Когда плоды засохли и стали опадать вниз вместе с кожистыми листьями, застилая землю и обнажая ветви, пелена самообмана спала с моих безумных глаз. Я начал обращать внимание на мелочи, которых не замечал раньше: в любви Лиры ко мне не было ни искренности, ни потребности, ни жизни. Я начал видеть в ее действиях одно только желание угодить. Меня стало раздражать это.
Что случилось, что с тобой? выдохнула девушка, когда я однажды ночью вскочил, мечась по нашей комнате как запертый в клетке зверь.
Нежный голос девушки уже не возбуждал во мне былой страсти и первобытного любопытства. Свежесть чувств ушла, остался лишь горький осадок безответности.
Я не знаю, бормотал я, переживая. Что-то не так!
Я слушаю тебя.
Прекрати! рассердился я на ее постоянную готовность пойти мне навстречу и сделать все, что ни попрошу. Ты не хочешь слушать! в сердцах обвинил я.
Ты ко мне несправедлив, без капельки укоризны, терпеливо и кротко, и оттого, казалось мне, неловко, неправильно, объяснила девушка. Все время с тех пор, как нахожусь здесь, я слушаю тебя. Я только этим и занимаюсь.
Вот именно! я нащупал верную мысль и стал развивать ее, начиная понимать, чем именно недоволен. Ты слушаешь меня, будто я твой бог и ты готова целовать мне ноги. Но я не бог! И ты мне не рабыня. Я хочу знать, что ты занимаешься тем, чего хочешь сама!
Я хочу все, что нравится тебе. Лира наморщила лоб, будто в самом деле не понимала, о чем я толкую.
Ты! Ты! подбежав, я с силой стиснул тоненькие запястья, встряхнув девушку. Я хочу, чтобы ты чувствовала страсть, когда я тебя обнимаю. Чтобы познала наслаждение, которое я тебе дарю. Чтобы любила меня, как человек человека. Чтобы каждое мое прикосновение вызывало у тебя невольные стоны.
Такие? спросила Лира, издав звук, и я с ужасом выпустил ее руки, услышав пугающую пустотой неестественность. Как марионетка, повторяющая то, что скажет хозяин.
Я хочу видеть, что ты так же сильно хочешь меня, как я тебя. Чтобы ты сказала, какие мои ласки тебе нравятся, а какие ничего не вызывают. Чтобы ты нашла саму себя.
Я стараюсь, голос ее дрогнул, и мое сердце задрожало в ответ, но я был слишком зол, чтобы уступить в этом нелепом споре. Мы много говорили о чувствах, наши ночи были насыщены любовью, но лишь недавно я стал замечать, что участвую в этом спектакле один. И это стало началом конца. Потрясением, которое я пока еще не пережил.
Мы будто превратились в стареющую пару, которая обнаруживает неожиданно на склоне лет, что нет никаких общих интересов, и они все эти годы просто обманывали самих себя. И прекращают притворяться.
Я хочу любить тебя, прошептал я, присаживаясь рядом и снова беря Лиру за руки, но теперь нежно и с надеждой, но я хотел бы, чтобы и ты сказала мне, чего действительно хочешь. Неужели тебе нравится все, что я делаю и говорю? Не может такого быть, чтобы тебя все и всегда во мне устраивало. Бываю ли я груб, или ты просто не в настроении пойти со мной, когда я решу прогуляться, или тебя не устраивает наш дом? Ты должна сообщать мне об этом. Требовать что-то, в конце концов!
Девушка моргнула, силясь понять. И мое сердце заболело от того, каким несчастным было ее лицо.
Ты просишь меня о том, чтобы я тебя в чем-то упрекала?
Чтобы ты не молчала, если тебе что-то не нравится, может, даже кричала на меня, когда недовольна. Я хочу увидеть в твоих глазах жажду жизни, а не покорное желание повиноваться во всем.
В широко распахнутых карих глазах не отразилось того, что я мечтал увидетьбыть может, обиду, боль. Эмоции, обычные человеческие чувства. Не всегда приятные, необязательно созидательные, может, убийственные и жестокие, опустошающие и злые. Искра надежды во мне, не успев зажечься, уже погасла.
Я хотел видеть в Лире человека. Но она не могла им стать
Ты просто Посмотри на себя, Лира! Люди, в особенности женщины, так себя не ведут.
Они кричат и всегда чем-то недовольны, бросила она факт.
Да! согласился я, хотя признавал, выглядело это не очень логично. Но в этом и состояла человеческая природа, иначе нам скучно было бы жить.
