Разговор не клеится. Жара давит, а небо все больше и больше затягивают облака. Земля под ногами становится более рыхлой, растительность низкой, то и дело попадаются довольно острые камни. Несколько раз нам приходится останавливаться и менять направление, чтобы не рухнуть в неглубокие, но коварные расселины. Я иду, внимательно смотря под ноги, ищу наиболее ровный путь к вершине. Несколько раз мне попадаются следыуверена, их оставили наши спутники.
Внезапно за спинами раздается громкий хлопок. Оглядываемсявдали тревожно мерцает алый огонек. Сжимаю губы: что-то случилось, уверена, так легко ни один из избранных бы не сдался.
Как думаешь, там все в порядке? Может, плохо стало? Мика озвучивает то, что я не осмеливаюсь. Все-таки это горы, тут всякое возможно.
На тонком покрове облаков в вышине четко прорисовывается силуэт парящего ардере. Мы завороженно наблюдаем за тем, как тень устремляется к маяку, а вскоре крылатая тварь прорывает пушистое покрывало и кругами снижается туда, где нужна помощь. Что ж, если проигравшего не сжирают на месте, в чем я лично очень сомневаюсь, тревожиться нет смысла: на крыльях до города его донесут за считанные минуты.
Еще полчаса упорного подъемаи мы достигаем кромки облаков. То, что снизу кажется идеально ровным покровом, обращается размытым туманом. Замираю, оборачиваюсьи не могу сдержать восхищенного вздоха: как же прекрасна эта долина!
Россыпи цветов, изумруд трав, пятна света, тени от облаков, величественные заснеженные вершины. Тени неслышно скользят по долине, гладят шелк трав, словно чья-то рука волосы возлюбленной.
Зрелище это настолько величественно и грандиозно, что все теряет значение на его фоне: человеческие страсти, надежды ардере, суровая реальность и воздушные мечты. Мы гости тут, пройдет несколько десятков лети в лучшем случае от нас останутся имена, высеченные в камне, а эта красота будет существовать вечно, возрождаясь от года к году.
Подруга стоит рядом, тяжело и хрипло дыша.
Мы почти добрались, ободряюще сжимаю ее плечо. Хочешь, я немного разведаю путь, чтобы мы не бродили попусту вдоль разломов?
Сама? хмурится она. Опасно ведь.
Я недалеко, просто осмотрюсь. А ты пока отдохнешь.
Она с благодарностью кивает. Ей стыдно признаваться, но мне и так очевидно: этот подъем вымотал её, выпил силы, заставил чувствовать себя никчемной и слабой.
Потом вернешься, и мы, наверное, пообедаем. Обещаю не съедать самое вкусное в одиночку.
Договорились.
Несколько мгновений перевожу дух и вхожу в молочную стылость. Крохотные капельки влаги в считанные минуты садятся на одежду, но я не обращаю внимания. Мне жарко настолько, что хочется скинуть куртку, останавливают только резкие порывы ветра. Подтягиваю лямки сумки и карабкаюсь вверх, внимательно смотря под ноги.
Несколько раз я вынуждена остановиться: слишком крутым или ненадежным становится подъем. Один раз натыкаюсь на расщелину и долго иду вдоль ее края, выбирая безопасное место. Без тропы становится очень сложно.
Внезапно за спиной раздается хруст камней. Оборачиваюсьзамечаю в тумане размытый силуэт. Кто-то идет, глядя в землю и старательно выискивая тропу.
Эй! взмахиваю приветственно рукой.
И тут же отшатываюсь, потому что силуэт тает на глазах, расплываясь серым дымом.
Что тут происходит?
Мне чудится, что в тумане на той стороне расщелины наметилось движение. Двое, мужчина и женщина, смутно знакомые, но лиц не разобрать. Они спешат навстречу друг другу, но прежде, чем их руки успевают соединиться, порыв ветра развеивает видение.
Закрываю лицо руками, отворачиваюсь. Этого не может быть, это просто игра света и воображения. И тут же вздрагиваю: кто-то разговаривает совсем рядом.
Мама, тонкий детский голосок кажется до боли знакомым и отчего-то ужасно дорогим. Что по ту сторону Стены? Я хочу знать. Ты мне покажешь?
Слишком рано, солнышко.
Это опасно, да? Из-за них, тех, кто живет там? Ненавижу их!
Нельзя ненавидеть. Это путь в пустоту. Ты просто еще слишком мала и не понимаешь.
Но я хочу понять! Попроси папу отнести меня на крыльях.
