Что? я вытаращилась на него, но он был абсолютно серьезен. Да что вы все заладили про эту тюрьму? спросила я с вызовом. За что меня сажать? Я еще несовершеннолетняя!
Абигейл Уильямс было тринадцать, когда ее определили в Особую тюрьму. Она там уже почти четыреста лет.
Если он рассчитывал напугать меня, то ошибался.
Я не знаю, кто такая твоя Абигейл, произнесла я с вызовом.
Да, мы это еще не проходили, смущенно признал Анчуткин. Это будет в следующем полугодии, когда начнем проходить процесс Салемских ведьм, но в учебнике это написано, на сто двадцать первой странице. Она устроила в Салеме в 1662 году настоящий переполох, из-за нее казнили уймищу невиновных людей, ее поймали маги из Южного ковена и заперли в Особую тюрьму.
Какого ковена?!
Южного совсем растерялся Анчуткин. Она не могла контролировать свою силу, и ее изолировали. Ты же не хочешь, чтобы это случилось с тобой Тут болтают, что ты подожгла машину ректора одним взглядом.
Я замолчала, кусая губы, и не зная, что ему ответить.
А у тебя сколько процентов по волшебной силе? спросил Анчуткин. Наверное, под шестьдесят? Хотя, нет, спохватился он. Поджечь взглядомэто не меньше семидесяти будет
Семь, сказала я громко и отчетливо.
Ну вот, я же говорилсемьдесят, с готовностью поддержал он.
Семь, повторила я. У меня всего семь процентов. Яособь класса «Цэ».
Лицо Анчуткина вытянулось, и на мгновение он стал ужасно похож на Козлова.
К-каксемь?! прошептал он, потрясенно. Шутишь, наверное?
Вообще не шучу, я решительно поправила бейсболку. Когда мы дойдем уже? Ты как будто нарочно длинным путем ведешь.
Почти пришли, Анчуткин покраснел, как рак. Только не ругайся с Царёвым
Мы спустились по узкой лесенке, прошли боком через такую же узкую дверь и оказались в просторном коридоре, перед неплотно прикрытой дверью, из-за которой доносилась странная переливчатая музыка.
Разговор с Анчуткиным не прибавил мне позитива. Черте что тут происходит. Садят в тюрьмы малолеток. И за что?! Какие поджоги взглядом? Я и не смотрела на эту проклятую машину!
Мы не успели войти в аудиторию, потому что путь нам преградила бойкая девица, очень непохожая на остальных студенток «Ивы». Она была в спортивном костюме, без макияжа, и волосы у нее были стянуты в затылок так же, как и у меня.
Тыновенькая? спросила она требовательно. Краснова? тут она взглянула в блокнотик, который держала в руке. Василиса, правильно?
Да, ответила я, готовясь к какой-нибудь новой каверзе.
Я с третьего курса, Алёна Козлова, свое имя она произнесла быстро и невнятно, уткнувшись в блокнот, я занимаюсь подготовкой выступления к выпускному соревнованию с приматами. Ты будешь участвовать? она требовательно выпятила подбородок, посмотрев на меня светло-карими глазами.
То есть я еще и примат сказала я с угрозой, снимая рюкзак с плеча.
Она не знает, кто такие приматы! встрял Анчуткин.
Не знает? Алёна-с-третьего-курса вскинула брови.
Приматыэто те, кто учится в Институте Прикладной Магии, объяснил мне Анчуткин. Сокращенно они называются «ПриМа», и мы зовем их «приматы», он хихикнул, но под суровым взглядом третьекурсницы продолжил: У нас с ними постоянно соревнования, а в конце учебного годафинальные показательные выступления. Ты будешь участвовать?
Я немного остыла и успокоилась. Соревнованияэто было интересно. И это было понятно. И даже круто.
А что надо делать? спросила я небрежно, чтобы эта Алёна не подумала, что я страх как хочу выступать против этих «приматов».
Вопрос в том, что ты можешь показать, деловито и напористо заявила Алёна. Что умеешь?
Танцевать.
Танцевать? пожалуй, это озадачило ее еще больше, чем то, что мне не было известно о «приматах».
Я сняла рюкзак и положила его у стены, и туда же швырнула бейсболку, а потом без разминки сделала прыжок назад через голову, даже не оперевшись об пол рукой. Когда я встала на ноги, Анчуткин смотрел на меня, как на настоящее чудо, и даже его восхищение было приятно. Вот только на девицу это особого впечатления не произвело.
