Марко смотрит на друга поверх застывшей у лица кружки.
Если она спросит, я не буду её обманывать, говорит серьёзно он, и Алека немного раздражает эта связь, что образовалась между ними за время тренировок.
Не то чтобы он хотел, чтобы у Лены не было людей, на которых она могла положиться, просто он не хотел, чтобы эти люди шли наперекор его планам.
Она не спросит, будь уверен в этом, парирует Алек чётко и убедительно.
Хотя сам уже обдумывает всевозможные варианты, как это воплотить в жизнь.
«Сказать первым», подсказывает предательски здравый рассудок, но он его благополучно шлёт к чертям.
В конце концов, он как никто другой умеет обращать всё так, как нужно только ему. И этот разне исключение.
За мыслями он не замечает, как кофе остывает, но, бросая на него взгляд, понимает, что не хочет продолжать бодрствовать, изучая и дальше блокноты Виктора. Несколько секунд Алек обдумывает сделать то, что не решался сделать последние пару часовзайти к Лене. Столько времени быть порознь, сгорать от желания держать её в своих руках, а не сходить с ума в неведении, что с ней происходит, и вот оншанс. Он может быть с ней прямо в эту секунду.
Но никто не предупреждал его о том, что это будет так сложно, после всего произошедшего.
В конце концов, вина отвратительная штука. Только одна мысль, что ей не пришлось бы через все это проходить, если бы он не поддавался эмоциям. Не глушил чувства убойной дозой виски, а действовал как обычно. Был сильным, каким она просила его быть перед уходом. Она бы не ушла, не веди он себя подобным образом, а значит
Алек откладывает все блокноты, понимая, что зарывает себя всё глубже и глубже.
Давно пора, бубнит себе под нос Марко, что Алек даже не уверен, расслышал ли его правильно.
Он бросает на друга пронзительный взгляд, но не переспрашивает, потому как ухмылка на лице Марко подсказывает ему, что он все правильно расслышал. К тому же, ещё и все правильно понял. Однако он не собирается давать ему лишнего повода, думать, что тот и впрямь слишком мудр, иначе он начнёт вставлять свои комментарии по каждому поводу и без.
Ты о чём? нарочито холодно вопрошает Алек.
Марко продолжает попивать кофе как ни в чём не бывало.
Просто отдохни, отвечает он, поднимая на Алека взгляд. Мы все заслужили взять передышку.
Несколько секунд Алек не сводит пристального взгляда с друга, обдумывая выдать что-то резкое, чтобы Марко не брал на себя слишком много. Но после решает, что изрядно устал, чтобы продолжать эту вечную игру, кто из них двоих окажется самым умным.
Ему действительно нужна передышка.
По крайней мере от самобичевания, потому что его уже порядком тошнит от всей этой испытываемой жалости к самому себе. Пора начинать исправлять ситуацию, и самым первым делом он решает, наконец, посмотреть правде в глазаон облажался. И сильно. Но никто не мешает ему постараться всё уладить.
Вставая, Алек бросает на друга косой взгляд.
Сделай одолжение и завяжи со всей этой своей херней «давать мудрые советы», а то мне наши разговоры начинают напоминать анонимные собрания клуба неудачников.
Марко усмехается, не отрывая при этом взгляда от одного из блокнотов Датского. По его сосредоточенному виду Алек может предположить, что друга ждёт долгая ночь, ну а его
Алека ждёт Лена, и он больше не намерен бежать от самого себя, прячась от чувства вины и понимания, что ему придётся признать слишком много ошибок, пересмотрев принципы, с которыми он жил долгое время. Заходя в комнату, он ведёт себя крайне тихо, но отчасти потому, что дышать становится по-настоящему сложно. В груди точно образовалась какая-то стальная громадина: она давит и не даёт нормально вздохнуть, сколько бы он ни пробовал набрать полные лёгкие воздуха. Но Алек и это старается пересилить, приближаясь медленно и осторожно к кровати. Из-под одеяла проглядывает только тёмная макушка, Лена так и не шелохнулась с того момента, как он переложил её на постель.
Чёртова вина опять пытается впить в него иголки сомнения и страха, но он не уступает ей, посылая все эти чувства в самые изощрённые места, которые приходят на ум. Спустя столько времени, он не откажется быть с ней, только потому что его эго не хочет высовываться и принимать на себе всё то, в чём он умудрился напортачить. Сейчас он хочет просто пропасть в ощущениях тепла рядом с Леной, полноты чувств и умопомрачительном понимание, что из его рук она больше никуда не денется.
