Джейн, память о бедном Уэфри не дает мне покоя. Мне кажется, если бы я был рядом, несчастья бы не произошло. Успокойте мою совесть, милая, он коснулся ее губ, и глаза женщины затуманились, расскажите, что же случилось.
Вы не смогли бы ничего сделать, тем же взволнованным шепотом ответила графиня, он последнее время был сам не свой, Лукас. Очень рассеянный.
Ее пальцы расстегнули две пуговицы на его рубашке, и Кембритч отвлеченно подумал, что тело привычно реагирует на женскую ласку.
У вас такие нежные руки, сказал он хрипло, сам поражаясь, какую чушь несет. Джейн, что значит сам не свой?
Она подняла на него потемневшие глаза, вздохнулаи пришлось поцеловать ее в шею со всем усердием. Как всегда, внутри Люка оставался тот, кто холодно наблюдал за происходящим со стороны, просчитывал и подсказывал варианты поведения. Только с одной женщиной это не работало. Только с одной.
Постоянно подвергал себя опасности, графиня тяжело дышала, говорила сбивчиво: все этои разговор о муже во время соблазнения, и действия потенциального любовникаее возбуждало. То все нормально было, то целыми днями какие-то происшествия. О-о-о, Лукас
Грудь ее правда была волнующей.
Дальше, Джейн, проговорил он ей в ухо, стягивая платье с плеча. Дальше
Как будто рассеянность на него нападала и целыми днями не везло.
И в день смерти так же, милая Джейн?
Да-а-а, она уже расстегнула на нем рубашку, и мягкая ладонь осторожно касалась его груди, спускаясь все ниже и периодически замирая от смелых действий бывшего любовника. Это днем случилось Ах, Лукас, вот так, да а с утра на него люстра упала, чуть-чуть мимо оскол ками порезало потом у машины тормоз не сработал
Верхняя часть платья уже была спущена, и Люк любовался на роскошное белье, выбранное с очевиднейшим прицелом.
Он домой вернулся герцог распустил ей волосы, пошел в кабинет. А через полчаса нашли его внизу, у окна
Он узнал, что хотел. Люк тяжело вздохнулпроскальзывала, ой проскальзывала шальная мысль закончить начатоеи натянул платье обратно на женские плечи. Со вселенской печалью посмотрел в недоумевающие серые глаза.
Вы даже не представляете, что я хочу сейчас с вами сделать, Джейн, сказал он тихо, обводя линию ее скул. Но это сильнее меня. Не могу простите меня. Вы такая страстная и великолепная, а я слаб. Ощущение, что я на могиле друга соблазняю его супругу. Я так хочу вас, так ждал этой встречи и не могу. Вы простите меня?
Графиня всхлипнула и прижалась к нему пышной грудью.
Это вы меня простите. Я так порочна!
Вы великолепны, успокаивающе сказал Люк, поглаживая ее по спине.
Я так любила мужа, прорыдала она ему в плечо. И теперь, когда вы сказали Ведь уже четыре года прошло, Лукас! Я думала, что смогу с вами, но вы правы, нельзя!
Не плачьте, Джейн, говорил он, морщасьслезы мочили рубашку, это я во всем виноват. Ну же, милая, посмотрите, перед вами мужчина, который, если бы не муки совести, с наслаждением бы стал вашим. К сожалению, не могу предложить вам руку и сердце из-за известных обязательств И, как оказалось, просто быть с вами тоже не могу.
Женщина плакала долго, и Кембритч терпеливо успокаивал ее, утешая раненую гордость и пытаясь сгладить разочарование. Наконец Джейн Уэфри успокоилась. Отстранилась от него, улыбнулась с усилием.
Я даже рада, что так случилось, сказала она, аккуратно прикасаясь салфеткой к покрывшимся пятнами щекам и красному носу. Мне стало гораздо легче, Лукас. Словно у нас получилось отпустить его, не предав. Я думала, что уже не смогу нормально жить.
Конечно, сможете, произнес он, застегивая промокшую рубашку, вы еще так молоды. И достойного мужчину найдете.
Но не вас, сказала она с неожиданной проницательностью и трезвостью.
Не меня, усмехнулся он, увы. Прощайте, Джейн. Спасибо вам.
Он поторопился уйти. Малышка Джейн провожала его на удивление задумчивым взглядом, словно что-то поняла о нем.
