Нет. И не жалей меня. А когда мой учитель умирал, я убежала бить татуировку. Эту, она медленно-медленно точно кукла шарнирная подняла левую руку. Красивая? Мне вот очень нравится, поиграла пальцами и тут же спрятала руку под стол. Верна то ещё местечко. Скоро сам почувствуешь, капитан.
Прости. Ничего другого на ум не приходило. Ведьма отвернулась. Что ей его слова? Думаешь, я не смогу быть капитаном? Не справлюсь?
Думаю, ты здесь ни к месту. Думаю Луиона вздохнула.
Я был генералом. Я умею управляться с самолётами и с дирижаблем смогу. Я вообще-то
Мальчик, прыснула ведьма.
«Мальчик!» вспыхнул Константин, но вслух возразить не успел.
Ты был символом. Посмотри на себя, она вытянула руку, всей ладонью указывая то ли на него, то ли на стену. А рука такая тонкая и белая, точно бескровная, точно лист бумаги, а не живая плоть и вся в татуировках. Жуть. Ты такой красивый. Высокий вон, кудрявый, плечи широкие. Такого хорошо на фоне флага снимать. Под её взглядом он, напротив, чувствовал себя маленьким и бестолковым. Эмма медленно опустила руку. Тебя использовали и вышвырнули. Это же Тирха. Морщится. Глумится. Ведьма, чёртова. В двадцать лет не становятся во главе армии.
Ноначал было герой героев. Ему вообще-то почти двадцать пять. Да хоть сто двадцать пять! Будто это её переубедит.
Ну? хмыкнула она, глумливо скалясь.
Ведьма, бросил Константин и встал, так и не притронувшись к чаю.
II
Привет, док! Луи медленно-медленно, точно кот, крался в рубку. Доктор, ссутулившись, сидел в пилотском кресле. Оборачиваться он не спешил. И Луи даже хватило времени чтобы выдохнуть и вдохнуть, и споткнуться о приоткрытый люк, и замереть в шаге от кресла, в полуметре от докторской макушки. Сколько же усилий ему понадобилось, чтобы не сорваться с места, не сбежать, не запереться в собственной каюте и руку не тянуть к докторским дредам, собранным в плотный пучок на затылке, так и хочется
Ну и зачем, расскажи мне, ты это сделал, а Луис?
Кресло повернулось, и доктор уставился на него, благо, сегодня он был в очках, так чуть легче. Чуть-чуть совсем. Совсем.
Луи вздрогнул, Луи отшатнулся, Луи открыл рот, вздохнул и глянул на Фета так виновато, как только мог. Казаться невинным, казаться маленьким, казаться Казаться Луи умел. Но Фет всё видел и чуял ложь, не хуже ловчей.
Затем, надулся Луи. Затем, что нам нужен капитан. А ему был нужен корабль. И он спас меня отОб этом упоминать не хотелось, об этом Фет разлиться. И Эмма просила не говорить ему о делах. Не рассказывать, что он по старой памяти покупает и перепродаёт кое-какие товары. Что среди ящиков с картошкой от станции к станции Небо возит контрабанду.
Боже триединый! вздохнул Фет. Что с тобой опять приключилось? Законники? Он встал. Корабль шёл ровно, Луи успел это отметить, пока отворачивался, пока смотрел вскользь докторова плеча на мелькающие дисплеи
Нет, придурок какой-то, понурился Луи. А Константин!.. он сглотнул. Ведь доктор вдруг поднял руку, вдруг взял его за подбородок, заставляя смотреть вверх.
Нос вроде цел, Фет хмыкнул. Голова не кружиться? Огрести не успел?
Нет.
Прохладные докторские пальцы легонько погладили его по щеке. И Луи замер. Луи замер. Замер. Только бы не спугнуть. Но Фет отпустил его так же быстро, так же мягко и снова сел и повернулся полубоком, чтобы всё-таки видеть дисплеи.
И хорошо. Боже, покачал головой доктор. Боже. В следующий раз одного не пущу, проворчал он.
Вот ещё! возмутился Луи. И стало славно, стало тепло-тепло. И доктор, доктор кажется смотрел на него если не с нежностью, то почти. Может представить, что так. Можно ведь? Можно? А капитан, начал он, чтобы не думать. Если ведь думать, можно такое надумать. Это можно. Луи вздохнул. Капитан, он хороший. Правда, Фет. Он был военным в том мире, Луи указал пальцем на потолок. И сказал, что умеет летать. И так нам не пришлось врать и платить за документы. Ну почтиКое-что за документы Луи отдал заранее, иначе бы просто их и регистрировать не стали, да и процесс черт знает на сколько бы растянулся. И платить ему не нужно.
Как ты это провернул? не понял доктор.
