Дракон никогда не обратит внимания на девушку-полуэльфа, особенно, с таким лицом и волосами, как у меня. Поэтому незачем выдергивать себе нервыу меня и так есть, на что их потратить.
- Доброе утро, девушки!произнес Берт и улыбнулся: было видно, что платья пришлись ему по душе.Гутта, это прекрасно! Вы удивительная швея и модельер. Никогда не думали о карьере в столице?
Гутта смущенно улыбнулась и отвела глаза. Я вспомнила, как когда-то ее бывший муж говорил, что она никому и никогда не будет нужна, и ее уделштопать носки. Берт обернулся к нам с Петровой и спросил:
- Куда вы вчера убежали? Я приказал приготовить для вас спальни, пришел в гостиную, а вас и след простыл.
Мы с Петровой переглянулись. Надо же, вот как. У меня в груди вдруг разлилось тепло. Нет-нет, не надо так смотреть на Берта и не надо думать о том, что
- Прекрасные платья, правда?спросила Петрова. Берт с улыбкой кивнул; Гутта закрепила последнюю бабочку, довольно осмотрела девушек и приказала:
- Отвернитесь, ваша милость.
Берт послушно отвернулся и даже закрыл глаза. Гутта похлопала в ладоши, и платья стекли с девичьих тел водопадом лилий и бабочек. Еще один хлопоки они оказались на манекенах. Кажется, примерка прошла отлично.
- Не убегайте сейчас, Лана, - негромко попросил Берт.Я хочу поговорить с вами.
Глава 5
После того, как мы вышли из мастерской, Петрова отправилась заваривать свою конскую травку и покупать хлебное вино, чтобы навеки отвадить Макса от выпивки, а мы с Бертом неторопливо побрели по улице, и я чувствовала, как в груди разливается тепло.
- Вы очень быстро работаете, - похвалил Берт.Не ожидал такого от провинции, думал, мы и до осени не управимся.
- Приглашения для гостей разосланы, - ответила я.Шесть достойных образованных девиц отобраны для участия. Платья, как вы могли видеть, уже пошиты. С Максом осталось немного повозиться, но в пятницу, как вы и планировали, мы уже начнем отбор. В субботу лабиринт Сфинкса встретит участниц, загадки мы как раз готовим.
Для этого нам с Петровой пришлось проползти на брюхе через множество приключений, и я не сомневалась, что у нас еще много всякого впереди. Берт едва уловимо улыбнулся, и я подумала, что ему идет улыбка. Словно бы огонек вспыхивал в его душе, озаряя ее до краешка но кажется, я об этом уже упоминала.
- Хотите потом поехать в столицу?предложил Берт.Там у вас будет намного больше возможностей, с вашими талантами и с рекомендациями его высочества.
- Он действительно будет учиться у Гаспара?спросила я. Мне не хотелось говорить про столицу и уезжать туда. Я предпочла бы остаться в Тансворте. Конечно, у меня ничего нет и быть не может с Бертом, но если я и дальше буду жить здесь, то мы с ним сможем видеться. Просто так, как знакомыевстречаться на улице, приветствовать друг друга, может быть, выпить чашку кофе в открытой кофейне. Возможно, однажды мы с Петровой организуем для него какой-нибудь праздник. День рождения или отбор невест.
Мысленно я закатила себе оплеуху. Господи, о чем я только думаю! Неужели за несколько дней меня угораздило влюбиться? В дракона, ближайшего друга драконьего принца, который никогда не посмотрит в мою сторону иначе, чем на наемную работницу!
Нет, нет и еще раз нет. Никаких влюбленностей, никакой любви. Взаимная не по мою честь, а для невзаимной у меня нет ни сил, ни времени, ни желания.
- Не просто хочет. Сегодня утром они уже начали занятия. Кажется, Эжен впервые по-настоящему счастлив.
Мимо прошли господа из банка, раскланялись с нами. Я заметила, что барышни с матушками, которые сидели в кафе через дорогу, смотрели на нас очень цепкими взглядами. Ну еще бы: для работника и работодателя мы шли слишком неторопливосо стороны прямо парочка гуляет. Интересные слухи поползут по Тансворту, очень интересные.
Только их мне и не хватало.
- Как ваш кот?вдруг поинтересовался Берт, и я подумала, что не знаю, куда девать руки. Мне было не по себе. Очень сильно не по себе. Я вдруг поняла, что на мне очень простое платье: светлое, строгое, без украшенийи мне отчаянно захотелось стать другой. Очаровательной, светловолосой и синеглазой, ясной феей, способной покорять сердца и одетой в то платье, которое красивое, а не просто удобное.