В дверь постучалиЛюк отвлекся от записей, поднял глаза. В кабинет вошел величественный Доулсон, с некоторой даже лихостью державший на кончиках пальцев тяжелый поднос. Молча, почти не морщась от сигаретного дыма, выставил всё на стол, налил кофе, поклонился и вышел. И Люк, сделав глоток обжигающего напитка, продолжил чтение.
Побывал он и на зимних скачках, хотя это ему не доставило удовольствия. И там разговорился с другом одного из погибших аристократов, которого затоптал лично им выученный и выращенный жеребец.
Пришлось сходить и в один из великосветских мужских клубов. Не «Поло» Билли Пса, конечно. Уровня, установленного наркоманом Доггерти, достичь пока не удалось никому. Но и тут все было на высоте: роскошная обстановка, карточные столы и бильярд, отзывчивые девушки, категорический запрет на присутствие прессы и вынос происходящего здесь наружу. Только лиц в этом клубе не прятали и внешние приличия старались соблюдать. Там, под парами алкоголя и дорогих сигар, Люк убедительно проигрывался старому барону Томарду, у которого с деньгами было не оченьи чей внук тоже оказался в числе тринадцати погибших. Пил, наливал барону за свой счет, оглаживал юных прелестниц с умелыми ручками, прижавшихся к нему по бокам, шепотом подсказав одной из них подсесть к противникуи разомлевший от неожиданной удачи старик после очередного куша поведал ту же историю. Одно к одному. Череда несчастных случаев и закономерный финал: у машины лопнуло колесо, и семнадцатый в списке наследования улетел в реку.
Отыгрываться Люк не стал. Информация стоила потраченных денег.
Мать еще одного погибшего, графа Хеммингема, Люк застал на кладбище. Старушка, как ему доложил Леймин, каждую неделю по четвергам исправно ходила на могилу уже восемь лет. И прийти туда с цветами, якобы случайно столкнувшись с женщиной, было довольно просто. Как и разговорить еевдовствующая графиня готова была рассказывать про сына бесконечно и после представления и нескольких минут общения пригласила Люка выпить чаю. С ней он был деликатным и обходительным, почти трогательным, слушал с участием, вздыхал и потирал покрасневшие от сочувствия глаза, качал головой. Все как обычно. И попрощалась с ним старушка, будучи совершенно уверенной в том, что нынешний герцог Дармонширнеобыкновенно приятный и милый во всех отношениях, глубоко чувствующий и понимающий человек.
Сын ее был поздним, тщательно оберегаемым ребенком. Муж умер рано, и вся любовь оказалась направлена на отпрыска. Он только-только был представлен ко двору, поступил в королевскую военную академиюи на второй год службы, стоя на карауле во время сильного ветра, попал под снесенный вниз ураганом кусок кровли.
Картина складывалась понятная, и Люк, выйдя из дома вдовствующей и очень одинокой графини, несколько минут жадно вдыхал зимний морозный воздух пополам с привычной снежно-дождевой пылью Лаунвайта. От общения с графиней Хеммингем осталось тягостное чувство. Но вместо того чтобы поехать домой отдохнуть, Люк сел в машину, выжал газ и понесся к магу, который делал заключение о проклятии в семье Таммингтон.
Устал, да. Но, как охотничий пес, вставший на след, уже не мог отказаться от расследования, и азарт будоражил его так, что он периодически втягивал носом воздух и скалился от предвкушения.
Все-таки титул делал свое делогерцога Дармоншир в офисе Ирвина Андериса приняли без записи. Маг держал частную практику и явно процветал: офис находился в деловом центре Лаунвайта, в роскошном здании, и секретарь у волшебника была очень даже, хоть и немного вертлявая, и помещение оказалось сплошь увешано грамотами и сертификатами.
Я к вам за консультацией, сказал Люк, усаживаясь в кресло в обставленном как комната психолога кабинете. Окна во всю стену, сверкающая чистота, белые стены, минимализм, милые мелочи, на которых можно остановить взгляд. Маг располагающе улыбнулся и кивнул. Тоже отработанные жесты и мимика. Как почти все инляндцы, он был тощ, рыжеволос и бледнокож. На вид ему казалось лет сорок, но кто знает этих магов?
Слушаю вас, приятным голосом откликнулся Андерис. Сделаю все, что смогу, ваша светлость.
