Я с улыбкой киваю, звучит так, будто мы говорим о заманчивых планах на выходных.
И убить Виктора, добавляю так, словно это самое главное.
Другие девушки обычно просят достать с неба звезду, но если это твоё заветное желаниеоно будет исполнено, Алек бросает на меня озорной взгляд, поворачиваясь, чтобы завести машину, а я уже готовлюсь его пихнуть в плечо, за упоминание о других девушках, как он внезапно выставляет палец вперёд. Но есть одно «но».
Со вздохом закатываю глаза, откидываясь на сидение.
Ну, наконец-то, а то я уже соскучится успела по нормальному Алеку, причитаю наигранно.
Алек дарит мне предупреждающий взгляд.
Только не надо просить меня доверять Елаю, говорит он, и его голос впервые звучит серьёзно, будто здесь нет место шуткам от слова совсем. Он скрывает многое. Не забывай, кто его воспитывал.
Ни на минуту. Поэтому наоборот доверяю ему, что бы ни говорил Алек. Я не знаю, через что ему пришлось пройти, но могу догадываться. И это был очень сложный путь, который ему до сих пор приходится проходить.
Я решаю разредить не только обстановку, но и саму тему, наблюдая, как Алек переключает скорость с задней, когда мы отъезжаем от одного из лучших мест на земле.
А если я очень хорошо попрошу.
Я никогда не пробовала так пошло с кем-то заигрывать, но с Алеком мне просто хочется это делать: шутить, заигрывать, бросать ему грязные намекающие словечки, и наблюдать, наблюдать и наблюдать за каждой новой реакцией. Как за этой, когда против воли на его лице расплывается улыбка, он борется, чтобы не поддаться моменту, но Алек был бы не Алеком, если промолчал.
Он бросает на меня заинтересованный прищур, чуть наигранный, но это только распаляет ещё больше. К тому же там в глубине тлеет искреннее, настоящее желание.
Ну, не знаю, для этого тебе придётся предложить что-то явно необычное.
На моих губах торжествует широченная улыбка. Таинственно кошусь в его сторону, растягивая момент, а потом неожиданно для него приподнимаюсь, чтобы прошептать на ушко своё предложение, не забывая поглядывать за реакцией отражающейся на его лице. Дорогу он явно перестал видеть. Перед его глазами в красках описываемое моё предложение.
Выражение лица Алека в тот момент, когда озвучила всё и села обратно, я не забуду никогда. Да, я точно смогла его заинтересовать. Он даже дар речи находит не сразу, ему требуется несколько секунд, чтобы выдохнуть и посмотреть на меня. И теперь ему точно сложно придерживаться той игры, что мы затеяли в начале. В его глазах взорвалась вселенная, рассыпав в космос сверкающие, яркие звёзды.
Вау, выдыхает он взбудоражено, словно после марш броска. Не знаю, чем заслужил этот выскочка твоё доверие, но если меня будут ждать такие ночи Алек качает головой, прикрывая глаза, Господи, принцесса, ты только что лишила нас водителя на всю поездку, как-то вымученно говорит он, а затем смотрит на меняпо-прежнему торжественно улыбающуюся. Он прищуривает свои горящие пламенем глаза, и горит в них угроза. И такими темпами мы вряд ли вернёмся к остальным в ближайшее время, я всегда могу развернуть машину обратно.
Угроза не работает, хотя мне до волнительной дрожи нравится реакция Алека. И, о, да, нравится то, что обещают его глаза.
Я стараюсь сохранить на лице бесстрастие, хотя так и хочется сказать, кого я обманываю, Алек? У нас всё ещё есть машина, и на неё у меня тоже есть большие планы. Но пожимаю плечами, всё же дразнить егобесценно.
Уговор дороже денег. Не пытайся убить Елая, и даже нечаянно, подмечаю я, делая ну ооочень выразительный акцент, и я вся твоя.
Алек рычит, грозно так и недовольно, и не менее недовольно смотрит на дорогу, когда как раз выезжает на трассу.
У этого недоумка, считай, только что появился иммунитет. Пусть поблагодарит своего ангела-хранителя и твою шикарнейшею фантазию.
И с этими словами Алек выжимает педаль газа на максимум, а Додж стремительно уносит нас от нашего маленького рая на несколько дней.
Глава 20
Значит, сдашь меня Софии? подытоживаю разговор и вижу недовольную реакцию в ответ.
