Только вышло в итоге недоразумение ходячее.
Силой оборотня его экземпляр наделен не был, и сколько Ялрус опытов не ставил, изменить это ему не удалось. А вся магия вложеннаяна речь да поддержание разума человеческого уходила.
Волкодлаки ведь такие сильные не потому, что полуволки. Волки-то простые разве чем значительным отличаются? Сильные они потому, что через навь прошли, и та теперь питает их. Как и всю прочую нечисть.
А магия яви так не умеет.
Ох, сколько бы чародеи не фыркали, да носы свои не воротили, но навья магия потому то и слаба, что силы в ней слишком много.
Однако не виноват был Ялрус в своей волчьей неудачепонять природу навьей магии может только тот, кто сам с навью связан.
Именно поэтому ведьмаков не маги создали, хотя сами и пустили такие слухи, чтоб ценность себе набить.
Да только не смогли бы они, даже если б силы объединили. Вот людей от высших бы спасти смогли, или же мир поработить. А ведьмака создатьнет.
Просто не туда смотрели.
Один только учитель Ялруса, пожалуй, справился бы с этой задачей, потому что сила его позволяла ему мыслить несколько шире. Когда ты в одном достиг совершенства, то невольно начинаешь и на другое оглядываться.
Только он к этому не стремился. Он знал, что может сделать практически все, поэтому ничего особого и не делал. Разве что по молодости, но кто об этом вспоминает?
В общем, волкодлак у Ялруса не вышел, а потом он деревушку проклятых нашел и про обещанное дитя вспомнил, да на йольфа нацелился.
Даже странно было, что прежде этого не придумал. Ведь, что такое ребенок из пророчества? Смеска трех кровей, да и только. А если Ялрус вперед всех такого смеску выведет, то и вырастить его сможет, и управлять им.
Но ведьмак с человечьим глазом ему все планы разрушил, и просто так Ял этого не отпустит. Найдет теперь он ведьмака странного, благо в волке неудавшемся бурлила его, Ялруса, магия, которую чародей при желании и должной концентрации на любом конце двух империй почуять мог.
А где волктам уж и ведьмак отыщется. Это животное болтливое без меры, да прилипчивое, что лист банный. Польза хоть какая с него будет.
Глава 6. Дева Полдня
А тебя правда, что ли Хан зовут? спросил волк, сощурив один глаз.
Хм. Правда. Хантер, ответил ведьмак, стиснув зубы.
Только что они покинули пределы Усманского леса, и сейчас двигались сквозь поле в сторону большого Королевского тракта. Тракт, хоть и назывался большим, на деле таковым едва ли являлсяобычная дорога, две повозки едва-едва разъехаться смогут.
За столь короткое время Ильфорт успел уже Хану изрядно надоестьболтал волк без умолку. И как его только маг терпел? Такой же за пару дней все нервы вымотает.
А как ты ведьмаком стал?
Не помню.
Ах, ну да, точно а что совсем-совсем ничего не помнишь? Я вот помню, как волком бегал. Эх, славные же деньки были. Меня тогда только лес, да зайцы интересовали, ну и еще самочки молоденькие. Так что, может если поднапрячься тебе, то тоже вспомнишь?
Не вспомню, Хан показал волку свои острые зубы.
Понял-понял, помолчу, поджал хвост Ильфорт.
И действительно, замолчал, дав наконец Хану возможность подумать над новыми сведениями.
Маг значит.
Ялрус.
А может и Кутрус, как говорил волк. Маги Хана прежде особо не интересовали, поэтому Хан про них ничего толком не знал. Башни только их видел, да читал однажды про самого сильного из когда-либо существовавших. Но его Марлейн звали, а никак не Ялрус.
Или Кутрус.
Хан и поправил-то волка, сам того не осознаваяимя просто неожиданно всплыло из глубин памяти. Может, все же видел его где мелькомвот и запомнилось.
Неважным это было.
Маги еще с начала времен по башням своим прятались, да в земные дела не лезли. У них занятия поинтересней имелисьони чары свои изучали. А то, что внизу творитсявойна, голод, или морих не слишком интересовало.
И тем удивительнее, что один из них волкодлаков разводить удумал.
Да ладно бы, только волкодлаковшишиги с ними, это еще на неопытность и жажду экспериментов списать можно. Но Ильфорт много чего любопытного рассказал о своей подневольной жизни.
Не так давно, наигравшись, однако не получив желаемый результат, маг волка в покое оставил, на цепь сажать перестал и опыты на нем больше не проводил. Зато стал в лабораторию людей приводить, всякое-разное-ужасное с ними творить, да еще и клетку строить.
