Лиам свернул к Рампарту.
Какое домашнее задание?
Такое, которое позволит мне научиться управлять магией. Я взглянула на него. Почему ты устраиваешь мне допрос с пристрастием?
Он сжал зубы, направляя грузовик в объезд дерева, которое упало на дорогу. В наши дни в Новом Орлеане не было дорожных служб. Надо рассказать Гуннару о препятствии, если он еще о нем не знает.
Потому что он тот, кто есть.
Потому что он Паранормальный? Ты говоришь как член Ревейона.
Ты знаешь, это не то, что я имел в виду. Потому что он такой, какой он есть. И потому что ты такая, какая ты есть.
Медленно я повернулась к нему, сузив глаза.
Что это должно значить?
Это значит, что ты должна быть осторожна. Он очень сильный. Он сделал паузу. И он смотрит на тебя как будто жаждет тебя.
У меня глаза на лоб полезли от сказанного. Не то, чтобы он не любил Малахи, но он ему не доверял, по крайней мере, не в том, что касается меня.
Хорошо, решила я, когда справилась с чувствами. Лиам ошибалсячертовски ошибался, но я не возражала, если он чувствовал себя разбалансированным, как я. Тем более, что я так себя чувствовала из-за него.
Он не жаждет меня, сказала я. Он считает меня новичкомчеловеком с совершенно «зеленой» магией, которого он может учить и наблюдать. И он продолжит учить меня, пока я не перестану быть угрозой ему, самой себе или кому-либо еще.
Лиам постучал пальцами по рулю.
Тогда все в порядке.
Черта с два все в порядке, пробормотала я. Я сама себе хозяйка.
Он фыркнул.
Вероятно, тебе стоит сказать это Гуннару, а то он еще не в курсе.
Он немного помолчал, затем наощупь найдя что-то под передним сиденьем, достал старую бежевую кассету. Впервые я осознала, что в грузовике есть старый магнитофон.
Вижу, ты разделяешь мою любовь к антиквариату, сказала я.
В ответ Лиам вставил ленту в слот. Из динамиков полился «Рожденный на болотах».
Хорошо, произнесла я и откинулась на спинку сиденья. Извинения приняты.
И мы поехали дальше в духоте под палящим солнцем и музыкой.
* * *
Городской парк был огромным, более четырех сотен гектаров лугов, деревьев, троп и прудов. В нем когда-то размещались Ботанический сад Нового Орлеана, Музей искусств Нового Орлеана, парк аттракционов и лесистая местность, известная как лес Кутюри, но это было до войны.
Лиам проехался по парку, чтобы осмотреться. За несколько месяцев с тех пор, как я была здесь в последний раз, ничего не изменилось, за исключением того, что все выглядело немного более изношенным. Белые брезентовые палаткисемь лет с тех пор, как они были выставлены ФАЧС, военными, Красным Крестомвсе еще стояли аккуратными рядами, но были залатанными и грязными. Земля между палатками превратилась в грязь, а электрические провода скользили из палатки в палатку. Кто-то догадался, как связать палатки с сетью, всем на радость.
В отличие от неподвижных рядов, природа расползалась по краям парка, смягчая линии того, что раньше было длинным прямоугольником прудов и лугов.
Мы проехали дальше, Лиам выключил музыку, и мир вокруг нас погрузился в тишину.
В лагере есть мэр, сказала я, указывая на маленький каменный домик, где он жил. Встретила его в мой последний визит, не думаю, что он связан с Ревейоном. Он хохотун.
Лиам усмехнулся.
Кто?
Хохотун. Я положила руку на живот и изобразила искренний смех. У него пивной живот и очень громкий смех.
Значит, лагерем Кутюри управляет Санта-Клаус, произнес Лиам. Подходит, мы как раз все надеялись на Рождество.
Он отогнал грузовик к краю газона возле круглого фонтана Попп, который стал официальным входом в лагерь. Он больше не работал, и кто-то забил знак с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЛАГЕРЬ КУТЮРИ» в трубу посередине.
Мы вышли из грузовика и подошли к задней двери. Я подождала, пока Лиам развяжет веревку, чтобы опустить ее. Вытащила карандаш из коробки для сигар, которую прихватила с собой для сдачи, и воткнула в волосы.
