(тяжелый вздох, пристальный взгляд в глаза ошарашенной Беате)
Понимаю, что здесь ячужая. И, как бы не любили меня, но и вы это чувствуете. И даже если я не хочу обратно, нет здесь мне места, и никогда не будет. Сожгут на костре? Этого боится Хельмут? Этого страшишься и ты? Вот и я так думаю, лихорадочно киваю головой. Мне все сложнее контролировать себя, сдерживать. Я расслабляюсь, чувствуя уже себя здесь как дома, отчего вылезает наружу потаенное, запретное. Как вы обожаете это называть: ересь? Вот именно, ересь.
* * *
Молчим. Беата даже моргать временами боится. Тягучие минуты безучастия снаружи, и бури мыслей, доводов и отрицаний внутри.
Так откуда ты? едва слышно, и то, различимо только читая по губам.
Криво усмехаюсь.
Если верить вашим словам и книгам Хельмута, из будущего. Вот у вас здесь 1453 год, близится зима. А пропала я в 2016 поздней весной, практически летом (когда, примерно, и появилась в этих краях, да?). Невероятно, немыслимо, но факт. И как произошло это, что случилосьсовершенно не помню, и допустить нечего. В памяти моейтолько работа, поездка со своим кхм, бывшим молодым человеком. А надо сказать, Беата, ценности в отношениях у нас совсем иные. Нет, замахала я рукой. Как и прежде, каждый жаждет найти себе верную любовь до гроба. Да такую, чтоб дух захватывало. Но этоглубоко внутри. Снаружи же мычаще позволяем себя любить (как я в свое время). Да и отношений почвав основном, не трепетные чувства, а привычка, выгода, элементарное желание побороть скуку и одиночество. Сегодняон муж, а завтра с легкостью дается ему приставка «бывший», и уже с новым лезешь в кровать. Чаще всего и без брака. Девушки для парней, парни для девушекэто даже не развлечение, а обыденность. Как еда. Пользуются, выбрасывают. И всё ищут, ищут да только кто кого? А, по сути, и неважно. Главноене останавливаться, пробовать. И ни капли не сражаться, не меняться, не терпеть. А если терпеть, то, непременно, воевать друг с другом и (или) обреченно хныкать, опустив голову и руки. Вот как вы с Хельмутомда многие бы плюнули. И с десяток других нашли. А вы нет: страдаете, но терпите, подстраиваетесь, потому что любите. Да, в ваше время, тоже мало счастливых пар вижу, однако у вас есть шанс, обретя что-то стоящее, не профукать. А выковать, если с мудростью и умом подойти, достойных союз. Труд, черствость, во многом и религия, держит вас в жесткой колее, не давая глупо метать взгляды по сторонам. Вынуждает воспринимать всё всерьез. А нас жеокружают лишь мягкие, желейные стены развлечений, свободы, комфорта, чрезмерного самокопания и самопознания: натыкаясь на малейшие преграды, рвать когти дальше, но вбок, при этом ценя время, как ресурс, куда выше простых человеческих чувств, эмоций окружающих. Своё собственное явысоко на пьедестале возвести, да на таком, что давно уже не видано и не слыхано, что такое бескорыстность, отречение, самопожертвование и доброта.
Хотя немного помолчав, добавила, с другой стороны, живя в ваших рамках, вышла бы я замуж за Ярцеваи вся жизнь моя пошла б под откос. Две стороны у этой медали, две. И хорошие перемены в мое время настали, и плохие. Обидно, что мы. обретя свободу мысли и расширив свои горизонты мировоззрения до невероятного, пошли куда дальше золотой середины. Отчего и оказались едва ли не над пропастью исчезновения семьи как основополагающего института, понятия безмерно ценного и важного, за которое (если оно с обеих сторон воспринимается искренне) стоит бороться душой и телом, верить в него и трудиться над ним изо всех доступных и недоступных сил.
Вообще, странно всё это. И даже не в том смысле Я думала, что, будучи заточенная под свое время, бесспорно готова к любым бедам, что выстою везде и всё, однако здесь. где в шелухе лживой (в маске) скорее задохнешься, чем выживешь, оказалось всё иным и немало сложным. Сдается, будто тыголый, и на тебя с вилами идут. Вся утонченность боя сменилась на топорность и грубую силу. Где без шансовили ты на коне, или под ним.
Долго удавалось мне находиться рядом, не касаться всего этого «бытия». Но этот ваш Покровитель решил иначе. Силой, за шкварки вволочил в игру. И мне страшно, хотя уже и сталкивалась с таким адом. мне, все равно, черт дери, страшно.
