Годами сэконунг и вовсе едва ли не вдвое старше Сигурда. Волосы его - тот же пепел с серебром - сединой подернулись. По лицу морщинки залегли да и глаза не молоды - будто три сотни лет человек прожил, много горестей и лишений принял.
Сигурд теперь не таким высоким мне показался - на полговы ниже брата. Один он -диво дивное, а уж вместе... Ох, непристало мне, простой девке на гостей князевых так пялиться! А оторваться не могу. Будь моя воля - подошла бы и о Скельдиании расспросила.
Видимо, очень уж упорно я на северян глядела. Сигурд взял да и обернулся на меня. Уголки губ чуть приподнялись в едва заметной улыбке. Вспомнил меня, значит.
Думала хоть словечко скажет да ошиблась. Следом за князем вместе с братом так и ушли.
- Всеслав, возьми меня с собой на пир?
Заклинатель удивился.
- Ты ведь не из князевых людей, куда уж?
- Я ученица твоя, Всеслав, - не собиралась отступать ни за что. - Уж больно охота на скельдиан поглядеть. Возьми, а? Я тихо-тихо посижу, послушаю, что говорить будут. Ни словечка не услышишь. Всеслав!
Старик вначале строго сдвинул брови, а после рассмеялся.
- Будет плакаться, лисица. Идем уж, ладно. Сядешь со мной рядом. Только чтоб ни звука.
- Молчать буду, что рыба подо льдом. Чтоб мне век сна спокойного не было!
- Да тебе и так не будет - вон места себе не найдешь, будто волки серые по следам бегут!
Князь с северянами шли впереди всех, сопровождаемые дружинниками в сверкающих латах. Следом за ними следовали люди Ульвара - скипрейд, как назвал их Всеслав на северном языке. А уж после советники князя, воеводы, бояре да мы, чародеи. Женщин среди них раз-два и обчелся, потому на меня частенько удивленно оборачивались. Правда, знак Дома Предсказаний делал свое дело - с чародейки и спрос другой. Если волшбой владеешь, так и до пола твоего дела нет.
Терем княжеский мне еще снаружи чудом казался, а уж как внутрь вошла. Светлые боги, это ж надо такую красоту возвести! Дом Предсказаний и тот меркнет.
Мстислав во главе зала сидел, на невысоком помосте, за отдельным столом. По правую руку от него Ульвар Трехпалый и Сигурд-посланник. По левую - воевода Всеволод, молодой могучий мужик, черноволосый с коротко стриженной бородкой. С тех пор как война с гарнарцами началась Мстислав Всеволода в советники взял. Сказывали люди, боги этому воеводе благоволят. Едва он, сын знатного боярина, в старшую дружину пришел, как снискал воинскую славу силой и смекалкой своей. Дальше, за Всеволодом, Ростих сидел. Я думала с Ладимиром придет - поискала своего любимого глазами да так и не нашла.
Мы с Всеславом по левую сторону от княжеского стола сидели. Напротив северян, что рядком по правую сели.
Я о большем и мечтать не могла - смотрела, слушала, иногда улыбалась, если кто из них мне подмигивал. Казалось мне, после долгого пути водой северяне должны уставшими, измученными быть. Сколько раз слышала россказни о загадочной хвори, что людей в морях постигает. Только вот скельдиане будто и не плыли несколько месяцев по волнам, не боролись со штормами, не терпели голод и жажду. Как с печи за стол пересели! Веселились, смеялись, что-то напевали на северном языке. Смотрела и только дивилась.
- Лисица - синица! Лисица - девица! По морю гуляла, кого там видала? - подскочил Тишка и дернул меня за косу.
- Ах ты ж... - оглянулась я.
Это плут уже успел нацепить другой цветастый наряд, новую шапку с бубенцами да вдобавок еще и обмотался волчьей шкурой на манер плаща. Видать решил скельдианом прикинуться - те плащи без меха не носили.
- И как тебя князь только гостям показать решился?
- А чего? - развел руками дурак. - Вон тебя Всеслав показал, а я чем хуже? И-и-и! Э-э-эх!