Ты просишь меня о том, что противоречит моей сути, тихо сказала девушка, опуская глаза. Ты живешь, заботясь о себе, мы же всегда заботимся обо всех, кроме себя. В этом наше предназначение. Мы одно целое, не разделяемое на составные части. Если один нарушит порядок, рухнет вся система. Наш мир построен на взаимопроникновении и самоотдаче. Даже наша любовь отличается о той, которую описываешь ты. Она естественна, как сама жизнь, открыта, как небо, и безлика, как ночь. Мы не можем любить кого-то одного, но каждый в отдельности любит всех остальных, вместе взятых. Самозабвенно. И в этой любви не может быть эгоизма.
Ты говоришь мне не о любви мужчины и женщины, печально качал я головой. То, что ты описываешь, мы называем религией
Я не умею иначе, поникла Лира в плечах, стискивая перед собой пальцы. Наша любовь безусловна. Суть нашего существованияподстраиваться под других так, чтобы было удобно всем. Счастье одного неотделимо от общего чувства. В нашей системе нет места противоречиям, все действуют единым фронтом, и если плохо одному, остальные стараются исправить это. Поэтому наш мир устойчив и стабилен, поэтому у нас нет болезней и войн, боли и страха. Мы достигли пика эволюции в развитии, достигли идеала.
А то, что ты теперь описываешь, это утопия, Лира. Такого совершенства не существует, его просто не может быть.
Но это есть! Мы именно такие.
Качая головой, я недоверчиво уставился в широко раскрытые карие глаза. Между нами словно выросла стена непонимания, и я отчетливо замечал монументальные различия между нашими сознаниями. Как бы я ни пытался сделать из Лиры человека, она инопланетное существо.
Разве вам не скучно быть настолько идеальными и жить, не совершая ошибок? устало спросил я.
А разве лучше жить, убивая и ненавидя друг друга? парировала Лира.
Я кивнул. В словах девушки был смысл.
Разве ты не приходил в восхищение каждый день, который проживал здесь? Не говорил, что наш мир прекрасен?
Ваш мир прекрасен, согласился я. Но теперь я понимаю, как ошибался с самого начала. Красота не в совершенстве, Лира. Ваш мир идеален, но он одинаков во всем, каждое прекрасное дерево в точности повторяет предыдущее, нас окружают ровные цветущие холмы, солнце всегда заходит и восходит в одно и то же время, здесь никогда не бывает грозы, разноцветных закатов, нет благородных животных или поющих по утрам птиц, ожогов, холода или жары, даже ветра! А дождь начинается в отсчитанный срок. Но разве тебе не наскучило это со временем?! Вспомни, как мы радовались, найдя плоды, в которых красного цвета оказалось больше, чем белогонам казалось, что даже вкус чуть-чуть отличается. Или когда вырастили вазу необычной формы? Или когда ты начинала ходить и говорить, открывая что-то для себя новое и изучая человеческие неограниченные возможности? Разве это не было прекрасно?
Это было страшно, поразила меня она.
Ваш биологический вид однороден по всей планете, вы действуете как единое целое, в этом ваше преимущество, но вы достигли пика. У нас же не встречается одинаковых людей, качал головой я. Каждый отдельный человек неповторим, он как маленькая вселенная, которую можно изучать бесконечно и всегда находить что-то новое. Красота есть и в несовершенстве, Лира.
Что красивого в войне? гнула девушка свое, умело показывая мне отрицательные стороны моего мира.
Глядя вокруг, я вижу красоту, кивнул я. Ты тоже красива. Но, не пойми меня неправильно, эта красотанеживая! Вы замерли в развитии и никуда не двигаетесь, ни к чему не стремитесь. Это и есть предел эволюции, конец цивилизации.
Мы можем меняться в любой момент, если чувствуем в этом необходимость, возразила Лира.
Хочешь сказать, вы довольны своим существованием? Счастливы тем, что имеете? показал я рукой вокруг.
Да! кивнула она, желая, чтобы я поверил.
Но я не счастлив, отрезал я жестко.
И я не понимаю, почему, Роджер, отчаивалась девушка. С тех пор, как ты здесь, мы только и делали, что заботились о тебе, делали все, чтобы ты был счастливым. Ты не мог дышать в нашей атмосфере, и мы создали условия для твоего выживания. Ты был искалечен, и мы залечили твои повреждения. Ты испытывал страх за свою жизнь, и мы подарили тебе безопасность. Ты не знал, где взять пищу и воду, и мы вырастили для тебя сад, чтобы ты ни в чем не нуждался. Ты чувствовал себя одиноким, и вот я здесьОна опустила глаза. Так почему ты до сих пор не счастлив, почему тебе вечно чего-то не хватает?
