В пустоту комнаты, в черноту дверного проёма. Хоть куда, только не на него. Знаю, что всё будет потеряно, стоит только попасться в плен темноты его глаз.
Сажусь, притягивая покрывало к груди, и на этот раз это очень легко сделать, рука Алека внезапно оказывается просто лежащей рядом со мной. И когда только успел?
Я вздыхаю и массирую виски.
И я не воевала с тобой, просто устала, что ты никак не можешь поверить в меня и мою полезность, на удивление смело говорю я, а затем не менее смело смотрю ему в глаза, поворачивая голову. Ты не можешь отрицать, что вчера я оказалась полезной.
Не совсем так. Был больше полезен Елай, однако я не сдалась, хотя была и близка к этому. Но это не причина, чтобы возражение покинуло глаза Алека. Он настроен скептично, и по-прежнему упрям.
Можешь считать меня последним подонком, но я всё равно хочу, чтобы ты держалась от этого подальше, принцесса. И всячески этому буду содействовать.
Как будто кто-то в этом мог сомневаться. Именно это я и говорю Алеку, не забыв прожечь его уничтожающим взглядом. Какое-то время стоит тишина. А когда понимаю, что Алек не собирается сдаваться, решаю, что вести себя импульсивно и по-девичьи, не так уж и глупо, поэтому демонстративно выдёргиваю из-под Алека одеяло, стараясь ни разу не уронить на него взгляд, и встаю с кровати.
Алек не спрашивает, куда я иду, но затылком чувствую его острый прищуренный взгляд.
А потом неожиданно мир меняет положение. Неизвестно откуда взявшийся передо мной Алек, закидывает меня на плечо и сразу же куда-то несёт.
Ты куда меня тащишь? едва возмущаюсь я, потому что неудобно держать простынь, нормально дышать и сохранять при этом ещё и голос командным.
Но Алек просто остаётся Алекомбезмятежным и наглым, что бы вообще ни происходило.
Мириться, категорично заявляет он, заворачивая в ванную.
Глава 19
На сей раз тело не просто ленится двигаться. Мышцы горят, мысли опьянены, обездвижены и обезврежены. Я не хочу ни говорить, не думать. Просто лежать и смотреть в темноту. Промелькивает мысль, что очень хочу пить и есть. А ещё кофе, терпкое и сладкое одновременно. Но тогда придётся вставать, а меня более чем устраивает просто лежать и содрогаться каждый раз, когда Алек захватывает новую прядь волос, чтобы пройтись по ней пальцами, а затем расправить и положить, чтобы переключиться на новую.
Дай мне время, голос Алека звучит так для меня неожиданно, что я забываю, что ещё секунду назад отказывалась просто даже думать о том, чтобы двигаться.
Закидываю голову чуть назад, чтобы встретить его серьезный и поддетый какой-то обречённостью взгляд. Он смотрит на меня из под полуопущенных век. Я лежу на его плече, можно сказать по диагонали кровати, запутанная не то в простынях, не то в одеялах. Последнее молчание длилось не меньше двадцати минут, но мне несложно понять, что мы возвращаемся к разговору. Хотя я и не спешу давать ему знак, что понимаю, просто испытываю его взглядом.
Я не буду мешать тебе делать выбор и принимать самостоятельные решения. Довольна?
Нууу, я бы подкорректировала его обещание, но кто смотрит в зубы дареному коню? Вот и я не задаюсь вопросом, с чего вдруг судьба отправилась в отпуск. К тому же, вот этот голос, с которым он всё произнёс он явно желает забрать каждое слово обратно. Однако поздно, я уже обдумываю перспективы, переворачиваясь на живот и дразняще смотря в его полуокрытые глаза.
Сильно тяжело было это озвучить?
Одну секунду я вижу в его взгляде сопротивление, Алек до сих пор не хочет мириться с тем, что ему приходится уступать, но в итоге он поддаётся. На жесткой линии его губ расцветает обворожительно хитрая ухмылка. Золотые вкрапления в тёмных глаза сверкают, как первые звёзды на небе.
Ну, не знаю, протягивает он. Ты становишься всё больше убедительной. Возможно, следует ещё пару раз побороться за душ, чтобы окончательно задурманить мне разум.
Во мне мгновенно расплывается жар, откровенно намекающий взгляд Алека, скользнувший по моему телу, до невозможности волнует. Я тяжело сглатываю, борясь с воспоминаниями, мигом заполняющих разум. Я до сих пор ощущаю его руки, ласкающие, сжимающие и гладящие, на каждом миллиметре тела.