Жарко, сказала я, когда взгляд Лиама переместился с моих волос обратно на грузовик.
Очень. Он подтащил коробки к нам. Ты знаешь, куда нам идти?
Да. И еще, это мой магазин, поэтому я главная.
Да, мэм, проговорил он, кривляясь.
На что я закатила глаза.
Здесь работают другие взаимоотношения. Следуй моему примеру.
Не рискуй понапрасну.
Живя в военной зоне по своему выбору, заметила я, подняв коробку. мы каждый день рискуем.
Торговля проходила у фонтана, между колоннами, которые его окружали. Столы заполняли проемы, где когда-то стояли некоторые из колонн, делая его немного похожим на Стоунхендж. Мы прошлись по периметру в поисках пустого стола, проходя мимо завалов старой одежды, электроники, листьев и корней ветивера, пластикового мусора и многого другого.
С другой стороны фонтана, где начинались линии палаток, любопытные и подозрительные люди наблюдали за нами из дверных проемов и из-за пластиковой мебели внутреннего дворика. Но не так, как это было на Острове Дьявола, но я сомневалась, что они оценят сравнение.
Кивала тем, кого мы проходили, но не улыбалась. Я не бывала здесь достаточно часто, чтобы они узнавали меня, да и улыбающиеся незнакомые люди, прохаживающиеся по периметру, выглядели бы подозрительно. Я попыталась выглядеть так, будто палатки меня не интересуют, и сосредоточиться на поиске места.
Мы нашли стол с несколькими сантиметрами тени, по крайней мере, на некоторое время. Я положила свою коробку на стол, жестом предложив Лиаму сделать то же самое.
Вторая половина дня, сказала женщина за соседним столом, подозрительно погладывая на нас. Она сидела на складном табурете, держа на коленях фиолетовый клубок шерсти, а в ее бледных руках были две вязальные спицы. На ней были джинсы и выцветшая футболка с символикой Луизианского университетаопределенно не туники, которые носил Ревейон.
Я почти не обратила внимание на вязание, если бы яркий блеск металла не заставил меня присмотреться вновь. Это были не спицыэто были стрелы, длинные и золотые. Она превратила оружие Пара в орудия ремесла. Я читала Диккенса в старшей школе до войны, и в этом было что-то очень от мадам Дефарж.
Я достала из коробки два фартука из «Королевских Рядов», один передала Лиаму. Накинула фартук на шею и затянула длинный ремень вокруг талии.
Добрый день, произнесла я, а затем огляделась. Раньше действовало правило «кто первый пришел, того и стол», но прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я была здесь. Нужно ли мне у кого-то зарегистрироваться?
Находишь пустой столон твой.
Хорошо, сказала я и начала доставать из коробки свеклу и пучки зелени, стебли которой были перевязаны шпагатом, и раскладывать их на столе.
Она взглянула на логотип «Королевских Рядов» и отложила вязание.
Я Лонни. Лонни Диар.
Клэр и Лиам, представилась я. Мы из Квартала. Положив руки на бедра, я посмотрела на разложенные овощи. Не смогла убедить Сдерживающих, что листовая капуста полезна.
Листовая капуста хорошая пища, сказала она, одобрительно кивнув, будто бы я пыталась распространить среди них «Евангелие».
Я взглянула на ее стол, на нем были выставлены ряды аудио и видеокассет.
Эй, Лиам, позвала я, махнув рукой. Можешь поискать что-нибудь другое для поездки домой.
Ты критикуешь мой музыкальный вкус? спросил он, улыбаясь Лонни и подходя к ее столу, чтобы посмотреть на товар.
Лонни наблюдала за ним, на ее лице отразилось легкое благоговение, словно она впервые увидела прекрасную скульптуру.
Как я тебя понимаю, подумала я.
Лиам взял кассету.
Что за «Эйс Оф Бейс»?
Тебе лучше продолжить слушать ККР,ответила я и улыбнулась, а в это время из палаток вышла девушка, пересекая двадцать метров между нами, чтобы осмотреть овощи. Она была худой, но хорошо сложенной, с телом уже не девочки, но еще не девушки, а волосы были заплетены в две косички, лежащие на ее темных плечах. На ней не было туники. На ней были обрезанные джинсы и изношенная майка.
Сколько за свеклу?