Беата я очень хочу понять, как сюда попала, за что, почему Мне надо знать, что случилось с теми, кого ненавидела и любила. Ведь сложно смело идти вперед, не зная, какие следы остались позади. И есть ли шанс вернуться, если осмелюсь.
А иначе, мне кажется, я сойду с ума. Уже окончательно, а не просто громогласные слова или юродивость. Окончательно
Немой, пристальный, многозначительный взгляд Знахарки мне в глаза, отчего даже внутри похолодело. Не дышу.
Таинственный шепот:
Приходи ночью на кухню, когда все уснут. И никому ничего не говори, особенно, Хельмуту
* * *
Дождаться, когда уснет Адель и Хельмут, да пробраться на кухню.
Немного розмарина для памяти, пару листков датуры-дурмана, слизь вонючего сморчка[13], а также
Зачем ты мне всё это рассказываешь? ошарашенная, едва слышно шепчу.
Обмерла девушка, колкий взгляд мне в очи, с удивлением и негодованием. Но миги, проиграв моему упрямству, отозвалась:
Не всё же тебя учить, как подорожник к ране прикладывать. Некоторые вещи, просто, необходимо знать, тем более, что, возможно, это придется проделать не один раз. И, вероятно, уже без моей участи и присмотра.
Изумленно вздернула я бровями. Смолчала. Покорно перевела взгляд на ее руки
Бросить в плошку несколько пучков травы, ягод, выковырять и добавить слизи гриба, немного капель маслаи раздавить, размолоть, вымесить, пока всё не станет однородной массой.
Будь осторожна с этой мазью. Не переборщи, и ни в коемне принимай внутрь. Ведь чуть больше, чем надо, и, в лучшем случае, сойдешь с ума, а нетто Богу душу отдашь. Никому не показывай, и рецепт не рассказывай. Храни в тайном месте, а если чтосразу в огонь.
А теперь следуй за мной
Баня. Заполнить огромную деревянную кадку (застеленной простыней) горячей, едва ли ни кипяток, водой и погрузиться (оставаясь лишь в одной рубахе) в нее, практически, полностью, по самую шею.
Пар дурманит, мешает свободно дышать. Боль в теле не дает побороть напряжение. В голове путаются мысли.
Закрывай глазаи глубоко дыши. Ни о чем не переживай. Я за тобой присмотрю. Опускай веки
Подчиняюсь. Попытки расслабиться. Отчаянные, диктованные страхом, усилия сдержать рассудок в себе.
Но внезапно почувствовала прикосновения Беатывтереть прохладную мазь в виски, на шее, рядом с мочками ушей Еще немногои перед глазами замерцал странный свет, поплыли не менее пробивающие до дрожи картины. Мир закрутился, в теле стало так легко, словно парила я, покинув наконец-то надоедливую, глупую, узкую, сковывающую душу, плоть
Чьи-то глаза, взоры. От порицания до радости. Все кружилось, вертелось, казалось, бессвязно сменяя одно другим. Странные звуки: от курлыканья какой-то птицы до шипения, рычания, клокотания воды.
Еще немногои внезапно передо мной стал женский образ. Колкий, волнительный взгляд. но вместо зла на лицо проступила добрая улыбка.
* * *
Анна! Анна, ты меня слышишь? Анна, вернись ко мне
Странные звуки, нехотя сплетающиеся в слова, стали врываться в мое сознание, утаскивая из темноты наружу. На свет
Взгляд окололежала я на лаве, в слегка влажной рубахе. Вокруг полумраклишь мерцание свечи где-то вдалеке. Малознакомая комната.
Еще миги узнаю, тоже не без труда, лицо взволнованной девушки.
Беата, где мы?
Баню помнишь?
Баню? Ах, да нехотя шепчу. Привстаю (не без помощи Знахарки), а затем и вовсе рассаживаюсь. Обхватить голову рукамиБоже, как же она раскалывается. Несмелый, с опаской взгляд подруге в глаза.
Ну, как, получилось?
Усмехается.
Это ты мне скажи. Получилось?
Обмерла я. Попытки выудить из головы что-то толковое.
Женщину. Точно, я видела там женщину.
Оторопела я. Жадно выпучив глаза: картинка стала так ясно, как даже там я не видела ее. С ужасом взор в очи Беате.
Что? испуганно шепчет та.
Кого-кого, а меньше всего я ожидала увидеть именно ее.
Кто это был?
Тяжело сглотнуть слюну.
