Стена хранит нас? скрыть сарказм не удается. Мне кажется, она отрезала нас от плодородных земель и полноводных рек.
Вам кажется, равнодушно отбивает мой выпад лекарь. Впрочем, всему свое время, узнаете постепенно.
Он закрывает свою сумку и встаёт.
День в постели, если жара больше не будет, завтра позволю прогулки. Лили будет делать вам отвары, пейте всё без возражений.
Киваю. Спорить с лекарем и превращать его в противника недальновидно.
Скажите, а владыка он был тут, верно?
Верно, лекарь недоволен задержкой, он спешит по своим делам и не настроен на долгие беседы. Он зашел поздравить вас с победой, вы ведь первой из девушек зажгли синий маяк. Ну и обнаружил вас в полубреду. Слава богам, что так. Еще бы два-три часа без помощии не знаю, до чего бы вас довел жар.
Выходит, я ему жизнью обязана?
Все мы обязаны, в той или иной степени.
Могу я выразить ему свою благодарность лично?
Я передам.
Он уходит, а я разочарованно вздыхаю. Лили приносит завтрак и лекарства. Заставляет меня поесть. Дорнана нет, он словно забыл обо мне. Меня снедает тревога, но травы утягивают в долгий сон. Когда я прихожу в себя, уже наступает ночь. За весь день никто из участников отбора не заглядывает, чтобы навестить меня, однако я легко нахожу этому объяснение: лекарь ведь запретил и, наверное, забыл отменить указание.
Владыка так и не приходит.
* * *
Утро приносит солнечный свет, легкость и негу. Потягиваюсь в постели, ощущая, что противная слабость отступила. Поднимаюсь, завтракаю с аппетитом. Прошу Лили приготовить платье, что-то простое, неброское. С удовлетворением наблюдаю за тем, как ловко девушка приводит меня в порядок. И спешу в соседнюю комнату, хочу расспросить подругу о том, как закончилось её приключение. Мне стыдно, что я не дождалась ее, и я предчувствую, что она будет ругать меня за простуду.
Спешу, открываю дверьи замираю в нерешительности. Комната пуста. Пусты шкафы и туалетный столик, кровать застелена, шторы подобраны, нет даже вазы с цветами, как нет и следа подруги.
Бросаюсь обратно, хватаю Лили, встряхиваю. Девушка смотрит на меня испуганно, тонко пищит:
Больно, госпожа!
Где она?! но понимание уже и так бьет, как сжатый кулак по лицу: оглушительно и резко. Моя подруга, темноволосая, смуглая, кареглазая, она жила в соседней комнате.
По решению наблюдающих покинула замок вместе с парой десятков других проигравших. Вчера, на рассвете еще.
Отшатываюсь, закрываю лицо, в груди все сжимается.
«Как же так? Это ошибка, он не зажигала красный огонь! Его не было, не было, не было!»шепчу исступленно, но уже понимаю, что это неважно.
Мика не прошла испытание.
Главa 9. У каждого есть тайны
Когда последняя избранная скрылась в мерцании портала, киссаэр Риан позволил себе победную улыбку. Долгие годы наблюдений, опасных переговоров и бесплодного ожидания завершились. Огромная работа наконец принесла свои плоды.
Жрец и сам не сказал бы, когда именно смутная мысль обрела не только четкие формы, но и шанс на воплощение. Как и всякому дерзкому плану, его задумке нужно было время, чтобы созреть, сформироваться и перестать казаться несбыточной мечтой на грани безумия.
Впрочем, мечтателем или безумцем Риан себя давно не считал. Более того, холодный разум и склонность просчитывать всё до мелочей стали его спасением, позволили выбраться из жизни, полной грязи и унижения, прийти к нынешнему положению старшего киссаэра. О том, что именно стало причиной проблем в прошлом, Риан старался не вспоминать. Потерянные годы не вернуть, а вот утраченные возможностивполне возможно. Если знать как. И если верить.
Нет, не в богов, а в нечто более обыденноев людей. Тех самых, что цеплялись за любую возможность выжить, как сорная трава за крохотные трещинки в гладком на вид камне.
