Я кивнул, чтобы девушка продолжала.
Ты не хотел, чтобы Эдем постигла та же участь, чтобы люди жгли деревья, ломали, рубили их и строили дома. Мы чувствуем боль иначе, чем люди, но перспектива быть раскромсанными на кусочки нас беспокоит не меньше, чем вас. Ваше представление о симбиотическом сотрудничестве отличается от нашего. Для вас важно использовать ресурсы, для насискать компромисс. Мы решили, что игра не стоит свеч. И не стали рисковать. Мы задумали реанимировать корабль и вернуть его в космосэто лучше, чем позволить живым существам провести остаток жизни в криогенном сне.
Это не поможет, напомнил я. Сигнал бедствия рано или поздно достигнет цели, и тогда сюда прибудет спасательная экспедиция. Так они узнают о вашей планете, и вам не избежать участи многих других разграбленных миров.
Лира грустно улыбнулась.
Адам обманул тебя, когда сказал, что сигнал бедствия отправлен. Прости, но это не так.
Адам обманул меня?! я в ужасе уставился на браслет, обхватывающий запястье. Но Адам компьютер, он не умеет лгать!
Нам пришлось восстановить его, когда он был поврежден при аварийной посадке. Мы позволили себе подкорректировать некоторые из его программ, так что Адам делал и говорил только то, что нужно нам.
Я находился в еще большем шоке. Эта планета была полна не только приятных, но и ужасающих сюрпризов.
Как я могу после этого вам доверять?..
Мы всегда делаем то, что причинит наименьший вред, объяснилась она. Твое душевное состояние на тот момент не было готово к правде. Мы защищали тебя, как могли.
Продолжай, попросил я с тяжелым вздохом, борясь с растущей враждебностью к местной форме жизни и стараясь не потерять к ней доверия. В конце концов, хоть у меня и появились причины сомневаться в их намерениях, по большому счету, эдемиане спасли жизнь мне и моему экипажу. Они сделали множество вещей, сигнализирующих об исключительно добрых намерениях, с уважением относились к нашему виду и во всем старались угодить. Никто, ни люди, ни инопланетяне, не застрахованы от ошибок, одна или две не должны становиться стеной между нами.
Мы не предусмотрели, что ты можешь оказаться настолько отчаянным, чтобы подвергнуть опасности свою жизнь. Планировалось, что корабль улетит, а ты останешься здесь, потому что не сможешь до него добраться. Мы недооценили твою целеустремленность. Но не могли позволить тебе умереть по нашей вине, поэтому нам пришлось уступить и позволить тебе увидеть корабль. Теперь выбор за тобой, остаться самому или оставить здесь свое повторение, раз уж ты не хочешь, чтобы мы его уничтожали.
Я вскочил на ноги, мучаясь сомнениями. Как я смогу жить, зная, что мое идентичное воплощение бродит в одиночестве по чужой планете без шанса когда-либо вернуться домой? Конечно, мы все, отправляясь в путешествие, сознательно шли на риск. Каждый из нас понимал, что может погибнуть или потерпеть крушение, и необязательно спасательная экспедиция доберется вовремя или вообще будет снаряжена. Мы находились за сотню галактик от Земли, за десятки лет от момента отправления! Мы даже не были твердо уверены, что Земля до сих пор существует! За время нашего отсутствия случиться могло что угодно, и сигнал бедствия попросту ушел в никуда.
Я знал все это. Но наступить на собственную совесть не мог. Бросить здесь умирать самого себя, пусть даже ненастоящего, искусственно воспроизведенного, было бы ужасно аморальным поступком.
Прежде, чем ты примешь решение, позволь еще кое-что рассказать. Лира поднялась с нашего ложа, подошла и нежно накрыла ладошкой мою руку, искренне заглядывая в глаза. Во мне мгновенно пробудилось сожаление, что между нами так ничего и не получилось. Она была заоблачно красива, беспрецедентно добра. Слишком хороша, чтобы я, со всеми моими недостатками, был ее достоин.
