«Забавный был парень, но чересчур много халтурилпришлось уволить» с сожалением сказал Слава и развел руками. Я засмеялся.
Ну а дальше? спросил я, и подливая себе еще пару капель янтарной жидкости. Внутренний человечек поморщился, но промолчал.
А что дальше? Да все то же
Схватывая все на лету, за все пять лет своей деятельности Слава поднялся в своей армии из чина рядового до генералиссимуса. Мешало ему только врожденная ненависть ко всему управленческому, потому его и кидало из одной конторы в другую. То он ругался с начальством, то не мог поделить что-то с управляющим, то просто достигал того предела, который был возможен в данной конкретной конторе и ему становилось скучно.
Когда изо дня в день делаешь одно и то жежизнь не мила, понимаешь?
Понимаю. в который раз за вечер сказал я.
Не понимаешь ты ничего. ответил он. Я же был на твоих постановках
А вот это уже интересно! Не видел его ни разу. Обычно знакомые подходят после выступления, восторги, поздравления, прочее а тутчто-то иное.
Миш это гениально. Как ты все это делаешь я и разу не критик, но это просто здорово. Очень.
Спасибо. совершенно серьезно сказал я. Более тогоя понял, что мнение именно этого человека для меня до сих пор куда более ценно, чем самая распрекрасная профессиональная критика.
Это настоящее. «Неподдельное».
Вспомнив это наше с ним кодовое слово, я впервые ощутил холодок внутри.
Пожалуй, ты прав и тутно я тебя уверяю, не все так хорошо, как выглядит. В театре практически каждый деньэто сущее пекло. Я ухожу из дома полвосьмого, возвращаюсь в девять-десять, чаще всего сразу валюсь на кровать. А постановки, переговоры, наборы актеров, репетиции
Да, но это все реально! Неподдельно тут я впервые увидел странную ноту отчаяния в глазах у Славы. Люди, эмоции, сюжетыда, вы играете их, но игра реальна!
Да, но все же играем. Нужно разделять происходящее на сцене, и за ней.
Я видел зрителей в зале, Миша Все происходящее для нихкуда более реальнее того, что за пределами театра.
Не зная, что сказать ему, я просто подлил нам в бокалы из плоской стеклянной бутылки и убрал ее. Не хватало еще проснуться завтра с больной головой.
Не подумай, что я жалуюсь Я обеспечен, отлично живуотдыхаю вот
Кстати, я в отпуске не был несколько лет. зачем то сказал я, словно желая как-то смазать впечатление от своей работы. Почему-то мне стало стыдно от того, что друг мойнеожиданнонедоволен своей жизнью.
А он только вздохнул.
Наверное, хорошо иметь работу, с которой незачем уходить на отпуск. Я ведь тебя помнюты бы пошел туда, куда захотел и ушел, если бы стало в тягость.
Часы мои с кукушкойтеатральный антиквариат, который хотели выкинуть по дурости старой заведующей, и который я в последний момент изъял и выкупил за бесценокпрощелкали 11. Именно прощелкали, так как кукушка выскочила из своего окошка, но как ни старалась, так и не сумела кукукнуть. Сказывалась старость механизма.
На гитаре играть научился
Опа! помнится, идея об этом ходила у Славы еще с малых летнеужто осуществил? А у меня и инструмент припрятан!
Именно в гостиной, в дальнем шкафу, у меня лежала отличная, подаренная родителями гитара, на которую у меня не было ни времени, ни сил, а в последнее время и желание все шло и шло на убыль, убеждаясь в своей несбыточности.
В два счета, на слух, настроив, Слава взял два аккордасловно пробуя носком тонкий ноябрьский лед на рекеа потом вдруг заиграл какую-то жаркую южную мелодию. Играл неожиданно страстно и очень яркоя вдруг подумал, что если поставить сюда пару труб, то будет классная музыкапрямо под задний фон какой-нибудь постановке с дуэлями на шпагах.
У Славы даже глаза загорелись. Но потом он опять сник.
Вот научился. Нашел там что-то вроде секции. Пара месяцев позора, год мученийи умею.
Браво! я встал и похлопал. Потом с удивлением принял протянутую гитару. Еще не сыграешь? По-моему, здорово!
Да потом как-нибудь
Ну ладно. Сядем тогда.
Сели, Слава опять вздохнул.