Тишка одним прыжком перемахнул через стол, напугав толстого купца. Тот вздрогнул и перелил кубок вина прямо себе на колени.
Шут тем временем оказался меж двух длинных столов, сделал невообразимый кувырок и в струну вытянулся перед князем. Я глядела на него и все дивилась, откуда в таком худющем парне столько силы.
- Гостям твоим, княже, поклон низкий! - с улыбкой выкрикнул шут, а после согнулся прямо пополам, едва ли собственных ног лбом не коснулся. - Дозволь загадку славным мужам скельдианским задать?
- Ну задай, - кивнул Мстислав.
Ульвар насмешливо глядел на дурака, не выпуская из руки чашу с вином. Ни дать ни взять князь. Сэконунги земель и богатства не имели, морем жили. А так - сиди Трехпалый на троне не было б краше правителя!
Тишка самодовольно надулся, упер руки в бока, на носки приподнялся:
- В дальних странах вы бывали, по морям седым плывали, а ответ на слово дурня и до сей поры не знали! Вот скажите мне, северяне, что живет только миг, ранит острее меча, смеется громче смеха, а бьет что плеть со свистом?
Скельдиане из скипрейда Ульвара не поняли ни слова, но дружно гоготали, глядя на ужимки шута. Сам Трехпалый задумчиво почесал подбородок, Сигурд чуть заметно усмехнулся, сказав что-то своему помощнику, а Мстислав только покачал головой.
- Ответа не знаешь? - спросила я.
- А кто его знает? Тишка каждый раз новую загадку выдумывает, а старую забывает.
- Ну неужто прошедшие сто морей не знают? - сощурился шут. - Что живет только миг, ранит острее меча, смеется громче смеха, а бьет - так плеть со свистом?
Он пронзительно свистнул и трое карликов, взявшихся неизвестно откуда, бросились к нему. Я едва не вскрикнула, увидев их.
- Где ж князь таких раздобыл? Никак с ярмарок?
Вспомнила я, как карлики - люди, которых боги отчего-то такими создали - со скоморохами колесили да люд развлекали.
- Сами они к нему пришли, а Мстислав не прогнал. В его теремах еще не то найдется. Иль не знаешь, что забава такая у всех князей - что ни чудней по свету собирать?
Задорно заиграла жалейка. Тишка бросился в пляс с карликами. Северяне, глядя как он прыгает и кувыркается, покатывались со смеху. Когда музыка прекратилась, шут упал, делая вид, будто устал. Отдышавшись, поднялся и повторил загадку.
- Ветер, - произнес Ульвар с сильным акцентом.
Шут захохотал, повалился на спину и стал дрыгать ногами.
- Не угадал, северный волк! - выкрикнул, резко вскакивая на ноги. - У нас в Беларде вон даже лисицы знают!
Меня будто обожгло.
Вмиг захотелось провалиться сквозь землю да так глубоко, чтоб и не нашел никто!
Вот злыдень! Фетюк! Окаянный! Да чтоб ему сотню упырей в дом! Да чтоб шапку его шутовскую собаки разорвали! Да чтоб ему сто лет...
- А ну-ка, лиса-лисица, рыжая синица, скажи, что живет только миг, ранит острее меча, смеется громче смеха и бьет - так плеть со свистом?
Тишка нахально улыбался, упираясь в край стола напротив.
Я густо-густо покраснесла, понимая, что все глядят на меня.
- Ну, Вёльма, чего молчишь? - тихонько толкнул в бок Всеслав.
- Так что? - сощурился шут.
- С-слово, - голос мой дрогнул.
Тишка расхохотался, отчего бубенцы на шапке дружно зазвенели.
- Наши лисицы северных волков перегнали!
Сказал и укатился прочь колесом.
Ульвар благосклонно кивнул, прислушившись к Мстиславу. Всеволод поднял кубок и подмигнул мне.
Сигурд, не отводя от меня глаз, что-то спросил у своего помощника. Тот быстро ответил и кивнул.