Две за доллар, ответила я с улыбкой.
Она утвердительно кивнула, вытащила доллар из переднего кармана и передала мне.
Тебе нужен пакет? спросила я.
Она покачала головой, взяла две свеклы и поскакала обратно к палаткам.
Первая успешная продажа. Теперь нам просто нужна была хоть какая-нибудь информация.
Иглз,гордо произнес Лиам, осторожно положив свою покупку в коробку.
Я не могла не рассмеяться.
Если она пережила войну, думаю, она сможет пережить и поездку с рынка домой.
Осторожность еще никому не помешала, сказал он, снова вставая за моей спиной. Я готов к розничной войне.
Приятно знать, сказала я с улыбкой.
Вы слышали о вчерашнем случае в Квартале?
Я взглянул на Лонни, пропустив удар сердца. Это был вопрос, который позволит нам начать сбор информации.
Мы были там, ответила я и позволила ей увидеть всю правду об этом кошмаре в моих глазах.
Люди судачат об этом, сказала она. У всех есть мнение.
Наводящий вопрос, но ничего неожиданного.
Это Новый Орлеан, уклончиво проговорил Лиам.
Какие мнения могут быть у людей? спросила я. Мне кажется, то, что произошло, было довольно однозначно. Погибло много людей.
Она опустила свои спицы-стрелы.
Что ж, но никто не погиб бы, если бы не Паранормальные.
Вы имеете в виду, если бы они не напали на нас? Согласна. Это было катализатором.
Мой ответ ее удовлетворил.
Удивлена, что вести добрались сюда так быстро.
Я не была удивлена, в конце концов, Гэвин узнал об этом во внутренних районах. Мне хотела понять, как узнала она. Сюда дошли новости, или люди из лагеря Кутюри знали, что что-то должно произойти?
Сарафанное радио, ответила Лонни, и на этот раз в ее глазах появился намек на подозрительность. Я имею в виду, конечно, хорошо иметь надежные средства связи. Но при этом даже в Квартале нужно некоторое время, чтобы новости распространились.
За исключением Сдерживающих, добавил Лиам, в его голосе ясно слышались нотки отвращения. Вместе с Кабильдо, казармами, Островом Дьявола, мы всегда знаем, что у них на уме.
Мы многое слышим, произнесла Лонни. Новости добираются в конце концов и сюда. Что касается Квартала, я однозначно не смогла бы там жить.
Почему это? спросил Лиам.
Постоянный контроль. Практически военное положение и близость к тюрьме. К Сдерживающим.
В Лагере Кутюри были мониторы магии? Я огляделась и не заметила знакомых черных ящиков. Но Сдерживающие устанавливали их даже загородом, возможно, жители лагеря их демонтировали. Или, может быть, про лагерь просто забыли.
Женщина исполнила какую-то очень сложную петлю с набрасыванием пряжи, а затем снова отложила вязание.
Я добрая христианка и я не принимаю магию. Но люди не виноваты в том, что произошло, в войне, да мы и не дети. Нам не нужны камеры, следящие за нами двадцать четыре часа в сутки. Это фашизм.
Она говорила о тех вещах, о которых мог бы говорить тот, кто хотел поднять оружие против Сдерживающих. Но это не то, что говорил Иезекииль или декларировалось в Манифесте. Ревейон не заботился о конфиденциальности. Для них не имела значения Конституция. Они заботились об аннигиляции.
Не могу с этим спорить, сказал Лиам, подошел ко мне и посмотрел на лагерь. Трудно жить под пристальным вниманием и быть самим собой. Наверное, у вас больше возможностей жить так, как вы хотите.
На первый взгляд это не так уж и много, согласилась она. Но у нас есть свобода и у нас есть наша община. И не нужно ничего другого.
Вот почему Лонни была довольна своей судьбой. Все ли в лагере Кутюри чувствовали себя также?
* * *
Люди прогуливались мимо нашего стола, скорее всего, чтобы поглядеть на нас, а может и посмотреть на то, что мы продавали. Я продала еще несколько свёкл и пучков листовой капусты, и кое-что обменяла на две банки сиропа из тростника марки «Мейсон», катушку шпагата из конопли ручной работы и небольшой бумажный пакет с вяленой олениной. Никогда не знаешь, что найдешь загородом.
