Я справлялся единственным известным мне способомнапивался до ступора, надеясь притупить боль, вопросы и ответы. Когда мы оказались у гостиницы, я шел по улице, искал еще выпивки, еще спасения от боли. Я не хотел идти в нашу комнату, разбираться с ней, со всем. Но я должен был.
Я был в комнате всего пять секунд, когда Перри ворвалась, заперла дверь и толкнула ладонями меня в грудь.
Да что с тобой такое? закричала она, глаза пылали, в голосе звенел гнев.
Я позволил ей толкнуть меня. Не отбивался. Я смотрел на пол и собирался с силами, зная, что нужно сделать. Если нам с Перри нельзя быть вместе, если это навредит ей или убьет ее, я не мог так поступить с нами. Я не мог любить ее и быть с ней такой ценой.
Я умирал изнутри, и она не знала. Я не мог показать ей. Наш мир так быстро менялся.
Я не замечал ее гнев, сел на кровать и сбросил обувь. Она встала перед моим лицом.
Ты меня игнорируешь? Что я сделала?
Остынь, я мрачно посмотрел на нее. Ты уже выставила себя дурой.
Она охнула. Ее лицо исказилось, словно я ударил ее по щеке. Я хотел плакать.
Придурок! Ты да как ты посмел! Ты заигрывал с ней у меня на глазах. Ты хоть думал, как я себя чувствую?
Я пожал плечами, выдавливая спокойствие.
Не знаю. Ты срываешься из-за всего. Откуда мне знать, что тебе не нравится?
Она толкнула меня снова, и я обхватил пальцами ее запястья.
Хватит бить меня, словно безумная, сказал я.
Она рассыпалась на кусочки.
Что с тобой произошло, Декс? Вчера все было хорошо. Что случилось? Что изменилось?
Ты изменилась, я пошел в наступление. Тебе нужно разобраться со своими проблемами.
Еще один невидимый удар. Она чуть не согнулась. Я знал, где было больно, потому что ощущал это сам.
Проблемами?
Малыш, у нас их полно.
Не называй меня так, ее голос был холодным и резким, как сталь.
Как? Малыш? Перри, я могу назвать тебя кучей имен, но тебе они тоже не понравятся.
Ее глаза вспыхнули, она склонилась к моему лицу.
Я не ребенок, а твоя девушка. И я пытаюсь достучаться до тебя.
Ты просто ребенок! заорал я, удивленный тому, как завелся. Я хотел оттолкнуть ее немного, чтобы у меня было место и время все обдумать. Но теперь все закипало, все то, что я держал в себе. Меня нельзя было остановить.
Я вскочил с кровати и начал искать в карманах сигареты. Я вытащил их, мешочек дрожал в моих руках. Перри подошла и выбила их из моей хватки. Они рассыпались по полу.
Ты считаешь меня ребенком? завопила она.
Тебе двадцать три.
И что? выпалила она. Мне было двадцать два, когда мы встретились. Ты это знал. Что изменилось?
Ты не готова к этому со мной.
К чему? К тебе, нагло флиртующему с женщинами у меня на глазах? К тебе, срывающему за миг, игнорирующему меня и рвущему отношения, что еще не начались?
Злость захватывала меня, гнев опалял вены. Я развернулся и закричал на нее:
Ты даже не сказала, что любишь меня! И не смей говорить, что я срываюсь просто так, потому что я был открыт с самого начала. Это ты закрывалась. Это ты заставляла меня истекать кровью перед тобой!
Она сжала губы, ее лицо побелело. Она отошла от меня, повернулась к стене, опустив голову. Я тяжело дышал, жалея, что ударил так глубоко, жалея, что не могу обнять ее и заставить все это забыться. Но это не защитит от боли. От будущего, что разрушится. Другого выбора у нас не было.
Мне нужно время, прошептала она, запинаясь.
Я сглотнул с болью, пытаясь сдержать слезы. Я глубоко вдохнул, тряхнул руками, надеясь, что так отгоню и чувства.
Я выдавил фальшивую улыбку и сказал:
Что ж, у тебя еще много времени, детка.
Все ее тело дрожало от моих слов, словно они были ножами, что я вонзал в нее. Я понял, что задержал дыхание, легкие просили воздуха.
Она медленно повернула голову ко мне. Она выглядела ужасно опустошенной. Ужасно раненой. Я не хотел так поступать с ней. Я был близок к тому, чтобы потерять ее, был близок к тому, чтобы удержать ее.
Ладно, прохрипела она. Понятно. Я найду себе другую комнату здесь.
