- Тобой же и подготовленного, - буркнул Орлов, принимая фляжку. Глотнув словно воду, вернул Шторму.И что не так с Йоргом?
Прежде чем ответить, Шторм бросил взгляд на экран. Пестрело зеленым и желтым, но он не обольщалсязатеянное им далеко выходило за рамки прошлых операций. Дерзко даже для него.
- Когда удалось вытащить Геннори, - Шторм вернулся к столу, повернул к себе несколько листов бумаги, на которых до прихода Орлова делал пометки, - я поклялся себе, что отомщу Исхантелю. Может и по-мальчишески, но для меня это, как дело чести, квинтэссенция понятия долга. Так что когда эта сука объявилась на Зерхане, я рассматривал его появление в Союзе в качестве подарка судьбы, решившей отблагодарить меня за упорство.
Орлов машинально кивнулпонимал, о чем полковник говорил, а сам думал о Геннори Лазовски и о том времени, о котором напомнил Вячек. Впрочем, он, как и Шторм, о нем тоже никогда не забывал.
Два молодых, подающих надежды лейтенанта. Два друга. Два соперника, пытающихся доказать всем и, главное, себе, что их выбор профессии не был случайным.
Один с внешностью аристократа, второй. В Шторме всегда было что-то такое залихватское, выделявшее его среди множества других офицеров. Усы, бесшабашность, идеально выверенный авантюризм и марш Академии в Рунцово, который тот отбивал пальцами, прокручивая в голове очередную многоходовку. Его разработки простыми только казались. И тогда, и тем более теперь.
В тот раз в сектор Приама они должны были лететь вместе, уже прибавив в звании, но Орлов, буквально в последний момент, отправил Шторма на поддержку другой группы. Команда, в которой находился Лазовски, исчезла день в день, когда Вячек вернулся на базу.
А потом были долгие полтора года поиска и безуспешных попыток вытащить ребят с Самаринии. И успех, в который не верил никто, кроме будущего матерого полковника.
Орлов не часто, но спрашивал себя: если бы не эти события, стал бы Шторм тем Штормом, которого за глаза называли тварью и сволочью, но когда становилось совсем туго, бросали на самые безнадежные операции, не сомневаясь в результате?
Ответ он знал. Таких профи, как Шторм, создавали именно потери.
Полковник экскурса в прошлое, совершенного генералом, казалось, и не заметил. Продолжил тем же, безразлично-равнодушным тоном:
- А потом мне стало не до собственных расчетов с самаринянином. Горевски, которого я туда отправил, нарыл такое, что от наглости Исхантеля оставалось лишь куртуазно выражаться. Я и так догадывался, что жрецов уровня, как этот, в ссылки не отправляют, но действительность превзошла самые смелые предположения.
- Информация о наших разработках была прикрытием?
Орлов хоть и спросил (именно на этот крючок поймал его Вячек полгода назад, буквально заставив поучаствовать в подготовке операции), но лишь бы разбавить монолог Шторма. «Давить» голосом у того выходило уже машинально, воздух вокруг тонко вибрировал.
- Одной из задач! - словно выплюнул, зло произнес Шторм.Там такое намешано.
- И?поторопил Орлов. На оперативке мало что изменилось, но чутье подсказывало, что с откровениями им стоило поспешить.
- Бабы им нужны, - выдохнул Шторм, в одно мгновение становясь спокойным и собранным. Тоже чутье.Чистый генотип, девственницы. Для чего, надеюсь, спрашивать не будешь?
- Один из краеугольных законов Самаринии. Телегония.
- В спискедесятки тысяч. Девушки от тринадцати до двадцати лет.
Орлов, молча, протянул руку, принял услужливо поданную фляжку. На этот раз одним глотком не обошлось. Удовольствия не больше, чем минут на десять - блокировки и боты не давали, как следует захмелеть, но даже этопередышка.
Масштаб задуманного Штормом не удивлял, выбивало само его участие, означавшее, что другие проморгали. Или. Не будь именно этого «или», не пришлось бы полковнику столь виртуозно сводить в одном месте ментата из особистов Ежова, орлов Воронова из службы безопасности и собственные резервы в виде все еще друга, заместителя директора Службы Маршалов Геннори Лазовски.
- Но причем тут Йорг ты так и не сказал, - закрутив крышку, вернул он фляжку.