Риан шел к своей цели с упорством, достойным зависти и восхищения. Собирал по крохам знания, учился понимать стремления и надежды окружающих, осторожно и внимательно подбирал союзников, мягко, но настойчиво, отдалял от себя всех, кто мог бы помешать ему на пути. Терпение стало его ценнейшим союзником. А ещеумение чувствовать момент.
Первый вестник того, что затянувшееся ожидание близится к завершению, настиг тогда еще младшего киссаэра двадцать лет назад и принял вид запыхавшегося сорванца в порванных штанах. Обычный мальчишка-посыльный, каких в городке было немало, нетерпеливо переступал грязными ногами по коврику перед дверью и мял в руках конверт. Внутри оказалось приглашение на домашнюю церемонию посвященияв одной состоятельной семье родился ребенок, девочка. Родители смиренно просили городского киссаэра оказать им честь и лично передать девочку под покровительство Прародителей. Обычный обряд, каких в городе проходит по десятку ежедневно. Риан только плечами пожал и согласился, как и положено прилежному служителю Праотца.
Однако стоило ему взять на руки крохотный пищащий комок из отороченного кружевом одеяльца, как что-то в груди дрогнуло и заныло. Чутье, долгое время не дававшее о себе знать, настойчиво требовало присмотреться к ребенку внимательнее.
Как наречь дитя?
Лиан.
Крохотная девочка распахнула огромные серо-голубые глаза и уставилась на жреца так серьезно, словно угадала, как велика будет роль этого человека в её жизни.
Киссаэр не стал ни о чем говорить счастливым родителям, но за крошкой Лиан с того момента присматривал очень внимательно. Пока она жила в городе, это было легко, но потом семья девочки разорилась и была вынуждена перебраться в деревню.
Отправляться следом за ними в захолустье Риан не хотел. Ему нравился этот городок: чистый и опрятный, по-своему уютный. Нравились двухэтажные дома с красными крышами, паутина пестрых торговых улиц, близость к океану, собственный, хоть и небольшой, дом при главном храме. Рядом раскинулся прекрасный сад, жрецу было не жаль тратить время на то, чтобы вырастить даже самые капризные растения. Порой, закрыв глаза, киссаэр представлял, что вернулся в город своей молодости. Для полного сходства, пожалуй, не хватало только звонких речных перекатов и ажурных мостов над ними.
В итоге, справедливо рассудив, что для его миссии нужна не только слепая вера в чудо, но и связи, и власть над людскими умами, Риан остался. К тому моменту он уже точно знал, что вскоре займет место ослабевшего старшего киссаэра, так к чему лишняя суета?
Он подыскал надежного человека из младших жрецов, строго соблюдающего заповеди Прародителей, в достаточной степени доброго и внимательного, чтобы найти путь к детскому сердцу, но от всей души мечтающего избавиться от власти ардере. И отправил его вслед за Лиан.
Любой ребенок суть чистый лист: что напишешь, то и будет. Старший киссаэр строго следил за тем, чтобы Лиан впитывала лишь то, что могло бы помочь ему в воплощении тайных замыслов. Чужими устами он вложил в её голову любовь к богам и ненависть к ардере, чужими глазами наблюдал, как девушка привыкает смотреть на мир через призму сожаления об утраченном прошлом и растоптанной гордости. Намеками, обрывками историй, легендами, проповедями заставил поверить в то, что нет цели выше, чем возрождение былой славы.
Риан знал, это лучше, чем говорить напрямую. Она поверит, что все сделанные выводы принадлежат ей и только ей. И будет бороться до конца, отстаивая то, что составляет суть её веры.
Впрочем, как сотни и сотни других прихожан.
Будь у них те знания, которыми обладал Риан, слова жрецов наверняка вызывали бы больше вопросов. Поэтому киссаэр делал всё, чтобы оградить людей от опасных сомнений, сплотить умы и сердца людские в едином порыве. Суровом, но наполненном глубоким смыслом. Тем самым, что превращает человека в острое оружие, без жалости разящее в умелой руке.
Ведь если даже чутье обмануло старшего киссаэра, всегда оставалась надежда, что избранной, той, что нужна алти-ардере, окажется еще одна верная последовательница его учения.
Риан ждал, словно терпеливый охотник, выслеживающий редкую дичь. Верил, что удача улыбнется ему. Собирал сведения, что приходили из-за стены, и жарко молился, чтобы алти-ардере наконец внял советам лхасси и взял себе жену.