А что умеешь магического? спросила она строго. В чем сильна? Иллюзия? Массовый гипноз? Левитация? Что сможешь показать?
Ничего такого не умею, призналась я, почувствовав себя неудачницей еще почище Анчуткина.
Жаль, Алёна поджала губы. Ну что ж, все равно приходи как время будет. Попробуем использовать тебя где-нибудь в подтанцовке.
Она сделала пометку в блокноте и умчалась по коридору бодрой трусцой.
Слушай, ты так здорово вот это вот сделала Анчуткин покрутил руками, изображая в воздухе какие-то кривые окружности.
Я молча подобрала бейсболку и рюкзак и пошла в аудиторию, откуда продолжала литься серебристая переливчатая музыка.
Глава 5
Ворвавшись в аудиторию, я тут же вписалась в широкую спину Царёва. Он стоял напротив дверей и не повернулся, когда я толкнула его. А ведь я сразу приготовилась дать отпор, если полезет с насмешками.
Но Царёв стоял столбом, а рядом с ним застыл Козлов, глядя куда-то перед собой. И остальные студенты из моей группы замерли у входа.
Осторожно выглянув из-за Царёва, я увидела странную и очаровывающую картинуперед нами, на ступеньке, ведущей на кафедру, сидел тот самый синеглазый красавец, которого мы с Ленкой встретили на проходной «Ивы», и играл на гуслях. Гусли я видела только в далеком детствев советских фильмах про Иванушек и Алёнушек, но там были какие-то другие гусли, потому что те мелодии я не могла вспомнитьхоть убей! а эта
Что-то невероятно знакомое, сказочное, отчего сердцу становилось тесно в груди, и одновременно хотелось взмахнуть руками и полететь в танце. Именно полететь, а не прыгать через голову.
А синеглазый (я напрочь позабыла его имя) играл именно так, как летелопустив ресницы, склоняясь над гуслями с такой любовью, словно собирался зацеловать их до смерти, словно касался не струн, а своей подруги.
Его игре вторила другая музыканежная, приглушенная, как низкий женский голос. Я выглянула с другой стороны от Царёва и увидела знакомую девицучерноволосую, в мини-юбке, у которой нашлась «запретка» в прическе. Она стоял поодаль и наигрывала на двух дудках одновременно, умудряясь выводить свою мелодию, которая удивительно гармонично вплеталась в серебряный перезвон гусель.
Анчуткин, в свою очередь, налетел на меня, и я тоже не оглянулась, потому что эти двое музыкантов приковывали все внимание. Но в то же время я осознавала, что слушаю музыку как-то иначе, чем остальные.
Они их заворожили, тихо сказал мне Анчуткин. Он поправил очки и удовлетворенно кивнул, оглядывая студентов: Чистая работа. Вот так бы экзамены сдать
Заворожили? я завертела головой, но одногруппники и правда не шевелились, хотя дышали, и моргали.
Я осторожно толкнула Царёва в плечо, но он дернулся под моей рукой, показывая, что не желает, чтобы ему мешали.
Бесполезно, шепнул Анчуткин, пока Слободан играть не перестанет, так и будут стоять.
А мы почему?.. только и смогла выдавить я. Ты почему не зачаровался?
Так нет музыкального слуха, признался он. Я еще с детского сада даже «В лесу родилась ёлочка» нормально спеть не мог. На меня не действует.
А я?.. начала я и замолчала.
У меня тоже нет слуха?! Да ладно! Допустим, петь я тоже не умею, но слух-то есть! Я танцую!
Это был еще один удар по моему самолюбию. Хотя чему тут было завидовать? Глупо стоять и глазеть на корыто со струнами.
Отступив к стене, я скрестила руки на груди и погрузилась в мрачные раздумья. Дурацкая школа. Все не так, как у людей
«Разве мы люди?» вспомнились вдруг мне слова Ленки.
Мыне люди
А мелодия все звенелакак вода, льющаяся на хрусталь. Другого сравнения я подобрать не могла. И от этой светлой мелодии мне было тошно, как от бутера с прокисшим майонезом. На всех подействовало, только не на меня и Анчуткина. Неужели, я и в самом деле такая бездарь, как говорила Ленка? Позорище Поэтому меня и прятали родители А вовсе не потому, что хотели защитить. Какие там тюрьмы? Врет все Анчуткин. Специально придумали, чтобы заставлять этих дурачков слушаться. А я не буду. Не будуи все.