- Одна из сестер Марии Истоминой среди этих тысяч, - усаживаясь в свое кресло, бросил Шторм.Но и это еще не все, - продолжил он, отбив что-то на планшете.Наш таинственный незнакомец переслал мне часть директивы эклиса, в которой тот требует ускорить работу по комплектованию флота Самаринии высококлассными специалистами других рас, придав им статус условно чистых. Критерий отборагенетическая карта и отсутствие детей.
- Мария Истомина.горько усмехнулся Орлов.Поздно?правильно разгадал он причину злости Шторма, которую кроме него сейчас вряд ли бы кто-то заметил.
- Если только случайность, но.
- Смерти сына Йорг нам не простит, - кивнул Шторм. Похоже, хотел что-то добавить, но не успел. Красная отметка на оперативной кальке не оставила им возможности продолжить разговор.
Впрочем, обоим и так было все понятно. Из двоих: Марии Истоминой и Карина Йорга, страховать люди Шторма будут именно второго.
***
Подруг у меня на Зерхане практически не осталось, по крайней мере тех, с которыми хотелось бы провести последний вечер свободной жизни, так что девичник я устроила с Дваржеком. Лора вместо мальчишника (маленькая, но месть) повела моего жениха и его брата на экскурсию по вечернему городу.
Сестры должны были отправиться вдвоем, но Лету еще днем вызвали в госпиталь наземной базы погранцов. Поступивший к ним пострадавший был профильным, собирали всех специалистов, знакомых с последствиями использования волновиков и импульсников, а команда, в которую она попала на стажировку, как раз такими случаями и занималась.
- О чем грустишь?поинтересовался Вацлав, коснувшись своим бокалом моего. Хрусталь тоненько тренькнул, отозвавшись легкой дрожью по коже.
Задумавшись о том, что средненькая все еще не подала весточки, я успела забыть об уже прозвучавшем тосте за мое будущее.
- Не знаю, - попыталась я улыбнуться ему.Тревожно как-то.
- Из-за Лоры?
Наш ночной разговор Дваржек не забыл, пару раз пытался вернуться к нему, но я предпочла избегать этой темы, продолжая просто наблюдать за развитием ситуации и присматривать, чтобы сестренка не оставалась одна. Вацлав помочь нам ничем не мог, как бы этого не желал, да и прилет Карина добавил уверенности, что все выправится. Было в Йорге что-то заставляющее так думать.
Вместо ответа пожала плечами, приподняв бокал, но так и не сделав глотка.
Вчера днем покончила с собой дочь губернатора, вечером я покупала платье на собственную свадьбу. Вернувшись домой утешала Лору, все-таки узнавшую о смерти своей сокурсницы раньше, чем мне бы хотелось. Сегодня утром отвечала на вопросы чиновника Ратуши, который должен зарегистрировать наш с Карином брак. Не все из них были понятны, некоторые выглядели откровенно провокационными, словно меня намеренно пытались вывести из себя. Потом, едва сдержавшись, чтобы не высказать Йоргу все, что думала о его поспешности, провожала Лету, которую отвозил на базу Вацлав. И вот теперь сидела с ним, пытаясь разобраться в собственных ощущениях, которые настойчиво твердили, что все происходящеенеспроста.
- Наверное, мне все еще не верится, что завтра я стану Марией Йорг, - не без горечи усмехнулась я, глядя на мерцающее в отблесках заходящего светила вино. Черное и бордо. Бордо и черное. Калейдоскоп, в котором не было постоянства.
Как и в моей душе.
- Он тебя любит, - откинувшись на спинку стула, заметил Вацлав.
Сидели мы опять в Шалоне, и вновьна верхней веранде. Предложила это место я, Дваржек лишь согласился и сумел заказать столик, что было довольно непросто. Ресторан считался эпатажным, как и сам небоскреб, на верхних этажах которого он находился, уже давно ставший символом и Анеме, и всего Зерхана.
Закрученное в спираль здание пробивалось сквозь зеленые шапки реликтовых манжоров и уносилось вверх, словно ввинчиваясь в небо. Пытаясь вырваться из объятий планеты и исчезнуть. Далеко далеко.
- Это должно меня успокоить?вздохнула я, не столько избавляясь из мрачных предчувствий, сколько отодвигая их на задний план. У Вацлава и своих проблем хватало, чтобы нагружать его еще и моими.
