Зачем ты сделал это? Почему не отвез в яму?
Яма для тех, о ком забыли. ответил он и пришпорил коня. Уже отъезжая, через плечо, весело крикнул. Но ведь я то помню!
8. Маленькая сказка про тебя и землю
Однажды враз растаяли все ледники до единого и поднялась огромная волна, которая пошла, снося всё на своём пути. Совсем скоро она оказалась и у твоей двери, грозя разрушить твой дом, подчистую вымести твой Город, оставив за собойпустошь и болота.
Но ты выходишь, не таясь, и в порыве дружеского восторга распахиваешь объятия ей навстречу!
Распахиваешь с такой силой, что левая рука улетает далеко за горизонт, что от тебя по левое плечо.
Распахиваешь с такой силой, что правая рука улетает далеко за горизонт, что от тебя по правое плечо.
Распахиваешь с такой силой, что руки летят прочь, облетают Землю и встречаются на другой сторонепрямо под твоими ногами! Там, далеко внизу!
И ты сцепляешь руки, а послеобнимаешь Землю и крепко прижимаешь её к своей груди.
Прижимаешь так крепко, что Планета понимает: твоё сердце горячо настолько, что не затушить его сотней цунами, да и не надо его тушить.
И останавливается цунами, и вмиг рассыпается мириадами мелких капель, которые ветер тут же уносит прочь!
Конец.
P.S. Но кто вернёт тебе твои руки?
9. Жизнь
Артем, либо ты даешь мне косяк, либо ты муда-а-ак. пропел Сеня, не в силах поднять даже руку.
Я уже понял, что ты вконец мозги скурил, можешь не продолжать, парировал Артем, крутя какую-то странную металлическую штуку, которая очень кстати валялась на журнальном столике.
На полу вообще много чего валялось. Из более крупных вещей, в пропахшей странными для постороннего едко-сладковатыми запахами квартире стоял журнальный столик, тумбочка, шкаф и тахтана нем как раз лежал, распластавшись лицом вниз, Сеня. По нему было видно, что будь его воляон бы просочился сейчас сквозь эту тахту, сполз слизкой податливой лужицей на пол, протек бы сквозь щели половиц, и так и тек сквозь сухую почву Петербурга прямиком к центру Земли. Лишь бы не лежать так без движения и надежды, одним только этим фактом вгоняя себя в тоску.
Артем же, напротив, стоял, подпирая дверцу шкафа, и всем своим видом выражая раздумье.
С деньгами надо что-то решать, а ты у меня курево стреляешь. с досадой проговорил он. А мы на мели. И косяк последний. Последний!
Арт в голосе звучало отчаяние. Но ты ведь умный. Ты опять что-нибудь придумаешь. А я помираю, Арт!
Есть у меня один вариант, но тут надо почву подготовить. не то Сене, не то самому себе, проговорил Артем. Это жизнь, здесь такие дела сразу не делаются
В доме вдруг раздался звук шагов, отозвавшийся скрипом многочисленных сухих половиц. Артем развернулся и быстро оценил обстановку: комната с одним входом, бежать некуда, шаги раздаются уже от двери. В окно?
Сеня же попытался встать и не смогленивая слабость по всему телу была гораздо сильнее.
Пальцы уже достали из нагрудного кармана косяк, чтобы спрятать его, выкинуть, съесть в конце концов! Но, прежде чем Артем успел что-либо сделать, дверь в комнату издала резкий скрип и отворилась. На пороге показался стройный силуэт в джинсовом костюме, с рыжей копной пушистых волос и огоньками в уголках зеленых девичьих глаз.
Ребят, я к вам! не дожидаясь приглашения, девушка вошла и захлопнула за собою дверь. У меня родители нагрянули, все планы на вечер обломали Пришлось бежать!
Твою мать, Лейла выдохнул Артем, пальцы которого на автоматизме завертели тонкий сверток. У меня ведь сердце больное. Я уж думал, к нам наряд пришел.
Да кому вы сдались. с презрением в на лице отозвалась она, не упустив появление косяка в руках Артема. Грязные бомжатники, все эту дурь курите Лет через десять будете отхаркивать собственные легкие, и дышать в лучшем случае через трубочку.
А у тебя все по фен-шую? ЗОЖ, все дела? насмешливо поднял бровь Артем.
Только чистый героин, только стерильной иглой! гордо отбарабанила Лейла. И только в подмышкутак быстрее в сердце бьет Здесь главное мотор завести! И можно лететь хоть на Юпитер!