Устроился на новую работу около полугода назадуспешно идет, мать его В ту самуюIQLTechnologies. Слышал, наверное? Хотя, кто о ней не слышал. Нейроинтерфейс, вторая реальность, все дела Я ко всему этому руку приложил. Также и другие, не менее интересные части тела.
Ого, поздравляю!
Не с чем. хмуро отозвался он.
Это почему же?
Да понимаешь не объясню я. Все отлично пошло, и идет но не то, не то! Целый день общаюсь со сплошными кретинами, каждый из которых имеет бумажку, в которой черным по красному ясно указано, где и в какой форме он пять лет усугублял свой кретинизм Этой бумажкой он потрясает при первой и самой распоследней необходимости. Дома не знаю, куда себя детьв телефоне одни и те же слова, на кухнях одни и те же лица и выражения на них И знаешь, что самое страшное?
Я помотал головой.
Самое ужасное то, что верха я уже достиг. Раньше я мог думать, что еще чуть лучше, вышеи будет что-то другое. Лучше. Неподдельнее. А сейчас даже надежды нет. Выше только в управленцы идтиа там только хуже. Все, что я мог тут сделатья сделал. Если бы это был фильм и сейчас пошли титры, то я был бы чертовски рад!
Что я мог ему посоветовать?
А ты попробуй сменить деятельность, заняться чем-то другим?
Чем, Миша, чем??
В голове у меня вертелись, как недожаренные тефтели на сковороде, одни только шаблонные фразыиз тех, что пичкают родители детей при достижения ими того возраста, когда дитя уже выпустилось, но еще не оформилось.
Но Слава сам прервал невысказанное мною пожелание «найти себя»:
Да и пробовал я уже. Но ты понимаешь Я ведь программист до мозга костей. Люблю, умею, делаю Работаю, получаю. Я программист, понимаешь? А кем я буду, если сейчас все брошу?
Но ведь всегда можно
Да нельзя, нельзя! почти сорвался Слава, но тут же взял себя в руки.
Видно было, что эта тема у него наболевшая, но обсудить ее он решился только со мной.
Пробовал, начинал, пытался, боролся, пробивался и все возвращался обратно. А как же иначе? Вот ты начинаешь что-то новое. По-настоящему новое. И вот возникает преграда на путии тут ты понимаешь, что на фоне всего сделанного у тебя нет ни сил, ни желания ее решать. Раньше выхода другого не былоа потому ты умирал, но брал себя за шиворот и усаживал за решение проблемы. Но теперь то есть выход. Постыдный, но выход. Прорубленное окошко, в которое я могу дезертировать в любой момент. А за окошком уютно, просто, понятно и спокойно, не нужно ничего бояться и нет необходимости что-либо решать. И влезть в это окошко несложно: сделай только шаг, звонок, скажи одно лишь словои все. Но то, что я пытался построить последний месяцнезамедлительно рушится под тяжестью той, прежней возведенной громады. Я ведь к ней цепью прикован.
Неожиданно подойдя к груде сваленных у дивана вещей, он порылся и достал оттуда смартфон с яблочком на обратной стороне. Что-то нажал, надкусанный плод, из-за которого Адам с Евой лишились райской вечности, мягко засветился.
А вот и моя цепь Надо жепятьдесят три пропущенных только за сегодня. Рекорд, рекорд.
До меня внезапно начало доходить.
Так ты что, не в отпуске?
Слава зло расхохотался.
В отпуске, отпуске. Самовольном. Самое смешное то, что меня не уволят. Пожурят очень строго, но не уволят. Я там очень ценный кадр.
Я покачал головой. Ну, Славка, даешь
А еще смешнее то, что я вернусь. Я ведь там ценный кадр. Очень ценный
Вдруг, выдохнув, Славка взял дорогостоящий девайс в руку, словно простой камень, повернулся к стене и размахнулсятак широко, словно хотел пробить им стену насквозь! Постоял так несколько секунд, повернулся, и кинул смартфон на диван.
Эх, знал бы ты, Миша, как мне хочется порой окинуть суровым взглядом всю свою жизнь, все то, в чем кручусь я сейчас Окинуть и скомандовать решительным голосом: «Мосты сжечь! Сжечь дотла!» Но не хватаетто ли голоса, чтобы крикнуть, то ли глаз, то ли взгляда в глазах
Понимаю.
Не понимаешь!