Я сама отнесу тебя, малышка, когда ты немного подрастешь.
Обещаешь?
Клянусь.
Я люблю тебя, мама.
Судорожно оглядываюсь по сторонам. Откуда в горах взяться ребенку? Что за безумец отпустил дитя гулять по скалам вдоль обрывов? Но туман безмолвен и пуст. По спине бегут мурашки. Я одна, совершенно одна на этом склоне.
Небрежно брошенные перед началом соревнования слова о том, что каждый найдет сегодня собственное испытание, начинают обретать новый смысл.
Так вот на что вы решили потратить магию, господа драконы? спрашиваю вслух у пустоты. В голову мою лезете? Не позволю! Пошли прочь отсюда!
Нельзя ненавидеть, повторяет туман сотней голосов.
Я опускаюсь на землю, обхватываю голову руками, жмурюсь, затыкаю уши, пытаясь спрятаться от бесконечного эха. Когда наступает тишина, поднимаю взгляд. Передо мнойСтена. Огромная, сияющая, бесконечная. Её не может быть тут, но я протягиваю руку и ощущаю теплую гладкую поверхность под пальцами. Лицо опаляют невидимые взгляды. В ушах стоит неумолчный шепот:
Открой глаза, посмотри на нас, мы не причиним вреда.
Уходите, выдавливаю хрипло, подавляя панику и желание бежать без оглядки.
Удивительно, но Стена мгновенно тает, а вместе с ней затихает шепот. Напряженно всматриваюсь в облака, но вижу только камни, травы и островки цветущего вереска. Медленно поднимаюсь на ноги.
Зачем ты пришла? снова спрашивает безликий туман.
За справедливостью! выкрикиваю в пустоту и добавляю неожиданно для самой себя:И за правдой.
Тогда ты её получишь, туман смеется сотней голосов: мужских, женских, детских. И, быть может, сделаешь правильный выбор.
Резким порывом ветра меня ставит на колени. Передо мной огромный темный зал, в недрах которого бешено вращается сияющее нечто. У него нет ни формы, ни цвета, но оно пульсирует, словно живое сердце, вырванное из груди исполина.
Запомни, шепчут голоса. Выбор.
Видение взрывается сотней осколков, оседает на землю и тает серым пеплом. Сзади раздается приглушенное «Эй». Оборачиваюсьи с удивлением вижу саму себя, стоящую в нескольких метрах выше по склону. На том, втором, моем лице застыло изумление.
Моргаю, всматриваясь в туман, однако там уже пусто, только камушки катятся по внезапно показавшейся из-под покрова трав едва заметной тропинке. Устремляюсь туда, порыв ветра разрывает облака, и я понимаю, что до вершины уже рукой подать.
Облегчение накатывает неудержимо, я едва не начинаю плакать от радости. Долой видения! Я не позволю им смущать разум и сердце. Осталось вернуться за Микойи скорее наверх. Торопливо иду назад, хочу успеть, пока проклятые тучи не закрыли дорогу. Удивительно, но к нужной площадке я выхожу меньше чем за пять минут. Кажется, в тумане я блуждала зигзагами. Вот только Мики нигде нет.
Осматриваюсь в тревоге. Куда она могла деться? Пошла догонять меня? Но ведь обещала ждать. Мика, как же искать тебя? В душе ворочаются неприятные подозрения, но я гоню их прочь. Иду, внимательно всматриваясь в каждый камень и куст, ищу подругу.
Где-то вдали в тумане мерцают синие сигнальные огни. Может, мы с ней просто разминулись? Вдруг она увидела заветную дорогу в просвете раньше меня и теперь уже приближается к вершине?
Замираю растерянно, не знаю, как следует поступить. Однако и медлить больше нельзя: облака становятся плотнее, по-видимому, скоро будет дождь, надо идти.
Второй раз пробираться по склону немного тяжелее, ноги гудят от напряжения, но странные тени из видений больше не появляются, и это хорошо. Шаг за шагом, повороты, изгибыи вдруг я словно выныриваю из облачного океана. Подо мной медленно закипают белые буруны, но выше разливается бесконечная синева. До вершины рукой подать, ее неровная кромка вгрызается в небо острыми зубами.
Упрямо спешу туда, на ходу расстегивая сумку и вынимая кристалл. Сжимаю его ладонями, выпуская в зенит ослепительную вспышку. Перебираюсь через завал, ступаю на относительно ровный серый пол разрушенной башни. Сердце стучит безудержно, тело наполняет чувство ликования, я поднимаюсь на самый высокий выступ, разворачиваюсь лицом к долине, раскидываю руки, словно крылья. Из груди сам собой вырывается торжествующий крик.