«Сегодня только мне разрешено поклоняться твоему телу», сказал мне Алек, когда мы ещё оба думали, что проклятие существует. И это было правдой, первый раз был особенный, трепетный и сдержанный. Тогда я чувствовала безграничную любовь Алека, сегодня жеголод. Моё тело словно было в руках обезумевшего вдохновением скульптора, создающего шедевр. И с каждым разом он всё больше и больше доводил свою работу до идеала.
А ещё он доводил до идеала меня. Не было и мгновения, когда бы я почувствовала себя неловко или сомневающейся в себе. Его сокровенные прикосновения, жадные, раскалённые поцелуи и его тлеющий от сносящего разум желания взгляд подарили мне неоспоримое ощущение того, что он мой без остатка.
Однако, стоп
Мне требуются все силы, чтобы собраться и не поддаться соблазну.
Мы больше не решаем проблемы твоим любимым методом, говорю я совсем не убедительным тоном голоса. Моментами он звучит довольно-таки сдавленно и взволновано. Только разговоры, Алек, если не хотим, чтобы всё не шло по одному и тому же кругу.
А мы этого не хотим? как бы предлагает мне Алек подумать над ответом получше, но я с серьёзным выражением лица качаю головой. Чёрт. Жаль, этот порочный круг мне начинал нравиться.
Я легонько шлёпаю Алека по плечу и многозначительно выгибаю бровь, намекая перестать переводить всё в шутку, но его так просто не пронять. Алек глубоко и достаточно раздосадовано вздыхает, а затем двигается, вынуждая привставать и меня, пока оба не укладываемся напротив друг друга. В выражении его глаз уже отсутствует озорство, однако он и не становится предельно серьёзным, а просто начинает рассуждать.
А, собственно, о чём говорить, принцесса? Я уже сказал, хочешь бегать по лесам? Бегай. Хочешь позволить Елаю увлечь тебя в его игру? Пожалуйста.
Внимательно разглядываю глаза Алека, пытаясь отыскать в них укор или издёвку, но он так обыденно смотрит на меня, что у меня появляется недопонимание.
Вот так просто?
Проще простого, пожимает он плечом, а я хмурюсь сильнее.
И в чём подвох?
Он должен быть, я в этом уверена. Однако на этот раз ошибаюсь.
Нет подвоха, принцесса, вот теперь Алек серьёзен. Я устал с тобой спорить, ты устала отстаивать свою точку зрения, а в итоге всё приходит к тому, что наши разногласия отбирают слишком много наших мыслей, и мы оба допускаем ошибки. Молчим, когда стоило бы сказать, что увидела кого-то подозрительного. Психуем, когда следовало бы спокойно оценить ситуацию, а не уезжать в спешке, пока ты не проснулась Алек вздыхает, беря короткую паузу, и зацепляет локон моих волос, будто так ему будет лучше думаться. Мы не работали в команде, и пусть большей частью этому содействовал я, привыкший всегда всё контролировать, это привело нас к ужаснейшим последствиям.
Некоторое время я поражена, пытаясь заставить себя поверить, что это не плод моих фантазий говорит сейчас со мной. Но ничего не выходит, я по-прежнему не доверяю ни ушам, ни глазам, видящих стопроцентную искренность Алека. Он и правда, похоже, устал.
И когда ты до до этого дошёл? уточняю на всякий случай, чтобы убедиться наверняка, что всё правильно расслышала.
Пару минут назад? предлагает он, словно подбирает вариант, который понравится мне. Затем отводит взгляд, следуя им за своими движениями, когда его рука начинает скользить с шеи на плечо и вниз по руке, заставляя мою кожу покрываться мурашками. Не знаю, принцесса. Да и какая разница, разве это не то, что ты хотела услышать?
То-то оно то, но
Алек, если ты там и меня слышишь, а тебя захватил какой-то инопланетный разум, чтобы наладить контакт, моргни два раза, и я придумаю, как тебя вызволить.
Алек наигранно кривится, его пальцы замирают на запястье, где бьётся мой пульс.
Это начинает принимать серьёзный оборот. Ты слишком много перенимаешь плохих качеств от меня, иронично осуждает он. Скоро мы начнём воевать ещё и за лучший сарказм, а ты выпускать собственные пособия, как обыграть высокомерных придурков.