Смотря на его метания, я вдруг отчетливо вспомнил нашу совместную посиделку, самую последнюю. Стоял конец августа, Волга, теплый вечер, и далекая-далекая Марийка. Мы сидели, варили глинтвейн и строили планы на будущее. Хотели мы, конечно же, всего, но чтобы с нас за это никто не спросил. Хотели мы, конечно же, везде, но чтобы нам за это ничего не было.
«Мечты наши подобны этому костру» вдруг сказал я тогда«Как растопитьтак и разгорится. Главноехвороста побольше»
«Ага!» хохотнул Слава«И кидать порезвее!»
Он кинул в огонь еще одну охапку сухих сосновых веток, и мы до самого утра плясали у бушующего огня, хмельные, веселые и беззаботные. Впереди нас ждал Сентябрь, высшее образование, и большое будущее, которое непременно будет таким же ярким, жарким и бушующим, как этот костер рядом с нами.
Уже под самое утро мы лежали у тлеющего костра, в полудреме, и смотрели на летящие в небо искры. Они то бесшумно, то с треском вылетали из сосновых и еловых веток и потоком уносились вверхв безоблачное марийское небо. Взлетали до самого небесного купола и гасли. И от каждой искры купол становился светлее и светлее.
«Мечты наши скорее подобны тем искрам» почему-то подумал я сейчас, сидя на своем диване. «Летят высоко, но и гаснут в один миг. Но все же от каждой из них жить чуточку светлее».
Встав с дивана, я дошел до стола, порылся в нем. Достал картонный квадратикодин из примерно сотни таких же, ворохом рассыпанных там.
Возьми эту визитку, Слав.
Какую визитку? он подошел ко мне. Видно было, что друг мой выговорился, поток его эмоций иссяк.
Это контакты нашего постановщика музыкального сопровождения. Скажешь, что персонально от меня.
И что это даст?
Не знаю. Но на гитаре играешь ты здорово.
Больше мы не говорили ни о чем важномтак уж получилось. Попили на ночь чая, и легли спать. Я уложил его в спальне, сам постелил себе на это же диване, в гостиной.
Утром мы оба встали, позавтракали, оделись и вышли. Обменялись телефонами. Скрепили прощание рукопожатием, почти таким же крепким и долгим, как и раньше.
И разошлись.
Не думаю, что он ждал от меня какого-то внятного совета в этот вечер, или некой реальной помощиему просто захотелось увидеть старого друга, поговорить за жизнь, которую он оценивал, как неудачную. Не знаю, позвонит ли он когда-нибудь по визитке, которую я ему дал. Возможно, он ее выбросил в ближайшую мусорку
Ну что же, у каждого свои костры. И свои небеса.
Часть 5. Смирение
1. Пуэр в подлесной избушке
Мы снесем твою башку! говорили они.
Мы вырвем твое сердце! говорили они.
Когда я решил покончить с жизнью и для этого нашел их, все, что они сделалиэто усадили меня за стол (грубый дубовый стол, и такие же стулья за нимсловно сколоченные век назад и рассчитанные на тысячу. В целомпод стать остальной обстановке) и налили чашку крепкого пуэра. Глотнул вдруг показалось, словно я уже неделю как лежу в глубокой могиле, надо мной сырой пласт чернозема вперемешку с гнилой дубовой корой, а в гроб лезут черви, есть мое тело
Матернувшись, я вскочил. Кружка полетела в угол.
Ну как? ядовито спросил один.
Чего ругаешься? недовольно проворчал второй.
Я не ответил. В глазах помутнело, а в животе взорвалась вонючая бомба я блеванул прямо на коврик из сухой травы.
Перебирая по бревенчатой стене руками, я добрался до выхода и толкнул тяжелую дубовую дверь. Наружу, наружу! К свежему воздуху!
А вздумаешь еще заниматься глупостями, мы снесем твою башку! донеслось мне вслед.
И вырвем твое сердце! ехидно добавил второй голос.
Дверца скрипнула и захлопнулась. Я лежал на траве, держась за живот, только-только приходя в себя и с облегчением слушая, как жужжит пчела на примятой ромашке, прямо перед лицом, а в густых еловых ветвях над головой поет дрозд.
Позади послышался скрип и шорох. Через силу повернувшись, я увидел, что поросший мхом ветхий безоконный бревенчатый домик зарывается в землю.
Стой! попытался я заорать, на деле только хрипнул и закашлялся.
"Там же рюкзак, компас и еда на два дня, как же я обратно то пойду, между сопок и болот?" пронеслась в голове очевидно-бесполезная мысль.