Сделала глоток, чтобы спрятаться за стеклом от пронзительного взгляда Дваржека. Кажется, он понимал значительно больше, чем я говорила. Мне следовало веселиться, в полной мере наслаждаясь последним днем свободы, я же продолжала грустить, словно оплакивая то, чего уже не вернуть.
- Это должно либо смирить с тем фактом, что время в данном случае не имеет никакого значения, либо заставить задать себе вопрос, а любишь ли ты Карина настолько, чтобы связать с ним свою жизнь, - философски заметил Вацлав, продолжая смотреть на меня.
- Со смирением ты уже опоздал, - отставила я бокал в сторону.
Хотела добавить, что сделанное самой себе признаниея видела в Карине мужа и отца своих детей, плохо помогало избавиться от внутреннего мандража, но отвлеклась на женщину, только что вышедшую из лифта. Узнала сразу - последние сутки строки из ее репортажей цитировали все информагенства Зерхана. Журналистка с Земли, Элизабет Мирайя.
- Красивая женщина.Мой интерес к новой посетительнице Дваржек не пропустил.И смелая. Или, - он качнул головой, - безрассудная. Фактически открыто обвинить Исхантеля в самоубийстве дочери губернатора. Она очень рискует.
С ним было трудно не согласиться, но я продолжала повторять вопросы, которые она задавала: «Почему эта девочка должна отвечать за наши с вами ошибки?!V! И она ли одна?! Или о тех, кто был до нее, мы просто не знаем?! И будет ли кто-то после.».
И не важно, что справиться с самаринянином мне было не по силам, чувство стыда душило все равно. Мне было слишком хорошо известно, какое влияние мог оказать жрец на неокрепшую детскую психику, к чему способен подтолкнуть. Преклонение перед ним лишь первая ступень подчинения, а какова последняя?
В моем случае победила психология обывателяглавное, чтобы беда прошла мимо тех, кто был дорог. А остальные? Сои и Лора не были близкими подругами, но ее смерть стала для сестры ударом.
Она, конечно, оправится, но след-то останется.
- По ней не скажешь, что она не осознает последствий своих поступков, - нехотя протянула я, поймав себя на мысли, что мужчина, поднявшийся ей навстречу, кого-то мне напоминает. Когда уже почти сдалась, собираясь признать, что ассоциация так и останется не пойманной, тот повернулся боком, продемонстрировав профиль, чтобы выудить из моей памяти имя Люсии Горевски, весьма знаменитой оперной актрисы.
Сын? Было совершенно не важно, но я, не в силах отвести от пары взгляд, продолжала смотреть на них, пока те не отошли достаточно далеко, чтобы стать почти незаметными в сгущающихся вечерних сумерках.
- Но безрассудства это не отменяет, - частично согласился со мной Дваржек, в очередной раз возвращая меня к действительности.Одно точно, Зерхан она взбаламутила. Сегодня слышал, что вопрос о преподавательской деятельности дипломата вынесен на комиссию Службы надзора.
- Вот как?тут же уцепилась я за его слова, удрученно отметив, что и это известие меня не радует. Словно в душе все перегорело.Неужели сработало?
- Вряд ли все произойдет так скоро, как бы хотелось, но без последствий не останется. Волна пошла основательная.
- Чуть бы раньше, - не без сожаления отозвалась я, думая о том, что для кого-то грядущая буря уже не станет предвестником изменений.
Вот ведь мы идем вперед, стремясь к миражу, называемому мечтой, тоскуем о том, что покинули, постепенно забываем тех, кто был частью нашего «я». А потом прошлое догоняет и оставляет тебя растерзанным и прозревшим в ощущении потери, которую уже не восполнить.
Пойдем, потанцуем, - предложила я, складывая лежавшую на коленях салфетку. Вацлав не заслужил такого вечера.
- Не жалеешь ты меня, - улыбнулся Дваржек поднимаясь. Подошел, подал руку.Если Карин узнает.
- И кто тут говорил о смирении? - дернула я плечом, вкладывая свою ладонь в его.
Воздух был плотным, не давая вздохнуть полной грудью, замедляя движения, заставляя вязнуть в себе.
Или это музыка опутывала тоской, рассказывая о любви и утрате?
- Мне не нравится твое настроение, - склонившись, недовольно прошептал Вацлав, но стоило мне положить руку на его плечо, уверенно повел в танце.