Хорошая идея, сказал я. Слова сами вылетели. Я жалел из-за этого.
Она прошла к двери, пытаясь держать голову высоко, чтобы не развалиться. Она пыталась быть сильной, быть гордой, знать, что происходит, и что она сделает дальше.
Она замерла у двери, и я верил, что она останется, и я все ей расскажу, обременю своим грузом, чтобы не делать так с нами, чтобы не терзать до крови.
«Ты снова облажалась, сказала себе Перри, ее мысли было четко слышно. У тебя был единственный человек, которого ты хотела, и ты все испортила снова, потому что не можешь позволить себе быть счастливой. Декс тебя больше не примет, и ты не узнаешь, что такоелюбить его, пока он любит тебя».
Ее презрение к себе ранило меня до костей. Она смотрела на меня пару мгновений, может, надеясь, что выскажет то, о чем думала, может, надеясь, что я что-нибудь скажу. Два упрямца цеплялись за то, что считали правильным. Она считала, что не заслуживала меня. Я думал, что она не заслуживала страдать.
Я делаю так, потому что люблю тебя. Я думал, надеясь, что она как-то услышит меня.
Но она прошла к двери и закрыла ее за собой. Я рухнул на пол, разрушившись после того, как она ушла.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Я проснулся посреди ночи, будто Перри снова трясла меня, шепча мое имя. Но когда я пришел в себя и сел, я понял, что один. Перри забрала вещи и переехала на первый этаж. У меня больше не было ее. У меня никого не было.
Я посмотрел на часы в комнате. Три часа ночи. Я не был удивлен. В комнате было темно, даже свет с улицы не проникал из-за штор, мертвым грузом висящих у двери. Вся мебель в комнате казалась черными монстрами, ждущими моего движения, моего голоса.
Дверь в ванную медленно открылась. Я услышал, как движется внутри шторка душа, гремя металлическими кольцами.
Я сел прямее и снова посмотрел на часы. 3:01. Время шло. Я ущипнул руку, проверяя, будет ли больно, сон это или нет. Было больно. Сердце болело еще сильнее. Я вспомнил нашу с Перри ссору. Я сделал то, чего не ожидалнамеренно причинил ей боль. Не важно, было это ради ее блага или моего блага, ничего хорошего в этом не было. Боль была за гранью, грозила утянуть меня на дно. Я оттолкнул ее и продолжу толкать, пока не пойму, что она спасена, что у нее будет будущее, которое она заслужила, а не то, что я не мог дать ей.
Я затерялся в горе, в отчаянии, так что понял, что не спал. И я был так поглощен болью и своим ужасом, что текущий кошмар не имел значения.
А потом дверь ванной открылась до конца, и большой черный питон выполз оттуда к моей кровати.
Черт. Это что-то новое.
Я задержал дыхание, размышляя, стоит ли кричать, вижу ли я настоящее или магию. Насколько я был в себе. Большая черная змея пропала под кроватью, и я напрягся, ожидая, ведь она не собиралась просто спать там.
Блин, блин, блин.
Ли Гранд Зомби, сказал из ванной голос с французским акцентом. Я поднял голову и увидел, как мама выбирается из зеркала на рукомойник, а потом неловко спускается на пол. Она двигалась дергано, словно не привыкла к своему телу. Она больше не была в зеркале. Она была свободна.
Жаль, я был не в памперсах.
Кровать подо мной слабо двигалась. Я присел, готовый соскочить с нее и бежать, если нужно.
Ли Гранд Зомби, снова сказала мама, шагая вперед. Во тьме я видел лишь ее бледное лицо, мрак ее волос и глаз. Я не был уверен, что у нее были глаза. Великий змей.
Что тебе нужно? спросил я, но слова прозвучали дрожащим шепотом, воздух из легких вырвался облачком.
Он путешествует между обоими мирами, из Калунги сюда сквозь слои, сквозь Вуаль, как и я, продолжала она. Ее голос становился все тише с каждым словом, пока она не заговорила не как человек. Вместе мы вернем тебя.
Краем глаза я уловил блестящую черную голову питона, что появилась у края матраса, длинный раздвоенный язык вырывался из пасти.
Я осмелился посмотреть в глаза женщине, она все приближалась. Я осмелился выдавить слова:
Ты не моя мать. Я не знаю, кто ты.
Она улыбнулась черными зубами.
Я была твоей матерью. Она умерла. Но ячасть тебя.
Матрас прогибался под весом питона, тот забирался на кровать. Если я буду убегать, то придется перепрыгивать его тело.
