Ну что, Лейка? Сейчас ты и узнаешь, что никому на самом деле не нужна! Что, думала, будешь и дальше бегать к доброй тетеньке, а потом жрать то, что заработала я? Не-ет, такого не будет. Что стоишь?обратилась она снова ко мне.Забираешь или нет? Ну?
Я посмотрела на Лею, глаза которой наполнились слезами. Она явно была напугана и не до конца понимала, что происходит. Но смотрела так, что внутри все переворачивалось. В горле стоял ком, его перехватило спазмом, и я поняла, что мне сейчас вряд ли удастся выдавить хоть звук. Фаина расхохоталась, злорадно, отчаянно, с издевкой. Ком никак не хотел проталкиваться, и я просто протянула девочке руку. Она потянулась ко мне и медленно вложила в нее свою маленькую ладошку.
Смех женщины резко оборвался.
Смотри, обратно не приму!Мы с Леей, не оборачиваясь, направились на выход.Дура! Сама на себя кандалы надеваешь!кинула она в меня словами, когда мы уже выходили из дома.
Я замерла на секунду и ответила:
Мне тебя жалко, Фаина.
И мы с Леей покину ее дом.
К моему удивлению, Лианем при виде девочки ничего не сказала. Мы с Леей быстро умылись, почистили тряпочками с измельчённой корой зубы и улеглись ко мне на лавку. Какой бы узкой она ни была, мы на ней поместились. Девочка прижалась к моей груди спиной и совсем скоро уснула. Ко мне сон не шел.
Аника,раздался с печи бесконечно усталый голос знахарки.
Да.
Ты права. Не нужно ничего делать. Не хочешь, значит, не нужно.В наступившей тишине раздался ее тяжелый вздох.Я ведь знаю, что беру на себя большой грех перед Пресветлым. Только эти дурехи ежели не ко мне, так к какой лесной ведунье пойдут, а там совсем все плохо: и ребенка загубят, и сами следом отправятся. Лейка не зря сказала, что у меня есть крохи дара. С его помощью я помогаю таким вот дурехам не заболеть горячкой и не помереть.
Во мне боролось слишком много противоположных эмоций. Понять и принять действия знахарки удавалось с трудом. Но я понимала, что она права: не помоги им она, найдется другой способ, не такой безопасный. Да и что я знаю о реалиях этого мира? А потому все же ответила:
Я... понимаю.
[1] Срамницапроститутка.
Глава 5
Как это ни странно, но Лианем приняла Лею. После того памятного дня, когда мы пришли с девочкой к ней в дом и та осталась ночевать, знахарка лишь раз на следующий день спросила, что это значит и надолго ли она у нас.
Ох, Лианем, вы бы знали, что несла ее мачеха! Она ведь отдала мне девочку! Просто взяла и отдала! А вернеезаставила взять с собой. Понимаете, тогда я не могла ее оставить! Это было все равно что дать надежду, а потом отобрать и растоптать в этом маленьком человечке веру в людей,я виновато склонила голову.Я знаю, что не имею никакого права просить вас оставить у себя еще и Лею. Я даже не представляю, как расплачиваться с вами за свое спасение и ту помощь, что вы мне каждый день оказываете, но.я опустила голову еще ниже и тихо продолжила:Я не могу ее оставить или вернуть мачехе. Просто не могу. И если вы скажете нам уйти, то.
Так!остановила она мой лепет взмахом руки.Хватит тут распинаться! Надоживите! Я не против. Больше будет помощи,и развернулась, чтобы уйти обратно в дом.
Лианем!в груди разливалось тепло и невероятная благодарность к этой старой женщине.
Ну что тебе еще?ворчливо спросила она и полуобернулась.
Спасибо!искренне ответила я, а она только махнула рукой и отправилась дальше по делам.
Так мы и зажили втроем.
***
Что бы ни говорила мне Фаина, я не верила, что она так просто откажется от Леи. Я ждала ее на следующий день, через день и даже через неделю, но она так и не пришла за девочкой.
Более того, по деревне поползли слухи, будто я дальняя родственница матери девочки, и раз уж попала сюда, хоть и таким странным образом, то решила забрать ее к себе.
Ага, к себе... Куда к себе? Звучало все это бредово. Да, собственно, в это мало кто и верил, как бы Фаина ни старалась всех убедить. Да и не похожи мы с Леей ни капли: ни цветом волос, ни чертами лица, ни разрезом глаз, ни формой губ. Меня пытались расспрашивать, а я. слух подтвердила. Хотя на вопрос, откуда это знаю, если ничего о прошлой жизни не помню, ничего путного придумать не смогла, сослалась на зов крови.