Пока они осматривали меня, я разглядывала их. Никто не носил туник, но, возможно, для Ревейона это просто была униформа «на особый случай». Эти люди выглядели так, будто жили на земле, и это было нелегко. Худые тела и лица, они трудились, чтобы сохранить то, что у них было, чтобы улучшить условия в том месте, которое предназначалось только для временного проживания.
Они делились слухами о взрывах, переходя от стола к столу, но никто не признавался, что знал об этом заранее, или знал, что кто-то вовлечен. С другой стороны, никто их и не обвинял.
Но все же У меня было ощущение, что здесь что-то скрывают, что-то под поверхностью, что мы не могли видеть. Что-то делало жителей лагеря напряженными. Возможно, атака заставила людей нервничать и бояться, что война наступит снова. Не думаю, что это единственная причинау меня было чувство, что есть что-то ещено мы здесь уже три часа и не нашли этому никаких убедительных доказательств.
Мне пришла мысль в тот момент, когда мои пальцы коснулись сердцевины свеклы, которую я разрезала в качестве образца, покрывшуюся грязью и соком. Я напоказ вытерла руки о перед фартука, а после стала разглядывать пятнистые пальцы и грязные ногти.
Черт возьми, пробормотала я, нахмурившись, глядя на них. Надо было взять с собой перчаткия снова опустила руки и извиняющимся взглядом посмотрела на Лонни. Здесь есть место, где я могла бы вымыться? Может быть, кран, где я могла бы промыть руки, прежде чем мы вернемся?
Она с минуту смотрела на меня, затем указала на переулок между палатками, который вел вглубь.
Мойка по этой дороге. Пройди четыре дорожки прямо и поверни направо.
Спасибо, ответила я, изображая облегчения. Я посмотрела на свои руки. Выглядит как в первый раз, когда я красила полотенца. Это был большой, кровавый, свекольный беспорядок.
Лонни слегка засмеялась, а я повернулась к Лиаму так, чтобы только он мог видеть мое лицо.
Со мной все будет хорошо, сказала я. Выражение его лица давало ясно понять, что ему не нравится идея нашего разделения. Я понимала это чувство, но у меня была цель, и я была уверена, что он это тоже понимает. Поход на мойку, по крайней мере, давал нам шанс заглянуть внутрь лагерявозможно единственный наш шанс сегодня. Мы и так потратили слишком много времени, чтобы уйти без информации.
Тогда я пока начну упаковывать то, что осталось, сказал Лиам.
Буду тебе благодарна, весело произнесла я и направилась к палаточному лабиринту.
* * *
«Дорога» была около пяти метров в ширину с выстроенными по краям тесно стоящими палатками. Это были однотипные брезентовые палатки с двухскатным верхом и сворачивающейся дверью по центру. Но большинство из них было переоборудовано или достроено. Многие были покрыты кусками фанеры наподобие черепицы, у некоторых были флюгеры. Той же фанерой некоторые палатки были отделены друг от друга, наверное, чтобы добавить хоть немного приватности. На несколько палаток был накинут тент, они были соединены между собойбоковые панели были прорезаны и сшиты в коридоры, чтобы добавить пространства. Из нескольких палаток проглядывались ряды кирпичей, которые были уложены на земляные полы в качестве настила.
Я старалась замечать все необычное, быть настороже к любым подозрительным звукаманти-пара-песнопениям, разговорам о поставках взрывчатки, общим планам беспорядков и хаоса. Вместо этого услышала звуки нормальной жизни, плачущих детей, смеющихся и спорящих людей, музыки, храпа. Люди, в основном, заимствовали сахар или яйца, боролись с шумом, запахами и пространством, беспокоились о жаре, еде и ураганах.
Казалось, невозможно остаться в одиночестве в Лагере Кутюри, в то время как у большей части Зоны была противоположная проблема. Но никто не обращал на меня внимания.
Я отсчитала четыре дорожки и повернула. На палатках должны были быть номера, но они давно исчезли.
Несколькими метрами ниже пространство между палатками было расчищено в форме квадрата. По центру находилось хитрое приспособление из стальных труб с втулками различной высоты. Дощатый настил позволял не превращаться земле вокруг в болото.
