В общем, я здесь был временно.
Ещё одна секундная улыбкаот уха до уха, а уже через мгновение его и след простыл, когда он мигом скрывается за захлопнувшейся дверью.
Просто отлично!
Мне похоже снова придётся учиться распознавать то, что остаётся между строк, разговаривая с Марко и
Вздыхаю, чувствуя резкое давление в груди. Боги, разве можно поверить, после столького времени убеждений себя в обратном, что мы когда-то снова будем разговаривать? А ещё лучше, что мы
Останавливаю мысли раньше, чем ноги понесут меня наверх в спальню. Я не могу уступить эгоизму и не дать ему как следует отдохнуть. Хотя есть большая вероятность того, что просто боюсь встречи с глазу на глаз. Я не знаю, как искупить вину за те мгновение, когда он понял, что я пропала. У меня было множество шансов признаться ему в том, что случилось в городе. Возможно тогда бы, если голубоглазый действительно сказал правду, мы бы узнали, что планирует Орден. Я знаю, что Алек догадался бы обо всём. Но я выбрала молчать: не из общего блага, а только своеголичного.
Переминаюсь с ноги на ногу и вздыхаю, обводя взглядом высокий двухуровневый потолок. Сейчас вероятнее всего утро, но серость за окном не может осветить и малой части огромной площади мрачной гостиной. Но хотя бы она не белая, тёмный цвет стеллажей и ножек мебели, как болеутоляющее для глаз. Клянусь, я никогда больше не буду смотреть на белый цвет по другому. Даже выбирая из вещей одежду, я остановила выбор на сплошном чёрном: водолазка и джинсы, хотя в сумке, стоящей возле шкафа, было много моих вещей. я не особо располагала временем и возможностью, стараясь одеться бесшумно, но всё же пренебрегла тишиной и позволила себе немного покопаться в вещах. Я была почти уверена, что мои действия разбудят Алека, но нетон даже не шелохнулся. Потом я просто стояла и наблюдала за равномерными подъемами его груди, изучала каждый миллиметр лица, каждый маленький волосок щетины, что он никогда раньше не допускал, не признающий небрежностьи это ранило не слабее яда, выжигающего сердце. Вот почему я сбежала вниз, предпочитая истязать себя мыслями, а не видом, от которого все внутри меня защемляло. Но Марко, по-видимому, спал на первом этаже, это объясняло, почему он появился на кухне, стоило мне налить кружку кофе.
Возвращаю взгляд к кухне, где так и стоит наполовину пустая чашка, но у меня не возникает желания вернуться за стол. Если честно, то я в принципе не знаю, чем занять себя, чтобы разбавить мысли и отвлечься от ожидания, когда проснётся Алек. Потираю друг о друга запястья, вытягивая рукава: тело нуждается в действиях. Лежать, сидеть, смотреть в одну точкуэто настолько осточертело, что от одного представления меня передёргивает. Выйти на прогулку не могу, проще сразу тогда начать составлять завещание, ибо не представляю, что тогда сделает Алек, если снова проснётся, а меня нет
Внезапно в дверь тихо стучат, а я насильно погружена в размышления, что на звук реагирую крайне испугано. Требуется несколько мгновений, чтобы справиться с мощным сердцебиением и сдвинуться с места.
Это не Марко, на меня взирают абсолютно незнакомые глаза. За три секунды в уме проигрывается слишком много сценариев ужасного: от того, что нас нашли, до того, что нас нашли, пока мужчина в возрасте за тридцать не протягивает белый пакет. Он не отводит взгляда от моих переруганных глаз.
Марко передал, говорит он тихо и осторожно, явно замечая во мне этот переизбыток страха, что колотится во всём моём теле.
Я не сразу начинаю снова дышать, сначала требуется понять, что задержала воздух и не выдыхаю. Потом коротко киваю и аккуратно беру из его руки пакет. Ещё пару мгновений мужчина продолжает неотрывно смотреть в мои глаза.
Всё в порядке?
Он незаметным движением подаётся чуть левее, чтобы заглянуть за мою спину, словно там может кто-то скрываться.
Наконец, я осознаю, что мой вид тревожит его.
Да, простите, это нервы.
Теперь он кивает мне понимающе.
Если что-то понадобиться, я буду неподалёку.
Спасибо.
Он снова кивает и разворачивается, чтобы двумя большими шагами спуститься с крыльца.