К моему удивлению, местные удовлетворились и этим. Подобное никак не укладывалось у меня в голове и однажды утром, когда мы со знахаркой собрались в лес за травами, спросила ее об этом. Лианем объяснила мне все просто: мы с Леей чужачки, а судьба чужаков местных не очень заботит, никто не хочет кормить чужой рот.
Но ведь Лея для них не чужачка!удивилась я.
Ох, Аника. Для них останешься чужаком и через сто лет.
Но вы ведь тоже не из этих мест, но вас уважают, и, я уверена, при необходимости за вас вступятся.
Она хмыкнула:
Уважают. И побаиваются. Потому как кто еще будет их лечить в этой глуши? Только я исключение, и на вас с Леей оно не распространяется.
Несколько минут мы молча шли до поляны, на которой растут травы, ради которых мы с рассветом вышли из дома. До нее еще довольно далеко, и я переживала о Лее, которая до обеда осталась в доме одна. Но это уже не первый раз, когда мы вот так ее оставляем. Жизнь в деревне быстро приучает к самостоятельности даже маленьких детей. Брать же ее с собой в такую даль было нельзяребенок устанет быстрее, чем мы пройдем четверть пути.
Внезапно Лианем спросила:
Неужели так заметно, что я не отсюда?
Заметно. Мне заметно.
Снова помолчали.
Ты права. Когда-то я жила в Бравеле, главном городе провинции Ливерия, что в двух неделях пути отсюда.
Я уже знала, что государство, в котором я очутилась, называется Аллирия. Оно поделено на несколько провинций, и меня занесло в Варнев.
Мы обошли небольшой овраг, стараясь не нацеплять на юбки репей, и старушка снова заговорила:
Сейчас кажется, что все это было не со мной. Я тогда молодая была,она с грустью на меня посмотрела.Такая, как ты, наверное. Любила работать с отцом в губернаторской оранжерее, знала о цветах все. А какие выращивала розы! Сама леди Розалинда, жена губернатора, приходила ко мне и спрашивала, что я для этого делаю...
Мы остановились немного передохнуть, я прислонилась к широкому стволу дерева, каких в нашем мире и не видела, и привела по его шершавой коре ладонью. Лианем глубоко ушла в воспоминания, опершись на свой походный посох. На ее лице блуждала улыбка.
.А потом появился он: молодой лорд Варнинг. Я тут же в него влюбилась. Такой красивый, веселый, благородный. Вокруг него всегда вились такие же благородные леди. Но он обратил внимание на менятак мне тогда казалось.Она грустно усмехнулась.
Это я потом поняла, что он мне улыбался, чтобы я ему цветы покрасивее срезала, а потом в нем просто азарт взыграл: я ведь ни под каким предлогом не соглашалась в какой-нибудь каморке покорно пасть в объятия столь прекрасного кавалера. Где ему было понять, что я просто берегла себя для единственного, женой которого мечтала стать? А когда я ему об этом заявила, рассмеялся. Это меня жутко ранило, ведь я, глупая, надеялась, что именно он станет этим единственным. Где была моя голова? Ведь родители не раз втолковывали, что благородный никогда не женится на простолюдинке, пусть даже и с зачатками магии. Если бы он тогда отступился, моя жизнь была бы совершенно другой, более счастливой и легкой...
Женщина тяжело вздохнула и продолжила путь, я же молча последовала за ней, боясь неосторожным словом спугнуть эти откровения.
.Молодой виконт слишком любил получать все, что пожелает, даже если это неприметная садовница. Однажды он пришел ко мне и. позвал замуж. Я обрадовалась. Ты бы знала, как я тогда обрадовалась! Вот только потом он добавил, что его родители будут против этого мезальянса, а потому единственный способ поженитьсяэто сбежать и обвенчаться в каком-нибудь селе в храме Пресветлого. Так и оказалось, что я, никому ничего не сказав, сбежала из дома. Эх, дуреха, даже с сестрами не поделилась! Ведь обещала ему. Только вот до храма мы так и не доехали. Остановились по дороге в каком-то трактире, а там «только один свободный номер».Она грустно на меня посмотрела, но было видно, что у нее уже давным-давно все переболело, и сейчас она просто делилась своей историей.Трудно ли уговорить влюбленную девушку, которая уверена, что ее благородный возлюбленный завтра на ней женится?Ответа, конечно, не требовалось, и она, помолчав, продолжила:А утром он, ничего не говоря, просто отвез меня обратно. Не буду тебе рассказывать, что меня ожидало дома,невесело усмехнулась,но со временем родные смягчились, когда поняли, в какое глухое отчаяние я впала. Честно говоря, следующие несколько месяцев я помню с трудом. Кажется, что-то ела, спала, что-то делала. Предательство ударило по мне слишком сильно. Еще оказалось, что я беременна и на таком сроке, что избавляться от дитя поздно. Апатия слетела сразу, только вот сестры. Они ведь младше меня и совсем скоро должны были войти в пору замужества, а тут такой позор для семьи, на них бы никто и не посмотрел после такого. И так уже ходили неприятные слухи обо мневиконт ни от кого ничего и не думал скрывать. В общем, отец мне дал денег, сколько мог, посадил в караван и отправил подальше с глаз к какой-то его дальней родственнице. И путь наш лежал по границе с государством Гургунов. Хотя какое там у них государство? Одно словокочевники! Вот они-то на караван и напали и всех, кто остался после этого в живых, угнали в рабство.