Алек бросает на меня короткий взгляд, отрываясь от дороги. Меж глаз красуется хмурая складка.
Звучит так, как будто я собираюсь действительно сдать тебя Софии.
Я не понимаю, в чем разница наших слов, и хмурюсь ответно.
Но ты это сам сказал, когда объяснял, что нам нужно сделать.
Да, но как-то горячо начинает Алек, а затем резко смягчается, словно специально показывает мне интонацией разницу. Я сказал, что мы просто сделаем вид, будто сами решили прийти к ней и со всем поделиться. Не сдавать тебя, а прийти, выказывая доверие как к старейшине.
Абсолютно одно и тоже, устало выдыхаю, откидывая голову на подголовник и разминаю шею.
Дорогу туда мы провели в тишине, пусть и напряжённой, но можно было отвлечь себя созерцанием природы, когда как сейчас напряжение погасить практически невозможно. Пусть оно и другого рода, но от него у меня пульсируют виски и давит за глазницами. Сумерки только на подходе, но свет от встречных фар царапает глаза, и эта совокупность порождает одно единственное желаниеспрятаться под сидение и взять короткий перерыв. А разговоры у нас бурные, ещё и эмоциональные: оказывается, даже если мы наконец поняли друг друга, это не является стопроцентной гарантией, что мы будем во всём приходить к общему мнению. Жаль, а ведь такое чудное было представление этой идиллии.
В любом случае, по фактуты сдашь меня, как если бы был её преданным подручным псом, пытаюсь объяснить я свои мысли.
Лицо Алека просто идеальный пример того, как выглядит разочарование вселенского масштаба, словно он поставил целое состояние на мою сообразительность и всё проиграл.
Мы сделаем только вид, продолжает Алек настаивать на том, что я и пытаюсь до него донести, но он видимо не слышит приставки «как если бы».
У меня нет сил ни на что, кроме как просто всплеснуть руками воздух.
Так и я про что.
Несколько секунд Алек молчит со слишком хмурым видом.
Мне не нравится, как звучит твоя формулировка.
А мне не нравится, что нам вообще предстоит это сыграть, парирую я. У меня на Софию буквально аллергия, а ты предлагаешь мне, ей мило улыбаться, делая вид наивной дурочки, пришедшей к ней поплакаться о том, как всё было плохо, высказываюсь на одном духу и отворачиваюсь сразу к окну, чтобы остудить немного пар.
Бесконечно тянущаяся стена из тонких, длинных стволов берёз сменяется коротким промежутком чистых заснеженных просторов.
Нам надо выиграть время, говорит Алек тихо, с интонацией показывающей, как ему самому претит эта мысль.
Ещё мгновение быстро проносящейся глади, и снова возрастает стена. Я медленно вздыхаю:
Знаю, ещё тише отзываюсь, но мне ненавистно, что даже пусть это и будет лишь пылью в глаза, мы дадим ей возможность почувствовать себя величественной. Она заслуживает лишь презрения.
Алек на это молчит, и в меня закрадывается сомнение. Поворачиваюсь и разглядываю его лицо. Оно снова становится хмурым и задумчивым.
Ты не можешь считать иначе, говорю уверенно, хотя внутри все тревожно сжимается, словно могу ошибаться и, возможно, даже как-то обидеть его.
Он редко высказывал своё отношение к Софии, если не сказать, что вообще толком ничего не говорил о ней. Она забрала их с Дамьяном себе, когда родителей убили, и я понятия не имею, значит ли это что-то для Алека. Сейчас я знаю наверняка, у Софии были свои цели, ей нужен был Алек, что в итоге она и получила.
Но следующая фраза Алека, буквально разрезающая тишину, и вовсе сбивает с толку.
Нет, она как раз-таки заслуживает уважения, заявляет он, продолжая смотреть только перед собой.
Из меня вырывается крайне сокрушённое:
Ох
И Алек сразу поворачивается ко мне, он не сразу улавливает, что заставляет смотреть меня на него с таким поражением.
Я тут я теряюсь.
Не могу сказать ему, что имела в виду что-то другое, это будет ложью. Но он опережает меня, не дав наговорить тысячу слов сожалений.
Я не то имел в виду, говорит он спешно, точно сорвав с языка. Алек с умилением улыбается, посматривая на моё всё ещё осмысливающее сказанное лицо. Расслабься, принцесса, а то выглядишь так, словно могла подумать, что у меня есть чувства.
