- Я тогда еще лежал бревном, реагируя скорее на знакомые слова, чем на смысл. Но про Шнанмар помню, названия этой планеты было слишком много вокруг. Информ-каналы, слухи, которыми делились, как великой тайной. Было страшно?
Переход оказался неожиданным, застав меня врасплох. Пришлось лихорадочно собираться с мыслями. Сама себе я на этот вопрос предпочитала не отвечать, но отказать Вацлаву не могла.
- Страшно, - вырвалось у меня прежде, чем я сама осознала, что эточистая правда.Когда пришел приказ на конвой, капитан предложил всем женщинам остаться на Таркане. Я знала, никто бы не осудил, но.
Откинувшись на спинку стула, бросила взгляд на огни космопорта.
Что бы было куда возвращаться.
- Мы шли уравнителемдополнительная ответственность. По нам держали скорость, по нам выверяли ордер. Мы несли не только самый тяжелый, но и самый важный груз: мощные установки по очистке воздуха и воды, мобильные госпитали. А еще, впервые в истории эр четвертого, на одной из грузовых палуб разместили людей. Несколько сотен тех, кому предстояло возвращать к жизни гибнущую планету.
- Работа.без малейшей насмешки произнес Дваржек, намекая на произнесенную мною ранее реплику.Я бы назвал это подвигом.
- За подвиги кредиты не платят, - улыбнулась я, слегка сбавляя накал нашего разговора.А нам заплатили, да еще как!
Вацлав тему не поддержал, продолжая смотреть на меня не то с любопытством, не то с удивлением.
- Я, когда начал более-менее соображать, пересмотрел все, что мог найти по тому конвою. Стычки с вольными, посадка на аварийный стол.
Вздохнув, качнула головой.
- Нашей главной задачей было не нервничать.Заметив, что Вацлав не совсем понимает, о чем именно я говорила, продолжила: - Не знаю, как на остальных грузовых, но мы шли с отключенными внешними экранами, на одних сканерах. Выскочили из прыжка, получили новые координаты, рассчитали курс, сверили с контрольным, и вперед, до следующего прокола. Только по переговорам и догадывались, что за свистопляска творилась вокруг. Когда вернулись, смотрели уже в записи. Я потом с месяц просыпалась от собственного крика.
Я не обманывала еготак все и было, если только не договаривала. Не нужно видеть и слышать, достаточно понимать, что тылакомый приз, за который вольные готовы сражаться, несмотря даже на соотношение сил не в их пользу. Что тынадежда для тех, кто лишился всего, оставшись на границе между жизнью и смертью. Что твоя усталость - не оправдание для ошибки, что твой страх - не повод для слабости, что слово «невозможно» должно быть вычеркнуто из лексикона и заменено на другое: надо. Как, через что, какой ценой. Это никого не интересовало: надо и все!
- Хорошо, - не согласился, но вроде как принял Вацлав, - а посадка?
-А пойдем, потанцуем, - предложила я, радуясь тому, как очень вовремя заиграла новая мелодия.А то пригласил на свидание.
Дваржек, улыбаясь, поднялся. Подошел, протянул руку, помогая подняться.
- Прости, я ведь забыл, что ты пока еще не чужая невеста.
Говорить ему, что в жизни чего только не бывает, я не стала - Вацлав об этом и сам знал, а за пять дней до появления Карина многое могло произойти. Оставался лишь вопрос: хотела ли я этого?
Вел Дваржек легко и непринужденно, это если не замечать «застывающего» время от времени взгляда и прикушенной губы. Отец предупредил, чтобы я не вздумала жалеть бывшего сокурсникавсе функции организма восстановились полностью, теперь требовалась лишь постоянная тренировка, чтобы вернуть «естественность» приобретенным ранее навыкам, но я бы не стала этого делать и без предупреждения. В Дваржеке всегда присутствовала та сила, которая помогала ему идти вперед, последний его полет этого не изменил.
- А ведь я подумаю над твоим предложением, - во время очередного па прошептала я ему на ухо.
- Это ты о чем?не сразу понял он, вырываясь из плена контроля над собственным телом. Что порадовало, это не нарушило плавности его движений, словно подтверждая слова отца об осознанных страхах, которые стопорили процесс его выздоровления.
- О чужой невесте, - хмыкнула я, подмигнув.В пору ревновать. На тебя так заинтересованно смотрят.
