Ты спятил? Оно же стоит безумных денег. Мне не с чем его надеть!
Тогда я его выброшу! Микаш вырвал у меня шкатулку и собирался швырнуть её на пол.
Погоди! Перестань! я забрала её и отставила подальше на стол. Микаш хмурился и прятал взгляд. Я поцеловала его выдубленное на ветру лицо. Он терпел. Или наслаждалсяя никак не могла понять. Оно очень красивое. Ты Пропасть отчуждения нужно было преодолеть прыжком веры, но мешал страх, хотя до этого я бросалась и в более глубокие бездны, не задумываясь. Не хочешь помыться? Тут бани недалеко. Могу договориться, чтобы тебе подогрели воду.
Нет, выдохнул Микаш. Перед парадом мы мылись, чтобы вступить в город чистыми.
Тогда, может, поешь? Хорошая корчма совсем рядом, я засуетилась, размахивая руками.
Он перехватил мои ладони своими, продолжая смотреть.
Я не голоден.
Ну тогда я указала глазами на кровать.
Верхняя губа, подрагивая, приподнялась, чуть-чуть обнажив зубы. Я не расслышала его слов, но в следующий миг оказалась в его объятиях. Жадные до ласк ладони щупали через тонкий шёлк платья. Я льнула к нему, обвивала руками плечи, целовала шею и подбородок. Микаш суматошно расстёгивал булавки у меня на спине.
Аккуратно, платье дорогое! смеясь, предупредила я. Ещё бы чуть-чуть, и ткань треснула.
Микаш отошёл на шаг и окинул с головы до ног придирчивым взглядом, не оставляя без внимания ни пяди моего тела.
Повернись, велел он. Я послушалась, борясь с тревогой.
Он подошёл и убрал волосы с моих плеч.
Что ты делаешь?
Пытаюсь запомнить. На это раз всё, каждую мелкую чёрточку. Ты такая красивая! Жаль, что я не знаю слов, чтобы описать.
Мы едва добрались до кровати. После жарких ласк Микаш приткнулся ко мне боком и, натянув на нас обоих одеяло, уснул. Я сняла с его волос тесёмку, которая удерживала их в пучке на затылке. Они тут же рассыпались непослушной копной соломы.
Так страшно. Мгновение, и он уйдёт, как уходили все из моей жизни.
Я хотела прижаться поближе к нему, но нечаянно разбудила. Микаш перевернулся на спину и уложил меня к себе на грудь.
Прости, прошептала я.
Он приоткрыл глаза и разглядывал меня сквозь маленькие щёлки. Я боялась с ним заговорить, потревожить или надоесть. По щеке скатилась одинокая слеза и капнула ему на грудь.
Не плачь, принцесса. Я сделал тебе больно?
Нет. Лютнист Маркеллино сказал, что ты вспоминал обо мне попыталась отговориться я.
Сглупил, отвечал он, растягивая неловкие паузы. Эти высокородные командиры потащили меня в дом увеселений
Я взвилась и занесла руку для пощёчины. Он распахнул глаза и не моргал, смиренно ожидая своей участи. Ну как его такого ударить? И больно внутри, всё жжёт и переворачивается, аж дышать трудно.
Надеюсь, ты не заразил меня никакой дрянью, я попыталась встать. Надо помыться, чем быстрее, тем лучше, и не показывать, как слёзы текут уже в два ручья.
Стой! он обхватил меня за талию и притянул обратно. Куда мне против такой силищи! Я всё-таки сделал больно, да? Не беспокойся, ты ничем не заразишься, потому что я ни с кем не спал.
Вот и хорошо, я попыталась вырваться, но он держал стальной хваткой. Тебе не нужно. Если если ты будешь возвращаться чистым, я восполню тебе всё. Я нашла книжку, тут про близость всякое Как сделать лучше, разнообразнее, вот, он всё же меня отпустил. Я взяла с тумбы книгу и показала рисунки.
Занятно, но человеческие тела так не гнутся, усмехнулся он.
Меня как раз учат гнуться, могу показать. Это и в битвах поможет, более раскованные движения, он продолжал смеяться, и я понурилась.
Он забрал у меня книгу и оставил на тумбе, а меня снова притянул к себе. Я затихла, уткнувшись носом в его ключицу.
Я обещал хранить тебе верность, и я это сделаю. То, что у нас есть, самое прекрасное, и я не хочу разменивать его на мелочи, марать грязью или поливать твоими слезами. Я всегда буду любить только тебя, и тебе необязательно мне угождать. Я буду с тобой до тех пор, пока ты сама меня не прогонишь.
Я подтянулась на руках и поцеловала его в губы.
У тебя так здорово получается. Где ты научился?
Я просто очень долго мечтал оказаться на месте Йордена во время твоей помолвки. Смог бы я завоевать уважение твоего отца и твои симпатии?
Немного боязно отражаться в этих мглистых глазах во всей уязвимой наготе, будто мы уже одно, живём одной мыслью, одной радостью, одной болью.