Что это за люди были и откуда маг их бралволк не знал. Слышал только, как Ялрус их смесками кликал, да жаловался, что им магию кто-то запер. Кто такие смески волк тоже не знал, но про себя решил, что это что-то оскорбительноеуж больно презрительно маг о них отзывался. Хотя на вид люди были вполне как люди, разве что навьим холодом от них тянуло так, что волчий нос инеем изнутри покрывался.
Еще Ялрус йольфа почему-то ждал. И клетку ту, в которую Хан попал, для него и готовил. Старательно готовил, с душой. Магию вкладывал так, что искрило, а после каждого раза смесок там запирал для проверки.
Живых йольфов волк прежде не видал, но тщательность мага невольно внушала уважение к будущему его пленнику. Впрочем, окажись там хоть сам хозяин нави воплоти, Ильфорт бы к нему, как к родному отнесся. Не мог он больше с магом оставаться и каждый раз от страха трястисьа ну как сегодня чародей снова решит на нем опыты ставить.
Потому и собирал по кусочкам свою храбрость, готовясь в мажью ловушку прыгнуть. Лучше уж с йольфом в клетке, чем с Ялрусом в башне. От высшего, может, и не дождешься сочувствия, да хоть мучить не будет, сразу убьет.
Интересное дело выходило.
Значит, маг смесок с проклятой деревни воровал, а потом, когда те в дамнаров обращались, обратно их возвращал. А жители и не понимали. Так же думали, что нечисть уводит. Простой народони такие, им проще на одну жуть все списать, чем в деталях разбираться. Да и разобрались бы даже, ничего бы не сделали. Куда им против мага? Был бы город, еще глядишь всем составом и сдюжили бы, и то не факт. А тут деревенька хоть и немаленькая, но и не настолько велика.
Впрочем, про недогадливых крестьян Хан долго размышлять не стал. Куда больше его Ялрус волновал, вместе со своими опытами.
Ловушку чародей, судя по всему, ставил не на случайного приезжего, а конкретно на того, кто проклятье снимет. И знатно подготовился к неожиданностям, сделав ее на совесть. Хантер же сам виделклетка была почти нерушимая, почти идеальная. По крайней мере, для высших.
Только вот почему Ялрус был уверен, что попадется в его капкан именно йольф, деревню проклявший, Хан не понимал. Как и не понимал того, что маг с йольфом делать собирался, если б все же его поймал.
Волк говорилопыты ставить, чтоб обещанного ребенка получить. Да только на йольфах опыты обычно навьим холодом обходятся, хоть в какую клетку их посади. Может, сперва бы что и вышло, а потом зазевался бы разок и пиши пропало. Йольфы, особенно в ловушку загнанные, ошибок не прощают и плату за них кровью требуют.
Амбициозен был маг, либо глуп чрезмерно. Но скорее первоеглупые даже с магией долго не живут.
И до власти вдобавок жаден, что магам вовсе несвойственно.
А чего теперь от него ждать?
Интуиция шепталаничего хорошего, и ведьмак в таких вещах ей привык доверять.
Но Хан впредь наготове будет, да больше в ловушку мажью не попадетсяне дурак он вовсе, чтоб два раза на одном и том же.
Надо бы еще старосту деревушки как-то предупредитьпроклятье может теперь и снято, а вот Ялрус на месте остался. Как бы не продолжил он этих смесок многострадальных дальше крастьтеперь у него и возможностей к этому, и желания наверняка поприбавится.
И все же, странные дела выходили, ой какие странные. И смески, и маг рядышком, и проклятье родовоевсе один к одному. Стоило разобраться с этим, пока это само с ним не разобралось. Нельзя такую тьму за спиной оставлятьэто Хан за свою жизнь усвоил четко.
А что мы дальше делать-то будем? спросил вскоре волк, не выдержав долгого молчания.
Мы? Хм, ведьмак вскинул брови.
Его дальнейшие планы никаких «мы» не предполагали, а скорее исключали.
Стой. Стой-стой-стой-стой! засуетился Ильфорт. Ты что ж это, на произвол судьбы оставить меня хочешь? Одного? Холодного, голодного, испуганного? Вот прям, возьмешь и бросишь?
Я тебя спас. Хватит этого, покачал головой Хантер.
При таких темных делах ноша в виде болтливого волка была для ведьмака лишней.
Ну, предположим, спасал ты себя. А я просто следом увязался, Ильфорт обогнал Хана, заставив и без того нервно вздрагивающую лошадку встать на дыбы. Хотя, конечно, спасибо и на этом!