Дойдя до тумбочки, она кинула на нее рюкзак и достала из потайного кармана, устроенного в прокладке, маленький стеклянный предмет.
Уж не знаю, чем там будем харкать мы, но мы хотя бы сможем дышать. А у тебя руки отвалятся. еле слышно прогудел Сеня, уткнувшись носом в подушку и не находя в себе воли поднять голову. Арт, ну да-а-а-ай косяк!
Поцелуй меня туда, куда Лейла герыч колет. пробормотал Артем. Косяк ему
Лейла, если отберешь у Артемки косяк, сведу с барыгами на Невском.
Врешь, нет у тебя там никого. не поведя и бровью, ответила девушка, внимательно всматриваясь в ампулу, которую достала из рюкзака, другой рукой роясь в нем, нащупывая нужные инструменты.
А тогда чей номер у меня в телефоне забит? Сеня как мог изобразил голос соблазняющего Еву змия. Получилось плохо.
И мобильник ты заложил месяц назад Сень, лежи тихо! прикрикнула Лейла. Я ширяться буду. Если ты сорвешь мне кайф, я вырву тебе гланды. А после зарою труп, сбегу в Тайланд, пришью себе хер и буду обслуживать богатых европейцев.
Артем крякнул и пригладил короткую бороду:
Девочка, во-первых, обычно бывает наоборот. завертел он в руках свежезабитый косяк, окончательно раздумав прятать его обратно в карман. Это я про хер. Во-вторых: ежели ты хочешь богатенького Буратину, а еще лучшеКарабаса с длинной бородой, то у меня есть пристойные варианты.
Красноречивый взгляд, брошенный из под нестриженной челки, в полной мере выразил все, что девушка думала об этой затее.
Ну что ты уставилась, Лейла? Я же вижу, что ампула у тебя последняя. прямо сказал Артем. А мобильник ты закладывала вместе с Сенейэто я знаю точно.
Арте-е-ем донеслось с тахты. Не знаю, что видишь ты, но я ясно наблюдаю у тебя в руках косой
Не обращая ни малейшего внимания на причитания друга, Артем чиркнул зажигалкой, пристроил кончик огонька на конце бумажного сверточка, раскурил. Присел на корточки, прислонившись к тумбочке. Как всегда после первой затяжки, глаза его прояснились, а речь замедлилась и стала более глубокой и осмысленной.
Лейла, тебе надо в шлюхи. рассудительно начал он, придерживая правой рукой косяк, растягивая время до второй затяжки. Безо всякого Тайланда. Сама посуди: баблинского будет хватать сколько угодно. И мне не надо будет на склады бегать, ящики таскать. И за квартиру не будем переживатьа может быть, и переедем из этой дыры куда-нибудь!
К походу в свое Запределье готовилась и Лейла. Разведенное содержимое ампулы уже закипало маленькими пузырьками на черной от частого использования ложки, которую Лейла всегда носила при себе. Сама она внимательно слушала Сеню, хоть ей и не терпелось поскорее довести процесс до конца.
Из меня шлюха, как из Сени каратист. равнодушно ответила она, набирая шприцом выпаренную от примесей жидкость.
А ты подумай, поразмысли. глядя, как Лейла ищет место для иглы, Артема передернуло. И сам не был до конца уверен, что за смесь, впитанная в обычную травку, сейчас дымила в его косяке, но он хотя бы понимал: это если и убивает, то хоть не так быстро. Идея на миллион. Ну не на миллион, но деньги будут верныеу меня настоящие связи, не с мобильника Сени Сможешь на предков окончательно забить. Ну что ты там возишься? Руки, что ли, дрожат?
Получилось и впрямь не сразу. В подмышку Лейла почему-то колоть не захотелазакатала штанины.
На левой ноге уже не было живого местаподходящую вену девушка еле-еле нашла на правой. «Еще немного и придется в руку» недовольно подумала она перед тем, как заиметь новую дырку. «А там и родители заметяткрику то будет»
А еще она в очередной раз подумала, что шприцэто маленькая, выкрашенная в белый цвет ракетаточь-в-точь, какую подарила ей мама на Новый год во втором классе: красивая, блестящая, с красными буквами СССР на боку и маленьким смешным человечком внутри, одетым в синий скафандресли внимательно посмотреть в окошко на носу ракеты, то можно было увидеть, как он сидит в кресле, положив руки на подлокотники, смотря куда-то вперед. А перед нимдатчики, и один из них ясно показывает: баки с горючим заправлены доверху.