Снова заиграла жалейка и о дурацкой шутке Тишки все позабыли. Вообще не понимаю, что смешного в нем находят. Дурень и проделки его такие же!
Все позабыли да не все. Сам шут подскочил ко мне сзади, опять дернул за косу и на ухо пропел:
- Волчьи ягоды - отрава, а лисьи - и подавно!
Сказал и выхватил у меня из рук яблоко, которое я едва-едва с блюда взяла.
- Да чтоб тебя, шалопая! - вырвалось у меня.
Сказала б еще много чего да только плут этот вмиг в другом конце зала оказался.
Люди добрые, да что за напасть-то такая? Вот привязался ко мне!
Краска снова прилила к лицу, как увидела я, что Тишка подошел к Сигурду и положил перед ним мое яблоко. Положил и сказал что-то, расхохотался и убежал.
Скельдиан взял подношение и долгим взглядом посмотрел на меня. Не холодно, как в прошлый раз, а с улыбкой. Поднял кубок и кивнул. Я, растерявшись, поспешно ответила тем же.
Вот Тишка, вот дурак ушлый! Ох, попадись ты мне, ох, попадись! И косточек не оставлю!
До окончания пира шут, слава богам, обо мне не вспомнил. Скакал перед захмелевшими северянами, их развлекал. Однажды так разошелся, что схватился за меч одного из скельдиан, но тот так грозно на него зарычал, что Тишка ойкнул и попятился, а я ехидно усмехнулась.
- Пора и честь знать, - сказал наконец Всеслав.
Мы с ним поклонились князю и ушли. Мстислав едва удостоил меня взглядом. Оно и верно - кто ж я такая, чтоб сам князь мне что говорил. Всеславу вот и улыбнулся, и доброго пути пожелал.
Как вышли из терема, путь нам двое скельдиан преградили. Третий, в котором я помощника конунгова посланника узнала, вперед вышел. Поклонился мне и протянул маленький кожаный мешочек.
- Ярл Сигурд, сын Олафа Черного Волка, велел передать тебе этот подарок и низкий поклон.
От неожиданности я растерялась, приняла дар и, едва переведя дыхание, спросила:
- Отчего вдруг подарок?
- Ярла Сигурда порадовал твой ответ на загадку княжеского дурака, - проговорил скельдиан. - Примешь его дар?
- Передай своему ярлу мою благодарность и скажи, что я принимаю его с радостью.
Северянин еще раз поклонился и быстро ушел.
Под любопытным взглядом Всеслава я открыла мешочек. На ладони оказался маленький серебряный медальон с незнакомой скельдианской руной.
- Добрый знак, обережный, - одобрительно проговорил Всеслав.
Я сжала в кулаке подарок и улыбнулась.
- Что ж это значит? - спросила я Всеслава, пока обратно шли. - Отчего Ульвар раньше в Трайту зашел? Уж не гарнарцы ли...
Зябко поведя плечами, я внимательно поглядела на старика.
- Замерзла?
Кивнула в ответ.
- Ничего, придем скоро, отогреешься. Да и самому мне не по нраву, что скельдиане так скоро пришли. Северяне не любители свои порядки нарушать. Раз уж пришли, знать, чего случилось. Сдается мне, ельнийцы тут замешаны.
- Ельнийцы? Так они ж со скельдианами вроде...
- То-то и оно, - склонил голову Всеслав. - Боюсь, как бы ельнийцы с Мстиславом не рассорились из-за скельдиан. Ульвар не дурак, знает, что будет ежели его драккар бок о бок с ельнийским пойдет.
- По Марве?
- Ельнийцы по морям в этот раз не пойдут - по рекам - Влатре, Дарине и Марве под конец.
- Какие они, ельнийцы эти?
- Что, на скельдиан насмотрелась, теперь новых подавай? - усмехнулся Всеслав.
- Отчего ж нет?
- Ну, прибудут, вместе встречать пойдем.
Вернулись мы в Дом Предсказаний, а там Варвара - встревоженная, на месте усидеть не может, вышивку свою бросила и одно у окна нас высматривала.
