видеть. Мир передо мной затуманился, а внутри я тонул от печали и горя. Я верил их словам, хотя все во мне просило не слушать их, отрицать и говорить им, что они врут, что они ошибаются. Но я знал, что это не так. Я знал в глубине души, что все, что они говорили мне, начиная с сущности Максимуса и моей крови, и что Перри не переживет еще одну беременность от меня, было абсолютной правдой. Я никогда еще не получал таких ударов, крошащих душу, меняющих реальность и жизнь.
Но убивало меня сильнее всего то, что мы с Перри не сможем создать семью вместе. Я не смогу оставить в ней семя и наблюдать за его ростом, мы не сможем быть счастливой парой, ждущей ребенка. Я с ней даже не обсуждал этого по понятным причинам, но я так сильно держался за эту мечту. И теперь мне придется ее отпустить.
Мне придется ее отпустить.
Максимус опустил веснушчатую ладонь на мое плечо.
Это к лучшему, ты это знаешь. Это для ее блага.
Мэрис встала и порылась на полке, пока я сидел в ошеломлении.
Я посмотрел на Максимуса, в это раз желая его совета.
Что мне делать? Как сказать ей?
Он тряхнул головой и тепло улыбнулся мне.
Ты не можешь ей сказать. Ты это знаешь. Перри упряма, и если ей сказать, что чего-то не может быть, она попробует это сделать. Если рассказать ей, что это будущее она не получит, это убьет ее. Раздавит.
Но что мне делать? повторил я, ощущая себя раздавленным, словно тиски сдавливали все внутри.
Ты поймешь, сказал он.
Мэрис вернулась, опустила флакончик масла на стол и пакетик самокруток.
Это масло Ван-ванлимонная вербенаэто поможет защитить тебя от зомби, черной магии или темных сил в будущем. Сигаретычтобы это пройти. И в них особые травы, они очистят разум немного, я взял масло и сигареты и спрятал в карман джинсов.
Спасибо, сказал я, голос подвел меня, пока я вставал.
Не за что. Надеюсь, ты дашь себе пару дней отдыха ради самого себя, Декс. Это были важные открытия, тебе нужно привыкнуть к ним, впустить их в свою жизнь, которую ты якобы знал. Не спеши с решениями. Просто чувствуй и проси помощи, когда нужно.
Я не смог выдавить улыбку.
Сложно отдыхать, когда мы пытаемся снимать призраков и зомби.
Забудь о них. Отправляйся домой, она указала на лестницу. Прошу, уходите. И передайте Розе и Перри, что мне жаль, но я не смогу помочь.
Мы кивнули и поднялись по лестнице из погреба. Час назад зомби пугали меня сильнее всего. Но теперь это казалось смешным.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Перри и Роза, конечно, были встревожены, когда мы с Максимусом вышли из погреба. Они задавали вопросы о том, что было внизу, и мне приходилось врать, а Максимус подпевал. Мы сказали им, что она подумала, что у нас есть информация о зомби, и загипнотизировала нас, чтобы мы вспомнили все о том доме. Девушек пришлось прогнать, чтобы они нас не отвлекали, да и Мэрис не смогла бы загипнотизировать Перри с ее сильным сопротивлением. Гипноз ничего нового не выявил. Удивительно, как просто было врать, даже в лицо Перри, и это давало мне жалкую надежду, что это подавит правду.
Я не знал, что делать. Я могу лишь держаться от нее в стороне, это было довольно просто. Но было сложно даже смотреть на ее лицо, не теряясь в красоте, в чувствах, в любви к ней. Я медленно умирал изнутри, я ужасно устал. Я сразу лег спать, добравшись до кровати. Я мог поговорить с Перри или хотя бы снять штаны, но не было сил. Я пробормотал, что уже поздняя ночь, и тут же уснул.
Утром Перри попыталась поднять меня, но я вспомнил ужасы прошлой ночи и захотел остаться в кровати. Я не мог с этим справиться. Я не мог осуществить это, ведь Перри была так близко.
К счастью, ага, к счастью, Максимус постучал в дверь и сказал, что хотел проверить, что удалось снять, чтобы понять, хватает ли на выпуск шоу. Если да, то мы бы поснимали пейзажи еще день, а потом уехали бы, наплевав на зомби.
Я не думал, что скажу это, но я хотел, чтобы Максимус был рядом. Он разделял на с Перри, и сейчас меня это устраивало. Я хотел, чтобы он мешал нам с Перри, пока я буду думать, что делать. Я хотел, чтобы она отвлеклась и не думала, что не так со мной, почему я притих и избегал контакта с ней, держась в стороне. Он это понял. Когда он пришел в комнату с оборудованием, он взял и завтрак. Он не уходил, пока мы быстро собирались. Перри была в пижаме, но выглядела недовольной из-за того, что он испортил ее утро. Я не спал голым, так что натянул джинсы и чистую футболку из сумки и был готов.