И вас?ужаснулась я.
И меня,тихо ответила женщина и надолго замолчала. Я уже думала, что рассказ на этом окончен, как она продолжила:У них я и научилась разбираться в травахпомог опыт в оранжерее и слабенький дар. Часто только это умение и спасало таких же рабов, как я, от неминуемой смерти. Через пять лет мне удалось бежать.
За этими короткими фразами крылось столько, что у меня волосы на голове зашевелились. Ведь она не сказала, ни куда делся ее ребенок, ни что она делала в плену, ни как с ней обращались. И уточнять и переспрашивать я точно не стану. Но, зная о нравах кочевников нашего мира, можно понять очень многое.
Вот так я и оказалась здесь, в этой деревне.
Я шла, пытаясь проглотить горький ком в горле. Наконец, спросила:
Лианем, а вы не пытались вернуться?
Куда?искренне удивилась она.В Бравель?потом помолчала и добавила:Из Бравеля уходила одна Лианем, а вернулась бы совершенно другая. Для этой, другой, подходит вот эта глухая деревня, и нет хода в прошлое,закончила она.
Я поняла, что больше эта тема подниматься не будет.
В тот день мы вернулись позже, чем планировали. Было видно, что знахарке тяжело дался этот день. И кажется мне, что не в последнюю очередь из-за настигших ее воспоминаний.
Глава 6
Море под скалой, на которой я сидела, мерно билось о нее, расслабляя и даря умиротворение. Звезды на небе сияли и манили таинственной и притягательной красотой. Соленый бриз обдувал лицо. Казалось, что я сижу не на скале, а на вершине мира. Дышалось легко и свободно, было ощущение, что все проблемы такие мелкие и неважные на фоне прекрасного огромного мира, что и задумываться о них не имеет смысла.
И я позволила себе несколько минут просто любоваться окружающей меня красотой.
Однако долго наслаждаться легкостью, которое дарило это место, не получилось. Мысли так и норовили возвратиться к тому, что происходило последнее время.
Я уже два месяца живу в этом мире. Токсикоз меня не мучил, а сама я слегка округлилась в стратегически важных местах и снова ощущала себя красивойв суете и заботах там, на земле, я утратила это чувство. Сейчас же я ловила на себе заинтересованные взгляды местных мужчин, хоть и не понимала, что они умудрялись разглядеть под мешковатым платьем, которое мне выделила знахарка. Мое, как она сказала, для этих мест не подходит, и просто спрятала его в сундук.
Внимание местных мужчин меня мало вдохновлялослишком уж они заросшие и угрюмые, и поначалу я их побаивалась,но тешило мое женское самолюбие.
В деревенскую жизнь я погрузилась с интересом. Конечно, мне адски не хватало нормального туалета, привычной плиты и стиральной машины, да и вообще очень многих вещей, но я училась жить в новых реалиях. Особенно тяжело было приноровиться к печке. Оказалось, что проблема не только правильно ее затопить, но и готовить так, чтобы ничего не сжечь и сделать вкусно. И это, по моему убеждениюцелое искусство! Ведь за тем же хлебушком здесь в магазин не сбегаешь, все нужно готовить самой, не забывая постоянно обновлять опару.
Мы с Лианем пекли один раз в неделю сразу семь буханок. Она рассказала, что у них в деревне есть обычай называть каждую согласно дню недели[1] и есть булки только в свои дни. Это, скажу я вам, определенная дань уважения хлебу. И неудивительно, ведь чтобы его испечь, нужно соблюсти целый ритуал. Одна опара должна готовиться в течение всей недели, и если ее загубить, то можно остаться и без хлеба. Конечно, можно попросить опару у соседей, но для любой хозяйки это считалось не очень хорошим признаком, чуть ли не сглазом, а народ тут мнительный и суеверный.
Спасибо Лианемвсему меня учила, правда, не без ворчания, а пару раз так и вовсе из избы выгоняла, чтобы не переводила продукты, но сейчас я уже освоилась с печью и этим гордилась!