Ирину. Я видела Ирину. Она меня встретила и добро так улыбнулась. Взяла за руку и повела. Но почему она?
Неуверенно пожала Знахарка плечами, смолчала.
Ты даже не представляешь кто это. Черт дери Ирина. И-ри-на. Жена моего любовника, моего кавалера, жениха, хоть и, в итоге, бывшего. Невероятно, нервно рассмеялась я, все еще прозревая от воспоминаний. И вот она берет меня за руку и ведет за собой. И что самое странное, нет ни в ней ко мне зла, ни во мнек ней. Будто мы не враги, а подруги, что ли, и снова болезненный смех. И идем прямиком на нашу мельницу. На нашу, Цинтеновскую. Только внутри всё как-то странно. Непонятно. Словно и заброшено, но и одновременнонет. Местами, ляпами. А в центре, непосредственно около входа, огромная дырень, провал в полу. Замерли мы около нее обе. Вглядываюсь я тудаа там словно бездна, ни конца, ни края. Только свет, странный, мутный, словно сквозь туман светит. Я шаг ближечтобы лучше разглядеть, как вдруг тотчас хватает меня за руку Ирина, останавливая. Буквально на мгновение метнула на нее взгляд, а затем снова на провала ничего уже и не было. Ровный пол, и только луч света играет, как в тот ясный день, когда меня нашли. И девушки уже больше нет. Только голос ее звучит, отдаляясь: «Рано тебе еще сюда. Рано. Слишком рано». И что это может означать?
Пожала Беата плечами. Скривилась. Молчит.
И главное, чувство такое, будто я эту дыру уже когда-то видела
Немного помолчав, вдруг отозвалась каким-то холодным, уверенным голосом Знахарка.
Мельница, говоришь?
Многозначительный взглядпереглянулись, тотчас коварно ухмыльнулись, осознавая всё, как единое.
* * *
Придумать нелепый повод, и уже по обеду отправиться с Беатой на мельницу. Недовольные, удивленные взгляды, кривляния, перешептывания местных работников, но все же перечить не осмелились, ведь вполне вероятно, что завтра уже сами они могут прийти к нам (в приют) за помощью.
Пройтись вдоль и поперек здания, но ничего толкового, знакомого не найти. Сделать вид, что осматриваем раны (давно уже затянувшиеся) старого нашего пациентаи, обреченно, повесив голову, выбраться наружу.
Подожди, а склад?
Оба наши взгляда выстрелили на второе, рядом стоящее строение. И снова вдох, и снова с натяжкой оправдания. Крутые ступенькии едва я зашла за деревянное раздвижное полотно, как обмерла, словно пришпиленная. Взгляд скользил по знакомым силуэтами в душе ставало боязно, как-то не по себе. Резвые шаги впередк противоположному окну и обомлела я, вглядываясь с высоты нескольких этажей вниз, а за спиной словно ощутила вмиг разъяренного Ярцева. Резкий разворот в испугено тщетно. Пусто. Только незнакомцы и Беата. Нет моего прошлого. Нет.
Вспомнила? с опаской шепнула девушка.
Несмело, едва заметно кивнула яи тут же шаг вперед. Живо хватаю ее за руку и тащу на выход.
Вспомнила. Еще как, сука вспомнила.
Но, не успели выйти, спуститься, ступить на брусчатку, как, тут же, кто-то преградил нам путь.
Анна? взволнованно переспросил мужчина, словно не веря своим глазам.
Добрый День, риттербрюдер Фон-Нейман.
И Вам, добрый, Анна, беглый взгляд на мою спутницу. Беата.
Молча кивнула та. Снова старик обрушивает взор мне в очи. Какими судьбами? Может, я чем пригожусь?
Приютскими, всё приютскими. Благодарим за Ваше великодушие, но нет. Мы уже со всем справилисьи теперь торопимся обратно.
Анна, шаг ближе, преграждая путь. Колкий взгляд на Знахарку, отчего та вынужденно откланялась и неспешно пошагала прочь. Решился продолжить. Анна, не поймите меня неверно. Мне всё не дает покоя тот вечер. Моя оплошность, фривольность. Не могли бы Вы сделать для меня еще одолжениеи позволить хоть как-то загладить свою вину и образовавшуюся неловкость.
Что Вы, право, не стоит беспокоиться.
Делаю уверенный, дерзкий шаг в сторону, намереваясь обойти сего назойливого собеседника, но тот тотчас вновь вторит за мной, лишая права на выбор.
Прошу, Анна. Дайте шанс.
