Отвлекшись от зарождающейся лавины, я бросила взгляд на небольшой обнажившийся уступ. Теперь, без прикрывающего их снега, на нем стали видны закрепленные установки. Арбалеты!
Ложись! вновь заорал Максимус и, обернувшись ко мне, толкнул со всей силы, падая сверху.
Снежная шапка, сброшенная природой, спустила тетивы арбалетов. Если бы мы были на пару десятков метров подальше! У нас бы была еще одна секунда, чтобы среагировать. Но на таком расстоянии шансов практически не было. Я почувствовала, как распластанное на мне тело командира конвульсивно дернулось. Короткий вскрик и хрипы ребят.
Нет, нет, нет!
Ле-жи,- просипел командир мне в ухо.
Выждав ровно десять секунд, я свалила его с себя и завертела головой. Весельчак, Сухой, Кислыйвсе они лежали на камнях.
Святой Амадей, нет! В плече Белого и из спины торчали два болта. Толстые, короткие, они пробили куртку из толстой кожи и добрались до тела. Я перевернула его набок.
Пос-мо-три пар-ней, проскрипел он.
Убедившись, что все, по-прежнему, тихо, я поползла к ребятам. Заглядывая каждому в глаза, не видела в них жизни. Переползала от одного к другому и осматривала. Сухой и Кислыйу каждого из груди торчали точно такие же болты. Весельчак убит от попадания в голову. Их глаза уже стекленели от морозного воздуха. А мне хотелось выть. Стражники, которые приняли меня как равную. Учили и относились как к младшей сестре, сейчас остывали на холодных камнях. Меня начала бить крупная дрожь. Но, Белый! Белый жив! Я должна ему помочь! Я поползла обратно к нему. Увидев в его глазах немой вопрос, отрицательно покачала головой. Командир зажмурился, на скулах вспухли желваки. Из-под стиснутых век блеснула влага. Но он тут же открыл глаза и она моментально высохла.
Надо уходить. Это была ловушка. Специально для нас. Надо уходить, Солнце, отрывисто дыша, заговорил он.
А парни? плача, спросила я.
Мы не вытащим их сами. Нужно добраться до заставы. За ними придут, здоровой рукой, он сжимал раненое плечо.
Почему ты не перекинешься? напрямую спросила я. Я была твердо убеждена, что он орел. Белый на секунду прикрыл глаза, а потом ответил:
Я не могу. Пока во мне наконечники, я не могу.
Куда идти? я вытерла слезы. Горевать будем потом, надо, и верно, выбираться. Оборотень-не оборотень, сейчас на него надежды нет.
В нычку. Дальше я не дойду. Нужно вынуть стрелы. Помнишь, где она?
Я кивнула. Придерживая его, помогла встать. Если раненое плечо не мешало передвигаться, то простреленная спина практически не позволяла ему шевелиться.
Какого демона ты снял рюкзак? шипела я, пока мы, спотыкаясь, брели к трещине. Спину бы сберег.
Если б не сбро-сил, то раз-да-вил бы тебя, слова давались ему с трудом. Он стискивал зубы при каждом шаге, но шел, повиснув на мне. Если б нас кто-то увидел, то показалось бы, что идут двое пьяных. Шатаясь и придерживая друг друга. Или жена тащит домой загулявшего мужа. Если бы это было так!
Он был очень тяжелым. И понимал это, но выпрямиться, чтобы мне было легчене мог. А у меня на спине был еще рюкзак. Бросать его было нельзя, там аптечка и еда. Белому нужно обработать раны. Мы шли, уже не заботясь о своих следах. Если нас захотят найтинайдут.
Я чуть было не прошла мимо вода в пещеру. Осознала только когда услышала сипение в ухо:
При-шли
Узкая расселина уходила вглубь скалы. Я протиснулась в нее первой, практически затаскивая совсем обессилевшего командира на себе.
Сколько надо идти вглубь?
Сто шагов, выдохнул он.
Сто шагов! Целая вечность! Святой Амадей, не оставь меня!
Я поняла, что пришли по резко раздвинувшимся стенкам скальной трещины. Не знаю, как природа образовала эту пещеру, но она походила на норку животного. Узкий проход, оканчивающийся вполне широким котлом.
Оттащив подстреленного орла к стене, уложила его на бок. Свет, нам нужен свет. Я все делала быстро. Мозг работал как-то сам, подсказывая очередность действий. Маленький походный факел разгорелся и осветил пространство. Низкий свод, расколотый все той же трещиной, узкая, но широкая пещера. Сверху свет не проникал, значит, до поверхности скала не раскололась. Через проход тоже лучи не пробирались. Слишком узок и извилист был вход. Зато здесь было сухо и чисто. Только камень, вековая пыль и все.