Пользуясь возможностью, высовываю чуть голову и оглядываю заснеженную территорию: большую деревянную беседку, мангальную зону и одну длинную качель в близи нашего дома. Остальные дома расположены довольно далеко, как от нас, так и друг от друга. Между ними аллеи с фонарями, детские площадки и ажурные лавочки, но все они пустые. Ничего общего с переполненной Долиной, где всегда можно было в течение одной минуты на кого-нибудь наткнуться.
Закрыв дверь и проверив, что она точно закрыта, иду в кухню и достаю из пакета контейнеры с едой. Марко явно не скупился, предполагая, что вместо меня будет завтракать динозавр. Я разглядываю контейнеры так и не открывая их. Ничего ровным счетом не вызывает во мне аппетита, хотя, конечно же, Марко стоит отдать должное, он даже прихватил несколько видов маленького пирожного, не считая различные сэндвичи, бекон, блинчики с икрой и свежие овощи с фруктами. Но я ничего из этого не трогаю, просто выставляя всё на стол.
Через минут пять усаживаюсь прямо на пол с кружкой нового кофе напротив большого окна и кладу подбородок на колени, просто глядя в пустоту.
Я сказала, что устала от этого? Видимо, не так уж и сильно, раз ещё способна потратить на это с полчаса, а то и больше, думая о том, что когда-то всё же мне придётся начать вливаться обратно в жизнь.
К сведению, внезапно раздаётся сзади голос Алека: расслабленный и непринуждённый. просто чтобы ты была в курсе. Я заказал на ебей наручники, которыми пристегну тебя к себе, чтобы ты больше никуда от меня не отходила, ибо мне это
Он замолкает, когда я медленно поворачиваю голову и наши взгляды встречаются. Его адамово яблоко движется, в тёмных глазах нет и капли веселья.
Это происходит одновременно: я встаю, а Алек уже тянется вниз, чтобы заключить меня в объятия и прижать к себе, подняв одним движением в воздух. У меня не занимает и секунды, чтобы обернуть ноги вокруг его бёдер. В следующее мгновение губы Алека ловят мои, руки сжимают с такой силой талию, что всё моё тело выгибается, и мне кажется я ухаю в пропасть. Сердце раздувается до громадных размеров, заставляя меня чувствовать какую-то странную ноющую и ненасытную боль.
Боги, выдыхаю я, отвлекаясь на мгновение, чтобы набрать воздуха, я так
Мой рот попадает в плен жаркого, мучительно томного поцелуя.
Знаю, принцесса, знаю, шепчет Алек, между поцелуями, именно поэтому я ни за что не отменю заказ с наручниками.
Мне не до улыбок, все мои мысли сконцентрированы лишь на том, насколько его губы требовательные и настойчивые, не позволяющие и на секунду вынырнуть из охвативших всепоглощающих эмоций. С каждым поцелуем меня точно накрывает головокружительной волной, уносящей всё дальше и дальше из реальности, что совсем уже не могу разобрать, когда мы движемся и когда оказываемся сидящими на полу. Алек так аккуратно это прокручивает, что прихожу в себя, лишь когда воздуха становится катастрофически мало. Колени упираются в стену позади него, и я чуть смещаюсь, потому что оставаться так тесно прижатой к нему и не иметь возможности к продолжению становится самым мучительным видом моей исклюзивной пытки.
Я прижимаюсь лбом к его лбу и подвожу губы максимально близко к его губам, ощущая всепоглощающую потребность просто соприкасаться с ними.
Кто бы мне сказал несколько месяцев назад, что я буду готова умереть за губы самого бесчувственного и самовлюблённого парня на планете, я бы посоветовала ему обратиться к психиатру. Особенно в те моменты, когда его до ужаса леденящий взгляд преследовал каждый мой шаг и действие. Сейчас же я могу думать лишь о том, как не потерять себя в глубине этих тёмных, голодных и любимых глаз, которые он возводит на меня, задевая трепетом ресниц мою кожу. От мягкого прикосновения меня снова бросает в дрожь, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не издать стон, но его тело тут же реагируют на моё невинное действие, и он с мучительным рычанием зажмуривается, утыкаясь лицом в ложбинку в основании шеи. Он сжимает руками мои бёдра, возвращая меня обратно ближе к себе, отчего я моментально испытываю ошеломляющие ощущения, явно играющие против того, чтобы не начать дразнить Алека.