- Стряслось что? - нахмурился Всеслав. - Ты будто птица вспугнутая.
- Гость у нас, - проговорила чародейка. - Издалече пришел. С Лесьяром теперь беседует.
Взглянула только на Всеслава и тот будто понял сразу.
- Ростиха нынче нет, сюда его зови, пусть мне все скажет.
Варвара сразу бросилась повеление исполнять.
- А ты, Вёльма, дай мне отвару горячего испить. И гостя приготовь чем попотчевать. Да и сама укутайся - вон нос красный какой.
Не успела я исполнить работу эту, как дверь распахнулась и на пороге Варвара появилась, а следом...
Так и я ахнула, стоя с кувшином в руках.
Странник... Уж сколько лет их не видала.
Высокий, уже немолодой, лицо суровое обветренное, волосы короткие седые, бороды вовсе нет. Одежда на нем черная, запыленная, кое-где вытерлась да порвалась, а за поясом меч, чьи ножны сплошь чародейскими знаками покрыты.
- Тихого вечера, отец, - поприветствовал странник Всеслава, лишь чуть склонивши голову. - Дозволишь отдохнуть в твоем чертоге?
- Входи, будь как в доме родном, мы странникам всегда рады. Как звать тебя прикажешь?
- Мраком зовите.
- Темное имя, - отозвалась Варвара. - Не сулит добрых вестей.
- С добрыми бы и не явился, - молвил, чуть обернувшись на нее странник.
- Согрейся с дороги, - я поставила вначале перед ним, а после и Всеславу кружку варвариного отвара, который едва ли не любую хворь исцеляет.
- Покрепче бы чего, - ответил странник. - Варевом вашим не согреешься слишком.
- Другого не держим, - процедила я.
Ишь какой! В гости его позвали, угощаем, приютили, а он и носом крутит - все не то да не так. Неужто все странники такие?
Кот Василёк спрыгнул с узкой лежанки и неспешно подошел к гостю. Понюхал полы его одежд, внимательно осмотрел, обошел трижды, а после мяукнул - вроде одобрил - и вернулся на прежнее место.
- Признал тебя зверь наш, Мрак.
- А меня редкий зверь не признает, - сощурился странник. - Зверь не человек, он чует кого своим принимать. Тебе, заклинателю, ли не знать?
Всеслав пропустил мимо ушей и слова, и тон гостя.
- Нечасто у нас странники бывают, - начал он. - Что привело тебя в Дом Предсказаний?
Мрак медленно оглянулся на Варвару, что стояла у окна, сложив руки на груди и поглядывая в вечерние сумерки.
- Вон чародейка твоя верно сказала - не сулит мой приход добрых вестей. С темными и пришел.
Варвара подняла глаза и тут же опустила. Задели странника ее слова да и сам он - палец в рот не клади.
- Издалека я прибыл, - продолжил Мрак, - с юга...
Все мы - я, Всеслав, Варвара молчали, ожидая его следующих слов.
- У Ломоть-града был, когда гарнарец его дотла сжег. Сам бился, видел какую погань каган на нашу землю приволок. Теперь вас предупредить хочу. Шаманы гарнарские - не чародеи наши, едва сил хватит.
- Так кто ж они? - вырвалось у меня.
- Нелюди, - ответил Мрак. - Наполовину в Изнанке ходят. Обряд у них есть - такой, что силу прибавляет немереную. Одним знаком руки такой шаман десяток человек уложить может. Гарнарцы по чародею в отряд берут - оттого и войско их сильное.
- Как же с ними совладать? Разве нет у нас силы, чтоб против шаманов поставить? Светлые боги поди не дремлют, у них своя защита имеется, - холодно проговорила Варвара.
- Тебе-то уж точно не совладать, помощница, - усмехнулся Мрак. - А вот Всеславу да Ростиху можно. Сила большая нужна. Да не надуманная, а природная, с даром обретенная. Вон как у девки, - на меня кивнул. - Встретился мне парнишка один, из Кахрета родом, с предгорья, на его руке пятно черное было. Он сказал, то шаман гарнарский его проклял. Через три дня не стало кахретца, ушедшая забрала.