Распотрошив аптечку, я разложила все рядом с командиром. Он был в каком-то полузабытье, лежал и не реагировал ни на что. Но это даже и хорошо, меньше боли почувствует. Я понимала, что мне придется вытащить из него болты. Но совершенно не представляла, как это сделать. Врачеватель из меня никудышный. Осмотрела его спину и плечо. Крови было немного и она вся уже впиталась в куртку. Чтобы снять ее нечего было и думать. Придется резать. Ничего, не замерзнет, укроется перьями. Я достала нож и аккуратно распорола одежду. Стрелы вошли на весь наконечник и еще примерно на фалангу пальца. Совсем рядом с позвоночником и в предплечье почти насквозь. Кожа вокруг ран опухла и была лихорадочно красной. Меня затопило отчаяние. Как их доставать?
Что там? тихо выговорил Белый.
Очнулся? вскинулась я. Примерно на мой палец вошли. Максимус, я не умею доставать стрелы! Я не смогу!
Ти-хо. Сможешь. Я рас-ска-жу, он говорил на выдохе. Ему было тяжело. В аптечке зверобой. Облей рану и руки.
Без всяких вопросов я метнулась к пузырькам, собранным для нас Арти. Нашла нужную настойку и полила ее на спину. Белый дернулся и зашипел. Наверное, она щипала. Потом, плеснув себе в ладонь, тщательно протерла свои кисти.
Те-перь тя-ни стре-лу
Тянуть? Как тянуть?
Я аккуратно взялась за толстое древко и потянула его на себя. Мужчина уткнулся лбом в камень и сдавленно завыл. Мышцы на спине напряглись, скрутившись в канаты. Но она поддалась! Медленно, выталкивая сгустки крови, болт выходил наружу. Вряд ли это было долго, но нам время показалось вечностью в этот момент. Когда наконечник выпал из раны, я покачнулась от напряжения. Сразу же потекла кровь, чистая, алая. Я схватила чистую ткань для перевязок, плеснула на нее еще зверобоя и со всего маху пришлепнула к ране. Вот тут уже орел, не стесняясь, заорал, выгибаясь дугой.
Замолчи! рявкнула я на него. Мне и без этого страшно!
Он замолк. Кое-как просунув под него ткань, я туго перебинтовала грудину. Пот крупными градинами катился по моему лбу. Сбросив куртку, решила заняться рукой. Тут все было хуже. Потому что арбалетный болт пробил почти все мышцы. Острие наконечника можно было нащупать с другой стороны. Повторив все манипуляции, я попробовала сделать так же, как и со спиной. Но не получалось! Мужчина, закатив глаза, упирался в скалу головой, но молчал. Лишь скрип зубов говорил мне о том, какую боль он испытывает. Стрела не шла. Слишком много волокон тела ее опутывало. Белый был как бабочка, насаженная на иголку. Ни вперед, ни назад не слезть.
По-дож-ди
Я отстранилась, вопросительно глядя на него.
Дай от-дох-нуть
Отдых нам не помешает, это да. Я достала из рюкзака воду, отхлебнула сама и напоила его.
Я не могу его вытащить, Максимус, покачала я головой. Что делать?
Ре-зать
Чтооо?
Других вариантов нет, он лежал на боку, бледный, покрытый бисеринками пота. Измученный, но все такой же притягательно красивый.
Нет. Разрезать я тебя не смогу, твердо ответила я.
Тогда мы умрем, так же твердо сказал он. Сколько осталось до заката? Час? Два? Ловушку скоро придут проверять. Стрелейцы найдут нас, Солнце. И забьют здесь как мышь под кроватью. Если ты достанешь наконечник, я смогу обернуться и унести тебя отсюда. Другого выхода у нас нет. Понимаешь?
Ты все-таки принц, глядя ему в глаза, протянула я.
Да. Я младший сын Государя.
Почему ты оказался здесь? Простым стражником?
Ну, не совсем простым, попытался улыбнуться мужчина. Но, лучше здесь, чем во дворце.
Я не особо поняла, про что он, поэтому поверила ему на слово. Наверное, он знал, о чем говорил. И про рану тоже. Поэтому, достала свой нож и хорошенько прокалила его на огне факела. Он уже прогорал, поэтому мне стоило поторопиться. Иначе, в темноте я не смогу сделать ничего.
Что нужно делать?
Рас-ширь рану, он готовился к боли, поэтому снова заговорил на коротких выдохах. Дойдешь до наконеч-ника, тяни!
У меня дрожали руки. Снова пот заливал глаза, мешая смотреть. Я смахивала его рукавом и разрезала, разрезала волоконце за волоконцем. Командир, напрягшись всем телом, молчал, со свистом выдыхая воздух. Только пальцы здоровой руки сжались в кулак и побелели.