Обмерла я, пристальный взгляд в глаза. А там, действительно, никакой робости и нежности. Одно притворство и черствость. Жажда. Словно глаза Ярцева вглядывались мне в душу, как тогда, когда я была еще не досягаемая, а он был сродни ангелу-хранителю.
Поежилась. Страх дикой кошкой выбрался из недр души, пробегая по спине и сдирая заодно острыми когтями кожу.
Простите, мне пора, комкано, надрывисто, плевком.
Резвый шаг и, не давая шанса, мигом бросаюсь наутек, не стыдясь последствий и слухов.
Беата! Беата, спаси меня! бешено, отчаянно завопила я, едва добралась до приюта и ворвалась на кухню, где сейчас та помогала Адель с едой. Колкий взгляд на женщину, которая так нежелательно стала свидетелем всего этого, но, проигрывая прошлому, что сейчас затуманило, задушило разум, вновь рычу. Спаси меня! Молю!
Резво срывается на ноги, хватает за локоть и тащит на улицу. В сторону хлева.
Что случилось? Чего кричишь? рычит мне на ухо.
Еще немного и обмерли мы. Глаза в глаза.
Теперь я точно знаю, чувствую Он не отступится. Вы были правы. Этотолько начало. И, Боже, Беата, я так этого всего боюсь.
Что я должна сделать?
Помнишь, девушку черноволосую, что к тебе приходила не так давно. Она у тебя просила настойку какой-то там полыни. Девушка из борделя.
Ты что задумала?
Закачала я головой.
Ты меня не поймешь, бешено тараторю. И мало меня кто поймет. Но поверь, мой опыт показывает, что всё возможно, и ко всему надо быть готовой. И если это и произойдет. то что, еще забеременеть от этого ублюдка, да? Куда я? Здесь? Как? Что потом буду делать? Не рожать же?
Что ты несешь? Не согласисьи не тронет он тебя
Ты уверенна? Он уже мне проходу не дает. А ваши тому словатолько доказательства.
Он же не настолько скотина?
Ты уверенна? Ты УВЕ-РЕН-НА?
Тяжело сглотнула, смолчала Знахарка, печально опустила глаза.
Тягучие минутыи, наконец-то, несмело бормочет:
И что ты хочешь, кастильскую полынь? Это жене просто эликсир, взгляд мне в глаза, не просто лекарство. Той девушке уже нечего терять. А ты у тебя еще есть шанс. Это средство не только предотвращает нежелательную беременность, но и может вызвать бесплодие. А иногдаи саму смерть. Анна, одумайся!
Но не бежать же мне? А если так, то куда? выпучила я глаза, моля о подсказке. Еще миги закачала обреченно головою. Нет, Беата. Нет. Я уже прошла этот ад, и ни в коем случае не хочу обратно. Пусть я буду сумасшедшей и зверски глупо перестрахуюсь, однако потом не придется лить слезы в подушку и просить тебя свершить уже действительный ужас, и неоспоримый грех. Ведь его вы все здесь в этом времени боитесь. Боитесь, хоть и совершаете. Так вот не надо, добавлять в эту копилку еще и это безумие.
Утопила лицо в ладонях и замерла я тяжелых рассуждениях, не имея возможности больше сдерживать слезы.
Беата, я не хочу от вас уходить. Не хочу, лихорадочно мотаю головой. Вымой дом. Куда я без вас? Я никого и ничего не знаю. А за мои речи, мысли, знаниябез вас меня точно сожгут на костре. Молю, Беата
Шумный вздох. Взгляд мне в лицо Знахарки.
Ты не знаешь, о чем просишь и чем рискуешь.
Знаю В том то и дело, что знаю.
* * *
Долго я скрывалась за стенами приюта, всячески избегала любых дел вне присмотра Беаты и Хельмута. Хотя и знала, что правда в том, что, случись что, мало чем помогут. И дело не в нежелании или страхе. Нет. Дело в немощности против власти этого ублюдка.
Но можно вечность скрываться, а затем обязательно наступит такой момент, когда просто не останется выбора.
Судьба написана, и колесо мельницы делает свой ход.
Очередная эпидемия простуд в свете ранних заморозков прибавила немало работы, как в приюте, так и за его стенами. Хельмут и Беата практически без сна. Что могу, то выполняю и я, едва уже волоча ноги. Глаза сами слипаются, а громкие звуки даже уже над ухом не всегда могут уже привести в чувства. Жуткий, хронический недосып. Здесь нет элементарный лекарства потому все лечение сводится к компрессам (подобно тому, что проделывала со мной в первый дни Беата), отвары трав, мази и прочие «народные средства» из глубин преданий.