- Решила смутить?теперь уже наклонился Вацлав, что не помешало мне заметить его метнувшийся по сторонам взгляд.
Мысль познакомить его с Лерой мелькнула и не пропала. Разница в возрасте не проблема, а если они понравятся друг другу, то за бывшего сокурсника можно больше не беспокоиться. Моя средненькая вполне способна заставить окончательно забыть об уходящих в прошлое проблемах и начать все с чистого листа.
- Скорее, возмутиться, - улыбнулась я, отвечая на его улыбку.Им стоило заметить, что ты пришел не один.
- Или еще одна попытка уйти от заданного мною вопроса, - словно и не услышав меня, продолжил Вацлав, заставив меня напрячься.
Дваржен был прав. Как ему требовалось выговориться, так и мне было необходимо закончить рассказ, освободившись от своего, занозой сидевшего в душе.
Остановился он сразу, как только ощутил сковавшее меня напряжение:
- Хочешь, уйдем отсюда?
- Хочу, - выскользнула я из его объятия и направилась к выходу. Еще в начале ужина Вацлав ввел код своей карточки, укоризненным взглядом ответив на мое предложение разделить затраты по-честному.
В лифт мы вошли уже вместе, из двух предпочтя тот, что скользил снаружи здания.
- Все было настолько тяжело.понимающе произнес Дваржек, накинув мне на плечи летний плащ, за которым успел вернуться к столику.
- Они умирали до нас, и при настоже, - выдохнула я, продолжая обманывать саму себя.В госпитале, который развернули на одной из палуб. В катерах, которые не успевали переправлять к нам самых тяжелых. Трупы обрабатывали специальным составом и укладывали в мешках в полукилометре от посадочного стола, ставшего центром миссии спасателей. С противоположной стороны выставили походные кухни, справа и слева от нихэвакуационные пункты. Первичный медицинский осмотр, универсальные боты и дальше, по временным лагерям. И все это на наших глазах.
Я стояла, прижавшись лбом к прохладному пластику. Не замечая цветных огней, видя лишь картины, что подкидывала услужливая память. Прожектора; тьма за границами света; люди, на лицах которых оставило свой след отчаяние; дети способные продолжать играть даже в тех страшных условиях.
-За последние девяносто лет, это второй случай падения крупного астероида на населенную планету, - вырывая меня из тех дней, слишком спокойно, чтобы это было правдой, произнес Вацлав. Коснулся плеча, потянул за собой, выводя из остановившейся кабины.И первый, когда другие сектора откликнулись на чужую беду, предложив безвозмездную помощь.
- Это ты к чему?уточнила я у Вацлава, благодаря его своевременному вмешательству не столкнувшись с шедшей навстречу парочкой. Эти были слишком навеселе, чтобы замечать кого-либо вокруг себя.
- К тому, - не заставил ждать ответа Дваржек, продолжая обнимать меня за плечи, - что этот мир медленно, но меняется. И ты должна гордиться тем, что принимала участие в этих изменениях, кому-то успев спасти жизнь, а кому-то просто дав надежду, что если когда-нибудь и где-нибудь.
-Только не это!судорожно вырвалось у меня.
- Только не это, - тихо повторил за мной Вацлав, потом, развернув к себе, заманчиво предложил: - А пойдем на башню, смотреть на звезды?
Двухсотметровая стела со смотровой площадкой, прикрытой сетчатым куполом. Ночью туда забирались только сумасшедшие вроде нас. Но это было так соблазнительно.
- А пойдем, - тряхнула я головой, чувствуя, как уходит из сердца тяжесть. Навсегда? Это было уже не важно, потому что Дваржеку удалось произнести те слова, которые не смогли подобрать старховские психологи.
Я была среди тех, кто добавил этому миру надежды.
Глава 4
- Господин Исхантель, позвольте представить вам мою сестру, Марию. Онанавигатор.
Лори сияла и, наверное, чувствовала себя сейчас совершенно взрослой. В отличие от меня, настолько растерянной, что это порождало даже некоторую оторопь.
Мужчина, стоявший сейчас передо мной, вызывал какие угодно эмоции, но только не те, которые могли бы стать следствием разговоров с мамой или Алином Мареску. Привлекательный, но не столько смазливый, сколько мужественный. Одет элегантно, по последней моде, взгляд спокойный, но внимательный.