Что собственно особо и не составит труда, судя по его реакции и силе, с которой он вжимает меня в себя.
Ему требуется пару секунд, чтобы совладать с собой и взять над происходящим контроль.
Предупреждую, принцесса, не знаю как тебя, но меня ни капли не остановит тот факт, что за этим окном наблюдает сейчас три пары глаз, если ты продолжишь в том же духе. его хриплый, заведённый голос отдаётся во мне бархатным трепетом в груди, отчего я снова испытываю необходимость что-нибудь прикусить, чтобы остаться прилично молчаливой.
К тому же это звучит как вызов, и только сам дьявол знает, чего мне стоит не ответить на искушение. Но мы оба понимаем, что сейчас всё вокруг нас слишком хрупкое, чтобы нырять с головой в омут чувств и желаний, иначе предупреждения бы отсутствовали.
Вместо этого машинально поворачиваю голову в сторону окна, чтобы понять, как Алек, даже не взглянув, заметил там посторонних, но меня нагло возвращают обратнок губам, которые опасно дразнят меня отсутствием расстояния. Они медленным, ленивым движением скользят по моим.
С этой самой секунды я накладываю запрет на расстояние, принцесса, говорит он, нарочито не отводя губ, задевая мои и искушая на самые греховные мысли.
О, да, в каждой из них, я как минимум уже раз сто сняла с него эту раздражающую белую футболку, что мешает мне добраться до его кожи.
Запреты, наручники, протягиваю я нарочито задумчивым голосом, не слишком ли много для той, кто и не собирается сбегать?
На миг я улыбаюсь, касаясь кончиком своего носа его, пока не понимаю, что сделала ошибку. В глазах Алека точно кто-то резко выключает свет, они становятся тёмными и серьёзными. Черты его лица делаются каменными, челюсть принимает напряжённый вид. Это длится всего несколько секунд: мы оба смотрим друг на друга, не произнося ни слова, но такое ощущение, что успеваем признаться друг другу во всех совершённых ошибках. Мимолетное отвлечение, с помощью которого мы хотели сделать вид, что ничего не изменилось, рассыпается как хрупкий засохший песок, оставляя после себя тяжесть в воздухе.
Алек глубоко вдыхает, а затем берёт моё лицо в руки. Создаётся ощущение, что ему требуются все силы, чтобы произнести:
Я с ума сходил, принцесса, его глаза настойчиво смотрят в мои, словно я должна усвоить какое-то правило, которое никогда нельзя нарушать. Больше: я сошёл с ума, потеряв связь с временем, что сейчас не совсем понимаю, настоящая ты или мне просто мерещится то, во что я хочу верить.
Боль в его взгляде невыносима, я с трудом удерживаю слёзы, хотя желание разреветься ужасающе сильное. И не только из-за того, что понимаю его чувства, я сама боюсь лишний раз закрывать глаза, ожидая, что когда их открою, могу осознать, что происходящее плод воображения. Я не могу вынести правдытого, чего так хотела избежать, не решаясь его будить, эту боль причинила ему я.
Прост вырывается из меня, но Алек не позволяет этого произнести, кладя указательный палец на мои губы.
Вето, отчеканивает он, даже ни разу не изменившись в выражении лица.
Это не очередной сарказм или шутка.
Не смей просить передо мной прощения, когда это целиком и полностью только
Теперь мой палец лежит на его губах. Я парирую его тон и серьёзность.
Вето.
Алек с неодобрением выгибает бровь, словно решает, заслуживает ли мой поступок выговора или наказания, куда похуже. Его руки опускаются с моего лица, и он их кладёт поверх своего живота. И я пользуюсь этой заминкой. Убрав палец, я немного раздраженно вздыхаю.
Послушай меня, Алек, пожалуйста, от нервозности не знаю, куда деть руки. Хочется поёрзать и сжаться до уровня микроскопической блохи, чтобы никогда не проходить через этот разговор, но нахожу в себе смелости признать все ошибки. Я не знаю, насколько много тебе известно, сколько ты проанализировал, и что успел за это время надумать. Но я изначально допустила одну огромную ошибку.
Ещё один вздох, выходящий судорожно и жалко под тяжестью вины и отчаяния.