Ты куда? переполошился Анчуткин, когда я решительно направилась к выходу из аудитории. Уже лента началась! Увидят в коридореполучишь штраф.
Плевать, бросила я, поудобнее перехватывая ремень рюкзака. Хватит с меня ваших институтов, ваших тюрем и песенок. Я домой.
Какдомой?.. он совсем растерялся. Ты что?!
Я не ответила, и он быстренько обогнал меня и встал на пути. И даже заявил, важно поправляя очки на носу:
Не пущу!
Как тебя? устало спросила я у него.
Менячто?..
Как там тебя зовут?
Борис он смотрел на меня, хлопая глазами, но с дороги не уходил.
Вот что, Бориска, я уперла кулак в бедро. Ты лучше посторонись-ка.
Что?
Он тупил, и это бесило.
Вон пошел, сказала я громко и доходчиво, чтобы понятно стало даже идиотам.
Василиса, забормотал он, сообразив, что я серьезно. Василиса, ты не знаешь, что делаешь
Он попытался взять меня за руку, чтобы остановить, но я вырвалась и толкнула его в грудь. Не сильно толкнула, но Анчуткин улетел к стене, а я вышла из аудитории и пошла наугад. Если повезет, к вечеру выберусь из этой тюрьмы.
Но не успела я сделать и пяти шагов, как мне на плечо легла тяжелая рука. Я обернулась, собираясь наговорить Бориске гадостей, только язык будто приморозило к зубам, потому что оказалось, что держал меня вовсе не Анчуткин, а ректор. И взгляд его не обещал ничего хорошего.
Анчуткин вертелся вокруг него вьюном и причитал:
Мы больше не будем, Кош Невмертич! Честное слово, не будем! У нас лента Можно, мы пойдем?
Вернитесь в аудиторию, Анчуткин, сказал ректор сквозь зубы, и Бориску как ветром сдуло.
Хлопнула дверь, и в коридоре остались только я и Невмертич. Было тихо, лишь откуда-то издалека лилась хрустальная музыкакак издевка.
Куда это вы собрались, Краснова? поинтересовался ректор обманчиво-мягко. Вы чем-то недовольны, как мне кажется?
Конечно же, разумнее было промолчать, но я смотрела в лицо ректору, прямо в глазаи понимала, что промолчать не получится. Серебряная музыка что-то сотворила с мнойно совсем на иной лад, чем с остальными студентами. Вместо того, чтобы замереть в восторге, меня так и распирало. И хотелось сотворить что-то, отчего небо и земля перевернутся.
Но силами такой мощи я, конечно же, не обладала. И причина не в злополучных семи процентах
И сейчас мне оставалось только высказать ректору свои соображения по этому поводуи пожестче, и с треском вылететь из этого заведения, потому что в их Особые тюрьмы я ничуть не верила. Ничуть!
Но секунда шла за секундой, а я молчала. Ректор продолжал держать меня за плечо, и его ладонь давила на меня, как каменная плита. Только я не делала попытки освободиться. Потому что нет, не потому что испугалась
Почему же?
Я облизнула пересохшие губы и понялапочему. Потому что яВаська Опасная из сто пятнадцатой квартиры, в бейсболке и мешковатой толстовке. Ячудила, и в голове у меня ветер. Меня не приняли в хореографическое училище, потому я недостаточно высокая, и родители уже несколько лет каждую встречу начинают с одной фразы: «Василиса, что из тебя вырастет толкового?!.». А он А онсущество совсем другого мира. Видно, что никогда не ел сосисок в булочке, что продают на улицах, заливая «китченезом» смесью кетчупа и майонеза. Судя по машинам, которые он так быстро меняет, ректор обедает только в самых дорогих ресторанах. В «Вандалах», например, где здание больше смахивает на дворец, а не на общепит. И у него, наверное, очень интересная жизньнаполненная колдовством, волшебством и всякими чудесными штуками И всякие там рыжие ехидны трутся вокруг него, как медом намазано.
На Невмертича тоже не подействовала музыка декана с факультета песнопений, но я сильно сомневалась, что дело тут в отсутствии слуха. Мужская рука все крепче сжимала мое плечо, а потом ректор спросил:
Может, расскажете, что пришлось вам не по душе?
Я опустила глаза, чтобы он не прочитал моих мыслей. Вдруг он читает мысли?.. А мне бы не хотелось, чтобы он узнал о них. Узнал, что я на самом деле думаю о нем.