Самаринянин производил соответствующее впечатление, но без малейшего намека на возможную опасность. Я не могла сказать, что была знатоком в этой областибыли в моей жизни сложности, но не столь специфичные, но определенный опыт общения с множеством людей давал право делать определенные выводы. Я их и делала. Из того, что видела.
- Мне очень приятно познакомиться с вами, госпожа Истомина, - чуть склонил он голову в приветствии, даже не делая попытки подать руку. Впрочем, на Зерхане это не было принято и среди мужчин.Ваша сестра удивительная ученица, одна из лучших, которые у меня были.
- Я тоже наслышана о вас, господин Исхантель.Прозвучало неоднозначно, но я не собиралась скрывать от него своих сомнений.Мы могли бы поговорить наедине?после короткой паузы закончила я, игнорируя удивленный взгляд младшенькой.
Та, конечно, будет дутьсяну не любит она сюрпризы, но продолжится это недолго. В нашей семье все отходчивые.
- Не вижу препятствий к этому, - чуть заметно улыбнулся он и жестом указал на кабинет, из которого недавно вышел.Не хотите посидеть за учебным столом?
Я помнила, что он не просто самаринянский жрец, а жрец полного посвящения (хоть и не совсем понимала, что же это значит), однако его приглашение выглядело настолько невинно, но при этом соблазнительно, что отказаться было невозможно. А приветливый, участливый тон заставлял забыть, что это я сама напросилась на разговор вдвоем.
- С удовольствием, - кивнула я, чувствуя, как на лице расплывается радостная улыбка.Давно не ощущала себя учащейся.
Исхантель, неожиданно для меня, недовольно качнул головой:
- Вы лукавите, госпожа Мария.
Удивленно приподняв бровь и стараясь не смотреть на прислушивающуюся к нашей беседе Лору, уточнила:
- В чем же?
Он не заставил ждать с ответом:
- Вылюбознательны и не терпите косности в себе и вокруг себя. Это ли не признаки существа, находящегося в постоянном поиске нового и готового его принять?
- Хотите сказать, что для вас учащийся, не тот, кто сидит за тем самым учебным столом и впитывает те знания, которые в него вкладывают преподаватели?
На этот раз, прежде чем продолжить, он, извинившись перед Лорой, указал мне жестом на дверь кабинета. Заговорил, когда матовая полупрозрачная панель закрылась за нашими спинами.
- Вы ведь меня провоцируете, госпожа Мария?произнес он, дождавшись, когда я подойду к окну, из которого открывался великолепный вид на небольшой сад. За ним, насколько я помнила, находились бассейн и тренировочная площадка.И я даже знаю причину этой провокации.
Сам он продолжал оставаться у самого входа, словно предпочтя наблюдать за мной издалека.
- После того, как к вам несколько раз приходила моя мама, догадаться о моих намерениях, думаю, несложно, - спокойно, если не сказать, равнодушно, ответила я, не испытывая ни намека на страх, или что либо подобное.
Просто два человека, просто разговор. Если забыть, что один из этих двоихживое воплощение того ужаса, который продолжал жить во мне, подпитываемый памятью о детстве.
- Не столь уж и весомый аргумент, - заметил он, не двигаясь с места.С тех пор, как я начал вести факультативы в колледжах, ко мне приходят только с одной цельюнайти, в чем обвинить.
- Наверное, этому есть объяснение, - чуть склонила я голову, чтобы лучше его разглядеть.
Теперь, когда из окна на него падал свет, мой собеседник выглядел немного, но иначе, чем в холле. Да, мужественен, но с толикой ранимости, словно капля грусти навсегда застыла в его взгляде, в чертах его лица. Да, отстраненно самодостаточен, но с усталостью, словно невидимый другим груз лежал на его плечах, заставляя постоянно быть в напряжении.
- Вы о прошлом?Он вздохнул, развел руками, словно пытался пояснить, что тут ему сказать не о чем, но тем не менее, заговорил: - В каждом конфликте есть две стороны. Кто может ответить со всей однозначностью, кто прав, а ктовиноват, если даже время не в состоянии расставить все по своим местам. Памятьненадежное хранилище. Документы, свидетельства.Он качнул головой.Нет, Мария, в них правды тоже не найти. Они лишь отражение той действительности, которая была кому-то выгодна.