Я едва смотрел на то, что мы сняли, я выходил на балкон и курил сигареты Мэрис. Они на самом деле очищали разум. Я теребил бутылочку масла в кармане, подумывал, что будет, если натереть им сигареты. Я не верил во все эти фокусы вуду, но видел за годы столько безумных событий, даже за последние сутки этого хватило, чтобы не отказываться от всего.
Старый знакомый, однокурсник, товарищ по группе оказался не человеком. Он был чем-то другим, бессмертным существом, играющим роль проводника для тех, кто видит другие миры. Но он не справился и решил забыть о работе, есть мою еду, играть мою музыку, дружить с моими друзьями. Он был сверхъестественным козлом, но только с ним я сейчас мог быть честным.
Можно мне? робко спросила Перри, выйдя ко мне на балкон.
Мы еще не закончили, завопил Максимус из комнаты.
Я посмотрел на нее, вздохнул и решил дать одну. Я страдал, а она терпела отдалившегося парня и снятую на камеру, хоть и под странным углом, атаку зомби на нее.
Вот, я выудил сигарету. Наши пальцы соприкоснулись, и я ощутил глубокую искру, что всегда связывала меня с ней, что заставляла хотеть сорвать с нее одежду и погрузиться в нее так глубоко, чтобы не было ясно, где заканчиваюсь я и начинается она. Эта искра могла привести к ее смерти, порвать ткань миров.
Это был ад. Сущий ад. Я хотел взять ее здесь, войти в нее и больше не выходить. Попрощаться с мирами, правдой и последствиями. Перри была моим миром, но я начинал понимать, что мне придется уйти.
Как ты? натянуто спросил я, убирая ладонь от ее руки. Стало холодно от этого.
Она нахмурилась, ее лицо чуть исказилось.
Как ты, Декс? Почему куришь? Почему не смотришь на меня?
Я пожал плечами, желая сослаться на головную боль, но за нами появился Максимус.
Ребята, получится крутое шоу, сказал он. Перри взглядом прогоняла его, злясь, что он мешает, а я выдохнул с облегчением.
Шоу шоу если бы все было только в шоу
Декс, тихо сказал Максимус, выглядишь плохо. Опять голова болит?
Спасибо, рыжий козел. Я решил подыграть и кивнул.
Да, после того гипноза не по себе.
Это стресс, сказал он, голос стал ниже. Много думаешь. Вспомни снова Мэрис. Тебе нужно отдохнуть.
Перри смотрела на нас по очереди. Я видел ее усиленные подозрения при упоминании гипноза и нашем мирном разговоре с Максимусом.
Я понял, дурак, сказал я для эффекта. Я бросил сигарету с балкона и пошел внутрь, оставив удивленную Перри в облаке дыма.
Он был прав. Я отогнал боль в сердце, тревогу, сжимающую все внутри, и увидел, что шоу будет неплохим. Даже удалось снять Таффи Г, выходящим с чердака, но в темноте было плохо видно лицо. Максимус решил, что это к лучшему, ведь это была сцена преступления, и полиция не сможет узнать его на экране. И мы решили на всякий случай не вставлять снятый снаружи дом во весь размер, чтобы никто не узнал сгоревшее здание. Внутри было слишком темно и старо, чтобы понять, где это.
Мы пару раз прогнали материал. Если бы я был в себе, меня бы злило, что процессом руководит Максимус, хотя сведение и музыка были моей работой. Мы ходили на одни занятия, но он не знал, как делать такие шоу.
Я хотел напомнить ему это, но зазвонил его телефон.
Роза? ответил он. Я слышал ее голос в колонке. Он быстро кивнул пару раз и сказал. Хорошо, мы подъедем, и повесил трубку.
Что такое? спросила Перри. Она сидела на кровати, в тревоге прижав колени к груди. Она выглядела очаровательно. Я мысленно пнул себя.
Это была Роза, он встал, его высокое и крупное тело заполнило комнату. Она заедет за нами. Похоже, на Амброзию недавно напали.
Что? спросили мы с Перри.
Он схватил камеру, вытащил из компьютера карту памяти и вернул на место.
Идемте.
* * *
Роза была неподалеку, потому что, как только Перри оделась и смогла нанести немного макияжа, грузовичок уже ревел на улице.
Мы забрались и поехали по неровным дорогам, и она рассказала, что Амброзия ходила в районе десяти в ближайший супермаркет для Мэрис. Она сказала, что на нее напали на парковке, мужчина откусил от нее кусочек. Она сказала, что он выглядел как бездомный и белый. Прохожий задержал мужчину, полиция увезла его. Они винили в этом порошок.
Амброзия не получила отдельную палату, и только она тут не выглядела умирающей.