Я смеюсь во весь голос. Неожиданно тело накрывает лёгкость, вытесняя всё то напряжение, что копилось, пока мы разговаривали. Смотрю на Алека, в его тёмные, улыбающиеся глаза, в которых отражаются окна. Ещё не утро, но ночь начинает окрашиваться светлыми тонами.
Неужели, ты действительно готов признать, что девяносто процентов времени бываешь придурком?
Алек выставляет палец.
Высокомерным придурком, поправляет так, словно это очень сильно меняет суть.
Теперь моя очередь на показ закатывать глаза.
Хорошо, если это так важно, высокомерный придурок.
Ооо, поверь это очень важно, подхватывает Алек, выразительно приподнимая бровь.
Я снова улыбаюсь.
Ну и чем же я тебя обыграла? Скажи, а то мне нужно же что-то писать в эти пособия.
Я не замечаю, когда его рука перемещается и он мягко касается подушечкой указательного пальца моих губ, смахивая всю дымку веселья. Моё сердце неожиданно начинает биться как-то уж слишком быстро, словно до сих пор может волноваться, как если бы это было первый раз.
Вот этим, шепчет он, обводя контур моих губ. А ещё вот этим.
Его палец тут же сменяют тёплые губы, в не менее трепетном прикосновении, от которого всё равно по телу проносится дрожь.
Мое горло дрогнуло от волнения.
Мы опять рискуем уйти от разговора, молвлю едва робко, что напрочь противоречит должному возмущению.
Не то чтобы я и хотела возмущаться. Мысли буквально растворяются, оставляя разум сосредоточенным только на ощущениях и чувствах. А ещё на взгляде Алека, которым никак не могу налюбоваться. Я хочу, чтобы он смотрел на меня так всегда. Бережно и одновременно хищно, будто хочет наброситься, пристально и одновременно расфокусировано, будто так и не может решить, что его притягивает больше. Я буквально ощущаю себя центром его вселенной.
Нет, Лена, на этот раз, мы по-настоящему ставим точку, говорит он.
И всё, на этом моменте действительно ставится точка, запечатленная его жарким, вызывающим в теле бурю сверхвнезапных ощущений поцелуем. Мы целуемся по-настоящему долго. Так головокружительно долго, что уже непонятно, кто из нас двоих делает тот или иной следующий шаг к тому, чтобы обоим упасть в сладостную пропасть забвения.
Мы пропускаем Новый год. Вот так просто, будто нескольких дней в нашей жизни вовсе не существовало, потому что существовал отдельный, только наш мир. И впервые я вдруг понимаю, что праздникэто просто дата на календаре, не способная заполнить в душе ровным счетом ничего. А вот если ты проводишь это время только в своё удовольствие, делаешь то, что хочешь, не смотря на традиции и устои, то тогда тебе не понадобятся никакие дополнительные вещи, чтобы чувствовать себя полноценным.
Три дня мы не делаем ничего, кроме как едим, пьём, смотрим телевизор и иногда выбираемся прогуляться по ночной тишине. Алек мне выделил одни более подходящие штаны, за которые постоянно приходится переживать, что не ровен час, когда я их просто потеряю где-нибудь в одном из сугробов, что не перестают расти и расти с каждым днём. На четвёртый день, где-то между второй и третьей серией «Шерлока» мы впервые начинаем говорить о том, что нам нужен план. Обсуждаем то, что уже знаем. Я наконец рассказываю всё, что было, когда находилась у Виктора. Это даётся мне нелегко, но под утешающие и отвлекающие действия Алека не так тяжело, как могло бы быть. Он слушает внимательно, сдержано и, я бы выразилась, достойно, всего несколько раз грязно ругаясь и переводя темы на безобидные шутки. Потом много разговариваем про то, что предстоит сделать, как себя вести и с кем так или иначе придётся столкнуться. Не одному из нас не нравятся перспективы, особенно те роли, которые ещё предстоит сыграть, как мне так и ему. Но мы утешаемся одним единственным пониманием, что пройдём этот путь вместе. А после пяти дней избегания настоящего мира, Алек наконец включает телефон. На наше удивление, мы пропустили не много. Последнее сообщение от Марко пришло на следующую ночь после того, как Алека ранили. И в нём была одна просьба: сообщить другу, если мы надуем исчезнуть или надолго уехать. Это поражает меня, но не Алека, который с холодным, каменным лицом просто говорит мне, что у нас до сих пор есть такая возможность. В ту ночь я предпочитаю не отвечать, не желая тратить время на долгие объяснения. Вместо этого увлекаю Алека обратно в постель, ни разу не чувствуя вины, что пользуюсь его методом, который так долго осуждала, вновь признавая, какой он иногда действенный. И лишь наутро, когда вещи собраны, ключи сданы, а мы уже сидим в заведённой машине, Алек решает задать этот вопрос снова. Он глушит мотор и поворачивается всем телом ко мне. Несколько секунд просто смотрит внимательным взглядом, будто и сам не знает, какой ответ хочет от меня получить. Но в итоге он резко выдыхает и заговаривает.