В уголках ее глаз заблестели слезы:
Тебе необязательно улетать. Есть множество решений, которые позволят тебе стать счастливым здесь. Мы обладаем неограниченными возможностями, такими, какие тебе даже не снились! Глядя снизу вверх, она умоляла меня послушаться ее, и я незаметно поддавался чарующим речам, потому что и без того был переполнен неуверенностью. Ты здесь достигнешь большего, чем там: захочешь воссоздать весь свой экипаж, и ты его получишь; соберешься построить город, и он будет твоим. Мы можем стереть твою память, и ты начнешь с нуля, не зная всего того, что уже с тобой приключилось. А можем, напротив, подарить тебе мысли всех друзей, и ты будешь знать, о чем думал каждый из них в любой момент времени, в буквальном смысле стать ими и прожить их жизни. Я буду учиться вести себя как женщина, которую ты любишь. Лира Портман не имела прототипа, поэтому мы рискнули вложить в ее разум совокупное сознание нашего биологического вида, но это можно изменить в любой момент. Ты выберешь женщину со своего корабля и мы скопируем ее воспоминания в тело Лиры. Ты можешь менять девушек каждый сезон, если это сделает тебя счастливым.
Лира сжала вторую руку на моем запястье, пока я с возрастающим ужасом, но и болезненным, извращенным любопытством слушал.
Кроме того, не забывай об одной существенной мелочи: на этой планете ты бессмертен.
Бессмертен? непонимающе повторил я.
Она кивнула:
Ты можешь состариться и умереть, и мы воссоздадим тебя заново, вложив всю накопленную память, а можешь просто позволять нам поддерживать твой настоящий возраст, ведь каждый раз, когда ты вступаешь в плотный контакт, твои клетки обновляются, излечиваются раны и болезни. Подумай, какой ты можешь получить уникальный опыт благодаря этому! Мы можем вложить в твою голову все свои знания и воспоминания всех существ, когда-либо прилетавших к нам. Ты можешь прожить тысячу новых жизней в новых телах, побыть любым астронавтом из твоего экипажа, даже женщиной или даже существом с другой планеты. Ты можешь оставаться собой или перепробовать сотни различных комбинаций. Это бесценный шанс, который ты не получишь больше нигде. На корабле ты будешь ограничен своим телом и смертью, которая позволит тебе прожить только одну жизнь. Здесь же твои возможности необъятны. Что скажешь?
Перспектива, признаться, завораживала. Необыкновенные будущие картины, о которых говорила Лира, вряд ли оставили бы равнодушным хоть кого-нибудь. Я тихонько провел кончиками пальцев вдоль идеальной линии подбородка девушки, невольно представляя ее в роли, например, Норы Шульц, медсестры-ассистентки, которая, бывало, строила мне глазки в медотсеке, или Марии Дагон, симпатичной тренерши по аэробике, на которую я частенько глазел, когда приходил позаниматься в спортзал. Любопытная и соблазнительная вырисовывалась идея. Но от нее за милю веяло подделкой. Идеалист во мне сопротивлялся предложению «поиграть в человеческие жизни», это было этически некрасиво. Да и привязался я уже к Лире такой, какая естьинопланетянке, пытающейся быть человеком. Мы могли научить друг друга новому: я бы продолжал посвящать ее в тайны людских противоречий, она бы показала мне, что представляет из себя ее непостижимый мир. Если бы я только захотел этого.
Моя рука невольно опустилась, улыбка, тронувшая уголки губ, ушла, а настроение снова упало ниже отметки «мрачно».
Прошу тебя, умоляла Лира, прочитав по моему лицу, что не сумела повлиять на мое решение.
Почему ты так отчаянно просишь меня уступить? выразил удивление я. Разве тебе не безразлично, кто из нас двоих улетит, а кто останется? Ты утверждаешь, что мы одинаковые, тогда почему так принципиально, чтобы это был именно я?
Цель нашей жизнив оптимальном сосуществовании с другими. Если ты улетишь, это будет означать, что наша цивилизация, впервые за свою историю, потерпела крах, опустила глаза эдемианка, признавая поражение. Это значит, что мы не так и совершенны, как ты говоришь, если не смогли понять другой вид и сделать наше сотрудничество идеальным. Это приведет к нарушению внутренних связей, последствия могут оказаться плачевными для нас. Мы просто обязаны преуспеть! подняла она на меня взгляд. Ты не можешь улететь, не дав нам второго шанса! Это должен быть именно ты, с тем опытом, который уже приобрел, а не тот, который спит в капсуле. Пожалуйста, позволь нам попробовать еще один раз! Клянусь, если ничего не получится, мы вырастим тебе новый корабль, новый экипаж, и ты получишь свободу.