В тот день, когда мы с Несс ездили в город, я наткнулась на подозрительного человека, выпалываю я, но потом беру паузу, обдумывая, выложить всё сразу или по хронологии событий. Но выбираю второе, боясь сбиться с главной сути. Алек не пробует меня перебить за это время, его цепкий и внимательный взгляд сосредоточен на каждом моём слове. Он ничего не сделал мне, но я готова была поклясться, что он из Ордена, насколько странно себя вёл. Всю дорогу до Долины я собиралась сказать тебе об этом, но потом
Я отворачиваюсь к окну, вспоминая тот вечер. Бар, я сижу на перилах и всё собираюсь с мужеством рассказать обо всём, что тревожит, Алеку. У меня имелось много причин: от беспокойных кошмаров до навязчивых ощущений, что приближается что-то ужасное. Но я испугалась: Алек он был таким живым, таким расслабленным и спокойным.
В горле встаёт ком, лёгкие точно набиваются водойвсеми слезами, что хочется пролить, чтобы боль хоть немного утихла. Подавив слабость, сжимаю пальцы в кулаки и возвращаю взгляд к глазам Алека, которые по-прежнему готовы внимать каждое моё слово.
Мне жаль, что я проявила беспечность и не рассказала ничего, испугавшись, что мои признания всё разрушат, говорю я с тяжестью в голосе. И мне жаль, что мой эгоистический поступок привёл нас к тому, что случилось.
Я всё жду, что с груди спадёт давление, после признания. Такое ощущение, что я носила на себе тонну вины и раскаяния, но на самом деле ничего не происходит. Слова не изменят прошлого и не сотрут дни, которые провела обдумывая иные исходы событий. И только сейчас я понимаю, что легче уже ни от чего не станет. Но я надеюсь хотя бы на смягчение Алека, что он услышит и помёт. Однако, судя по его немигающему, отсутствующему взгляду, получу я далеко не то, что жду.
И ты думашь, что я что? Что я, по-твоему, должен на это сказать? «О, да, это целиком и полностью твоя вина, принцесса», или «Что ж, мне явно полегчало»? Алек злится, но такое ощущение, что сам не замечает, насколько его тон стал резок и колок. Он качает головой. Нет, не стало.
Алек отворачивается на секунду к окну, но очень быстро возвращает обратно ко мне взглядизменившейся и печальный, словно что-то очень дорогое успело разбиться за это мгновение.
Знаешь, это он явно подыскивает следующее выражение, а потом огорошивает прямолинейностью. Раздражает? О, да! Алек все сильнее заводится, уже начиная жестикулировать руками. Это ещё одна твоя дурацкая привычка, считать, что всегда во всём виновата. Когда это я в очередной раз повёл себя, как эгоист и полный кретин, думая на тот момент только о своих чувствах, что заставило тебя пожелать сбежать от меня на пробежку.
Оу Такого поворота я точно не ожидала.
И это одна «из» нескончаемого числа ошибок, которые я натворил, исключительно введясь на поводу своего эгоизма, не желающего ничего не видеть, ничего не слышать, ни о чем не думать, кроме собственных желаний.
Оу вдвойне, на этот раз мой рот даже приоткрывается, потому что ну, это же ведь Алек, правда?
А
Нет, он не даёт даже открыть мне рот, и ему для моего молчания требуется всего лишь один взгляд.
Вето, произносит он чётко и членороздельно, про его пугающий серьёзный вид вообще молчу, но удивления всё равно скрыть не получается.
Кто ты и что сделал с Алеком?
Я нарочно пытаюсь вложить в голос максимум мягкости, но на него она не действует как раньше.
Даже и тени улыбки нет.
Отсутствует желание зацепиться за слова или изречь что-то подставит этому. Он усилено потирает лицо руками, а когда опускает их на меня смотрит незнакомый, новый взгляд.
Я не прошу прощения за то, что до тебя добрался Орден, Лена. Не то чтобы это ничего не значило, и я не думал миллион раз, как опустил очевидные вещи. Я прошу прощения, что заставил своим поведением тебя сбежать от меня, даже не подумав ни разу, как приходится совсем этим тебе, после
Он обрывает слова вдохом, словно теперь ему требуется набраться мужества, а я точно зависаю, вспоминая тот день. Вернее, ночь, и что тогда мы оба думали, что проклятие есть.
Одного сдержанного обещания, что буду рядом несмотря ни на что, с моей стороны было мало. Я должен был нести ответственность за случившееся, не меньше тебя. А не вести себя, как обиженный мальчишка, которого