Когда Лиан исполнилось восемнадцать, и настало время провести предварительную церемонию отбора, киссаэр решился на обман. Лхасси не должны были получить девушку слишком рано, потому огненно-золотистый локон сгорел в пламени камина. На следующий год всё повторилось. Но на третий год киссаэр понял, что его молитвы услышаны: владыка пожелал взять супругу.
Разумеется, девушка прошла проверку. В последний момент, правда, всё чуть не рухнуло из-за стараний отца Лиан и деревенского жреца, но и тут Риану улыбнулась удача. Следом за письмом с просьбой о пересмотре решения было отправлено второе, в котором старший киссаэр настаивал на неукоснительном соблюдении правил отбора. «Исключения недопустимы. Ведь если мы выполним просьбу одной избранной, и об этом станет известно остальным, то в будущем не удастся избежать новых споров и конфликтов».
Вняли ли лхасси его словам или просто остались верны своему решению, Риан так и не узналвпрочем, кому какая разница?
А вот личное знакомство с девушкой вызвало у киссаэра противоречивые чувства. Да, она была почти идеальна: нежная, красивая, полная веры и стремления к справедливости, при этом кипящая от скрытой до поры страсти и чувственности. Она с легкостью приняла его слова, даже осознавая, на какой риск идет. Но было в ней что-то неуловимо неправильное. Слишком пытлив оказался ум, слишком дерзко звучали речи.
Она была лучшим его творением за эти годы. Но она не была безупречной. Киссаэр всерьез засомневался, будет ли она так послушна и предана, как он рассчитывал. Чутье говорило: нет.
А ему следовало верить.
Несколько дней киссаэр провел в раздумьях. Теперь, когда девушка оказалась под защитой Стены, ему предстояло действовать если не вслепую, то почти на ощупь. Риан в сотый раз погрузился в древние тексты и схемы, проверяя каждую мелочь. Возможности рисковать у него не было, попытка будет всего одна: падет либо Стена, либо сам киссаэр, да так, что подняться в этот раз уже не получится.
Однако никаких ошибок не находилось, в этот раз Риан действительно был готов довести дело до конца. Не хватало всего двух составляющих: магии алти-ардере и того, кто сможет подобраться к магическому сердцу Стены на расстояние прямого удара.
Киссаэр не сомневался, что Лиан рождена для этой миссии. И не питал иллюзий: ей не вернуться обратно. Девушку было немного жаль, но не настолько, чтобы отказаться от плана. Наоборот, Риан хотел убедиться в том, что Лиан не отступит.
Киссаэр сел к столу, положил перед собой чистый лист и, обмакнув перо в чернила, взялся писать послание. Он знал, что ардере получат его не раньше, чем через пять днейименно такой срок требовался, чтобы добраться по воде до единственного безопасного порта на побережье. К тому моменту, вероятно, первое испытание для избранных будет пройдено. Самое время и Риану сделать шаг вперед.
Главa 10. Храм истинных богов
Новость о том, что следующее испытание откладывается, я выслушиваю безучастно. Иногда мы не понимаем, насколько важна чья-то молчаливая поддержка, пока не лишимся её. Что теперь будет с Микой? Куда её увезли? Мне позволено с ней видеться? Дорнан подарил мне кусочек свободы, но лишил человека, к которому я была привязана. Злая ирония.
Одеваюсь, выхожу из заметно опустевшего крыла избранных. Спускаюсь в сад, пересекаю его, заглядываю в галерею, в которой раньше исчезали наши провожатые. Стража у дверей пропускает меня без единого вопроса, но я всё равно замираю в нерешительности. Приходится развернуться и спросить дорогу.
Я желаю видеть владыку. Как мне его найти?
Если он захочет вас видеть, вам сообщат, молодой страж повторяет то, что сказал лекарь, почти слово в слово.
Я не отниму у него много времени, скромно опускаю глаза, всего лишь хочу поблагодарить за заботу о моём здоровье. Это же не противоречит вашим правилам вежливости?
Нет, разумеется, смягчается охранник. Но владыка в самом деле занят, аудиенцию могут отложить на несколько дней. Впрочем, если вам очень хочется
Торопливо киваю, от души надеясь, что моё волнение тронет ардере.
Перед закатом загляните в храм Прародителей. Иногда владыка проводит там некоторое время.