Глава 6
Он тебя убьёт.
Я вздрагиваю и роняю только что наполненную чашку кофе прямо на стол. Пальцы обжигают несколько пролитых капель, и я отдёргиваю руку, прижимая её к животу. Сердце колотится в горле. Я нуждаюсь в нескольких секундах, чтобы унять дрожь в конечностях и понять, что речь далеко не про Виктора.
Подняв взгляд вижу заспанное лицо Марко. Его вид чуть помятый, но широкая улыбка растягивает все неровности. Он щурит один глаз, а я наконец выдыхаю, окончательно успокаиваюсь.
Я знаю, отвечаю, собравшись, но ты, к сожалению, при этом присутствовать не будешь, потому что я убью тебя раньше.
Слова звучат каркающими, голос хриплый и дрожащий, но от самой мысли, что я не потеряла чувство юмора и вообще могу по-прежнему острить, становится чуточку лучше. Если справилась с этим, то вполне могу заставить себя поверить, что больше мне не нужно опасаться лишних движений, потому что на меня наставлено несколько камер. От воспоминаний ёжусь, но ловко ухожу от неприятных воспоминаний, хватая обратно кружку и согреваясь её тёплом.
Марко неспешно проходит в кухню и вскидывает бровь, растопыривая руки.
Долги нужно отдавать.
Я не сразу понимаю, что он имеет в виду. Лишь тогда, когда мне начинает не хватать воздуха от медвежьих объятий Марко.
Кружка кофе лишается ещё нескольких капель.
В первые две секунды я растеряна, не зная, как повести себя, пока, наконец, что-то не переворачивается внутри меня.
С трудом сглатываю ком в горле, чувствуя, что ещё немного и всё-таки расплачусь. Но этого делать нельзя.
Виктор не сломал меня. Главное почаще повторять, возможно, получится поверить.
Ты плохая девочка, в курсе? Мы за тебя, между прочем, все переживали. И ты, определённо, наказана, Марко ворчит так ненатурально, что у меня вырывается улыбка, когда он отпускает меня.
Серьёзно, дайте уже посмотреть это ваше пособие, из которого вы черпаете общие мысли. Уверена, я смогла бы произвести в нём хорошею редакторскую правку, и как минимум разделить по диалогам, чтобы вы не повторялись.
Прищуренный взгляд большого парня помогает вспомнить, что не он стоял рядом с Алеком, когда я предложила им соавторство. Нет, Марко прятался в кустах. Но незнание не мешает ему сообразить, что речь о них с Алеком.
Очень смешно, вот теперь он ворчит натурально, отходя от меня и доставая из ящика кружку. Главное сообщи, в каком моменте я должен смеяться.
Прижав кружку двумя руками к груди, довольно улыбаюсь.
Не хватало ли мне этого? Больше, чем можно представить.
Налив себе кофе, Марко открывает холодильник и достаёт из него сливки. Наполняя кружку, он искоса наблюдает за мной, пока я усаживаюсь за стол. На нём полно блокнотов в одинаковых чёрных переплётах. Их края затёрты и обшарпаны, словно они пережили не один век. Листы желтовато-медного цвета и разбухшие от частого перелистывания. И когда я говорю «полно», именно это и имею в виду, затрудняясь вот так сразу взять и сосчитать их количество. Двадцать? Тридцать?
Я осознаю, что моя рука тянется к стопке, лишь тогда, когда резкий голос Марко вновь заставляет отдёрнуть руку.
Не надо, говорит он поспешно, а сам уже стоит надо мной, приготовившийся в случае чего перехватить мою руку. Наши взгляды сталкиваются, когда я поднимаю голову, и от того, что вижу в его глазах тревогу, чувствую дискомфорт.
Марко пытается всё замять и выдаёт неловкое выражение лица.
Предоставь это нам с Алеком, хорошо? сколько бы ни старался он, я всё равно слышу в его голосе напряжённость.
На язык так и норовит «с чего бы это?», но что-то очень разумное во мне настоятельно рекомендует отступить.
Я киваю и чуть отодвигаюсь, позволяя Марко собрать все блокноты в одну стопку. Он убирает их не так далеко, чтобы я не могла их достать, укладывая на высокий кухонный островок, но достаточно, чтобы они не мозолили глаза.