Я не вскрыла еще и половины, когда резкий треск отвлек меня. Рассыпая искры, зачадил, защелкал факел. А потом погас. Мы оказались снова в кромешной тьме.
Святой Амадей, прошептала я, понимая, что не смогу больше помочь Белому.
А он, коротко простонав, не сказал ни слова.
Нужно было что-то делать. Нельзя вот так все оставить!
Может быть, я выйду? Схожу до твоего рюкзака? У тебя же там тоже есть факел! голос у меня звенел. Истерика просилась наружу, но я ее не выпускала.
Нельзя, сказал он сквозь зубы. Уже явно стемнело. Гости будут с минуты на минуту. Попадешься.
Какая разница, где умирать, пробормотала я.
Умирать нет никакой разницы где, согласился Белый. Но там тебя могут взять живой. Рассказать, что делают стрелейцы с пленницами?
Не надо, содрогнулась я. Об этом я как-то не подумала.
Помоги сесть. Лицом ко входу, попросил он.
Я приподняла его и подложила свою куртку. Опершись раненой спиной на скалу, он зашипел. Рука с болтом висела как плеть. Слишком много перебито мышц. И я еще сколько подрезала.
Дай свой арбалет.
Я отцепила и подала. Услышала, как он его взводит.
Садись рядом и постарайся уснуть. Не знаю, сколько у нас есть времени. Попробуй отдохнуть.
Сев рядом, я откинулась на стену и вытянула ноги. Ждать. Больше ничего не остается. Если за нами не придут ночью, то завтра я снова попробую вынуть стрелу. Схожу до брошенных рюкзаков и принесу их сюда.
Мы сидели и молчали. Периодически Белый постанывал сквозь зубы. Тишина была невыносимой, поэтому я спросила:
А парни знали? Что ты орел?
Подозревали, помолчав, ответил командир.
А Фил?
Нет. Не было нужды. Я же говорил еще на заставе.
Минута молчания.
Когда я приехала, ты сказал мне, что мы должны знать все друг о друге. Тогда почему сам не рассказал им?
Солнце, я
И тут мои нервы сдали:
Почему ты зовешь меня Солнцем? Почему именно такое прозвище? заорала я, вскакивая.
Ты мне нравишься, голос в темноте прозвучал абсолютно ровно.
Из меня как будто разом выбили весь воздух. Я замолчала, беззвучно разевая рот как рыба без воды. Святой Амадей, спасибо, что мы в кромешной тьме!
А я? спросил он.
Чтоты?
Я тебе нравлюсь? тут его голос перестал был дьявольски спокойным и дрогнул.
Да, признание выпало из меня против воли. Почему-то невозможно было соврать или улизнуть от ответа. Совершенно недопустимо.
Ты Ты бы пошла за мной? Куда бы я ни позвал?
Мое тело покрылось миллионами мурашек. Тетка рассказывала, что орлы зовут замуж орлицу, когда предлагают пойти за ними без оглядки. Куда бы ни позвал.
Я уже пошла за тобой на смерть, шепотом ответила я.
Взвыла душа! Что мы творим? О чем мы разговариваем? Нам, возможно, осталось лишь несколько часов жизни. И я могла бы еще спастись. Если бы оставила его. Если бы ушла одна на заставу.
Но совершенно ясно я понимала, что для меня этот путь закрыт. Я его не оставлю. Я останусь с ним до конца. Убьют нас или мы чудом выберемся. Но я буду здесь.
Сядь, пожалуйста, рядом, попросил он.
И я села на свое место. Здоровой рукой он нашарил мои пальцы и сжал их. А потом поднес к своему лицу и осторожно поцеловал.
Мое полное имя Максимус Тим Морингер. Я младший сын Государя Ислотона. Ненаследный. И я очень этому рад. Жизнь во дворце не для меня. Слишком много лжи и фальши. Продажных людей и выскочек. Поэтому я сбегал оттуда с юности. Ну, ты, наверное, наслышана, он усмехнулся. Здесь, в горах, мне спокойно. Здесь есть настоящие друзья. Были, он уперся затылком в стену и замолк ненадолго. Я понимала, что он вспомнил парней из нашей группы. Мне, прослужившей с ними совсем немного, и то было горько. А каково ему?
Когда я тебя увидел там, в столовой, я понял, что моя свобода закончилась. Ты своими маленькими ручками украла ее, он снова прижал мою ладонь к своему лицу, целуя. Вначале просмотрел твои документы. Они подписаны Гроклаем. Я его знаю. Кого попало, наобум, он сюда не отправит. Значит, были причины. И я решил, что буду тебя беречь. Научу всему, что умею сам. Тому, что сможет вынести хрупкая девушка-человек. Но ты оказалась сильнее, я, даже не видя его, понимала, что он улыбается. Не все стражники могли вынести то, что вынесла ты. И я до сих пор не могу понять как
И тут я осознала, что если он спросит меня напрямую, я не смогу ему соврать. Если он спросит, почему я такая выносливая или так быстро восстанавливаюсь, я скажу, что я тоже оборотень. Да простит меня тетка, но перед лицом вероятной смерти, какой смысл это скрывать? Да и как она об этом узнает?