Потому что в этом и состоит счастье человека! понял я. «Дайте человеку необходимоеи он захочет удобств. Обеспечьте его удобствамион будет стремиться к роскоши. Осыпьте его роскошьюон начнет вздыхать по изысканному. Позвольте ему получать изысканноеон возжаждет безумств. Одарите его всем, что он пожелаетон будет жаловаться, что его обманули, и что он получил не то, что хотел»это сказал Эрнест Хемингуэй, и он был прав. Нет предела совершенству, и потому люди постоянно во всем стремятся к нему! Может, это не делает нас безупречно счастливыми, но счастье и не может быть постоянным. Счастьеэто кратковременный миг достижения цели, исполнения мечты. Который нужно пережить, восхитившись им, и двинуться дальше, подняться еще выше, покорить новые высоты. Именно поэтому нам принадлежат миллионы великих открытий, именно поэтому мы создали космические корабли и завоевали вселенную, и это еще не предел наших достижений. А вы до сих пор не покинули границ планеты! Может, мы еще и не вершина эволюционного развития, но по крайней мере находимся на пути к ней. И этопрекрасно!
А когда достигнете пика, что будет? прищурила девушка глаза. Разрушите все?
Может быть, печально согласился я. Но только для того, чтобы снова создать! Поиск лучшеговот что делает человека человеком! Если этого не будет, человечество умрет.
Ты хочешь вернуться в космос? голос Лиры дрогнул от боли, которую я едва ли сейчас замечал, увлеченный философскими размышлениями.
Да, с горечью признал я. Наверное, да
IX
Ночь сменяла день, а деньночь. Я ушел из уютного дома, который долго делил с девушкой, и пока не хотел туда возвращаться. Потеряв покой, бродил я по эдемскому саду, срывая плоды с деревьев просто так, в сердцах швыряя их о стволы и безразлично глядя, как они оставляют влажные розоватые пятна.
Красота леса поблекла в моих уставших от безупречности глазах, а вкус казался до отвращения обыкновенным. Ночью я смотрел на звезды, душой тянулся к ним, мечтая снова летать. А днем, залезая на вершину самого высокого дерева, силился разглядеть субмарину, похороненную среди переплетения корней, укрытую поднявшимся над ней садом, недоступную в отравленном ядовитыми испарениями месте.
Адам, ты еще здесь? обратился я к искусственному интеллекту, о существовании которого в последнее время давненько не вспоминал.
Я всегда с вами рядом, капитан.
Почему я не умер в прошлый раз? Ты же говорил, что в низине я смогу выжить только двадцать две минуты.
Для анализа недостаточно информации, капитан, завел Адам старую шарманку. И у меня нет доступа к поврежденной базе данных.
Если я просто пойду туда, есть ли шанс, что «зона жизни» передвинется вместе со мной? Лира говорила, что «они» обо мне заботятся. Если это так, то они не дадут мне умереть, даже если я попытаюсь. Адам?..
Компьютер молчал. Я потряс браслет на руке, но ИИ так и не ожил. На секунду у меня даже возникло иррациональное сравнение искусственного интеллекта с обиженным человеком, который не желает отвечать.
Наступила осень, потом снова зима. День за днем я наблюдал, как ветви и стволы деревьев обнажаются, скрючиваются, уменьшаются в размерах, усыхают и превращаются в уродливую бесформенность. А затем смотрел, как их заливает дождь, превращая красивое место, наконец, в то, чем оно и являлось по своей сути: в серое грязное ничто, скучное и неживое.
Лира нашла меня на границе, за которой кончалась благоприятная среда и начинался ядовитый лес. Утопая в скользкой жиже ногами, я нервно метался вдоль невидимой демаркационной линии, пытаясь решить, делать ли шаг к смерти но зато ближе к цели. В прошлый раз мне это удалось, я выжил, а зона безопасности передвинулась. Получится ли так же на этот раз? Во мне еще был силен инстинкт самосохранения, чтобы сознательно шагнуть в зону отчуждения.
Ты хочешь улететь, раздался позади меня мелодичный голос девушки, которую я уже много дней не видел. Не знал, о чем она думала все это время, пока я избегал ее, страдала или, с привычной ей невозмутимостью, уважала мое стремление к уединению, как всегда не думая о себе. И это ее качество больше не вызывало умиления.