Как давно ты ею владела? спросил я у существа, что не было моей матерью.
Она покачала головой.
Я всегда была там. Я в тебе, она сделала еще один неровный шаг и оказалась у изножья кровати. Я мог поклясться, что ее голова расширяется, что на ее висках что-то проступает, во тьме рос монстр. Каждая клеточка тела говорила мне отвернуться и убегать, пока я могу. Это была не моя мать. Совсем не она. Это была злая сущность, пришедшая за мной. Она протянула руку ко мне, и вместо бледной кожи в морщинах я увидел короткий жесткий мех. Ее ногти теперь были когтями. Идем с нами. Туда, где ты должен быть.
Это не могло произойти. Не могло. Не могло. Все это должно быть в моей голове, в моей больной голове, полной моих больных проблем. Я не был на лекарствах. Между реальностью и другим миром не было стены. Ничто не защищало.
Я зажмурил глаза так крепко, что увидел за ними красные звезды и точки, и подумал о словах Мэрис. Энергии смешивались, создавали рябь, дыры в ткани Вуали, и оттуда шли неприятности.
В комнате со мной были две неприятности, что выбрались. Мы с Перри производили столько радости и любви, и все наше сияние вызвало плохие вещи. Вселенная уравновешивала все, да? Как бы она допустила счастье для двух давно страдающих людей.
Я не открывал глаза и напевал под нос:
Тебя нет, ты в моей голове, тебя нет, ты в моей голове, но я не знал, верю ли в это. Я знал лишь, что теперь все могло быть реальным.
Но, похоже, мои действия, моя сосредоточенность заставила энергию в комнате перемениться. Казалось, комната застыла. Весь пропал с матраса. Я не слышал шипение змеи и дыхание. Я не слышал шорох ночной рубашки матери. Я слышал только свое сердце, грозящее взорваться, и хрипящие легкие.
Я вдохнул для силы и приготовился открыть глаза, надеясь, что увижу пустую комнату. Я просил кошмар прекратиться, хотел ничего не видеть и быть в безопасности.
Я открыл глаза.
Ее там не было.
Демоническое лицо матери было в дюймах от моего. У нее не было глаз, только черные дыры, и кожа в чешуе, как у ящерицы. Ее рот был раскрыт, из него выглядывала красная змейка вместо языка. Хотя на ее лице застыл ужас, она смеялась и кричала в дюймах от меня, звуки были из другого времени и места, звуки достигали моих ушей и пронзали мою душу. Во мне остались только страх и ужас, какие я еще не испытывал.
Змея в ее рту медленно тянулась ко мне, два желтых глаза щурились. Она сказала:
Я всегда хотела внука.
И я закричал. Я кричал ужасно, пытался собрать силы и выбежать из комнаты.
Дверь распахнулась, зажегся свет. Максимус с паникой посмотрел на меня.
Что такое? спросил он, успев увидеть конец хвоста Ли Гранд Зомби, пропадающего за дверью, будто черный слизень. Демон уже пропал от света. Ох, блин! воскликнул он, заметив змею. Он не убежал, а вошел, глядя, как хвост исчезает за дверью ванной. Он посмотрел на меня, жестом попросил не уходить и спросил. Ты в порядке?
А похоже? спросил я, тело остывало и начинало дрожать. За ней, но осторожно.
Он оглянулся в поисках чего-то увесистого, спросил вазу, словно мог этим оглушить питона. Мы были не в фильме.
Вооружившись, он прошел в ванную и включил свет. Я услышал, как он выдохнул, как он проверил шкафчики и унитаз, а потом вышел.
Там ничего нет, сказал он и вернул вазу на место у стола.
Но ты видел змею.
Лучше бы не видел, он подавил дрожь. Что она делала? Что случилось? Я слышал тут голоса, когда пытался уснуть. А потом ты закричал Блин, Декс
Я прикусил губу, размышляя, несколько я был безумен. Я решил попросить Максимуса дать мне сигареты, а потом забрался на кровать и зажег одну. Я описал, что произошло со змеей и моей матерью, ее слова, облик, как видел ее в зеркале в Канаде.
Становится хуже, отметил он, попросив жестом сигарету.
Попрошайки, проворчал я, но зажег ему сигарету.
Теперь ты увидел, как бреши между мирами становятся хуже, когда вы с Перри вместе? Даже пока вы стоите рядом, ваши энергии привлекают странных существ. И когда вы начали каждый день совокупляться, энергия усилилась. Проникла через стены и окна. Из-за вас хранителю врат сложнее.