Вы ведь специалист по проклятиям, продолжил Люк. Мне вас рекомендовали как лучшего в этой области.
Это преувеличение, скромно улыбнулся маг. Позвольте вашу руку, милорд?
Люк безропотно протянул ладонь через стол, и стихийник некоторое время держал ее в руке, закрыв глаза и к чему-то прислушиваясь.
На вас никаких проклятий нет, удовлетворенно сказал Андерис. Ни свежих, ни родовыхя чувствую их до седьмого колена. Ауру я вижу не глазами, этот уровень мне недоступен, увы, но чувствую точно, да.
Да я, собственно, не по поводу себя, усмехнулся Дармоншир.
Маг подобрался, глаза его похолодели.
Ваша светлость, проговорил он почтительно, если вы хотите узнать о ком-то из моих клиентов, то я сразу скажу: все происходящее здесь строго конфиденциально. Как на исповеди, никто и никогда ничего не узнает. Поэтому и вы лично можете быть спокойны. Это же спокойствие я обеспечиваю всем своим посетителям.
Хорошо, протянул Люк. Тогда чисто теоретически, господин Ирвин. Это можно?
Конечно, успокоенно кивнул маг.
Предположим, с каким-то человеком долгое время происходят несчастные случаи. Очень долгое. И из-за плотности этих случаев один из них не может не стать для него фатальным. Однако маг никакого проклятия на нем не обнаруживает. Есть ли какое-то другое объяснение? Например, если проклятие навел более сильный магможете ли вы, если вы слабее, не ощутить его?
Нет, пробурчал Ирвин, я все равно почувствую. Я на этом специализируюсь, ваша светлость. Я даже после смерти некоторое время могу уловить остаточные вибрации проклятия. Возможно, какой-нибудь недоучка и не увидит, но не я. Что касается невезения Скажу вам честно, но рассчитываю, что это останется между нами.
Обязательно, пообещал Люк.
Маг вздохнул.
Девяносто девять процентов того, что считают сглазом, действием проклятия, наговора, простая человеческая глупость. И особенности характера, в том числе и семейного. Женщина жалуется: мол, прокляли, замуж выйти не могу, как и мать моя, как и бабушка. На иную и без разбирательства глянешьсразу понятно, почему замуж не берут. А иногда чуть копнешьа там в семье такой характер, что у бабушки, что у потомков, что даже растения не выживают, куда там мужику. Или, например, муж загулял. Жена бежит ко мне: приворот, снимите! А чуть мои ребята начнут расследованиетак муж этот половину Лаунвайта уже осеменил. Диагнозне приворот, а обыкновенная распущенность.
На вас и сыщики работают? понимающе спросил Дармоншир. Андерис ответил ему спокойным взглядом.
Конечно, ваша светлость. Мое время дорого, и, если в обращении все очевидно, зачем мне напрягаться?
Люк задумчиво покрутил в руках неизвестно как оказавшуюся там сигарету. На автомате достал во время разговора, видимо.
А как же про́клятые предметы? спросил он. Я слышал много баек. В королевском музее, например, лежит алмаз Терхи, который якобы приносит владельцам смерть.
Маг поморщился.
Тоже большая частьвранье, ваша светлость. Сами понимаете, там, где деньги, где такие знаменитые камни, много желающих их себе прибрать. Вот и случаются с владельцами неожиданности.
Но бывает и по-иному, да?
Да, неохотно согласился Ирвин. Но проклятия на вещисложная работа. У каждого из таких «мастеров», слово это он произнес с презрением, свои секреты и способы маскировки. В отдел МагКонтроля попасть не хочется, а денег хочется. Вот и стараются умельцы. Какие-то предметы начинают работать только при контакте с телом того, кому хотят причинить вред, а остальное время находятся в спящем режиме. И обнаружить подобный предмет очень сложно. Какие-то активируются через много лет, чтобы никто не связал вещь и несчастье. Много секретов, ваша светлость. Да что там говорить, досадливо махнул рукой маг, иногда какая-нибудь бабушка-самоучка такого наворотит от вдохновения, чистым самопалом, что и не раскрутишь. Проклятия вообще тонкая вещь, ваша светлость. Бывает даже так, что на одного человека накладывается заклятье, которое активируется вторым человеком и именно этому второму приносит несчастье.
Люк напряженно думал, сопоставлял.
Господин Ирвин, спросил он. А можно ли, например, внушить человеку склонность к саморазрушению?