- Что ж заклятие не снял?
- Не смог, - уверенно заявил Мрак. - Такой волшбы даже мне видеть не случалось. И узор незнакомый, и плетение чужое, а уж нити...
- Что с нитями? - спросила я. Моя волшба ведь на нитях и держится.
- Крепкие они очень. Разорвать трудно. Будто веревки свитые.
- Сильны шаманы Ихмета, - Всеслав задумчиво почесал бороду. - Их-то видел?
- Видел, - кивнул Мрак. - С одним даже побиться успел. Ох и могуч оказался, погань черная. Мы с товарищем только вдвоем его и одолели.
Странник в очередной раз отпил из кружки пряный, терпкий напиток.
- Ладное зелье сварила, чародейка...
- На здоровье, ведун, - нехотя ответила Варвара.
Он едко усмехнулся и тем сразу Ладимира моего напомнил.
- Еще что видел? Рассказывай, - напомнил Всеслав.
- Много видел, очень много, - задумчиво проговорил Мрак. - Видел, как шаман одним взмахом посоха десяток людей убил. Видел, как на Изнанку вмиг прошел. Еще видел, как из этой самой Изнанки теней выпускал.
Я вмиг похолодела да так и застыла с открытым от ужаса ртом.
- Испугалась, рыжая? - тут же спросил странник.
- Да кто угодно испугается. Разве ж можно призраков в явь пускать?
- Еще как можно. Да не просто призраков, а темных, тех, что злым духам служат. На моих глазах шаман пятерых на деревню напустил - вмиг ни души не оставили. Кто от страха помер, кого сожрали, а из кого и жизнь выпили. И людей-то там было - бабы, старики да дети...
Я опустилась на лавку - ноги подкосились. Перед глазами будто воспоминания поплыли - крики о помощи, детский плач, горящие дома, отчаянные мольбы к светлым богам, что не спасли от страшной гибели. И тени - темные, полуживые, что ветер скорые и легкие как облако. Их рев, зловещий смех, рычание над ухом и свист, когда меч проходит сквозь полувидимое тело.
Всеслав сидел, прикрыв лицо ладонью. Я - опустив глаза на пол. Только Варвара непонимающе развела руками.
- Вот что я видел, други, - негромко произнес странник. - Вот, что с юга к вам идет. Шаманы Ихмета властны над явью и над Изнанкой. Не знаем мы точно, где граница их власти лежит.
- Найти ее тяжело будет да и не успеем, - со взходом ответил Всеслав. - Ладно, Мрак, ты устал с дороги, отдохнуть должен. Иди, а после мы потолкуем еще с Ростихом. Варвара, устрой гостя.
- Благодарствую, отец, - странник поднялся на ноги.
- Идем за мной, - проговорила чародейка.
Мрак холодно поглядел ей вслед и вышел.
Стоило двери за ними закрыться, как я к Всеславу бросилась.
- Да как же так... Разъясни, что ж я увидела? Морок он будто навел...
- Не бойся, Вёльма, не морок это. Мрак нам часть своей памяти отдал. Позже и ты научишься. Любой, у кого дар есть, видеть может.
Заклинатель грустно улыбнулся и погладил меня по голове. Добро так, ладно, по-отечески. От родного отца вжизнь бы ласки не дождалась.
- Устали мы все, Вёльма. Ступай домой, вечер уж.
Спорить с Всеславом никогда не решалась. Говорит, значит, прав. Слово его - закон для меня. Да и незачем спорить. Заклинателю мудрости не занимать, попусту не болтает, что делает - знает всегда. Не было обиды, когда не все говорит. Пусть и с Мраком беседу поведут без меня, слова не скажу. Куда мне, необученной?
- Тихой тебе ночи, Всеслав, - поднявшись, проговорила я. - Не думай дурного.
- И тебе тихой ночи, девонька, и тебе...