Ну же, говорите, Краснова.
Мне все не по душе, глухо ответила я. И ваша школа, и ваши студенты с преподами, и вы сами.
Институт, поправил он меня.
Без разницы.
И чем же мы так вам не угодили?
Всем! ответила я дерзко, пытаясь разозлиться. Занимаетесь здесь ерундой! Дешевыми фокусами!.. У меня другие интересы в жизни. «Волшебство! Оборотничество!», я передразнила Ленку, да плевала я на ваше оборотничество! И на муравьев ваших, и на ваши песенки!.. На все плевала!..
Но моя вспышка не вызвала у ректора особого интереса.
Да у вас истерика, Краснова, сказал он будничным голосом. Понимаю, все это очень трудно принять сразу. Особенно трудно справляться с потоком подобной информации неокрепшему мозгу. Лучше вам пройти в медчасть, там помогут.
Я не больна! заголосила я.
Сейчас начинаю в этом сомневаться, вежливо заметил он.
А вы вы я подбирала обидные слова, чтобы бросить ему в лицо, но фантазия, как назло, подвела. А выукрали меня! Стащили из-под носа у полиции, как курицу с прилавка!
И украл бы еще раз! рыкнул он, и от неожиданности я всхлипнула и дернулась в сторону, но ректор меня удержал. И третий бы раз украл, сказал он тихо, наклоняясь ко мне почти вплотную. Уволок бы, на плечо забросил и уволок. Неужели ты не понимаешь, что там тебе тесно?
Т-там?.. переспросила я тоненьким голоском.
В том, другом мире, глаза у Невмертича загорелись удивительным, невероятным светом.
Я смотрела ему в глазасерые, вполне себе обычные, но всё равно невероятные, и чувствовала себя, как одногруппники, слушавшие музыку Слободана. Я была зачарована
Неужели ты не видишь, что там все для тебя слишком мелко? ректор резко развернул меня к себе спиной, и я оказалась перед огромным зеркалом, невесть как очутившимся в коридоре. Раньше этого зеркала не было, на сто процентов!
В его глубине отразилась я, а ректора почему-то не было. Я была очень маленькая, и нелепая в своей одежде уличного хулигана. Мне захотелось снять бейсболку и распустить волосы, чтобы хоть так избавиться от иллюзии, что передо мнойпацан из подворотни.
Но Кош Невмертич держал меня за плечи уже двумя руками, и я не могла пошевелиться, как будто меня снова отправляли в «печь» связанную.
Разве ты не хочешь понять свою силу?
Было странным слышать голос человека, который не отражается в зеркале. Этот голос сковывал мою волю, гипнотизировал, подчинял, и только в глубине сознания билась какая-то мыслишка, что в зеркалах не отражаются какие-то редкостные гады то ли покойники, то ли вампиры Но руки на моих плечах были теплымиони согревали даже через толстую ткань толстовки, и никак не могли принадлежать покойнику.
У меня всего семь процентов, ответила я и снова почувствовала, насколько я жалкая, маленькая, никчемная
Не так уж мало, можешь мне поверить, он наклонился к моему уху, и я, наконец, увидела его отражениепризрачное, смутное, как нахлынувшую полосу черного тумана. И твоя сила требует выхода. Она рвется наружу, она сметает все на своем пути. Как ты спалила мою машину! Чисто, аккуратно, не каждый с таким справится. Половина студентов после первого года обучения свечку не могут поджечь, а ты еще и умудрилась разнести все на гайки.
Это не моя вина слабо возразила я. Ваша машина взорвалась из-за огня
Там бензобак был полный, под завязку, хмыкнул ректор. Само точно бы не взорвалось. Это сделала ты. Чем же бедняга «Лексус» так тебе не понравился? Наверное, тем, что я поставил его на газон? Так тогда это я виноват, а не автомобиль. Зачем же было разделываться с ним так жестоко? И почему ты не спалила меня? До головешек?
Теперь я видела его в зеркале очень четкопожалуй, четче, чем себя саму. Наши взгляды в зеркале встретились, и я снова отвела глаза.
Неужели он и правда читает мысли?!.
Я все про тебя узнал, голос Невмертича опутывал меня, как веревками. Ты действительно хочешь вернуться? Для чего? Для чего тебе твоя прежняя, бестолковая жизнь? Опять будешь слоняться со своими бездельниками-приятелями, разрисовывать глупыми надписями стены и плясать на машинах