У вас есть храм?
Разумеется. Мы чтим Праотца и Праматерь, давших жизнь нашему народу.
Их народу? Мне хватает выдержки не вспылить. Отобрать у людей сперва свободу, а затем еще и веру? Воистину, алчность драконов вызывает почти восхищение.
Как туда пройти?
По коридору налево, затем вниз по лестнице на улицу. Там небольшой внутренний сад, вход в святилище на противоположной стороне.
До заката еще несколько часов, есть время прогуляться. Иду неторопливо, рассматривая каждую открытую комнату. По всей видимости, тишина царит только в крыле, отведенном избранным. Оставшаяся часть дворца похожа на сильно разросшееся здание ратуши или громадный постоялый двор. Мне навстречу то и дело попадаются одетые в одинаковую форму слуги, какие-то люди, ардере и байниан-ардере, занятые разговорами. Кое-кто оборачиваются мне вслед, но большинство заняты своими делами.
Один раз мне приходится вжаться в стену, чтобы не оказаться сбитой с ног стайкой разыгравшейся ребятни. Мальчишки и девчонки, человеческие дети и синеглазая ребятнявсе вперемешку. С визгами и криками они выкатываются из боковой комнатки и прыскают в разные стороны, словно стайка полевых птиц. Их звонкий смех прокатывается под сводами, я тоже невольно улыбаюсь.
Когда солнце опускается к горизонту, я выхожу во двор. Еще немного рано, но, наверное, это к лучшему: есть время обратиться к Праматери.
Храм встречает меня торжественной тишиной, запахом воска и мёда, мерцанием свечей на тянущихся вдоль стен железных подсвечниках. Совсем как дома, за тем исключением, что тут всё роскошнее, величественнее и просторнее. Наверное, вздумай десяток ардере принять под сводами свое истинное обличие, они бы не зацепили крыльями ни колонны, ни стены.
В центре зала тянутся длинные ряды сидений, стены покрыты росписями. Подхожу ближе, всматриваюсь внимательнее. Я знаю эти сюжеты: создание мира, сошествие огня, передача искусства письменности, первое путешествие по бескрайним волнам океана. Корабль безумного храбреца тогда потерялся в шторме и вернулся лишь потому, что одна бесстрашная дева пожертвовала подаренную Праматерью искру и зажгла сигнальный огонь, потушить который было не под силу ни дождям, ни ураганам.
Но есть одно важное отличие, делающее все эти росписи незнакомыми. Почти на каждом изображении вместо человекаардере. Иногда в истинном обличье, иногда в более привычной нам форме, но черты лиц острее, резче, словно в них больше звериного, чем людского. Для меня это выглядит слишком странно.
Впрочем, неведомый художник солгал не только в этом. Истинные ардере на этих фресках тоже сильно отличаются от настоящих. Они изящны, грациозны, многие нарисованы белой или бледно-голубой краской, словно тела их выточены из прозрачного льда.
Отворачиваюсь от лживых картин, бросаю взгляд на алтарь. С губ срывается невольный вздох восхищения. Там, в самом центре, замерли два изваяния. Белый мрамор, освещенный закатными лучами, изумительным образом подчеркивает великолепие фигур.
Праматерь в образе получеловека-полуардере. Волосы вьются на ветру, легкое короткое платье совсем не скрывает стройного девичьего тела. Ткань неуловимо перетекает в языки огня, широкие рукава одеянияв распахнутые крылья. Лицо Праматери устремлено к небу, на губахсчастливая улыбка.
На шаг позади замер Праотец. В его фигуре человеческие черты угадываются еще меньше, пожалуй, лишь гордо вскинутая голова и широкие обнаженные плечи роднят его с нами, во всем остальном он покрытый чешуёй дракон. От него веет древней мощью, силой, спокойствием. Левая рука его покоится на плече Праматери, праваяудерживает сгусток пламени, широкими витками охватывающий фигуру от груди и ниже.
Кем бы ни были эти древние боги в понимании ардере, они всё равно останутся моими покровителями, потому я склоняю голову перед ними.
Удивительно прекрасные изваяния. Мастер, вдохнувший в бездушный камень столько жизни, без сомнения, был отмечен их милостью. Отрадно видеть, что и ты признаешь их своими богами.