Я знаю, что выставил эту идею не самым лучшим образом, но последние дни многое изменили, признаётся он. Мы действительно можем уехать, принцесса. Прямо сейчас, выкинуть телефон, заправить полный бак бензина и просто ехать, пока не найдём то самое место, которое сочтём подходящим для остановки. Даже если это будет Аляска или и вовсе Антарктида, молвит Алек мягким голосом и тянется пальцами к моим волосам. Он убирает пряди за ухо, внимательно следя за своими действиями. Прикосновение отзывается во всём теле, словно сорвавшаяся платина, меня затапливает чувствами нежности и неимоверной заботы. А когда Алек обращает к моим глазам своитёмные и по-настоящему глубокие, я и вовсе начинаю волноваться, что моё сердце больше не готово к таким эмоциональным скачкам, после стольких дней, проведённых в самых неистовых чувствах. Оно заходится в немыслимой скорости, что становится даже больно в груди от того, как быстро и гулко оно стучит. Только скажи, принцесса. Сейчас я понимаю, что моему эгоизму все таки нет предела, и я не хочу расставаться с теми днями, что мы провели здесь.
Меня словно накрывает лавиной эмоций. Трудно вздохнуть. А разум никак не может угомонить слишком возбуждённые мысли. Столько сразу вопросов, столько предложений. Их слишком много, но все они целенаправленны ответить «да, да, да». На всё согласна, лишь бы таких дней стало в десятки раз больше. Может в тысячи
Но мне вдруг становится крайне грустно. Я знаю причину, потому что не раз ощущала этот яд разочарования и мольбы желаний, медленно гаснущих под мощной плитой аргументов, ясно доказывающих, что мечтам здесь и сейчас не место. Алек знает мой ответ ещё до того, как открываю рот. Взгляд машинально опускается вниз.
Однако первое, что произношу:
Спасибо, Алек.
Не сказать, что он удивлён, однако его взгляд всё равно сразу же находит мой. Глаза чуть расширены, губы полуоткрыты, он хочет сказать мне, что его благодарить совсем не за что, но мы оба знаем, что это неправда. Перехватываю его пальцы и заключаю в ладони, медленно водя по костяшкам. Я начинаю говорить, не отводя глаз от своих действий.
Я тоже думала об этом несколько последних дней, но как бы вся задумка ни была заманчивой, понимаю, что это не для нас. Я не хочу отказываться от жизни, Алек, наконец поднимаю взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза. Казалось, я выучила уже их наизусть, запомнила каждое золотое вкрапление и где они становятся совсем чёрными, но всё равно каждый раз пытаюсь выучить их заново, вглядываясь и изучая. Ты никогда не сможешь ни в одном месте отказаться от мысли, что оно не безопасное. Ты элементарно не сможешь расслабиться и жить в своё удовольствие. Яот мысли, что придётся похоронить все свои мечты. Понятия не имею, будет ли через пол года для меня ещё важен диплом, но я не хочу, чтобы этого выбора не было, понимаешь? Я хочу, чтобы нас ждала не жизнь в бегах, а просто до невозможности нормальная жизнь. Только наша с тобой жизнь. Без Ордена и старейшин, нам надо поставить точку и с теми, и с другими, заканчиваю я и жду, когда Алек хоть как-то отреагирует.
Он же просто продолжает смотреть на меня каким-то странным, осмысливающим взглядом, словно сам просматривает все возможные варианты. Он ни хмурится, ни мрачнеет, мне кажется, у Алека буквально груз с плеч падает, что я не приняла его предложения. Он сжимает мою ладонь в своей руке.
Всё время забываю, сколько у меня имеется причин любить тебя настолько сильно, принцесса, говорит Алек, тихо качая головой, словно и правда не может оправится от этой мысли. А затем на уголке губ зарождается милая, но заговорщическая усмешка. Значит, мы едем домой и собираемся уничтожить Орден.