Дрожащий огонек лучины бросал на стены причудливые тени, танцующие под неслышную человеку музыку. С улицы, через плотно закрытые окна, доносились привычные звуки. Вон процокали копыта одинокого заплутавшего всадника. Прошли, чеканя шаг, караульные. Подгулявшие мужики, шатаясь, прошли по узкому переулку от ближайшей корчмы за углом. Их пьяные голоса далеко разнеслись по спящим улицам. Откуда-то донесся лай встревоженной собаки.
Тоненькая полоска лунного серебра светилась меж темных ставней. Я улыбнулась, приметив ее.
Волосые его - пепел с серебром...
И вправду - ни у кого из белардцев не видела таких волос. Хоть и славился мой народ белокуростью. Косы у наших девок все больше пшеничные, теплые, как солнышко их согрело. А скельдиане - как есть холод. Северные ветры навеки в их облике запечатаны - сталь и морская вода в крови свое берут. Коли увидишь раз истинного скельдиана вжизнь ни с кем не спутаешь.
- Ты чего не спишь? - тихо прошептал Ладимир, приподнимаясь на локте.
Я ласково провела рукой по его лбу, отводя в стороны растрепавшиеся пряди.
- Не спится чего-то...
Он поцеловал меня в плечо, а после сгреб в охапку и прижал к себе.
- Ох, лисица ты, лисица, рассвет ведь скоро.
- Погоди, не скоро еще, - прошептала, удобней устраиваясь на его груди. - Луне-девице еще не все песни пропели.
Ладимир взял в ладонь скельдианский медальон, что с моей шеи упал.
- Не сняла еще? Не боишься чужие знаки носить? - в голосе слышалось недовольство.
- Всеслав сказал, руна силы. Хельга выбор одобрила, мол, знал посланник, что дарить.
- И чего тебе втемяшилось со скельдианами дружбу водить? Не всем посланники северян подарки дарят.
- Да ты никак ревнуешь? - я приподнялась и заглянула ему в глаза. - Отвечай!
Ладимир на миг отвел взгляд.
- Вздумай мне какая королевна заморская подарки дарить, так ты первая б ей косы повыдирала.
- Ладимир... - я даже засмеялась. - Ох, ты ж какой... Это ж и заговорить ни с кем нельзя?
- С Всеславом, Осьмушей и шутом этим говори, сколько влезет, а с другими, чтоб и не думала! - он шутливо погрозил мне пальцем. - Коль увижу с кем, так...
- И что ж? В жабу неужто скельдиана превратишь?
- Превращу и не гляну, что посол чужеземный. Будет северным волкам лисиц наших уводить!
- Да кто ж меня уведет-то? - прошептала тихонько. - Сама не пойду...
Договорила и поцеловала его. Ладимир отстранился на миг и ловко цепочку с шеи моей снял.
- Так-то лучше будет, - и отложил в сторону.
***
Горестной песней, плачем похоронным звучали над землей белардской черные вести с юга. Орда гарнарская все глубже заходила. Наши, хоть и медленно, да все ж отступали. Мстислав всю армию поднял, всех мужиков по городам и селам собрал. Мальчишки безусые и те в войско шли.
Трайта наша не столицей, а военным лагерем стала. Повсюду без устали работали кузни - ковались новые мечи, точились секиры, копья тесались из стройных дерев. Повсюду дружинники и простые вои встречались. По княжьему приказу у торговцев собирали товар - продовольствие для армии.
В толпе все больше женщин с покрытыми черным головами появилось. Вдовы, матери, дочери - все к капищу шли, вознести молитву Ларьяну, чтоб тот принял их погибших и дал покой и отдых.
Прекратились песни и гуляния, что завсегда на площадях городских разворачивались. Скоморохи поутихли и попрятались. Вместо них на улицах сотни предсказателей лживых и вещунов вышло. Брали они бесстыдно монеты за то, что говорили родственникам воинов. Смело врали в глаза матерям, женам, отцам, дедам и детям. Улещивали сладкими словами и знай деньги тянули. В Доме Предсказаний быстро про то прознали и князю сообщили. Чтоб смуту в народе дальше не сеяли, Мстислав велел каждого, кто начнет в городе лиходействовать и знающим притворяться, ловить и в темницу чтоб не повадно было.