Ступив на настил, я окунула руки в воду, которая оказалась ледяной, несмотря на жару. И стала медленно их отмывать, вычищая грязь под каждым ноготком, а в это время, оглядываясь по сторонам, искала любые признаки Ревейона среди палаток. Снова ничего не попадалось на глаза. Я выключила воду и вытерла руки о фартук.
Мимо прокатился большой резиновый мяч, а следом за ним бежал мальчик шести или семи лет, с улыбкой на милом, веснушчатом лице. У него были каштановые волосы и бледная кожа, а между его передними зубами была щель. На нем были грязные джинсы и футболка с какой-то надписью с короткими рукавами. Он поднял мяч, инстинктивно улыбнулся, поворачиваясь ко мне и застыл.
Мимика его лица говорила «опасный незнакомец».
Привет, сказала я и махнула рукой.
Мальчик уставился на меня, словно я была заморским чудовищем. Хотя, если его мир был ограничен Лагерем Кутюри и знакомыми лицами близкого окружения, я таковым и являлась.
Он повернулся, схватил мяч и побежал назад в том направлении, откуда появился.
Я была здесь с разрешения, но, если он поднимет тревогу, у меня оставалось не так много времени. Продолжая невинно улыбаться, я повернулась и пошла в обратном направлении и «пропустила» поворот, который привел меня к фонтану.
Прошла одну дорожку, затем две, затем три. Если Ревейон основался в Лагере Кутюри, они не афишировали этого. Возможно, мы ошибались с выводами о татуировке, или Иезекииль был достаточно умен, чтобы рекрутировать и распространять свое учение без лишней шумихи. Достаточно громко, чтобы набрать участников, но не так громко, чтобы Сдерживающим было легко его найти.
А затем я остановилась, заглянув в открытый проем палатки, которую только что прошла. Прямоугольник пространства с деревянным дощатым полом, на который был брошен большой ковер. Стул со спинкой в одном углу, простая кровать в другом. Никаких одеял на кровати, никаких личных вещей в палатке. Не похоже, чтобы кто-то здесь жил, но если это так, почему бы соседям не унести половицы? Ковер? Стул?
Убедившись, что все чисто, я подошла ближе, всматриваясь в темноту и увидела пятна крови на половицах. Большие капли и длинные полосы, словно кого-то тянули по полу. А на противоположной стене, на измазанных кровью или грязью обоях, было слово: «ЭДЕМ». Иезекииль сказал, что Ревейон принесет новый Эдем. Было ли это связано?
Тебя не должно быть здесь.
Я отдернулась и повернулась, увидев женщину позади себя. Она была бледной и худой, с нежными чертами лица и каштановыми волосами, собранными в пучок, а длинная челка почти прикрывала синяк вокруг левого глаза.
На ней была та же одежда из домотканой ткани, что и у членов Ревейона.
Я изобразила неуклюжую улыбку.
Прошу прощения, дама на рынке показала мне, где можно умыться, а я совсем заблудилась. Как мне вернуться к фонтану?
Какое-то мгновение она смотрела на меня, в ее глазах отражались страх и настороженность. Я не думала, что была той, кого она боялась, и могла поспорить, что это был Иезекииль или такие, как он. Но потом она кивнула.
Я провожу тебя.
Была бы признательна, ответила я и встала рядом с ней. Ее движения были быстрыми, но каждый шаглегким, как будто она привыкла двигаться тихо, стараясь не издавать ни звука. Пытаясь быть незаметной.
Дорога, которую она выбрала, вероятно, специально, уводила нас в сторону от двух рядов палаток так, чтобы я не могла их видеть.
Есть дороги и дорожки, сказала она. Дороги проходят с севера на юг. Дорожки идут с востока на запад.
Это была, несомненно, «федеральная» система, созданная кем-то, кто был не из Нового Орлеана. В противном случае они находились бы на берегу озера или реки, или в центре города.
Поняла, произнесла я. Кажется, я прошла по дороге, а затем повернула направо на переулке? Но, видимо, повернула неправильно.
Да, ты прошла свой поворот.
Как ты помнишь, куда идти? спросила я. Все палатки выглядят одинаково.
Если ты живешь здесь достаточно долго, то они становятся не такими уж и одинаковыми.
Я догадалась, что фанера и брезенты стали некими ориентирами, помогающими определить местоположение.