Я добралась!
Я смогла!
Мои поздравления, внезапно раздается за спиной. И почему я не удивлен, что ты вошла в первую тройку?
Главa 7. На вершине
От неожиданности я едва не теряю равновесие, стремительно оборачиваюсь.
Осторожнее.
Дорнан, сам алти-ардере, стоит, небрежно прислонившись к обломку колонны. Его одежда почти сливается по цвету с влажным камнем, наверное, поэтому я его не сразу заметила. Он медленно подходит ко мне и подает руку, помогая спуститься.
Касаюсь его пальцев, мысленно ругая себя за несдержанность. Смысл сказанного доходит до меня с опозданием. Тройкаэто значит, что после двух наших спутников сюда никто больше не поднимался. Бросаю тревожный взгляд на склон под ногами, но всё уже затянуто облаками, если Мика и там, я этого не увижу.
Тебе повезло, впечатляющая красота, недоступная для многих. Увы, погода в горах переменчива, думаю, скоро небо затянет окончательно. Так что считай солнце наградой за храбрость и целеустремленность.
Ардере выпускает мою руку, отходит в сторону.
Ты молчишь. Боишься?
Я не боюсь, господин. Просто не знаю, что следует говорить, от его пристального взгляда пробегает озноб, на смену искристой радости приходят тревога и смущение.
Можешь спросить о награде.
Он кивком головы указывает на кристалл, все еще зажатый в моей левой руке.
Вставь его в углубление по центру площадки.
Покорно выполняю то, о чем просит ардере. Вспышкаи прозрачном воздухе возникает картинка. На ней мама, отец, мои сестры, брат. Они ужинают, беззвучно смеются. С удивлением замечаю на столе мясо, свежие фрукты, медовые сладости, всё то, чего мы почти не могли себе позволить. Самый дальний край стола пуст, но украшен вышитой салфеткой, на нейлишняя тарелка. Мама бросает туда косой взгляд и протяжно вздыхает, отец, заметив это, сжимает ее плечо, наклоняется, целует в висок.
Потом картинка резко меняется, я словно бы вижу свой дом с высоты птичьего полета. Прохудившаяся крыша починена, у вечно пустой коновязи топчется упитанная лошадка с сильными ногами. Неужели выкупа, что дали за меня лхасси, хватило на то, чтобы купить лошадь? Сердце сжимается от щемящей тоски и радости: теперь вспахать поле будет гораздо проще, родителям не придется ломать спины непосильным трудом, отец сможет вернуться к обучению детишек, какие-никакие гроши, а всё же в семью.
Картинка вновь меняется. Я вижу маму, она беседует с деревенским жрецом в храме и мнет в руках распечатанное письмо, на немпечать ардере. Видно, что мама взволнована, киссаэр же улыбается. Мне отчаянно хочется успокоить родных, сказать, что у меня всё хорошо, крикнуть так сильно, чтобы хотя бы отголосок долетел до родной долины. Я протягиваю руку, осторожно касаюсь призрачного лица, но изображение уже бледнеет и тает.
Со вздохом отступаю.
У тебя красивая семья, замечает Дорнан. И ты очень похожа на мать, теперь ясно, откуда в тебе эта твердость.
Его голос вырывает меня из воспоминаний. Оглядываюсь, оказывается, алти-ардере все это время стоял за моим плечом. Да как он вообще посмел?! Кем бы он ни был, это моя семья, моё сокровенное. Низко подглядывать за чужим счастьем или горем вот так, исподтишка!
Что вы имеете в виду? спрашиваю подчеркнуто холодно, забыв про всяческую почтительность.
То, как похоже вы обе справляетесь с волнениями и страхами. Ты злишься, что я посмел увидеть нечто, предназначенное для тебя одной? тут же улавливает истинное значение моих слов владыка. Напрасно. Один из соарас специально прибыл в те края, чтобы сохранить для тебя это воспоминание.
Неужели? Или это иллюзия, созданная вашей магией, как те, другие, голоса и люди в тумане? указываю рукой вниз.
Странно, но на лице владыки отражается заинтересованность.
Ни один из нас не создает видений, качает он головой. Всё, что ты услышала или увидела внизу, это испытание, посланное духами долины. И, судя по тому, что тебе удалось подняться, ты доказала им, что стоишь вершины.
Меня охватывает тревожный холод. Приближаюсь к кромке камней, выглядываю наружу, но облака затянули почти всё, лишь сквозь отдельные прорехи видны зеленые склоны.