А домик все елозил и елозил, ввинчиваясь аккуратно, чтобы никак не нарушить целостность почвы, не порвать корней вековых деревьев, а лишь раздвинуть себе аккуратный проход вниз, под землю.
Вот уже осталась только крыша, а вот и только острая верхушка с кончиком бревнышка на конце крыши
Миг, и ничего не осталось.
Я встал, подошел на место, где стояла избушка. Пнул сапогом кочку, попрыгалничего! Вокругтайга, тайга И я тут стою, в джинсах, футболке и куртке. Даже нож и тот был в рюкзаке, а вот где сейчас рюкзакне скажет самый продвинутый гугл мапс
Умирать, на удивление, больше не хотелось. Совсем. Домой бы попасть!
Земля под ногами зашевелилась. Я вздрогнул, отпрыгнул, откатился, осторожно выглянулуж не возвращается ли избушка обратно?
А там, где я стоял, теперь лежал мой рюкзак. Весь в черноземе и целохонький! Забыв про могилу, через минуту я уже хрустел колбасой и наворачивал чай из фляги, прикидывая по карте и компасу, куда идти и где окажусь ближе к вечеру.
Пустил руку поглубже, чтобы достать еще и сухого сыру, как вдруг нащупал какую-то штуку, завернутую в бумагу. Вытащил. Это была что-то приплюснутое и мягкое, завернутое в мятую пыльную бумагу с каким-то текстом, настроченным карандашом. Развернулоказался блин пуэра.
А на бумаге
"В сыру землю не спеши, тобой еще небо не накормлено.
Уж коли бы ты иных звезд желал, так ведь ветра те же дуть будутнеужели убежишь?
Чай пей, и не будет дурщины в голове.
А коли еще захочешь наперед себя закопаться То мы снесем твою башку!
И вырвем твое сердце!"
2. Одна нога здесь, другаяТам
Однажды у меня пропала правая нога. Натурально: с вечера пошла мурашками, словно я ее отсидел, а утром все, что ниже коленапросто исчезло.
Вначале я сидел на диване, тупо смотря на пустое место на матрасе, изо всех сил пытаясь шевелить пальцами и у меня получалось! По ощущениямнога лежала то ли на матрасе, то ли на мягком одеяле.
По пятке словно начали водить перышком, я захихикал и на автомате попытался одернуть и почесатьно не получилось. Ниже колена была просто пустота.
Так и жил я с этого моментабез ноги. И жила моя ногакакой-то своей неведомой таинственной жизнью.
Я не ощущал себя инвалидом. Нога то где-то есть По ощущениям, она то бегала по влажной траве, то проваливалась в теплый мелкий песок, то поддевала пальцами шершавые прохладные шишки и куда-то их подпинывала.
Иногда я чувствовал, как ее по щиколотку приятно заволакивает морская волна, а ступня в это время вязнет в прохладном мокром песке. Потом нога выходила на горячий пляж и сушилась, подпрыгивая.
Чуть позже я ощутил на ноге кроссовок и, по тому, как обдувал икру горячий дорожный ветер, понял, что она едет на мопеде. Кудая пока не понимал.
Позже ветер стал холоднее. Нога сняла кроссовок и надела сапог с теплым носком, еще вышея ощутил меховую штанину.
Некоторое время была в покоесудя по легкой вибрации, похоже, летела куда-то. Позже вышла и ей стало холодно.
Для ноги начался очень активный период жизни. Она влезла в лыжу и долго куда-то упорно продиралась через густые сугробы, которые все норовили заполнить влажным холодом пространство в сапоге, и вьюгу, которая пронизывала и колола ее морозом даже сквозь штанину.
Все шла куда-то и шла
Примерно через месяц лыжа исчезла и, судя по всему, нога поплыла на каком-то кораблеочень уже ее качало при ходьбе. Становилось все теплее и теплее
Теплые штаны сменили тонкие джинсы, а затемлегкие шорты ниже колена. Я с прежним наслаждением ощутил теплый ветер, который иногда обдавал ногу мелкими брызгами прохладной морской волны.
Качка кончилась. Опять переезды, долгие переходы. Где ее носилоума не приложу!
Иногда было больно: однажды она делала себе татуировку, а еще один раз за ногу укусила собака. Мелкая какая-то, но позже рядом с местом укуса вонзился укол, а укус незадачливый медик обработал йодом. Идиот! Во-первыхбыло уже поздно, а во-вторыхкто же вату с йодом сует прямо в рану??