Но куда там. Я была хозяйкой конторы по организации праздников и видела фей только на свадебных открытках. А раз так, то буду дальше делать свое дело и не терзаться по поводу того, чего никогда не смогу получить.
- Бекон? С ним все в порядке. По-прежнему побирается возле мясной лавки, - ответила я.А почему вы спросили?
Улыбка Берта стала шире. Казалось, я забавляю егоон смотрел на меня так, как смотрят на юную барышню, которая уже начала нравиться.
Разумеется, этого не могло быть.
- Да вот, подумал давеча, что если бы не ваш кот, то мы бы не познакомились. А это приятное знакомство, скажу вам честно.
Так. Кажется, наш разговор сворачивал в какую-то странную плоскость.
- Конечно, приятное, - согласилась я.Мы с Амин проведем отличный отбор невест для принца Эжена.
В глазах Берта появился мягкий блеск.
- Я не совсем это имел в виду, Лана. Вы очень решительная и смелая девушка, такие сейчас редкость. Поэтому я и рад.
Мне захотелось зажать ему рот ладонью, чтобы он не наговорил других глупостей. Мы остановились возле ограды парка, и я с невероятным интересом стала наблюдать за тем, как белка роет землю в поисках спрятанного ореха.
- И напрасно вы считаете, что недостойны взаимной любви, - с прежней улыбкой продолжал Берт.Потому что цвет волос можно изменить. Цвет глаз тоже. Но вот душадуша не меняется по мановению руки. И это самое главное.
Что он сейчас сказал? Я стояла, открывая и закрывая рот и пытаясь опомниться. Все во мне сейчас горело, я не знала, куда себя деть. Надо было заговорить, надо было сказать хоть что-то, но все слова растаяли во мне.
- И не стоит отказываться от того, чего вы желаете всем сердцем, - продолжал Берт, и его взгляд, кажется, проникал в мою душу так глубоко, как я сама никогда не заглядывала.Потому что не всеми движет мода и общественное мнение. Я думаю, вы это понимаете.
- Вы читаете мои мысли?спросила я, с трудом совладав с волнением. Улица плыла перед глазами, ноги вдруг сделались ватными.
- Да, драконы это умеют, - признался Берт.Это, конечно, дурной тон, простите меня, но я не смог сдержаться. Просто когда рядом с тобой одни фиалки и анютины глазки, то к ним привыкаешь. И когда встречаешь гордый чертополох, то не можешь удержаться и не рассмотреть его получше.
Ах вот, значит, как! Чертополох! Я мигом стряхнула с себя оцепенение и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, проговорила:
- Вам нужно научиться делать комплименты, Берт, если вы и дальше планируете общаться с девушками. Вряд ли хоть одна оценит, что ее назвали сорняком.
Берт выпрямился, словно на докладе перед начальством. Кажется, он не ожидал, что я буду говорить с ним в таком тоне.
- А если вы и дальше намерены сотрудничать с нашей конторой, то искренне советую вам воздержаться и от комплиментов, и от чтения мыслей, - продолжала я.Иначе проводить отбор невест для принца вам придется самому. А я сделаю так, что ни один человек в Тансворте не пойдет вам навстречу!
Это был, разумеется, блеф. Берт позвенит кошельком, и все сделают всё так, как он распорядится. Но я не могла не блефовать.
- Мы договорились?уточнила я, и Берт кивнул:
- Договорились, раз уж вам так угодно. Никакого чертополоха!
Впрочем, его улыбка, мягкая и светлая, осталась прежней.
***
- Так и сказал, «гордый чертополох»?
Петрова уже сварила свою конскую травку, процедила отвар через марлю и теперь аккуратно, по капельке, заливала в бутылку. Мою историю она выслушала с самым удивленным видом.
- Так и сказал, - ответила я, чувствуя, как во мне снова нарастает гнев. Я специально подпитывала его, чтобы не думать о том, как Берт смотрел на меня, и что мне, возможно, следует быть посговорчивее.
В конце концов, у меня уже были необременительные романчикичто ж, будет и еще один. Но я понимала, что ничем хорошим это не кончится. Я никогда не смогу смотреть на Берта просто как на любовника, с которым можно нескучно провести время.
Он не такой. Да и я не такая.