Маг тоже задумался.
Это уже сфера менталистов, и сильных менталистов, ваша светлость. Чисто теоретически можно внушить мысли о суициде. Или подавить инстинкт самосохранения. Но, повторюсь, это нужно обладать очень большой силой.
«И это никак не объясняет лопнувшее колесо или падение в ванной», подумал Люк мрачно.
Понятно, он поднялся. Спасибо вам за потраченное время, господин Андерис. Надеюсь, в моем отношении политика конфиденциальности тоже будет соблюдена.
Конечно, твердо пообещал маг. А что касается временивы его достаточно щедро оплатили, ваша светлость.
Кофейник пустел, а Люк всё просматривал листы со своими пометками, вспоминал, пытаясь вычленить неучтенную деталь. Что-то, способное натолкнуть его на след злоумышленника.
Итак. Во всех рассказах проскальзывает одна общая чертасмерти происходили как нелепейшие несчастные случаи. И в большинстве своем перед гибелью люди переживали череду неудач и происшествий.
Но при этом самый напрашивающийся выводо наведенном проклятииотметается тем, что графиню Таммингтон проверял опытный специалист. Да и вряд ли служба Розенфорда не обратила на это внимания и не пригласила бы мага для проверки погибших.
Остается предположить, что все это простые совпадения («Конечно», ехидно прозвучал в голове голос Тандаджи). Или что есть какой-то надежный способ маскировки проклятия.
Люк хмыкнул. Вряд ли на внутреннюю безопасность работают слабые маги. И возникни подобное подозрение у следователей, то его бы не отмели, пока не проверили бы досконально.
А может, его и не отмели? И ты, Кембритч, пришел сейчас к тому, что давным-давно известно Розенфорду.
Но ведь дела закрыты. Если о проклятьях известното почему закрыты? Не покрывает ли милейший глава службы безопасности преступников? Не участвует ли он сам в зачистке возможных претендентов на престол с какой-то неведомой целью?
Так, Люк, стоп.
Дармоншир с тоской повернулся к графину с коньяком и все же встал, плеснул себе немного в бокал. И выпил.
Ты пришел к тому, с чего начинал. Сделай Розенфорд хотя бы шаг в сторону от преданности короне, и похожий на унылую собаку Инландер выпотрошил бы его мозги, не меняя выражения лица.
Люк раздраженно поставил пустой бокал на стол. Подумал и налил себе еще.
А если проклятие все-таки на предметах? Или, как сказал маг, активируется каким-то человеком? Или все-таки внушение, а остальноепросто несчастные случаи? Кто-то же заставил барона Уотфорта выстрелить в Люка на охоте?
Если, конечно, барон не обычный криворукий идиот.
Люк застонал от злостион ходил по кругу. Сжал зубы, потянулся за сигаретой. Щелкнул зажигалкой, прикуривая, и глубоко затянулся.
Спокойно. На неделе будет встреча с Леймином, посмотрим, что они успели нарыть. И Билли Пес отчего-то молчит. И еще. Не пообщаться ли с теми, кто входит в первые двадцать пять пунктов из списка наследования, но еще жив? Вдруг кого-то из них тоже и прямо сейчас преследуют несчастные случаи?
План действий привычно успокоил, и Люк, набросав несколько пунктов срочных дел, удовлетворенно откинулся в кресле. Распутает он этот клубок. Обязательно распутает, не будь он Люком Кембритчем.
Глава 3
Вторая половина декабря, Пески, Тафия
Владыка Четерии слово держать умел. Поэтому нашел время среди свалившихся на него городских забот, оставил во дворце молодую жену и полетел в Йеллоувинь.
Опять его приняли как дорогого гостя, и снова возглавлял встречающих высокомерный и почтительный чиновник Винь Ло. Но дракон долгих церемоний разводить не стал. От отдохновения и омовения отказался, приказал позвать тех, кто полетит с ним в Пески, и накрыть обед прямо на берегу озера, среди цветущего золотого императорского сада. И после обеда долго в этом самом озере плавал.
А когда вышелждал его на берегу императорский внук Вей Ши, одетый в шелка и золото, со слугой, что держал сумки с пожитками. Дракон ухмыльнулся, поцокал языком, но ничего не сказал: если захотел юноша покичиться знатностью рода напоследок, так холодный воздух в полете быстро дурь из головы выдует.