Это Виктора? догадываюсь я, а сердце так и начинает колотиться с удвоенной скоростью, словно только от его имени сразу может случится что-то дикое и ужасное.
Марко не отвечает, даже не смотрит на меня, пока забирает кружку со столешницы и усаживается напротив. И я даже не знаю, легче мне от того, что от меня желают что-то скрыть, или же это сильно ущемляет, напоминая, что мне это необходимо.
Ты его не разбудила, внезапно говорит Марко, возобновляя тему. При этом вид его также быстро меняется, вновь приобретая хитрый оттенок. Наверное, у меня дежавю, но готов поклясться, что что-то такое уже припоминаю.
Его усмешка для меня неясна, но я точно знаю, что он определённо над чем-то веселится. Однако я слишком пассивна, чтобы уступать чувству мнимости и начинать что-то додумывать. Сказывается эмоциональное истощение. К тому же, я так устала только и делать, что думать, думать и думать, что позволяю себе этого не делать вообще.
Потому что он спит, и я тоже готова поклясться, только в обратном, что уверена, Алек этого не делал, как минимум, последние две недели.
Марко вскидывает чашку в воздух, как бы выражая похвалу.
Твоя правда. Вот только он всё равно тебя убьёт, поняв, что ты слиняла.
Твоя правда, парирую я, поджимая губы.
Я знаю, что он будет недоволен, когда проснётсяи вид сам Бог, я приложила триллионы усилий, чтобы выбраться из постели, когда в ней был Алек. Да ладно, что юлить? Я приложила усилия не только к тому, чтобы слинять. Мне пришлось заставлять себя не пялиться, пуская слюня и признавая, что видеть его таким умиротворённымэто одно из самых лучших, что я когда либо видела. Но я не могла позволить быть себе эгоисткой. А ещё не могла позволить себе продолжать таскать на себе эту «грязь» прошедших двух недель. В том числе кровь, в пятнах которой собралось как минимум с десяток ДНК.
От мысли немного передёргивает, и я спешу найти отвлечение. Марко на удивление много не болтает, просто украдкой подглядывая то не меня, то на кружку, словно даже и не знает, о чём со мной можно поговорить. Но думаю, дело здесь, как раз в одном «можно». Я не хочу, чтобы со мной осторожничали, но и надевать на себя доспехи, ввязываясь в проверку на прочность психики как-то не желаю. Теребя пальцем ручку чашки, оглядываю большое панорамное окно за спиной Марко. Вид из него ничуть не уступает тому, что видела каждый день в Долине: огромные заснеженные сосны, глубокие сугробы и серое-серое просторное небо, которое не загораживают высотки. Но мы точно не в Долине, хотя
Где мы вообще?
Марко вскидывает на меня взгляд исподлобья, вид у него такой, словно он в чём-то виноват. Он тянет с ответом секунд десять.
Как бы тебе это сказать Марко явно пытается уклониться, и я инстинктивно суживаю в подозрении глаза, заостряя на нём взгляд, отчего его молчание затягивается ещё на пару секунд. Ну, в общем, если говорить о километражах, то
Марко! обрываю, не выдержав.
Хотя тут же жалею, ругая эти «нервы ни к черту». Однако с действенностью не поспорить, Драгов старший прямо на глазах обретает решительный настрой.
В нескольких часах езды от Базы, где тебя держали.
Внутри меня всё холодеет. Мне не сразу удаётся взять над липким чувством паники вверх. Несколько часов. Гибриды. Виктор. Тело Паши. С трудом одолеваю дрожь и сосущее ощущение под ложечкой, прежде чем вернуть своему голосу силу.
Меня интересует лишь один вопрос.
Виктор, он?..
В глазах Марко крайнее сочувствие, когда он медленно качает головой. Это отбрасывает меня обратно к невозможности избавиться от страха и нервного состояния. Его не нашли, не убили, с ним не произошло ровным счетом ничего, что помогло хотя бы отделаться от паранойи, не говоря уже о мысли, что мне когда-то предстоит снова пережить весь этот ужас. День за днём. Мысль за мыслью. Смирение и отсутствие желания просто дышать, лишь бы это всё наконец закончилось.
Мне жаль, чик-чик, говорит Марко, его голос не позволяет усомниться и в доли его искреннего глубокого сожаления. Мы обыскали всё, этаж за этажом, каждую возможную комнату или подсобкуего просто там не было.