Он и не спрашивал о плате. Ему нужно было укрыться от законников. Нет, он не беглый! Не беглый! Он просто отказался служить.
Ещё лучше, вздохнул доктор. Ещё лучше.
Но Эмме правда нужна помощь. И нам нужна. А ему мы нужны. Фет! Меня же приняли! Приняли. Вы вы И не бурчи. Ты добрый.
Добрый. Добрее некуда.
Ну Фет!
Чёрт с тобой, смягчился доктор, Привел, значит привел. А лишние руки нам действительно не помешают. Не улыбайся так. Эмма тебе ещё вставит. Или уже? Фет усмехнулся. Но этого Луи уже не боялся. Эмма добрая, он-то знает, и раз доктор на его стороне, значит утрясётся. Значит, всё будет хорошо. Подменишь меня? спросил доктор. Луи кивнул. Хочу на нового капитана посмотреть. Как зовут?
Константин.
Константин, повторил Фет. Константин. Ладно. С остальным-то разобрался?
Да! объявил он с гордостью. Доктор кивнул, уступая ему кресло. А что если может сейчас?.. Фет? позвал Луи. Может, сейчас пока доктор спокоен и смотрит так славно, так тепло смотрит, пока на узких губах полуулыбка, а на лбу нет морщинок; может сейчас они, наконец
Ну? Фет поднял бровь, нахмурился и губы сжались в бледную линию.
Нет, Луи не осмелиться. Не сейчас. Луи глупо помотал головой.
III
Что она знает? Ничего. Вот именно. Сама не местная, то есть не с Тирхи. Из нового света какого-то. Учёная. Тоже ещё. Учёная! Куда уж там! Картишки за деньги раскладывает, людей дурит, да ещё сама охотно в том признаётся. На кой чёрт было идти с этим Луи? «И пиво моё осталось не выпитым», с особой досадой припомнил Константин. «Ну и где этот Луи?» рыкнул он в коридор, нисколько не ожидая ответа. Его и не последовало. Что делают капитаны в таком случае? Капитаны Ему и каюты не выделили. Найти пацана казалось выходом, пусть объясняется, извиняется, предлагает. Зачем-то он же устроил этот капитанский шантаж, значит пусть и думает, что делать дальше. Константину очень не нравилась эту ситуация, она его откровенно бесила. Сначала сбежал из участка, потом влип в это, теперь полагайся на малолетнего идиота и ведьмину милость, а с собой ни оружия, ни хрена, одна шинель, чёрт бы её драл. На дирижабле шинель, конечно, вещь первой необходимости, но, если его и в правду вышибут на станции, можно будет первое время на ней спать и ей же укрываться как в походе, как бомжи. Последнее сравнение разозлило его больше. Неужели он это заслужил? Видимо, заслужил.
В зале суда удушливо пахло краской и растворителем, едкой дрянью. Однажды садовник заставил Константина ещё ребёнком оттирать рисунки с забора. Он ободрал костяшки и очень саднило, и сильно воняло. Ему было десять или двенадцать. Отец ничего не сказал. Не сказал, когда увидел разрисованный забор, ругань садовника пропустил, точно не было такого. На этаже перекрашивали стены. У Константина кружилась голова. Он ко многому был привычен, но тут ему почему-то сделалось худо. Судейская мантия казалась лужей опрокинутых на белый мрамор чернил. Под одеждой прикрытое парадным камзолом ныло плечо, перештопанное накануне. На скуле полоска пластыря. А так всё хорошо. Бывало хуже. Ох, хуже бывало! Ерунда.
Кесаев Константин, вы признаёте
Признаю, согласился Константин, защищаться не осталось сил. Отпираться незачем. Проиграл. Проиграл? Разве это была игра? Война. С живыми людьми.
Судья кивнул. Судьи кивают? Всё было невозможным, неправдивым и дымчатым, размытые люди, растворённые в зале суда. Этого не было вовсе? Это был сон.
Вы приговариваетесь
Нет, между этими и теми словами был перерыв. Суд прерывается на оглашение на совещание. Куда там он прерывался. Его выводили из зала. Ему принесли стаканчик водички. Стаканчик водички. У Августина не бывает стаканов, только стаканчики. Только поменьше, не подешевлепоменьше, меньше, мельче.
к ссылке, закончил судья и хлопнул молоточком, по тому, по чему судьи хлопают молоточком. И весь зал объял глухой деревянный безнадёжный тук. Тук. Тук в ушах, за барабанными перегородками тук, всюду тук, под кожей тоже. Тук рвётся наружу. Тук. Вырвался. Тук. К ссылке.
Не расстрел значит. Герой предпочёл бы игристое и пулю в висок.
Тук, закончил судья.
Тук, понурился Константин.