Ростих и вовсе народу объявил, что кроме его самого и его чародеев никто не смеет предсказывать и другую волшбу творить. Жрецам молодых богов и тем лишь малое было позволено - обряды в точности с древними порядками проводить, а волшбы не касаться. Не их то дело.
Я все ждала вестей из родного дома, из Растопши. С каждым днем больше и больше тревожилась, что молчат они. Молчат и не отвечают. Дошли ли гарнарцы треклятые до тех мест - не ведаю, а как представлю, что старый мой дом, что еще прадед Первак строил, спалило поганое пламя шаманов ихметстких, так холод по коже бежит.
Молю богов о том, чтоб успели они за стенами Ножова-Града укрыться да чтоб отвел Ларьян стрелы гарнарцев поганых от родни.
Осьмуша все так же у Зорана учился. Темный жрец поведал ему, как дар ушедшей усмирить и подчинить себе. С той поры перевертыш переменился. Не стало более пугливого паренька, что просил дозволения за нами в Трайту идти, другой явился ему на смену. Посвежел Осьмуша, будто выпрямился, глаза новым огнем заиграли. Сказал мне как - то Всеслав, что это оттого, что природу свою принял. Не сразу научится собой владеть - годы нужны - а все ж легче ему стало.
Ладимир у Ростиха так и учился. В один день радостный пришел, сказал, мол, посох скоро примет. Я только порадовалась за любимого. Уж кому как не ему чародеем быть! Самой-то учиться и учиться еще премудростям заклинательским.
Оказалось ведь не просто животное усмирить, потянув за золотую нить. Не в этом искусство наше заключено. Языки зверей понимать нужно, сквозь них в Изнанку проходить, уметь читать прошлое, заговоры целебные знать еще нужно, в Яви и Нави ходить... Столько всего, что и неупомнишь. Оттого и спешил Всеслав с обучением моим. Лишний раз напоминал, что рука ушедшей не первый день на его плече холодной ношей лежит. Того и гляди явится строптивая баба и уведет чародея в навь, не отпустит. Да кроме волшбы еще многому меня учил - языкам, истории, книги древние читать велел.
«Тебе, Вёльма, тяжкую ношу предстоит на плечи взять. На мое ведь место сядешь, с князем говорить станешь. Должна ты много знать, много уметь.»
Ясно я понимала, что только после смерти его и получу посох.
Улицы Трайты непривычно тихими были - не в пример былым дням приморилась наша столица петь да гулять. Уж не звучали разухабистые песни скоморохов, не звенели гусли, не плакала надрывно жалейка.
Несмотря на утренний час, не было бойкой торговли на площади. Всего три ряда заняли купцы. Покупатели, которых хоть и много было, все ж невесело бродили, только поглядывая на товар.
Я шла, с опаской поглядывая по сторонам. Солнце, скрытое тучами, взошло три часа назад и сулило безопасную дорогу. В последние дни люд побаивался свободно разгуливать по городу. Даже удвоенная охрана и постоянные объезды стражниками улиц, не помогали.
Война принесла в спокойную Трайту страх. А страх породил панику и толкнул многих в ее пучину. То и дело приносили вести о грабежах и нападениях. Вчера вон и вовсе Хельга рассказала об убитой девице - дочери зажиточного купца. Мол, нашли ее в переулке, недалеко от нашего дома, раздетую, всю избитую. Кто совершил такое - концов не найти. Ясное дело, что бедняки, взявшиеся грабить богачей.
- Гнев! Гнев богов сошел на нас! - кричал исхудавший нищий, издали кажущийся стариком. В своих лохмотьях, он выглядел таким жалким и несчастным.
Указывая пальцем на небо, он стремился что-то показать бредущим понурым людям. В Трайте его хорошо знали и звали Прошенькой. Каждый день он садился на одной из торговый площадей и просил милостыню.
- Гнев их спалит нас дотла! Всех сожжет! Всех! Берегитесь, смертные!