Конечно же его там не было: я бы не удивилась, если бы он ещё и знал о том, что планируется.
Он поэтому хотел меня перевезти? Если да, то почему этого не сделал?
Не то чтобы я расстраивалась, только от мысли, что он осуществил бы это, желудок тошнотворно сжимается. Просто никак не могу отделаться от ощущения, что на самом деле я не сбежала, что всё ещё направляюсь по тому пути, что спланировал для меня Виктор. Словно он всё ещё отслеживает каждый мой шаг.
Чик-чик?
Не знаю, что наблюдает сейчас перед собой Марко, но по его виду можно понять, что я его тревожу.
Ты не вернёшься туда, говорит он твёрдо и настойчиво, когда завладевает моим вниманием. Никто больше не оставит тебя одну. Даже если ты захочешь вновь «прогуляться», за коттеджем следят: не я, не Алек, так хоть кто-нибудь из поставленных на охрану периметра десяти человек заметит, что ты вышла на улицу.
В каждом слове Марко точно звучит обещание, насколько он серьёзен и убедителен. Вот только мне не даёт это ровным счётом ничего, хотя, конечно же, благодарна Марко за поддержку. Но даже при этом я не могу улыбнуться в ответ и поблагодарить, сделав вид, что его слова убедили.
Откуда здесь столько охотников? спрашиваю я, пытаясь отвлечь Марко, но при этом сделать вид, что не проигнорировала его слова.
Это самые надёжные люди, которым можно довериться. Хотя бы в одном планеверности. Часть из них ещё работали с отцом Алека, другиезарекомендовали себя у нас.
У меня назревает много вопросов, но я концентрируюсь на тех словах, что Марко бессознательно выделил.
Хотя бы в одном?
Он вскидывает на меня громоздкий взгляд и вздыхает, растягивая время паузы.
Много чего произошло за это время, чик-чик. И много чего узналось, после налёта на базу, он продолжает делать паузы, словно сначала взвешивает в уме, будет следующее приемлемо или нет. Он не выглядит так, будто что-то пытается скрыть намеренно, скорее просто осторожничает. В общем, всё стало сложно, поэтому мы не концентрируемся пока ни на каких других задачах, кроме как обеспечить безопасность, пока мы не будем готовы что-нибудь предпринять. Эти охотники уверены, что мы прячемся от Ордена, хотя на самом деле ещё от совета.
Ух ты мозгу требуется время, чтобы расставить всю информацию по полочкам, пока не понимаю главного.
Проклятие, говорю полушёпотом, словно не знаю, можно произносить это вслух или лучше не стоит.
Марко кивает.
Как одна из причинтех, что потянулись, как клубок, стоило этому открыться.
Я не догадываюсь, что конкретно имеет в виду он, но подозреваю, что речь действительно о чём-то очень серьёзном.
Значит всё плохо? это даже не вопрос с моей стороны, больше, как констатация факта.
Да и Марко, если с выражением лица ещё и может справиться, пытаясь выдать подобие натянутой улыбки, то вот со взглядомполузадумчивым и полуотсутствующимничего сделать не в силах.
Ты голодна?
Он говорит с таким воодушевлением словно это только и нужно было ему, чтобы найти, на что отвлечься.
Нет мой ответ, я уверена, что мне и крошка хлеба не полезет. Но вспомнив сколько до этого истощала свой организм, чтобы создать самые непригодные условия для «инкубатора, заставляю себя кивнуть, пытаясь убедить себя, что мне это уже не требуется.
Марко большего и не надо, он тут же встаёт и, поставив кружку в раковину, направляется к выходу. Я иду следом за ним, но больше в целях оглядеться, что не успела сделать раньше, прошмыгнув сразу на кухню.
Я дойду до местного ресторанчика. Возможно, у них что-то осталось с завтрака, сообщает он, накидывая куртку. Заодно загляну к Даму и Несс. Может уже и он созрел для обеда.
Дам внутренности завязывается в узел, когда перед глазами вновь встаёт вид его мук.
Они тоже здесь?
Да, в следующем доме. С ними Ник, я пока с вами, а позже, когда Марко резко осекается и выдаёт быструю улыбку. В общем, я с вами временно, пока Алек ну это
Он машет в сторону второго этажа, его суматошность заставляет меня сузить взгляд: он что, опять чего-то не договаривает?