Даже в голубой одежде больницы и с перевязанной шеей она выглядела прекрасно. Ее койка была у окна, солнце мерцало на ее темных волосах, делая пряди медными и золотыми, ее мягкие губы блестели. Она напоминала ангела. Я ощущал себя ужасно, ведь подумал на время, что Амброзия стояла за всем, и я даже сказал об этом Мэрис.
Всем привет, сказала она нам, склонив голову, ее светлые глаза искрились под темными ресницами.
Эй, я подошел к ней. Ее кожа выглядела такой нежной. Она улыбнулась мне, и это добралось даже до моего члена.
Она улыбнулась и Перри с Максимусом с тем же телом, что и мне. Только Розу она приняла холоднее, хотя она с искренней тревогой склонялась над Амброзией.
Как ты? Болит? спросила Роза.
Амброзия покачала головой.
Нет. Мне дали что-то вроде морфия, так что я в порядке.
Надеюсь, шрама на твоей красивой шее не останется, сказал я, указав на бинты между ее ухом и плечом.
Перри смотрела на меня, раскрыв рот, Роза хмуро взглянула на меня, но мне было все равно. Что такого? У нее была красивая шея, было бы обидно, если бы она пострадала из-за зомби.
И я надеюсь, милый, сладко сказала мне Амброзия. Ее веки соблазнительно затрепетали, и я ощутил, как от сердца растекается тепло. Я хотел удержать это чувство, чтобы оно стерло тревоги и боль. Я смотрел глубоко в ее глаза, и она сказала. Если бы я знала, что ты придешь, Декс, я бы привела себя в порядок.
Я улыбнулся.
Ты уже так красива.
Декс! прорычала Перри, пнув мою ногу. Я едва взглянул на нее. Я не мог. Я мог видеть только Амброзию.
О, верно, сказала Амброзия. Прости, Перри. Я забыла, что вы вместе. Похоже, что вы и не вместе. Я ошиблась.
Иди ты, прорычала Перри. Я видела достаточно таких, как ты, чтобы не верить ни одному твоему слову.
Все потрясенно вздрогнули от ее слов, включая меня. Перри повернулась ко мне и сказала:
И ты тоже гад. Стоило понять, что я быстро стану тебе скучна.
Она развернулась и вышла из больничной палаты.
Мои глаза были огромными, сердце с болью колотилось. Что только что произошло?
Роза с отвращением смотрела на меня. Она повернулась к Амброзии.
Я проверю ее. Расскажи им, что случилось.
Она выбежала из комнаты, Амброзия пожала плечами.
Она скована. В этом проблема отношений с юными девушками, Дек. Они не знают, что такое отношения.
Она говорила отчасти правду. Она смотрела мне в глаза, и я кивал. Но часть меня на глубине была в агонии. Я тряхнул головой и попытался сосредоточиться. Я нащупал склянку масла и начал потирать ее.
Амброзия нахмурилась мне, ослепительно улыбнулась Максимусу, который смотрел на нее так, как я до этого. Мне нужно было держать себя в руках.
Амброзия рассказала нам, что случилось, она удивлялась, что зомби был белым. Она слышала от офицера полиции, что тот парень был невменяемым, он пропал из семьи пару дней назад. А пару дней назад он был семьянином без признаков психических заболеваний. Копы не нашли следы порошка, но нашли немного Датуры. Этим Бокоры управляли своими зомби.
Вскоре пришла медсестра с антибиотиками для ее раны, и нас с Максимусом попросили уйти.
Это было странно, прошептал он мне, пока мы шли по коридорам больницы в поисках Розы и Перри.
Что? Атака зомби при свете дня на парковке?
Это, медленно сказал он, и Перри.
А что она?
Он взмахнул руками.
Не знаю. Она сорвалась из-за пустяка.
Пустяк ли это? И разве не этого он хотел?
Я разберусь с ней, сказал я ему.
Возле грузовика нас ждала ледяная атмосфера. Роза была краткой со мной, Перри даже не смотрела в мою сторону. Хуже того, Максимус настоял, чтобы мы остановились в закусочной, о которой он вспомнил, в старом здании на сваях. Вид был ужасно романтичным, мы сели во внутреннем дворике с видом на заводь, ветерок был теплым и влажным, лодки с рыбаками плавали вдали. Мы если из красных пластиковых тарелок крабов и раков, завернутых в жирную бумагу, пили пиво и сладкий чай. В этот миг ощущалась Луизиана, а я не мог насладиться им. Я старался не думать об Амброзии, переключиться на Перри, но не хотел этого. Думать об Амброзии было просто, даже желанно, а мысли о Перри вызывали боль внутри. От этого кружилась голова, все сдавливало, легкие застывали, желудок улетал вниз. Я разваливался на куски, глядя на нее, думая о ней. Она была мечтой, что могла стать кошмаром, настоящим, которое вот-вот отберут.