Теперь мне хочется сказать ему, что он большой засранец, особенно, что продолжает улыбаться, бросая в мою сторону косые взгляды.
Очень смешно, бурчу я, и не замечаю, как он быстро поднимает руку, чтобы щёлкнуть меня по носу.
Никогда не перестану восхищаться тому, как легко тебя смутить, принцесса. Ты можешь колотить меня, обзывать, кричать, что ненавидишь, и выставлять перед подругой геем, но стоит тебе хотя бы подумать, что меня может что-то обидеть, вся робеешь и не можешь произнести и слова, выдаёт Алек и дарит мне по-настоящему ослепительную улыбку.
Я же в ответ дарю ему убийственный взгляд.
Я обязательно сожгу ту самую записную книжку, в которую ты заносишь все мои грехи, как только узнаю, где ты её хранишь, обещаю Алеку, очень даже правдоподобно угрожая.
И теперь он смеётся в голос, покачивая головой.
Ты совершенство, принцесса, говорит он так до простого обычно, словно не заставляет замереть моё сердце, и спокойно возвращается к теме разговора, возможно, даже не подозревая, что у меня всё ещё сбито дыхание. Но нет, не переживай, я не питаю к Софии абсолютно никаких тёплых чувств благодарности. Всё, что она делала, так это пыталась воспитать своего очередного преданного её идеям лидера, не больше. Не будь я сыном своего отца, ей бы было абсолютно без разницы, кто мы с Дамом и кому стоит отдать нас на обучение. Я никогда не питал иллюзий на этот счёт, как бы она ни старалась внушить, что заботиться о нас.
На этом моменте я забываю, что ещё минуту назад моё сердце порхало от счастья, оно с досадой сжимается, хотя и вижу, что Алек вполне буднично может говорить об этом.
И вот тут то она и заслуживает уважения, продолжает он, и я с недоумением выгибаю бровь. Похоже, у нас разные представления о уважении. Однако следом он поясняет свои выводы. Сама подумай, она умна, расчётлива и холоднокровна. Каждый её ход взвешен и продуман. Она не делает ошибок, а если и делает, всё равно обращает их в свою выгоду. София единственная старейшина женщина на сегодняшний день, и она без заминки уничтожила своего мужа, когда он попытался устроить переворот, чтобы занять её место. Она буквально растоптала его репутацию, выставила слабаком и отвернула от него девяносто процентов всех Альф. Ему пришлось уехать подальше от всех, потому что его не принимали ни в одном нашем обществе. После она не подпускала к себе ни одного мужчину, так и не вышла замуж второй раз, и её не остановило, что она осталась с единственной наследницей рода, Алек делает короткую паузу, чтобы взглянуть на меня. Хотя тут судьба сыграла с ней злую шутку, Несс она так и не смогла привить свои устои и ценности, что до сих пор является её единственным промахом.
Он заканчивает говорить и отворачивается обратно к дороге, а я некоторое время молчу, не спеша соглашаться с ним. Бесцельно смотрю в лобовое стекло и думаю о том, что однажды стала свидетельницей разговора Несс и Софии. И Алек не совсем прав, называя это всего лишь промахом. София так отчаянно старалась сделать из дочери свою копию, что вышло всё с точности наоборот. Несс стала её полной противоположностью, желающей бежать от неё подальше и проводить время с теми, кто нарушает все правила.
Нет, Алек, София точно не вызывает уважения, говорю после недолгого молчания. Она вызывает лишь жалость. Даже собственная дочь не желает проводить с ней время.
На это Алеку нечем возразить. Он бросает на меня лишь короткий взгляд, а затем ведёт машину несколько минут, о чем-то размышляя.
В её мире чувства не играют абсолютно никакой роли, его голос какой-то отрешенный, словно сам Алек находится далеко от настоящего момента. Софии куда важнее получить от Несс повиновения и признания, нежели её любовь. Поверь, она вряд ли будет страдать, что дочь не спешит присоединиться к ней за завтраком или ужином. Куда сильнее по ней ударяет, что Несс выбрала неравного себе в пару. Алек снова смотрит на меня, будто что-то хочет донести следующими словами. София не та, кто будет беспокоиться о благополучии своей дочери.