XII
Наши отношения с Лирой эволюционировали и вышли на новый уровень. Я перестал в ней искать, наконец, придуманный образ, и начал воспринимать ее такой, какой она была, со всеми недостатками и странностями, научился видеть за внешней оболочкой существо, отличное от человека, но трепетно стремящееся познать границы свойств и привычек нового тела. Лира, в свою очередь, училась понимать свои потребности и говорить мне «нет», отстаивать свое мнение и познавать противоречивые человеческие эмоции. Чем дольше она находилась вдали от общности разума эдемиан, тем легче ей это удавалось.
Можно сказать, что мы благополучно преодолели «кризис первого года семейной жизни», уважительно стали относиться к нашим отличиям и активно искали общие точки, чтобы осторожно двинуться дальше, не причиняя отныне друг другу вреда. Мне казалось раньше, что я уже любил Лиру, когда она появилась на свет, но теперь я начал понимать, что это было не так. Именно сейчас, когда я осознал, что девушка не является воплощением моей мечты и человеком, я начал искренне влюбляться в эдемианку, отдавая себе полный отчет, что она не такая, как я. Это осложняло мои планы, я все чаще задумывался, что, когда настанет «день икс», мне будет очень трудно покинуть планету и оставить девушку. Я все еще собирался придерживаться принятого решения, но несносное сердце болело, когда, целуя розовые губы, я представлял, что это в последний раз.
К концу весны, когда красивые цветы еще покрывали деревья, но некоторые из них уже стали наливаться в плоды, когда нежно-розовый оттенок лепестков переплелся с бело-красным цветом сочных фруктов и бордово-сливочным цветом молодой листвы, космический корабль «Ребро Адама» был готов к отбытию.
Все-таки улетаешь? с глубокой печалью в голосе спросила Лира, взобравшись на ветку, на которой я сидел, издали рассматривая корабль. Он не был покрыт растительностью, как в прошлом году, напротив, деревья «расступились», открывая вокруг субмарины огромный голый круг, похожий на аэродром. Таким образом эдемиане спасали свои жизни и давали понять, что работа закончена.
Нахмурившись, я привлек девушку к себе, обвив рукой ее хрупкие плечи, так похожие на человеческие.
Нам будет тебя не хватать, тихо сказала Лира. И мне тоже.
И мне, признался я, даже не представляя, как оторву от сердца ту часть, которая уже принадлежала этому Раю. Он стал мне как дом, но я понимал, что должен улететь.
Когда? пробормотала девушка, чертя узоры пальчиком на моей груди, ее прикосновения я едва чувствовал сквозь плотную ткань формы капитана. Даже странно, что я прожил на этой планете несколько лет, ни разу не обновляя одежду. Я даже спал в ней, снимая лишь иногда, для того чтобы заняться любовью с инопланетянкой.
Сегодня, сейчас, твердо ответил я, борясь с сопротивлением собственного разума, по опыту зная, что чем дольше разрываешь сердечную привязанность, тем больнее обоим. Что будет с тобой?
Вернусь к своим, неуверенно прошептала эдемианка, изящно касаясь переплетенной веточки дерева, на котором мы обосновались. Учтем отрицательный опыт, попробуем еще раз, для нас впервые признавать поражение и повторять снова, мягко добавила она, и я догадался, что она говорит о моей второй копии.
Мысль о том, что я оставлю человека без шанса на спасение, удручала. Немного утешало лишь то, что он не является полноценным воплощением. Всего лишь оживленная подделка.
Может, он окажется более сговорчивым, улыбнулся я.
А если нет?
Отрицательный результатэто тоже результат, повернул я голову, чтобы запечатлеть в памяти любимые карие глаза, лицо в ореоле пышных красноватых волос. Мое самолюбие удовлетворено тем, что наш вид оказался вам не по зубам. Может, когда я состарюсь, то направлю корабль в последний путь именно сюда, тогда мы еще встретимся.
Я буду очень рада! раздвинулись в счастливой улыбке розовые губы. Ласковые пальцы коснулись моего идеально гладкого подбородка, и я вновь нахмурился: что-то исподтишка глодало меня, какая-то неучтенная деталь, которую я пропустил по невнимательности или глупости. Подсознательная уверенность, что есть что-то неправильное в происходящем, мучила меня еще со времен первого пробуждения, но, как я ни пытался ухватить нить, ведущую к ответу, мне не удавалось этого сделать.
Пора, встал я, спускаясь на землю и мрачно размышляя, все ли закончил здесь, что хотел. Почесал затылок, сомневаясь. Острая мысль, будто я что-то не доделал или даже забыл, вертелась в голове.