Я не обращал внимания на боль в груди. На желание найти Перри и заняться с ней любовью, хоть меня и влекло. Мы могли рушить миры этим, потому что наши тела и души соединялись, как нечто другое.
Неспособность делать это снова разрушит меня.
Ты хорошо справляешься, Декс, сказал Максимус, читая мое лицо. Может, чуть жестче, чем следовало, но Перри из тех, кто продолжит бороться.
Прошу, прохрипел я, сигарета дрожала в руки, я не могу это слушать.
Максимус сменил тему:
Расскажи о своей матери. Почему ты подумал, что это не она? Какой она была?
Я тряхнул головой, не собираясь заниматься таким ночью.
Я бы не хотел говорить об этом. Расскажи мне о чем-то. О Розе.
Он застыл, кожа побледнела так, что выделились все веснушки. Ага. Об этом не хотел говорить Максимус. Плевать. Если мне нужно разбираться с Перри и мертвой матерью, он расскажет о Розе. Там что-то было, и я хотел это услышать. Я его расспрошу, хотел рыжий того или нет.
Я смотрел на него, подгоняя глазами. Он смотрел в ответ, а потом вздохнул. Он придвинул стул к кровати и сел. И тут я понял, что он спал в клетчатой пижаме, как дровосек Хью Хефнер. Вот как.
Роза начал он и затянулся сигаретой. Роза была моим следующим шансом. После того, как я напортачил с тобой, мне нужно было исправиться.
Почему? Иначе за тобой кто-то пришел бы? Полиция Якобов?
Типа того. Нами не управляет кто-то конкретный, это инстинктивно.
Нет Якоба из Якобов? ухмыльнулся я
Нет. Не совсем. В Вуали есть сеть, и ты получаешь картинки, видишь людей, которым должен помочь. Если не помогаешь, картинки становятся ярче, начинаешь слышать голоса, и инстинкт говорит тебе, что делать. Когда я когда я решил, что не смогу направить тебя, я ожидал отдачу за это. Думал, заболею или что-то еще будет, пока я не найду тебя. Но я не потом я встретил другого Якоба, и он объяснил про исключение. Я спросил, откуда он знал это, а он улыбнулся и сказал, что просто знал. Я не совпал с заданием или не знаю. Может, про меня забыли.
Мы уходили от темы о Розе, но я должен был спросить:
А где ты родился?
Я не рождался.
Ладно. Когда ты появился? У тебя должны быть родители
Он покачал головой.
Без родителей. Я проснулся в один день в Луизиане в квартирке на Бэтон-Руж, почти в том же теле, как сейчас. Я знал, кто я, какая у меня цель, и я начал с этого. Звучит безумно, и я знаю теперь, что это безумно для тебя. Но только так я могу это объяснить. Я не знаю, кем был раньше. Как давно это тело было здесь? Не знаю. Но однажды я умру, и это тело тоже. Это не изменилось.
Это было слишком странно. Какое-то безумие.
Про Розу
Он скривился.
Я пытался игнорировать Розу, сколько мог. Когда я оставил тебя, я бродил по США, исследовал. Было невероятно жить без обязанностей. Я начал думать, что, если меня забыли, то все хорошо. И я радовался. Я мог жить как все. А потом я увидел картинки. Я видел Розу во снах, я видел всю ее жизнь перед глазами. Видел ее девочкой, работающей на ферме, танцующей с парнями на вечеринке в школе, обслуживающей в баре. А потом начал видеть картинки при свете дня, снова и снова, Вуаль открылась, и я понял, что, если пройду, буду рядом с ней. Понял, что должен показать ей дар, который ощущал в ней. Она видела демонов в темноте, видела краем глаза. Порой она смотрела на точку перед собой, а я видел, что в том месте в Вуали шел демон. Она знала, что что-то не так, но не совсем видела. Если бы она знала, что может забросить демона в Вуаль. Но она не знала. Я ее научил.
Он ходит между мирами, от Калунги сюда, сквозь слои, сквозь Вуаль, как и я, рассеянно сказал я.
Что?
Мама так сказала о змее, которого звала Ли Гранд Зомби.
Он кивнул.
Некоторые выбираются. И некоторые, как Роза, могут их отгонять туда.
И мы приближаемся к «Баффипобедительнице вампиров», сказал я.
Его губы дрогнули в улыбке.
Нет. Нам не хватает Джайлза.
Ты уже можешь им быть. Ты стареешь.
Он хмуро посмотрел на меня.
Да. Но это не смешно.
Насчет Розы