А могла не подняться?
Вполне. Сдаться, заблудиться. Поэтому у каждого участника есть тревожный маяк. Суть проверки в том, чтобы осознать то, что обычно скрыто, взглянуть на свои страхи, а не погибнуть под их гнетом. Ты удивишься, но не всякий молодой ардере может преодолеть подъем с первого раза.
Даконы тоже приходят сюда?
Такова традиция. Юноши и девушки должны совершить восхождение, чтобы получить предзнаменование. Только после этого их признают совершеннолетними. Так что в некотором смысле теперь каждый из победителей стал ардере. Дорнан делает паузу, потом внезапно добавляет:Я справился с третьей попытки.
Это признание заставляет меня прислушаться к словам владыки еще внимательнее. А он продолжает пояснять:
Сомневающимся приходят разные образы: из прошлого, будущего. Иногдаподсказки, иногдапредостережения. Тем, кто точно знает, чего хочет, туманные образы не нужны. Два твоих соотечественника не увидели ровным счетом ничего. Для них это была простая прогулка.
Бездна. Надо было держать язык за зубами. Теперь Дорнан знает, что я сомневаюсь. Или боюсь. Или есть что-то, смущающее ум и сердце. И будет искать в моих словах и поступках двойное дно. Как глупо было проговориться о такой мелочи!
Я не стану спрашивать, что произошло внизу, владыка вновь безошибочно угадывает, что меня тревожит. Голос его становится мягким, обволакивающим. Как не расскажу о том, что видел я сам. То, что ты узнала, принадлежит только тебе и духам. Не стоит бояться. Сегодня день торжества, а не печали. Ты молода, сильна, удивительно красива. И прошла испытание. Надо радоваться!
Дорнан подходит совсем близко, дыхание горячим ветром скользит по моему лицу, приходится сделать усилие, чтобы не отшатнуться. Его рука дотрагивается до ворота моей куртки, задерживается на миг, потом расстегивает первый крючок.
Я должен вручить тебе еще одну награду. Позволишь?
Зачем он прикасается ко мне? Что ему нужно? Неужели?.. Так быстро? Мы же едва знаем друг друга.
Меня сковывает страх.
Ловкие пальцы продолжают распутывать завязки на моей одежде, спускаясь от подбородка к груди. Добираются до нижнего ворота, ослабляют тесьму уверенно и спокойно.
У меня голова кружится. Мы одни на этой вершине, кругом ни души, словно остальной мир растаял в облачной дымке. Закрываю глаза, чувствую, что мужчина проводит кончиками пальцев по коже шеи. Вздрагиваю от того огня, что струится от его рук.
Ты совсем замерзла, внезапно отмечает он. Почему не сказала сразу?
Это Это мелочи, язык не слушается, выдает волнение.
Ясно.
Дорнан опускает руку еще ниже. Закусываю губы, все внутри каменеет. Не верю, не верю, что это происходит со мной! Но ардере всего лишь нащупывает на шее цепочку, тянет ее на себя, вынимает из-под одежд небольшую серебряную подвеску, а потом делает полшага назад.
Дышать сразу становится легче, липкий страх отпускает. Я открываю глаза.
Тебе незачем бояться меня, он не удивлен моей реакцией, скорее раздражен. Ни один нормальный мужчина не тронет женщину без ее согласия.
Но вы трогали только что.
Коснулся, не более, он пожимает плечами. И, кроме того, ты не запретила.
Возмущение обжигает изнутри, я вскидываю голову. Смешно, наверное. Дорнан на голову меня выше, сильнее во много раз, он владеет опасной магией, у него есть звериный лик. А я, наглая человеческая девчонка, спорю, сжав от злости кулаки, свое единственное оружие. Но вместо гнева на его лицеодобрительная улыбка.
Так ты мне нравишься гораздо больше. Сейчас ты выглядишь живой и настоящей, искренней. Огненноволосая дева. Не прячь чувства, когда в этом нет нужды.
Да что вам вообще известно о нуждах людей?
Наверное, пока ты мне не поверишь, но очень и очень многое. Когда живешь с вами бок о бок много лет, учишься видеть и понимать скрытое.
И что же мне нужно сейчас, по вашему мнению?
Немного свободы.
Этот ответ бьет слишком метко. Срезает на корню все резкие и обидные слова, что я едва не бросила в лицо владыки. Ардере вновь подходит ко мне, касается подвески на груди, чертит на ней несколько отрывочных линий. Легкий толчок магиии на металле вспыхивает оранжевый знак.