Что не так? заботливо поинтересовалась Лира, беря меня за руку, чтобы сопровождать.
Адам, все ли твои программы в порядке?
Все работает безупречно, капитан, отозвался ИИ.
Я оглянулся на другую сторону холма, мысленно прощаясь с погибшими членами экипажа, которых, как бы странно это ни звучало, скоро увижу живыми. И прищурился, выудив из памяти воспоминание, которое не давало покоя все время, что я был на планете.
Дай информацию по капсуле номер восемь, попросил я: единственная поврежденная криокапсула, до которой я так и не добрался. Я знал имена всех, кто был со мной в капитанской рубке во время крушения, но один из обломков до сих пор оставался загадкой. Я чуть не забыл о нем, но теперь чувствовал, что если не выясню имя погибшего, не найду покоя. Я должен был знать, хотя бы для того, чтобы достойно попрощаться с ним.
Нет доступа к информации, капитан.
Я посмотрел на Лиру хмуро и встретил ее напряженный взгляд. Медленно я начал двигаться в нужную сторону.
Путь туда все еще недоступен? спросил я, спускаясь вниз, где в переплетении корней осталась последняя неразгаданная тайна этой планеты.
Свободен, ответил Адам. Воздух пригоден для дыхания, диаметр обитаемой зоны двадцать четыре километра.
Отлично, обрадовался я и взглянул на Лиру, отчего-то даже не удивившись, когда обнаружил ее взволнованной. Я будто знал, что наконец делаю то, что должен был сделать давно. Словно ответ на незаданный вопрос, который незаметно грыз изнутри все эти месяцы, кроется именно там, в непроверенной криогенной капсуле погибшего в катастрофе человека.
А может, и нет, но я все равно шел туда, движимый чувством долга и любопытством. Я хотел поставить точку прежде, чем вернусь на борт корабля и отправлюсь в новое межгалактическое путешествие.
Роджерсеменила за мной девушка. Ты куда?
Я сжал ее руку:
Нужно кое-что проверить.
Некоторым тайнам лучше оставаться там, где они есть, пробормотала она, замедляя мое движение, но ее слова, напротив, возбудили во мне стремление раскрыть неведомое.
Разве ты еще не поняла? улыбнулся я, чувствуя, что наконец-то выбрал верную дорогу, нащупав беспокоящую меня нить. Там находилось то, что я обязан был узнать. Даже если правда окажется не той, в которую верю. Я человек, а человек всегда ищет ответы на вопросы, даже если знает, что это окажется страшно или болезненно. Такова наша природа. Не ты ли говорила, что пойдешь на все, лишь бы сделать меня счастливым?
Лира моргнула, губы ее дрогнули:
Моя природа противится всему, что может причинить тебе боль.
Не бойся, посоветовал я эдемианке, потянув ее за руку.
Понадобилось несколько часов, чтобы найти укрытую разросшимися деревьями капсулу, точнее, ее обломки, разбросанные на расстоянии нескольких метров друг от друга. После того как я побывал на субмарине и обзавелся настоящим стальным ножом, расчистка участка шла намного быстрее. Я не понимал, отчего мое сердце так сильно колотится, почему лоб внезапно покрывает испарина, и дрожат руки. Упрямый, я продолжал работать до самого заката, безжалостно кромсая корни, чтобы добраться до того, что они прячут от меня.
А затем, когда передо мной раскрылась истина, просто сидел, обессилено уронив голову на грудь. Где-то в глубине сознания я всегда знал это. Именно поэтому сомнения не позволяли меня улететь без оглядки. Именно поэтому я стремился сюда. Чтобы посмотреть, наконец, в глаза той правде, которая по-настоящему пугала
Смертельно раненый в самую душу, я смотрел в лицо человека, умершего два года назад при аварийном падении космической субмарины с поэтическим названием «Ребро Адама»: черные волосы, торчащие во все стороны, острые черты лица и волевой подбородок, безжизненные глаза и рот до сих пор были раскрыты, нетронутые временем. Не было ни единого шанса, чтобы он уцелел, его криокапсулу, незащищенную металлическими створками, вероятнее всего, разорвало первой. Видел ли он свою приближающуюся смерть? Или потерял сознание еще до того, как разбился о землю? Качаясь взад и вперед, я искал в себе мужество примириться с ужасающей, уничтожающей правдой