Слышу, как неосознанно скрипнули мои зубы. Я даже не поняла, когда успела сжать до такой степени челюсти, стараясь сдержать собственные эмоции. Я не хочу злиться на Алека, что он не упустил момент напомнить мне о моей матери, намекнув, что видит в её поступках заботу и беспокойство. Но я злюсь, и чтобы не дать разыграться этому сильному и яркому чувству, вызванному отнюдь не его словами, стараюсь переключиться обратно на тему Софии.
И снова возвращаюсь к главному.
Значит, мы собираемся обмануть совет через Софию? вопрос ещё даже не успевает вырваться в воздух, когда у меня назревает ответ. Она нам не поверит, после стольких дней молчания.
Алек тоже так думает, поэтому кивает. Слава богу, при этом он не заостряет внимание на том, что я улизнула от разговора.
Нет, не поверит, говорит он ещё более уверенней, но и не подставит под сомнение свою власть, а для этого ей надо будет что-то дать совету. Этого времени нам хватит, чтобы разобраться с Орденом. Большего нам пока и не надо.
Я знаю, что в голове Алек держит намного больше, чем озвучивает вслух, но не пристаю к нему с расспросами. Мне достаточно мысли, что у него уже есть план. За разговорами я не сразу замечаю, что скорость постепенно сбавляется, пока не вижу съезд на лесную дорогу. В груди всё тревожно сжимается, как перед чем-то очень важным и решающим судьбу. Поворачиваюсь и с секунд десять смотрю на Алека, сама не зная, почему на меня накатывает странного рода страх, мне кажется, что мы собираемся совершить какую-то глобальную ошибку.
Я не уверена, что мы действительно готовы вступать в такую серьёзную игру, признаюсь Алеку, пока мы ещё наедине и можем проявить сомнение.
А ещё меня не отпускает волнение, что наше времядействительно наше времязаканчивается.
Алек кидает в мою сторону мрачный взгляд, в карих глазах озадаченность, словно мы думаем с ним об одном и том же. Следующие полторы минуты он остаётся таким же хмурым, медленно и аккуратно объезжая все впадины и возвышенности, и только заехав в пределы загородного комплекса, он говорит:
Самая большая ошибка, которую мы могли бы допуститьэто подумать, что у нас действительно всё получится.
Алек останавливает машину, и наши взгляды пересекаются, но мы молчим. По его глазам знаю, что он хочет взять с меня миллион обещаний, как и я с него. Первоене делать глупостей, но разве это будет правдой? Ложь, приправленная вкусом надежды: мы оба понимаем, что так или иначе без ошибок не обойдёмся.
Алек пожимает плечом так, словно мы действительно понимаем друг друга.
На этот раз вместе, говорит он, беря мою руку в свои ладони, и мы оба смотрим на наши сцепленные пальцы. Удивительно, но так становится всё проще, даже возможность неудачи. Если облажаемся, значит стратеги из настак себе.
Из меня вырывается смешок, даже вечер за стеклами машины становится ярче, когда смотрю в глаза глубже самого океана, полные нежности и невероятной значимости.
Нет, Алек, если облажаемся, стратегом плохим будешь только ты, потому что ты всё равно всё сделаешь по своему.
Он прищуривается, стараясь передать укор, но мягкая улыбка на губах предательски срывает весь его образ.
Коварная, но ты слишком хорошо меня знаешь, бросает он тягучей интонацией и одним плавным движением выбирается из машины, показывая мне, что сколько бы мы ни разговаривали между собой, самый главный разговор ждёт впереди.
Мы встречаемся у капота, и только тогда оглядываю дом, к которому мы подъехали, единственное, что подсказывает мне, что это не тот, из которого наспех уезжали, машина Марко, припаркованная на подъездной дорожке. Значит, я правильно поняла, и Алек решил, что мы первым делом попробуем всё обсудить. Я думаю об Елае, когда, взяв меня за руку, Алек ведёт к входной двери. Я не спрашивала, здесь он или нет, а сейчас уже поздно. Ясно одно: из плана Алек его не выбрасывал, у него сведения, и, как уже нетрудно догадаться, он довольно хорош. Алек не стучит, открывая дверь, проходит в тёмную прихожую, затягивая меня следом.
Этот дом действительно копия нашего, расположение кухни прямо напротив, и только там горит свет. Негромкие разговоры присутствующих сразу прекращаются, но я не вникаю в последние фразы, отыскивая глазами включатель, когда внезапно пальцы Алека резко сжимают мои.