С деревенскими все тоже пошло на лад. По крайней мере, ко мне относились вполне благосклонно. Даже взяли в местную женскую артель, которая состояла из одиноких старух и вдовиц. Все-таки Лианем со своими возможностями нас зимой не прокормит. Эта артель занималась тем, что более молодые женщины в небольших лодках выходили недалеко в море и ловили рыбу, а те, кому это уже не под силу, занимались ее заготовкой. В море меня пока не пускалия помогала на берегу и была этому даже рада.
У артели было и небольшое пшеничное поле, и огород, только меня туда пока не допускали
я не принимала участия в пахоте и севе, и делиться со мной урожаем не хотели.
В этой артели работала и Фаина, но со мной она старалась не общаться и вообще сторонилась.
Один раз на какой-то местный праздник мы ездили в соседнее село. Оно по местным меркам считалось большим и имело свой Храм Пресветлого. Лианем с нами не поехалаона всю эту суету не любила.
Мне поездка запомнилась нескончаемым гомоном и одной неожиданной встречей.
Артельские женщины продали заезжим купцам немного рыбы, и мне перепало несколько нисов[2], на которые я купила для Леи сладкий крендель и кое-какие мелочи, нужные в хозяйстве. Девочка была в восторге, без конца улыбалась и заряжала своим позитивом, словно солнышко. Она держала меня за руку и с гордостью вышагивала рядом.
Лея? Ты ли это, малышка?раздался из толпы мужской голос, и к нам вышел незнакомый бородач.Что? Не помнишь дядюшку Леба? И немудрено, в прошлом году ты была совсем крошкой. Доброго дня!это уже мужчина обратился ко мне.А где родители Леи?
Я растерялась от такого напора и неожиданности.
Папа погиб в море,вместо меня ответила Лея, тут же погрустнев.
Ох...мужик посерьезнел.А Фаина, твоя мама?
Фаина больше не моя мама,прямо глядя ему в глаза, ответила девочка.
У мужика от таких слов брови поползли на лоб. У меня самой подобное из уст маленькой пятилетней девочки вызвало оторопь.
Извините,попыталась я сгладить ситуацию,я родственница настоящей матери Леи и с разрешения Фаины забрала ее к себе.Мужик переводил недоумевающий взгляд с меня на Лею и, видимо, никак не мог уложить эти новости в голове.Извините, нам пора.
Я вежливо улыбнулась и потащила Лею к повозке, на которой нас привезли. Такой замечательный день был омрачен. Но деревенские домой еще не собирались, маячить у повозок не было никакого смысла, и мы вернулись на базар. Лея умудрилась познакомиться с каким-то мальчишкой, и они побежали что-то рассматривать у забора. Потеряться здесь было невозможно, и я за нее не волновалась. К тому же ее рыжую шевелюру без труда можно заметить среди темных макушек местных.
Девушка, мы можем поговорить?
Я вздрогнула от прикосновения к своему локтю и обернулась. Рядом стоял тот мужик, что узнал Лею.
Господин Леб?припомнила я его имя.
Да, а как тебя зовут?
Аника.
Так вот, Аника, нам нужно переговорить.И настойчиво куда-то меня потащил. Хорошо хоть недалеко, к пустующим телегам, где было поменьше народу. После чего остановился и, пристально глядя мне в глаза, спросил.Кто ты такая, Аника?
Что?изумилась я такому вопросу.
Я спрашиваю, кто ты такая? Я знал мать Леи, и ты на нее похоже так же, как и я,и так сжал мой локоть, что, наверное, останутся синяки.
Знаете, вы первый, кто этим по-настоящему заинтересовался.Я вырвала у него свой многострадальный локоть.Не нужно меня держать, все равно бежать мне некуда.Я огляделась в попытке найти более удобное место для беседы, но все лавочки были заняты, и, вздохнув, оперлась на телегу и поправила косынку, которая немного сбилась.Господин Леб, я и правда не имею никакого отношения к матери девочки, более того, чужачка здесь и даже не помню своего прошлого. Всего несколько месяцев назад меня нашли на берегу недалеко от деревни, где живет Лея. Ничего до этого мгновения я из своей жизни не помню.
Как это? А чего ж тогда назвалась родственницей Леи?подозрительно глядел на меня он.
Ее мачеха посчитала, что так девочке будет лучше, и отдала ее мне и сама и придумала мое с ней родство.
То есть какотдала?брови мужчины по мере моего рассказа поднимались все выше и выше.
А вот так!я развела руками.Я просто привязалась к девочке и немного ей помогла, а Фаина увидела в этом ущемление ее материнских прав и сказала: либо я забираю девочку, либо она запретит Лее со мной видеться.Вопрос из глаз мужчины не уходил, и, вздохнув, я вывалила на него правду-матку.Вы бы видели малышку на момент нашей встречи! Еще немногои она бы превратилась в волчонка! В деревне ее почему-то не любят, дети шпыняют, а мачеха вообще не обращала внимания!