Все готово. Осталось только дать обратный отсчет. Десять девять восемь семь
делов то на полчаса каждый раз, а веществ будетхоть вместо кофе их по утрам бодяж! закончил Артем, и с силой выдохнул, гоня из легких малейшие капли кислорода, чтобы секунду спустя заполнить их кое-чем поинтереснее.
Я подумаю. задумчиво ответила Лейла, после чего медленно и аккуратно надавила на кнопку пуска, заранее прикрыв глаза.
Полет обещал быть хорошим.
Ребя-а-а-ата вновь подал унылый голос Сеня, видя с дивана, как парочка медленно опускается на ковер: Артемс откинутой в сторону рукой, в которой тлел недокуренный косяк, Лейлас торчащим из ноги шприцом, который на реактивной тяге уносил ее за пределы видимой вселенной, что зримо читалось на ее лице.
Еще раз безуспешно попытавшись встать, Сеня издал вопль отчаяния, вполголоса выругался, повернулся на бок и закрыл глаза, стараясь заснуть.
10. Искры из костра
Эх, знал бы ты, Миша, как мне хочется порой окинуть суровым взглядом всю свою жизнь, все то, в чем кручусь я сейчас Окинуть и скомандовать решительным голосом: «Мосты сжечь! Сжечь дотла!» Но не хватаетто ли голоса, чтобы крикнуть, то ли глаз, то ли взгляда в глазах
Понимаю.
Не понимаешь!
Заламывая руки, он начал ходить по гостиной: то от дивана к столу, то от стола к камину, и обратно. Я довольно меланхолично смотрел на его перемещения, но внутреннее состояние мое очень точно характеризовалось тем самым выражением: «Сосет под ложечкой». Странный холодок бегал внутри меня, не находя ни прорехи, чтобы выйти, ни тепла, чтоб согреться.
Взъерошенный человек, который бегал в моих синих полосатых тапках, и в моем махровом халате по клетчатому коричневому паркету моей гостиной, был моим закадычным другом времен давней юноститех лет, когда прошлого еще не было, будущее было чем-то несбыточным, а настоящее казалось столь возвышенным, что в сравнении с ним самая высокая нота в самой престижной опере была на уровне звука берестового свисточка горного пастушка. Мы смотрели на все оперы, на все оркестры мира, как атланты на строй пионеров, милостиво позволяя им существоватьна фоне нашего бытия. Само собой, пока нам не надоест. Когда надоедало, то брали очередного выскочку, и с грохотом и свистом вышвыривали его из нашей жизни. Вон! Вон! Все вон!
Позже, как и полагается по всем законам жанра, само существование которых доселе отрицалось нами, как нечто крайне низкое и недостойное наших личностей, нас раскидало по разным берегам бушующего океана под скромным названием «Жизнь». ЯАрсиенко Михаил Остапов, попросту Мишаоказался в «Атиике» Академии Театральных Искусств Имени Коровальского. Друг же мойк слову, звали его Слава, нашел себя в нестройных, но неисчислимых рядах грозной армии программистов, поступив в ГГУГородской Государственный Университет на факультет Программирования.
Пять лет учебы пролетели мимо, не дав толком вглядеться в свое содержание. Вот я только-только переступаю старое здание «Атиика» с позолоченными колоннами у входа, почти не дыша от их завораживающего мерцанияа вот я уже с только что полученным красным дипломом под мышкой, стою, подперев собой одну из тех самых колонн, и курю. Выпуская отчетливые кольца дыма, снисходительно поглядываю на кучку молодежи, которая столпилась у большого плаката у входа в зданиетам только-только вывесили результаты первого приемного тура. На протяжении всех пяти лет хотелось отчего-то вот так вот выйти под самый конец и закурить Только радости от этого сейчас ноль. Ну и ладно.
Потом пара лет галер менеджмента, отчетности, консалтинга, имиджвайзинга и еще нескольких крайне идиоматических понятий, суть которых я с облегчением из себя выдавил, стоило мне увидеть объявление о наборе труппы в новообразовавшийся театр. Зарплатав полтора раза меньше, чем на предыдущем месте работы, не смутила. Мой внутренний человек как-то очень автоматически поставил галочку напротив пункта «послать ко всем чертям кино и все за ним причитающееся по выходным», и зажил дальше, как ни в чем не бывало.