- Будь проклят тот, кто ввел моду на белобрысых голубоглазых сволочей, - вздохнула Петрова, набирая очередную порцию отвара в пипетку. Содержимое бутылки приобретало нежный зеленоватый цвет, но хотелось надеяться, что Макс обратит внимание не на содержание, а на форму.И будь два раза проклят тот орк, который постановил, что темноволосая женапроклятие для мужа. Вышли бы мы с тобой замуж за орков, жили бы сейчас в юртах, да и в ус не дули. А то только наши отцы такие смелые оказались.
Отец Петровой влюбился в ее матушку сразу же, как только увидел, и черные кудри до талии его не смутили. Мой отец, его лучший друг, кажется, решил не отбиваться от уз товарищества, стал ухаживать за моей мамой и обнаружил такое родство душ, что до сих пор носил ей цветы по утрам.
- И не говори.
Петрова перелила остатки отвара в хлебное вино, сполоснула кастрюльку и поинтересовалась:
- А потом он что? После твоей отповеди?
- Рассмеялся. Сказал, что мы договорились, раз мне так угодно. Ох, Амин, я не знаю, что делать
Вытерев руки, Петрова указала на Бекона, который с самым тоскливым видом дремал на кухонном шкафу, и посоветовала:
- Вон, котику корма задай, чтобы не отощал до вечера. А я пока прикину, какой сегодня престольный праздник, что мы с тобой пришли к Максу с бутылкой.
- День святого Самогония?предположила я. Гречневая каша с куриным филе отправилась в тазик Беконада, котик изволил кушать тазами. Бекон приоткрыл глаза, снисходительно посмотрел на свой обед и тяжело спрыгнул со шкафа.
- А что, хороший праздник, - согласилась Петрова.Пойдем, отметим с Максом. А насчет Берта ты не отказывайся вот так сразу. Может, у вас что-то и получится.
- Ох, не трави душу, - махнула я рукой.Я знаю, что у нас может получиться. Для него это будет просто романчик. А я влюблюсь по уши и получу приятные воспоминания и разбитое сердце.
- Ну почему сразу разбитое, - сказала Петрова, упаковывая бутылку в компании с кренделями и ветчиной в бумажный пакет.А вдруг у вас что-то серьезное выйдет?
«Чему бы жизнь нас ни учила, а сердце верит в чудеса», - так говорили наши матери, цитируя поэта своей родины, и Петрова разделяла эту точку зрения. В чудеса она верила всей душой.
- Дракон. Высшее существо этого мира. Мужчина, приближенный к верхушке власти, - принялась загибать пальцы я.И ты всерьез считаешь, что он влюбится в меня? Женится? Мы детей родим?
Кажется, я начинала злиться. На себя, на Петрову, на Берта и на всех вокруг. В особенности на тех, кто придумал моду на белобрысых и синеглазых сволочей.
- Ну а почему бы и нет?ответила Петрова вопросом на вопрос.Ты же меня знаешь, я в сказки верю.
На том мы закончили обсуждение Берта и отправились на поиски Макса.
Главный и единственный маг Тансворта обнаружился не под лавкой в парке, не уснувшим в вокзальном туалете, не за решеткой в полиции, а в собственном садике. Макс сидел на скамейке, угрюмо рассматривал гусеницу на листе вишни, и настроение у него было скверным, это точно. Мы с Петровой шли мимо, старательно делая вид, что не собираемся заглядывать в гоститаков был наш план. Макс уловил соблазнительные флюиды из бумажного пакета и энергично замахал нам рукой.
- Барышни!воскликнул он, едва не падая со скамейки.Милые барышни, а куда это вы идете?
Петрова покачала пакетом в руке, и в глазах Макса разлился маслянистый блеск. Я невольно подумала, что он был бы вполне привлекательным мужчиной, если бы не постоянная выпивка. Темноволосый и темноглазый, высокий, по возрастуоколо сорока, Макс когда-то умел произвести впечатление приличного человека. А потом его бросила жена, и все завертелось
- А сегодня праздник, господин Макс, - с улыбкой ответила я.День святого Самогония!
- Вот, идем из церкви, хлебное вино освятили, - добавила Петрова. Церковь Тансворта была вообще на другом краю города, но Макс услышал волшебные слова «хлебное вино» и не обратил внимания на нестыковку.