Константин мотнул головой, не отпустило. Разве проигравших героев судят? Или проиграв, ты уже не герой, а просто человек, даже если имя у тебя отцовское и нос его, а вот ум ни на что не годен.
Константин так бы и шагал дальше, но чья-то тень перегородила проход. У тени были длинные ноги, обутые в мягкие кожаные ботинки, похожие на шкуру рыжего крокодила. Дальше к ногам крепилось тело на удивление длинное и худое с острым лицом и пучком неопределённо светлых волос, заплетённых в тонкие дреды, аккуратно собранные на затылке. Это видимо и есть тот самый доктор, к которому эта ведьма послала Луи. «Ведьма», в который раз выругался Константин.
Добрый день! подал голос предполагаемый доктор. На доктора он походил мало. По крайне мере до этого Константин не видел докторов с дредами. Вы, как я понимаю, наш новый капитан?
Да! с вызовом бросил разжалованный герой. Константин Кесаев, представился он куда бодрее.
Фет, кратко сообщил доктор, предлагая ладонь для рукопожатия. Будем знакомы.
Будем.
Ладонь у него была крепкая и сухая.
Вас Эмма разозлила? с улыбкой спросил доктор Фет.
Неважно, отмахнулся Константин.
Отнюдь, вступил доктор. Вот прилипала. Шёл бы куда шёл, но он же скорее всего к Константину и шёл. Ха. Обычно это от меня все к Эмме жаловаться бегут.
А вы?..
А я смотрю за порядком, представился Фет. «Этим ли занимаются врачи?» подумалось Константину. Доктор тем временем продолжал: Следуйте правилам, и мы подружимся, он и в правду несколько походил на судью.
Вы на моей стороне?! Константин был готов выдохнуть, да что там! Он был готов обнять это длинного сурового доктора. Хотя какой же он суровый? А правила? Ну дайте сюда эти ваши правила, он выучит их лучше всех.
Я на сторонезадумался доктор. Не выкидывать же вас за борт в серные облака? Сами подумайте. К чёрту, он потёр нос под очками. Да, он носил очки, а под очками славные серо-зелёные глаза. Пойдёмте, я покажу вашу каюту.
Спасибо. «Хоть кто-то!» подумал Константин с досадой, но грубить доктору не стал: Я несколько растерялся. Несколько! Луи, Константин изо всех старался не выдавать своё раздражение, незачем ещё и с доктором отношения портить, привёл меня к ведьме к Эмме и ушёл. Было бы славно увидеть весь корабль.
Славно, повторил за ним доктор. Это более чем на него похоже. Тогда мне стоит показать и всё остальное. Доктор улыбнулся. Константин благодарно кивнул. До Южной неделя лёту, продолжил доктор, Это ближайшая к нам станция, пояснил он, подмечая реакцию Константина. Обычно мы задерживаемся в «пролётах». У Эммы есть определённый план. Ближайшая остановка не меньше, чем через десять дней, а значит, придётся нам уживаться.
Я буду полезен. Я военный.
А Эмма физик, продолжил он хлёстко, в точности повторяя её слова, на Верне это не играет роли, с одной лишь разницей: ведьма грубила, а он объяснял. Здесь нужно следить за машинами и по возможности не попадать в грозу. С машинного и начнём, капитан.
Корабль внутри, как и снаружи, походил на толстую вытянутую рыбу, разбитый на две с половиной палубы и воздушный отсек он был необычайно тесен при общей своей огромности и это как-то путало. С пространственным мышлением у Константина всегда было неплохо, но тут складывалось впечатление, что дурацкий докторский чертёж над ним посмеивается. На нижнем ярусе располагались обещанное машинное, грузовой отсек и два выхода в открытое небо: грузовой и пассажирский. Над пассажирскимрубка, надгрузовым лаборатории, под которые отводилось больше всего места; посрединекаюты. Из рубки можно было подняться в воздушный отсёк, в тот самый половинный ярус, как назвал его доктор.
Тирха потеряла залив. Тысячи гражданских стали подданными другого режима. Ссылка не слишком ли мягко? Чем он заслужил такую лояльность? Если бы он не был Кесаев, если бы ему не было двадцать четыре Но почему всё-таки Верна?
По новостям нескончаемым хаусом, тугим потоком цветного ада лилось страшное и патриотичное. То ли парад, то ли траур.
Он зажмурился. Потёр виски.
Что призадумался, капитан?
Да так, пожал плечами Константин, о прошлом.
Простил бы его отец, коли остался жив? Стал бы просить за него? Они бы могли сделать его не выездным, запереть в поместье. Что лучше, а? Там или здесь? Доктор ждал, выжидающе посматривал в его сторону. Вор, гадалка и доктор Фет.
А-а, протянул Константин, Фет это как сыр?
Боги добрые, ну и зачем он это сказал? Доктор подозрительно нахмурился.