Посмотри! показал я ей пальцем вдаль, где можно было разглядеть обнажившийся металлический корпус «Ребра Адама», ровный, блестящий от воды, без зияющих дыр, коррозии и вообще без видимых повреждений. Там была пробоина, и с другой стороны, я точно это знаю. А сейчас субмарина выглядит целой. Что за обман зрения?
Это не обман, тихо сказала Лира, и я с удивлением оглянулся на нее.
Волосы девушки, намокшие под дождем, безжизненно свисали вдоль лица, путаясь в складках мокрого помятого комбинезона. Кожа была бледной и болезненной, и весь внешний вид кричал о том, как ей плохо. Я почувствовал укол совести. Но есть вещи, которые человек не в силах изменить
Вы починили корабль? догадался я, в сердце зажглась надежда вкупе с отчаяниемведь, как бы я ни желал оказаться там, по-прежнему не мог туда добраться.
Почти, кивнула она. В следующем сезоне он будет готов к отлету, осталось разобраться с антигравитационными двигателями и внутренней системой водоснабжения.
Мое лицо неудержимо захватила улыбка. А ликованию было мало сердечных границ, оно рвалось наружу вместе с возгласами счастья.
Не могу поверить, Лира! Это правда?! Я хочу туда! Пожалуйста, скажи, что это возможно.
Я тряс ее за руку, на красивом лице дрожали полные розовые губы, а в карих глазах отразилась растерянность.
Я должен попасть туда, как ты не понимаешь! Я умолял как ребенок, у которого отнимают детство навсегда. Там вся моя семья! Там мой мир, моя жизнь, мое счастье. Я бы очень хотел, сделав шаг ближе и понижая голос до шепота, я поднял руку и провел кончиками пальцев по влажной щеке Лиры и вдоль изящной шеи, остаться здесь, но ты пойми, я никогда не смогу быть с тобой полноценно. Мы пытались. Ничего не вышло, посмотри на нас. К тому же, корабль не может улететь без капитана.
Он не будет без капитана. Полоски влаги, бегущие по лицу девушки, были неотличимы от слез, но я уже не мог представить их настоящими. Лира была всего лишь подобием человека, ей не понять моих чувств. Она просто воссозданная картинка.
Я понимаю, что нет незаменимого капитана, просил я, и команда найдет, кто ими будет руководить. Но я так сильно хочу вернуться к звездам. Не могу я больше находиться здесь, в этом скучном, чересчур идеальном месте.
Останься со мной, заплакала девушка, заглядывая глубоко в мои глаза. Я сделаю все, что ты попросить. Хочешь, чтобы я кричала? Научусь. Этот лес может вырастать каждую весну другим, и ты никогда в нем не заскучаешь, обещаю. Мы можем завести детей
Нет, нетотшатнулся я, не желая слушать. Я был потрясен тем, как искажаются от волнения любимые черты, но больше не хотел делать новых попыток. Это место мертвое, Лира. Ты не понимаешь, но там, я показал в сторону корабля, там моя жизнь. Не тут.
Пожалуйста, дай мне шансона наступала, я отодвигался, приближаясь к опасной черте. Я хотел бежать. Просто развернуться и кинуться в ядовитую зону, наплевав на свою жизнь. Рискэто тоже то, что делает человека человеком. Разумный расчет не нужен всегда и во всем.
Развернувшись, я пошел вперед, сначала медленно, затем быстрее, боясь передумать.
Лира, едва поспевая за мной, продолжала просить:
Ты не можешь поступить со мной так, ты мне нужен. Она пыталась взять меня за руку, но я вырвал ладонь и шел, не глядя, потому что боялся, что слезы девушки заставят меня передумать. Я уже все решил. Даже если это опасно для меня. Даже если это причинит Лире боль.
Я быстро спускался по склону к низине, дыша через нос. Воздух менялся, становясь густым, кислым, горьким, как жгучий перец. Но я упрямо продолжал двигаться. Меня и корабль разделяло огромное расстояние в пятнадцать километров! Но если мои предположения верны, то вскоре там, где меня настигнет потеря сознания, снова можно будет дышать. Тогда я встану и двинусь дальше. Буду делать это до тех пор, пока не окажусь у цели. Сработает ли это и сколько времени займет, я не знал, отказывался мыслить разумно и слушать предостережения Адама. Я отключился от всего.