Я приостановилась возле нищего и, быстро наклонившись, бросила монету в его деревянную миску. Сколько мне не рассказывали о нищенских бандах, где милостыню отбирают и делят после на всю общину, все равно подавала тем, кого было особенно жаль. Прошеньку не трогал никто. Таких людей как он называли детьми богов и жалели. Говорили, будто он лишился ума и оттого всегда говорил правду, видел грядущее. В тяжелое время к нему прислушивались внимательней - люди искали спасение от высших сил везде, даже в словах обезумевшего нищего.
- Да простят тебе боги, темная дочь, - сипло прошептал Прошенька, жадно схватив мое подаяние. - Да помилуют тебя!
Я отшатнулась, споткнувшись о камень и пошла быстрее.
Свернула в переулок, желая сократить путь и не слышать больше криков безумного. Отчего-то слова его напугали меня.
- Подай мне, девица, подай на хлеб! - вцепилась в руку тощая беззубая старуха с растрепанными редкими волосами. - Подай монетку!
- Нет у меня денег! - я оттолкнула ее. - Уйди с дороги!
Старуха громко закричала и вцепилась в медальон - знак Дома Предсказаний.
- Чародейка! Ведьма! - завопила она во все горло.
Я пыталась освободиться от ее цепких сухих рук, намертво схватившихся за мой медальон.
- Вы! Вы! Живете как князья, а мы голодаем!
- Пусти меня, злыдня! - я отттолкнула ее и старуха ударилась о каменную стену дома.
Собралась было бежать, как вдруг дорогу преградил здоровый мужик, вышедший неизвестно откуда. Толстый живот с трудом прикрывала засаленная рваная рубаха. Разило от него грязью и застарелым потом.
- Дому Предсказаний следует делиться с людьми, - строго проговорил он. - Доставай кошель по-хорошему, а не то...
Я оглянулась и похолодела.
Меня окружили чуть ли не два десятка нищих разных возрастов. Мужики, бабы со злющими горящими глазами, грязные дети, усмехающиеся вместе со взрослыми. Старики и старухи, шепчущие проклятия.
- Отдавай свой кошель, ведьма! - крикнула растрепанная молодая девка в одной только рубахе, босая. - Не то оборву косы твои рыжие!
- А эту цацку мне давай! - прежняя старуха сорвала с шеи знак Дом.
- Верни, старая карга! - хотела кинуться я.
- Обожди, чародейка, - чьи-то руки схватили меня за плечи. - Ребяты, а ну!
Четверо кинулись ко мне. Сорвали с плеч плащ, с пояса кошель с несколькими монетами. Та самая девка примерялась к платью с вышитыми узорами.
- Добрая ткань, - пропела она. - И стоит видать как купеческий дом!
- Уйди, шлёнда! - я изловчилась и ударила паршивку ногой в лицо. Девка с криком упала, а как поднялась, так по лицу ее бежала кровь от разбитого носа.
- А ну-ка держите ее! - крикнула она и, мигом поднявшись, ударила меня в живот.
Я задохнулась от боли и бессильно обвисла в руках толстяка. Миг померк и стал будто красным. Во рту появился привкус крови от прикушенного языка.
- Глядите-ка, чародейка, а будто и смертная! - засмеялась моя противница.
Она схватила меня за косу.
- Как есть ведьма!
- Будет тебе, Льянка, ладная девка, пригодится еще, - хохотнул другой мужик, снимая с меня башмаки.
- Дружина! - прокричал кто-то.
Нищие мигом стали разбегаться кто куда.
Льянка, тварь поганая, ударила меня по лицу. После крепкие руки разжались, и я упала на землю.
Всадники спешились и быстро ринулись ко мне. Пятеро пеших, в доспехах с княжьим знаком, рванулись следом за нищими.
Один поднял меня и бросил на плечи свой плащ.
- Жива ли? - спросил.
- Жива, - прошептала в ответ разитыми губами.
Страх сильнее, чем боль. Сроду меня не бил никто так. Лянка пару раз приложила да толстяк тот еще добавил. Тело так и ноет.