Я всегда надеялся, что мне повезет. Что я встречу ту, которая меня полюбит и примет простым неотесанным стражником. И я ее встретил. Спасибо.
Так мы и сидели. Молчащая я. И он, прижавший мою руку к своей груди. Постепенно, меня начал одолевать сон. Склонив голову ему на плечо, я задремала. Мне снилось что-то очень хорошее, доброе. Такое, какое редко снилось обычно. Наверное, именно такими должны быть видения счастливых, любимых женщин.
Солнце, проснись, мужские пальцы аккуратно дотронулись до моей щеки. Проснись, к нам гости.
Я распахнула глаза мгновенно. Теплый сон слетел с ресниц, не успев истаять до конца. А голова уже осознавала реальность. И в ней было мало хорошего. К нам шли. Очень аккуратно, соблюдая осторожность, по узкой расщелине в нашу сторону шли люди.
Белый на ощупь проверил натяжение арбалета, а я достала из разгрузки свои ножи и метательные звездочки. Ох, чую, пригодятся.
На стенах заплясали отсветы факела. Гости шли медленно. Наверняка, поняли, что один из стражников ранен. Там, на снегу, оставалась кровь.
Ба! Да вы посмотрите! Еще не сдох, Белый?
Я оцепенела. Из расщелины, вместе с незнакомцами появился Эшул. Что он здесь делает? Остальные люди были в незнакомой мне форме. Очевидно, стрелейцы. Их было шестеро. Выйдя в котел пещеры, они подняли факелы, чтобы полностью осветить ее.
А ты, я смотрю, не изменяешь себе? Даже растешь, прищурившись от света, произнес мой командир. Не принимают в родном дворце, переметнулся в соседний?
Ну, я же должен где-то применить свои таланты, гаденько усмехнулся орел-предатель.
Сомнительные у тебя таланты. Весьма сомнительные.
Это уж не тебе решать, небрежно бросил Эшул. А ты, я смотрю, неплохо тут устроился. Даже с телогрейкой вон со своей пришел. Выжила, шлюшка рыжая. Зря ты не отдал свою девку Диммасу на заставе. Ой, зряя А что ж она руку тебе не полечила? На такие подвиги не способна? Только на постельные?
Ты мерзкий червяк, Эшул, а не орел, презрительно выплюнул Белый.
Хах! Можешь ругаться сколько твоей царской душе пожелает, дорогой родственник. Все равно тебе недолго осталось. И я даже, он обернулся к одному из мужчин и взял у него точно такой же арбалет, какие были установлены на том самом уступе, сам помогу тебе отправиться к праотцам. Расскажешь им, какой я отвратительный!
Медленно подняв оружие, он навел его на Максимуса. А тот так же медленно прижался к скале больным плечом. Придавленный болт прошил его руку насквозь и окровавленный наконечник появился с другой стороны. Я круглыми от ужаса глазами смотрела на это действо. И даже Эшул отвлекся, отклонив голову от прицела. А командир, так же медленно взявшись за острие болта, с хрустом отломил его от древка. Из раны толчками выплескивалась кровь, заливая одежду.
Все-все, мы поняли, что ты крут. Но, боюсь, тебе это уже не поможет, фыркнул негодяй, снова наклоняясь к прицелу.
А я вдруг резко поняла, что делает Белый. Чтобы перекинуться, ему нужно убрать из тела стрелу. И сейчас он может это сделать. Осталось только выдернуть древко сзади. А для этого нужно время. Но времени нет!
Сердцем почуяв что палец Эшула прикоснулся к спуску, я позвала наружу свои перья. Я укрою его! Я дам ему эти мгновения, чтобы он успел.
Время замедлилось. В одном диком прыжке, резко выбросив в бывшего сослуживца звездочки, которые держала в руке, краем глаза заметив сорвавшуюся с тетивы стрелу, я развернулась спиной к стрелейцам. Взметнулись мои крылья! Я видела как с ревом и с ошметками мяса Белый вырывает из своей руки деревянное древко. Какими шальными глазами он смотрит на меня, покрывшуюся рыжими перьями. Я слышала изумленный вскрик предателя за моей спиной и незнакомую речь стрелейцев. А потом ощутила толчок. Резкий толчок в спину. Упав на колени, опустила глаза на грудь. Там, ровно посередине торчал наконечник стрелы. Окропленный моей кровью. Прошивший меня насквозь. Подняв глаза на своего бывшего командира, я увидела огромные белые крылья.