Теперь я был очень странное название у должности, в общем, лицом труппы. Так уж получилось, что я в один прекрасный момент начал задавать тон спектаклям. Переговариваться со сценаристами, спорить с продюсерами, и чуть ли не драться с режиссерами по поводу будущих спектаклей. Меня бы уволили в два счета, если бы не выяснилось, что после моих правок, изменений и переписываний, бессонных ночей и сотен телефонных и живых споров, да что там говорить: доходило чуть ли не до вырывания друг у друга волос, спектакли получались лучше. Статьи в прессе словно соревновались по качеству и размеру дифирамбов, которые пихали в них авторы. Залы переполнялись. Театр смог вскоре перестроиться, увеличиться, приукраситься. Вновь заблистала медь на поручнях лестниц, засияли улыбки гардеробщиц и начали переливаться перламутром пуговицы у швейцара на входе.
Ни один день мой не был расписанс рождения не могу, не умею и не хочу учиться планировать. Но каждый последующий промежуток в 24 часа как-то сам собой членился на составные части, каждая из которых логично дополняла весь мой жизненный путь, после чего запускался, планомерно и неумолимо прокручивая стрелку на часах с семи утра до девяти, а то и десяти вечера, когда я возвращался домой.
Как-то так и жил. Жил ли я эти года для себя? Не знаю. Однажды, проснувшись в воскресение и осознав, что идти никуда не нужно, а звонок с важным актером, которому я хотел предложить роль своего напарника в грядущей постановке, перенесен им же на завтра, я понял: это мой первый свободный день за полгода.
И что же я делал? Я встал, заварил себе кофе. Выпил его. Пошел прогуляться на набережную, но по пути свернул в симпатичное кафе на углу. Пускай моветонпить кофе два раза за утро, но почему бы и нет?
Прогулялся туда, сюда. Встретился со знакомым, поговорил о каких-то мелочах, пообещал непременно позвонить в ближайшие выходные.
Вот как то так. Весь день прошел, не оставив во мне ни следа, ни мысли, не дав мне ничего нового. Я пытался даже начать наслаждаться бездельемкак когда-то в юности, но понял, что оно меня не радует. Никак. Нет делнет заботнет движенияскучно.
А потом наступил вечер и я с облегчением лег спать, сквозь сон уже начиная видеть примерную картину завтрашнего дня
И вот в один их таких театральных дней после дня измора репетициями, по пути домой я встретил Славу. Он сидел на скамейке у меня перед домом Мы оба жутко обрадовалисьшутка сказать, не виделись столько лет! Общались, конечно, пересекались даже, после поступления в университеты но Вы ведь и сами понимаетеэто уже совсем иное. За все время я даже не знал, кем и где он работал.
Он был все столь же взвинчен и безумно активен, что и в годы наших совместных безумств. Потрепан, взлохмачен, и весь в дорожной пылиот ресниц и до лямок рюкзака. Рассказывал, что в Городе сейчас проездом. Успел уехать, поездить, потом опять приехать, и причем с той стороны Города, в которой находился мой район. Он сейчас был в отпуске, свободно путешествовал по стране, от города к городу, на попутках.
Сейчас Слава был после душа, отмылен, отчесан и даже немного напоен хорошим коньяком из моих запасов. Как, впрочем, и я. Бутылка с янтарным содержимым стояла на столе, испуская сладковатый аромат. Рядом стояли два широких бокала. Чтоб вы знали: коньяк пьют из таких бокалов, чтобы напиток нагревался от тепла руки. Потому и порции такие маленькие.
Слава об этом не зналналитый алкоголь он вылил в себя одним махом, не поморщившись и сходу начал рассказывать. Оценив его способности, я сходу добавил ему еще полбокала.
Как выяснилось, работать Слава начал чуть ли не с первого курсав мелкую контору потребовался программист на столь же мелкую работуон и пошел, не думая. Правильно сделалк третьему курсу, сменив пяток-другой контор, он знал программирование куда лучше лучших выпускников факультета.
Со смехом, в котором явственно ощущались коньячные интонации (внутренний человечек тут же сделал пометку напротив пункта «Славе хватит»), он рассказал мне, что на втором курсе у него в помощниках работал лучший выпускник за прошлый год, медалист факультета, чемпион нескольких олимпиад.