Почему бы не переехать в пустующие по всему городу дома? поинтересовалась я, думая о том, как мало у них было уединения, как незащищены они были от плохой погоды или чего-либо еще.
Дома принадлежат другим людям, просто ответила она, снова поворачивая уже на более широкую дорогу, на этот раз проходя рядом с несколькими палатками. Лагерь К принадлежит нам.
Из палатки выглянул худой человек с темной, обветренной кожей и глубокими морщинами на лице, и кивнул нам, когда мы проходили мимо. Женщина кивнула в ответ.
Я не могла с этим поспорить. Разве не были «Королевские Ряды» для меня чем-то большим, чем просто магазин, принадлежащий мне?
Понимаю. Ты давно здесь живешь?
С тех пор, как он образовался. Я из Первой Волны.
Они были первой группой эвакуированных в Новом Орлеане. Они потеряли свои дома в Аптауне в одной из первых военных атак, когда налеты Валькирий сожгли целый район. Нападение во время войны шло всего лишь пару дней, а это означало, что она была здесь с самого начала. Я определила, что ей примерно двадцать четыре года, как и мне. И поняла, что последние семь лет для всех были очень и очень разными. Таджи была права.
Я моргнула, когда мы вышли на место возле фонтана. Было радостно снова оказаться на открытом пространстве. Община или нет, но в этом лабиринте было что-то устрашающее. Я была не единственной, кто почувствовал облегчениеэто было ясно и по выражению лица Лиама.
Мы сделали это! весело сказала я и повернулась к девушке. Спасибо за помощь. А то у меня там даже немного началась клаустрофобия.
Она легко улыбнулась. Если она и беспокоилась, что я слишком много видела, вида не показывала.
Поначалу чувствуешь дезориентацию. Со временем становится легче.
Я была рада поверить ей на слово.
Знаешь, у меня осталась зелень, которую мы не продали.
Я прошла к столу, слегка подмигнув Лиаму, и взяла последний пучок. Повернулась и протянула ей, умоляюще посмотрев на нее.
Я думаю, ты не будешь против взять ее у меня? В Квартале на зелень не очень много покупателей.
Она не была против и выглядела так, будто очень хотела ее взять, но у нее не хватало денег или уверенности, чтобы принять ее.
Хорошо, сказала она увереннее. Если вы точно не будете использовать ее.
Не будем, заверила я, когда она взяла пучок. Ты делаешь мне одолжение.
Зеленьпротивная гадость, проговорил Лиам, подойдя и улыбнувшись ей. Вот почему никто ее не покупает.
Нет, произнесла она с улыбкой. Кусок ветчины и, может быть, еще немного перечного уксуса. Это просто наслаждение, а сок, оставшийся после варки листовой капусты может вылечить все, что угодно.
Поверю на слово, усмехнулся Лиам.
Эй!
Выражение лица девушки стало пустым, прижав зелень к груди, она оглянулась на женщину из палатки, окликнувшую ее, это была одна из женщин, сопровождавших Иезекииля на шествии.
Спрятав пальцы под стол, я коснулась ноги Лиама. Он кивнул.
Девушка оглянулась на нас, затем опустила взгляд, направившись обратно к палаткам, и исчезла внутри них.
Для нас это сигнал к отступлению, прошептал он. Если она узнала нас, то сообщит другим, и мы потеряем возможность выбраться отсюда.
Поняв намек, я вытянула руки над головой и зевнула.
Что ж, произнесла я, взглянув на Лиама. Думаю, я готова вернуться в Квартал. Ты готов идти или хочешь осмотреться? Поискать музыку пораритетнее?
Боюсь, я неплатежеспособен, ответил он с улыбкой и убрал оставшиеся овощи в коробку.
Хотелось оставить их на столе для людей, которым они были нужны, но у которых не было ничего, чтобы приобрести их. Но даже если предположить, что гордость позволила бы им взять то, что осталось, я занималась розничной торговлей. Оставь я товар, это выглядело бы подозрительным.
Мы развязали наши фартуки и положили их в коробку. Я обернулась к женщине рядом с нами.
Спасибо за вашу помощь. Надеюсь, у вас был продуктивный рыночный день.
Они всегда такие, ответила она, пристально глядя на спицы, и добавила в вязание пряжу цвета крови.
Глава 10
Что-то нашла? спросил Лиам.