Спаси меня кто? вцепившись в седло, Хан принялся успокаивать насмерть перепуганное волчьим и ведьмачьим духом животное.
Ой, забыл, нечисть же не благодарят, волк зашелся хриплым лаем, очень похожим на нервный смех. В любом случае, не можешь ты меня бросить. Ты же добрый, по глазам видно! Точнее, по одному глазу, который человечий! Да и вообще, я тебе пригожусь!
Хм?
В пользе волка Хан очень сильно сомневался. Тот разве что на воротник бы сошел, и то драный. А пока от него одни неприятности сыпались.
Я тебе буду нечисть помогать убивать. Вот. Вы ж, ведьмаки, этим и занимаетесь.
Хан фыркнул.
С нечистью он и сам прекрасно справлялся. Да и что-то подсказывало ему, что убежит Ильфорт, едва кого опасного увидит. Только хвост с лапами мелькнут.
Ну куда мне идти-то? скис волк, видя, что Хан остался при своем мнении. В лес я больше не могу. Я уже не зверь, я там со скуки за пару дней подохну. А люди меня вряд ли примут, испугаются. Я же не человек. Эта, как его смеска магическая, вот! Да еще и бесполезная.
Хм. А только что говорил, что помогать можешь, невольно улыбнулся Хан.
Нет. То есть да, то есть могу, новоспрянув духом, завилял хвостом Иль.
Он что-то еще продолжал говорить, однако ведьмак остановил лошадку, прислушиваясь.
Солнце слепило глаза, припекая голову. Воздух был тяжелым, душным и плотным, словно тюк соломы.
Легкий ветерок колосил траву поля, расстилавшегося с двух сторон тракта. Тихо гудели шмели, одуряюще пахло ромашками.
Ромашками.
Эй, ты чего? удивленно спросил ушедший несколько вперед волк.
Лошадь карауль, помощник, ведьмак соскочил на землю, сорвал повязку с глаза и незаметным жестом достал пару своих кинжалов.
В поле, в десятке шагов спиной к ним стояла девушка. Волосы цвета расплавленного золота струились по плечам, голые лопатки были усыпаны веснушками, легкое белое платьице колыхалось на ветру. Голову девушки украшал венок из ромашек, маленький букетик которых она сжимала в опущенной руке.
Пружинистым шагом, не сводя с незнакомки глаз, ведьмак двинулся в ее сторону, держа кинжалы наготове.
Эй, ты чего, с ума сошел? зашептал волк, крадясь следом. Чего тебе девка-то сделала? Стоит, вон, никого не трогает. Заблудилась, может? Познакомился бы лучше с ней, помощь предложил, глядишь чего бы и перепало. Или ты того, что совсем не того? Нет, я не осуждаю, просто, если ты того
Хан обернулся и шикнул на него, опасаясь, что волк прежде срока привлечет внимание девушки в белом. То, что Иль считал шепотом, услышал бы даже глухой.
Но было уже поздно.
Захлебнувшись словами, волк зашелся испуганным визгливым лаем.
Хан пригнулся, развернулся, крутанувшись на месте, и тут же отшатнулся.
Полуденницаа это была именно онаклацнула зубами в сантиметре от его лица и выбросила вперед худую руку с букетом ромашек.
Хан увернулся, перекатившись через бок вскочил на ноги. А вот волк оказался не столь проворным. Букетик прилетел ему прямо в морду, и закашлявшись, зверь без чувств свалился на землю, скрывшись в высокой траве. Одно словобесполезный.
Полуденница склонилась над ним, но Хан свистнул, привлекая ее внимание, и нечисть кинулась на ведьмака, позабыв о первой своей жертве.
Хантер сосредоточился на схватке. За волка он не беспокоилсяповаляется полчасика без чувств, да очнется после, с больной головою, но живой.
Если, конечно, Хан сейчас деву одолеет.
А если нет, то и сам ляжет рядом с Ильфортом, да только тогда уже ни один из них не очнется. Сожрет полуденница обоих, одни лишь кости белеть на солнце останутся.
Дева кинула в Хана ромашки, что вовсе не ромашками на самом деле были, но и в этот раз ведьмак сумел увернуться и, не тратя больше времени, взмахнул кинжалами.
Засвистела зачарованная сталь.
Полуденница пригнулась, оскалила зубастую пасть, что была у нее вместо рта, махнула рукой, выпуская длинные когти.