- Милые барышни, - со стоном грешника, которого терзают в преисподней, воззвал Макс.Будьте так добры к страждущему, плесните мне освященного вина! Ведь ни одна скотина в городе не наливает! Дескать, бургомистр распорядился
Ага, похоже, бургомистру надоел вид Макса в луже, и он пошел на крайние меры. Впрочем, это было временно: еще не родился тот выпивоха, который не нашел бы выпивку в случае надобности. Мы с Петровой кивнули и решительно направились к калитке.
Стол накрыли прямо в саду на расстеленном на траве полотенце. Увидев бутылку, Макс решил быть джентльменом и, всячески благодаря нас за помощь страждущему, бросился в дом за стаканами. В качестве немудреной закуски он принес сушеные яблоки и, увидев нашу ветчину с кренделями, с искренней радостью произнес:
- Барышни, вы меня просто спасаете! Сжалился надо мной Господь наш и святой Самогоний!
Петрова скрутила крышечку с бутылки, налила Максу полный стакан и чуть-чуть плеснула нам, чтобы не вызывать подозрения. Макс взял стакан, поднялся и произнес:
- Ну, за святой праздник и моих спасительниц!
Он употребил хлебное вино одним большим глотком, некоторое время стоял, бессмысленным взглядом глядя на нас с Петровой, а потом рухнул на траву, чудом не раздавив накрытый стол на полотенце. Петрова подошла, склонилась над магом и, всмотревшись в его побледневшее лицо, выпрямилась и громким шепотом сказала:
- Лана, кажется, мы его убили.
Я склонилась над Максом. Он действительно не подавал признаков жизни, распластавшись на траве и не дыша. Даже сивушный запах утих.
Первой мыслью было классическое «Что делать». Кто виновати так ясно. Прятать труп и делать вид, что нас тут не ходило? Или бежать к шефу Балетти и каяться в содеянном, уверяя, что это несчастный случай, и у нас и в мыслях не было убивать несчастного выпивоху.
Петрова ахнула и указала куда-то на левое ухо свежего мертвеца. Всмотревшись, я увидела, как над ним начинает роиться что-то черное, похожее на мелких мошек. Кажется, эта чернота выходила прямо из уха, словно зелье, которое Петрова подмешала в бутылку, изгоняло из мага пристрастие к выпивке.
На всякий случай мы сделали несколько шагов в сторону, но мошки не причинили нам вреда: когда рой полностью вылетел из уха Макса, то поднялся над крышей его домишки и с легким хлопком рассеялся по ветру. Стало как-то светлее, и задышалось спокойнее. Кажется, зелье Петровой сработало.
Макс завозился в траве. Мы с Петровой бросились на помощь, подхватили мага под белы рученьки и поставили на ноги. Некоторое время он озирался по сторонам, словно никак не мог понять, что тут с ним произошло, а затем дернулся в наших руках, и его стошнило.
- Хорошо, что на еду не попал, - сварливо сказала Петрова.
- Вентувирский червь, - совершенно трезвым и разумным голосом откликнулся Макс.Так я и думал.
На траве действительно возилось нечто похожее на зеленоватого полупрозрачного слизня. Макс от души прошелся по нему каблуком ботинка, и в воздухе повеяло сивухой. Но вонь рассеялась, и нам сразу стало ясно, что городской маг Тансворта навсегда избавился от пагубной напасти.
- А что это такое?спросила Петрова, усаживая Макса на скамью. Я убрала початую бутылку обратно в пакет, от греха. Макс провел ладонями по лицу и тоном лектора за кафедрой объяснил:
- Вообще это один из видов восточной порчи. Такого крошечного червя подселяют к человеку, и постепенно он спивается до смерти. Червь питается продуктами распада спиртного и растет. Знатная дрянь вымахала.
Петрова произвела пальцами в воздухе некие жесты, которые выражали крайнее орочье удивление.
- То есть, вы бы что, умерли?прошептала она. Макс посмотрел на нее цепким оценивающим взглядом и ответил:
- Разумеется. Судя по его размерам, мне оставалось не больше полугода. Это ваша работа? Конская травка, я до сих пор ее чувствую на языке. И отлично сваренная конская травка!
Петрова кивнула, и я с удивлением обнаружила, что моя подруга смущается.
- Старинное орочье средство. Макс, а вы разве не подозревали, что в вас сидит эта гадость?
Макс устало вздохнул.
- Подозревал, да. А потом он начинал испытывать голод, заставлял меня пить, и я напивался и забывал обо всех подозрениях, - он скептически посмотрел на нас и поинтересовался: - Так что вам нужно?