Нет, отрезал он. Сыр как-то по-другому. И ты не первый, кто так шутит.
Жаль, улыбнулся Константин.
Ты есть, кстати, не хочешь?
Хочу.
Тогда пойдём смотреть буфет. Доктор развернулся как по команде «напрааво!». Эмма должна была уже уйти, он ухмыльнулся, так взрослые ухмыляются перед детьми. В буфете ты уже был.
Кухня там же?
Кухня ниже. Там только чайник. Готовим по очереди. Я принесу расписание смен. Смена в машинном, в рубке, на кухне, уборка. Нас мало, поэтому делаем всё и по очереди.
Понял.
И молодец, доктор хлопнул его по плечу.
А Ты доктор, Эмма физик, Физик. Девка с картами. Физик! Луи получается тоже из ученных?
Луи? прыснул доктор. Луи вор. Он к Эмме пристал на Южной, кажется. Вообще чёрт его знает откуда он. Говорит, чуть ли на всех станциях обитаемых небес успел пожить. Ребёнком побирался, стал постарше начал воровать, сначала по мелочи: еду, тряпки всякие, чтоб не помереть. Мог бы в полицию пойти, там бы его устроили.
Устроили? хотел было возмутиться Константин, но доктор так на него зыркнул, что все хотенья расхотелись сами собой.
Ты либо человек в системе
Либо не человек? Константин усмехнулся. Я по твоей логике уже не человек.
Ты капитан.
Капитан? Константину стало горько и глупо. Ты это Эмме скажи.
Я с ней поговорю, совершенно серьёзно пообещал доктор. «Ну пусть попробует», подумалось Константину. Боги сколько безнадёжности в одной планетке!
Ладно, а ты как сюда попал?
Я врач. Прилетел на вызов. Я этим зарабатываю. Спасти господина не смог, а потом, когда все случилось, когда Я даже сам не понял как, но я остался с Эммой. Ей нужен был человек, знающий небеса, да и одной управлять кораблёмгиблое дело. Мы, знаешь ли, быстро сошлись, хотя я с людьми плохо лажу, и Эмма неважно, может поэтому? А ты, расскажи, как к нам попал.
Я? ЯКонстантин открыл рот и почувствовал такую глухую черноту, что, о боги, безлунная ночь светлее, в подвале без фонарика светлее, ни слова не сказать. Меня, боги, а стыдно! Отмыться хочется, соскрести с себя этот позор. Герой героев! Меня сослали. ЯНу давай, чего боишься, генерал! Рассказывай о своем провале! Стыдно что ли? Ох, стыдно ему! А люди умирали, за тебя умирали. Тогда стыдно не было? Им страшно не было? Я был генералом Тирхи, и я проиграл, выдавил Константин. По моей вине мы потеряли залив и кучу людей, Константин знал точную цифру, знал сколько раненных, знал сколькоменя сослали на Верну. Я должен был работать в полиции на той станции, но я ушёл. В бар, добавил Константин. Казалось, внутри у него ничего не осталось сплошная гадливая горечь. А там какой-то бугай бил пацана. Ну я и спас идиота! хвастливо добавил Константин. Ему так не хотелось, чтобы кто ещё, чтобы доктор увидел эту чёрную дрянь, плещущуюся у него в груди. Ха, добавил он, и стало совсем тухло. Ха-ха, герой. Ха.
И часто ты так спасаешь идиотов? доктор хлопнул банку на стол.
Чем-то этот доктор на ведьму похож.
Только по вторникам, улыбнулся Константин. Губы свело.
На Верне сегодня суббота. День гостей. Это, если тебе интересно, когда станции принимают свободные корабли.
Они точно всё заранее рассчитали! возмутился Константин. Неужели действительно рассчитали? По дням. И корабль же для межзвёздных перелётов где-то надыбали, и пилотишку этого ветхого из чулана вытрясли! Добрый дядя прокуратор.
IV
Небо редко заглядывало в Портовую: Эмма эту станцию не любила. Хотя с чего бы? Станция и станция, поменьше Южной и Громовержца, но не в размерах дело. Здесь было слишком много от Память услужливо рисовала ангар с НМ-1, и совладать с тем Эмма не могла. НМ-1 давно отчалил, а она всё равно пришла смотреть на светлый абрис, оставшийся на его месте. Корабли на Верну прилетали нечасто, ангары пустовали годами. А вот сегодня кого-то принесло на маленьком имперском ходунке. Ходунками звали кораблики, способные на быстрые межпланетные перелёты в пределах одной солнечной системы. «Из Старого мира?» подумалось Эмме. Впрочем, в ангарах она искала не память, а мастера. Даже самому новому кораблю время от времени требуется ремонт. Небу шёл второй год. Для Вернских дирижаблей это не срок, если конечно они не встретились с бурей.