Мы кивнули людям, которые встретились нам на обратном пути к грузовику.
Почти ничего. Палатки выглядят в основном одинаково, кроме одной, в которой пол был в кровоподтеках, как будто кого-то тащили. Её оставили нетронутой. И на стене было написано слово «Эдем». Кровью.
Мне не было страшно, когда я её осматривала, но от всплывших в памяти картинок на спине выступил холодный пот.
Ссылка на Эдем, который Ревейон хочет построить в Зоне?
Я тоже об этом подумала, ответила я. Но почему там сейчас пусто? Почему повсюду кровь?
Может быть, это святыня, сказал Лиам, нахмурив лоб, обдумывая информацию. Может, Пара там кого-то убили, и это место служит людям в качестве напоминания.
Или это предупреждение, произнесла я. Человек, который жил в этой палатке, был убит за то, что он против Эдема. И палатка осталась в качестве предупреждения.
Здесь странная атмосфера, сказал Лиам. Как-будто они что-то скрывают, а мы этого не видим. Что-то, что делает их подозрительными по отношению к незнакомцамдаже людями напряженными. Как будто они чего-то ждут.
Не могу не согласиться.
Дело именно в атмосфере, потому что, кроме домотканой одежды девушки, здесь не было ничего, что выдавало бы это место как территорию Ревейона. Понятно, что они не будут заявлять о себе во всеуслышание, учитывая, что они убили четырех человек, не считая своих.
И им должно быть известно, что Сдерживающие их разыскивают.
Мы добрались до грузовика, положили коробки во все еще открытую заднюю дверь, и подтолкнули их к центру.
Я повернулась к Лиаму и посмотрела на него.
Женщина, которая вывела меня из палаток, и та, что позвала ее, носят одежду Ревейона. Мы могли бы вернуться, схватить их и попытаться доставить в Кабильдо.
Лиам захлопнул борт кузова и затянул узлы на веревке, как опытный моряк. А затем положил руку на заднюю дверь.
Могли бы, ответил он, оглядываясь на ряды палаток. Но их там почти наверняка больше. И хотя я рад, что ты уверена в наших силах, но они значительно превосходят нас числом.
Зануда.
Он окинул меня насмешливым взглядом.
Ты планируешь вытащить их с помощью магии? Потому что кроме оружия в бардачке, у нас больше ничего нет. Первое правило игроков в покер и охотников за головами: знай, когда нужно вести себя агрессивно, а когда звать постоянную армию.
Я Ты сбил меня с толку этой метафорой. Но я тебя поняла.
Хорошо. Потому что, если я приведу тебя домой хоть с одной царапиной, Гуннар будет занозой в моей заднице всю неделю.
Гуннар мне не отец.
Лиам тяжело вздохнул.
Нет, но он назначил себя твоим защитником.
В нескольких метрах от грузовика раздался шум, двое мужчин в джинсах и футболках начали потасовку. На вид им было лет по двадцать с небольшим, оба со смуглой кожей и темными волосами, в повседневной одежде.
Нет, это ты пошел нахер, сказал тот, что ниже ростом, но более крепкий мужчина с накачанным телом.
Лиам, как по боевой тревоге, принялся осматриваться, наблюдая, как они кричат и пихают друг друга, и слегка развернулся, прикрывая меня своим телом от возможной угрозы.
Более высокий мужчина, подняв руки, начал отходить, но, по-видимому, не мог удержаться, чтобы не толкнуть другого парня плечом.
Ах, ты, урод! закричал парень пониже и нанес первый удар.
Придурки, выругался Лиам, затем посмотрел на меня. Оставайся здесь.
И шагнул вперед.
Когда Лиам приблизился к ним, можно было увидеть, что он оказался выше их ростом.
Эй! Прекратите.
Я отвернулась к двери и услышала крик Лиама.
Клэр!
Я ощутила его тревогу и страх, но прежде, чем смогла снова повернуться, меня толкнули на грузовик, удар о дверную ручку пришелся на солнечное сплетение.
Я хватала воздух ртом, отбиваясь от нападающего, но меня ударили под колено, и я споткнулась. Меня схватили за волосы, ткнули лицом в дверное окно и связали запястья грубой веревкой, которая впилась в мою кожу, как оголенные провода.