- Кому?не забывая, о чем мы беседовали с Мареску, спросила я, с легким смятением чувствуя невероятноея проникалась уважением к этому самаринянину.
Нет, не тем истовым любованием, которое я заметила у девушек, нехотя покидавших этот кабинет вместе с Лорой, или чувством сопричастности к чему-то великому, что видела на лицах парней, которых в группе оказалось не меньше половины, именно уважением. К его позиции, которую он отстаивал, к той справедливости, которая у него была своей.
Это не значило, что я не понимала того факта, что именно в этот момент он пытался мною манипулировать, найдя идеальную тему для порождения сомнений. Понимала, но уважала.
- Всем, госпожа Мария.Исхантель все-таки сделал шаг, но не ко мне, к одному из ученических столов, что стоял неподалеку от него. Сел на стул, с какой-то пугающей нежностью проведя рукой по деревянной крышке. - Здесь сидит юноша, который мечтал стать воином, но здоровье не позволило ему исполнить эту мечту. Сегодня он спросил, участвовал ли я в той войне.Заметив мой недоуменный взгляд, с горечью улыбнулся.Я старше, чем выгляжу. Значительно старше.
Кивнув, что приняла его слова к сведению, полюбопытствовала:
- И что вы ответили этому юноше?
- Вас это действительно интересует?поднял Исхантель на меня удивленный взгляд, словно это не он подводил меня к этому вопросу.
- Ну, раз я спросила, - усмехнулась я.Так что же вы ответили этому юноше?
Он не замкнулся, но сразу стал более собранным, как Шу перед тяжелым прыжком.
- Сказал, что не участвовал в той войне, - посмотрев мимо меня, тихо произнес он, - но так же, как и все самариняне, несу за нее ответственность. Хотя бы потому, что знал, чувствовал, как умирают на ней живые.
- Вы говорите правильные слова, господин Исхантель, - вспоминая, как мама сидела по ночам у моей постели в те первые месяцы после того, как я вернулась из подземного убежища домой. Те события официально не называли войнойконфликтом, но мои родители ненавидели этот термин, утверждая, что он оскорбляет память о погибших.Беда в том, что не вам произносить их. И не тем, для кого произнесенное вами может звучать кощунством.
- Мне известно, что ваша семья.
- Не смейте, господин Исхантель! - повысила я голос. Странно, но я продолжала воспринимать все происходящее довольно спокойно. Впрочем, после Штанмара меня трудно было вывести из себя. Не после того, что мы там пережили.Не смейте говорить о моей семье, - потребовала я уже тише.Подошла к нему, склонилась, ничуть не смущаясь тому, что его лицо было совсем рядом с моим. Этот мужчина продолжал оставаться все таким же привлекательным и притягательным, но он допустил ошибку, позволив мне увидеть свое нутро. Гнилое нутро.Через несколько дней я отправлюсь по контракту к стархам. Лора полетит со мной.Он молчал. Просто смотрел на меня, не делая ни малейшей попытки остановить или переубедить.К сожалению, я не могу помочь всем остальным, но своей сестре я помочь в состоянии.
Выпрямившись, обвела взглядом кабинет. Запоминая. Как место сражения, в котором не оказалось победителя.
Вышла я в холл с улыбкой, Лори не стоило знать, что наш разговор с ее преподавателем практически не оставил мне сил. Была она не одна, рядом с ней стояла Зои.
- Машка!заметив меня, Лорка бросила подругу и кинулась навстречу. Маленькая егоза!А пойдемте в нашу кафешку. Ну, там сладости сок.
Я знала, о каких сладостях она говорила. Мороженное, которое она обожала с детства.
Приобняв сестренку за талию, вместе с ней подошла к младшей Мареску.
- Здравствуй, Зои, - легко улыбнулась я ей. Копия папы.Ты извини, но сегодня не получится. Я пригласила к нам на ужин своего сокурсника. Теперь наша задача, этот самый ужин приготовить.
- Это Дваржека? - явно уже что-то просчитывая в уме, полюбопытствовала Лора.
- Дваржека, Дваржека, - подтвердила я ее предположения, чувствуя, как в искренней радости сестры тают все тревоги.А еще у меня есть для тебя сюрприз. Правда, я не знаю, обрадуешься ты или нет.