Голод ведьмака, благодаря которому он и учуял деву, усилился, и Хан отдался ему целиком, отпуская свои инстинкты, забывая все человеческое.
Выставил кинжалдева вновь уклонилась, прыгнула со всей силы. Повалив Хана в траву, навалилась сверху.
Ведьмачьим глазом видел Хан, как в занесенной руке грязно-желтым дымком клубится вновь появившийся ромашковый букетик.
Полуденницанечисть сильная, но неразумная, по одному сценарию всегда действует. Вот и сейчас, решив, что жертва слабее нее, дева вместо когтей предпочла усыпление.
Ожидавший этого, Хан молниеносно быстро махнул кинжалом и, задымившись, запястье нечисти, с зажатыми в нем ромашками упало в траву, чернея и рассыпаясь прахом.
Полуденница соскочила с Хантера, собираясь в навь сбежать, но ведьмак ловко поднялся на ноги, в три быстрых прыжка настиг нечисть и вонзил кинжалы в хрупкую девичью спину, почти неотличимую от человеческой.
Дева выгнулась, остановилась, вновь повернулась к Хану, поняв, что не сможет от него теперь уйти.
И вот с этого ракурса ничего человеческого в ней не было. Белый венок превращался в колючие шипы, вместо глаз чернели пустые провалы, а рот представлял собой косую прорезь, наполненную острыми зубами.
Белое платье врастало в серую кожу, гладкую, напоминавшую шкуру змеи. То же самое становилось и с золотистыми волосами.
Дева оскалилась, вскинув целую свою руку с отращенными когтями. Усыпить Хана она больше не пыталась.
Вся битва проходила в полной тишинеполуденницы ни говорить, ни кричать не умеюти от того выглядела еще более жутко.
Ведьмак, чьи кинжалы по-прежнему торчали из спины девы, поморщился. Меч остался в седельной сумкеон им редко пользовался, обычно и нужды такой не было.
Достал бы, конечно, коль знал заранее, что полуденницу тут повстречает. Да увидев нечисть заспешил слишкомголод точил его нутро, а девы полдня, как ясно из названия, только в определенное время появляются.
Чуть задержишьсяи, не дождавшись добычи, исчезнет дева, в навь уйдет, чтоб в другом месте поживу себе искать. Хан-то и сам следом в навь нырнуть мог, но не слишком любил это дело. Холодно там, в нави, было, да и лошадь с волком бесполезным бросать не хотелось.
Тем временем полуденница уже рядом оказалась. Ведьмак прыгнул ей навстречу, увернулся от зубов, сам вцепился ей в глотку, одной рукой удерживая от удара когтистую лапу, а другой доставая со спины нечисти свой кинжал.
Рот наполнился едким желтым дымом и горечью ромашек. Дева забилась в смертельных объятиях. Со стороны могло показаться, будто они танцуютхрупкая девчонка в белом и покрытый дорожной пылью черноволосый ведьмак.
Наконец, нечисть дернулась в последний раз и осыпалась под руками Хана черными угольями, да пеплом.
Ведьмачий глаз вспыхнул грязно-желтым, поглотив силу девы, и Хантер упал в траву, чувствуя эйфорию.
Так всегда бывало после охоты, но мужчина знал, что через пару дней голод вновь начнет тлеть в глубинах его тела, поначалу совсем слабый и едва заметный, но постоянный, никуда надолго не исчезающий.
Голоднеотъемлемая часть ведьмака, и Хану еще повезло, что он не движет им, как остальными.
Наконец, когда энергия полуденницы до последней капли растеклась по каждой клеточке тела, Хан поднялся с травы, нашел волка. Тот как раз только начал приходить в себя.
Что это было? Ильфорт встал на дрожащие лапы, чихнул, потешно сморщил морду. Что за чудовище на нас кинулось и где та девушка?
Полуденница это была. Я же говорил тебелошадь покарауль а ты, балда ушастая, упустил, Хан покачал головой и развернувшись пошел в сторону тракта.
Пока он дрался, его игреневая кобылка дала деру. Благо еще ускакать далеко не успела, и сейчас в растерянности стояла в сотне шагов впереди по дороге.
Ничего бы с ней не случилось, отмахнулся волк, потрусив следом. Вон, жива-здорова, ждет нас. Да и как бы я ее удержал? У меня же рук нет, лапы одни и хвост. А что за полуденница? Тоже нечисть? Я пока волком бегал, только лешака, болотника да шишиг встречал, и то от последних был вовсе не в восторге. А еще ведьмака видал, что на шишиг охотился. Но он другой, не как ты был.