- Что у тебя с Летой?поинтересовалась я. Расслабиться не удавалось, но близость Дваржека добавляла уверенности. Бывший сокурсник, ставший верным другом.
Моей сестре повезло встретить такого человека.
А мне?
- Уходишь от темы, - понимающе ухмыльнулся он. И добавил, участливо.Я не узнаю тебя.
- Я сама себя не узнаю, - не стала я спорить, - но это не значит, что мне не интересен ответ на свой вопрос.
Тот дернул плечом:
- Торопить ее я не стану.На лице Вацлава мелькнула растерянность, но тут же исчезла, оставив после себя ощущение обмана. То ли было, то ли нет.Если в ее новой жизни найдется место и для меня, сделаю предложение. А пока буду просто рядом.
Очередной поворот. Столик, который занимали Элизабет Мирайя и ее спутник, находился в противоположном конце зала, но сейчас, с танцевальной площадки, был хорошо виден. Как и мужчина, остановившийся рядом с ним.
Алин Мареску.
Мне бы успокоитьсяотец Зои выглядел довольным, но затихшая было тревога словно обрела второе дыхание, обдав сердце холодом.
- Уверен, что так правильно?
Голос певицы плакал, ноты стекали каплями дождя по стеклу. Но, кажется, только для меня.
Нам стоило провести этот вечер дома. Сидеть в гостиной, пить глост и болтать о пустяках, не позволяя времени спешить, приближая завтрашнее событие. Регистрацию в Ратуше назначили на полдень.
- Ей стоит узнать меня лучше.Дваржек продолжал оставаться непробиваемо спокойным.Но, - опровергая мелькнувшую у меня мысль, тяжело вздохнул он, - глядя на Карина, я начинаю сомневаться в собственном решении.
- Лета молода, но вполне способна разобраться в своих чувствах.Говорить о сестре было легче, чем о самой себе.Подумай об этом.
Мелодия, в последний раз всколыхнув воздух, затихла, сгорая в пламени свечей, которые зажигали официанты.
- Обязательно, - поцеловав мою ладонь, заверил Дваржек.Если твой будущий муж не решит, что я посягнул на самое для него дорогое.
- Он тебя пытался запугать?грозно нахмурилась я, но роль не выдержала, улыбнулась, как только Вацлав испуганно шарахнулся от меня.Уже сбегаешь?
Настроение в очередной раз вильнуло, разбавив тревожную меланхолию шальным задором, но не лишив способности мыслить критично. Скажи мне кто раньше, что предстоящее замужество способно настолько виртуозно играть с мировосприятием, вряд ли бы поверила, но оказалось именно так.
- Ты же уговоришь его меня пощадить?«поймал» мой настрой Вацлав, отодвигая для меня стул. Пока мы шли к столику, молчали. Лишь бросали друг на друга многозначительные взгляды, да загадочно улыбались.
- Если поклянешься, что будешь приглядывать за сестрой в мое отсутствие, - подняв бокалв горле пересохло, поставила я условие его помилования.А иначе.
- Шантаж, - неожиданно довольно отозвался Дваржек.Но раз ничего не остается.
Вибрация комма заставила его замолчать. Брови сошлись к переносице, пока он читал пришедшее сообщение.
- Что?!не выдержав, спросила я, не про пропустив грусть в его глазах, так похожую на мою.
- Лета.вздохнул он.Раньше, чем к утру, не вернется.
- Онаврач, - заметила я, надеясь, что получилось спокойно.Ты будешь ждать ее, онатебя. Так бывает.
- Я не уверен, что хочу летать, - улыбнувшись, удивил он меня неожиданным признанием. Не дав ответить, выдав что-нибудь соответствующее, поднял бокал, отсалютовал в мою сторону: - Я клянусь, что буду приглядывать за Летой в твое отсутствие.
Странно, мне должно было стать легче от этих слов, но не стало.
***
- Будем считать, что программу минимум мы отработали, - отложив салфетку, твердо заявила я.Дурацкая была идея.
- А мнепонравилось, - не слишком уверенно возразил Вацлав, вставая. - Но кое в чем ты права, еще немного, и эта троица начнет брать веранду штурмом.
- Не поняла?склонила я голову, наблюдая, как взгляд Дваржека наполняется лукавством.Ты хочешь сказать.