Правду?
Он кивнул.
Мой отец очень сложный человек. Если быть до конца откровенной, отец любого моего жениха счёл бы недостойным, даже если бы бедолага оказался королевских кровей. Родительская ревностьжуткая штука. А я мне надо было дорасти, пройти через всё это, понять себя и узнать тебя, я выводила пальцами узоры на груди Микаша. Он недовольно жевал губами, явно надумывая себе что-то совершенно не то. Но мне бы польстило внимание прославленного Сумеречника. Такой ответ тебя устроит?
Пока ты меня не прогонишь, прошептал он, натягивая на нас одеяло.
Я поцеловала его в угол челюсти и покорно затихла. Сон накатил сам.
Утром я проснулась от поцелуев на своей груди. Кажется, кто-то решил отомстить за то, что я не давала ему спать ночью. Разморённая нега мешала шевелиться.
Ненасытный, усмехнулась я сквозь зевоту и откинула одеяло с его головы.
Микаш подтянулся на руках и обиженно надул губы.
Спозаранку пристаёт, а шуток не понимает.
Я обхватила его за плечи и принялась целовать. Через полчаса я уже одевалась. Благо, в сундуке была припрятана менее приметная одежда, чем платье с парада.
Куда? спросил Микаш, свесив с кровати голову и отбросив наполовину одеяло. Полежи ещё!
Не-а, так я никогда из постели не выберусь.
Разглядывая себя в зеркало, я расправляла складки на повседневном голубом платье.
А я бы оставался в ней на веки вечные, он растянулся на простыне, как разомлевший кот на нагретой летним солнцем мостовой. Разве что не мурлыкал.
Мне надо в лабораторию, а то доктор Пареда будет волноваться. Может, отпрошусь у него на пару дней, как думаешь?
Он тяжело вздохнул, словно я возвращала его с небес на землю, а ему так не хотелось.
Встретимся вечером в корчме, я наклонилась и поцеловала его в губы. Не скучай!
Его пальцы скользнули по моему лицу. Нестерпимо хотелось остаться навсегда, но заботы звали в дневной мир.
В лабораторию я пришла уже ближе к обеду, прокралась по коридору и выглянула из-за двери. Все собрались в гостиной и что-то оживлённо обсуждали. Жерард ходил из угла в угол, озадаченно заложив руки за спину, остальные сидели на диване и поставленных рядом стульях.
В Университете каникулы. Все отдыхают, все! Даже книжники-исследователи и то на побережье Норикии подались, говорил Сезар, как старший и, по мнению всех работников, смелый. Его всегда отправляли договариваться с Жерардом. В крайнем случае просили меня мило поулыбатьсясчитали, что у Жерарда ко мне особое отношение.
Клемент, Люцио и Шандор дружно кивали, близнецы Кнут и Кьел безучастно отмалчивались, Густаво терпеливо дожидался решения старших.
Да! У меня от этой бесконечной учёбы скоро крыша поедет! заныла Торми. Не могу больше: цифры и руны уже по ночам снятся. Тошнит!
Я бы сказал, отчего тебя тошнит, но промолчу, зарычал на неё Жерард.
Пожалуйста! подала голос робкая Джурия. Моя семья из Мелькассы, которую только что заняли единоверцы, помните? Они собирались уезжать на север, но успели ли, не знаю. Вестей нет. Я от беспокойства даже думать ни о чём не могу, тем более учиться!
Жерард замер, тяжело вздохнул и осмотрел смурные лица присутствующих.
У нас осталось всего пятнадцать лет до конца света! Война уже у ворот, а сдвигов практически не было. Неужели здесь только я общее благо ставлю выше личных нужд?
Всем нужна передышка, чтобы потом взяться за дело с новыми силами. Так получится быстрее и лучше, вот увидите! сказала я, выходя на свет.
И ты, горлица? сокрушенно покачал головой Жерард, поворачиваясь ко мне. Ладно, один против всех я не выстою. Отдыхайте, раз так нужно. Но в первый день осени чтобы все готовы были продолжить, и никакого нытья, слышите? он выразительно посмотрел на сияющую Торми, махнул рукой и снова обернулся ко мне:На пару слов?
Я последовала за ним в его кабинет, в то время как остальные шумно поздравляли друг друга с удавшимся делом.
Где пропадала? спросил Жерард, захлопнув за мной дверь.
С другом. Праздновали его возвращение, честно призналась я.
Вчерашний герой-командир с парада? Тот самый таинственный Микаш, я правильно понимаю? я кивнула, удивляясь его интересу. Однако Гэвин взялся за него не на шутку.
О чём вы?
Об этом полгорода шепчется. Взял себе под крыло безземельного мальчишку и хочет из него народного героя сделать. Эдакого идола, живое доказательство, что доблесть и честь для ордена важнее происхождения и золота. Косточка для бедноты. Знали бы они, что он не безземельный, а бастард непонятного роду-племени
Но вы ведь не скажете!
Чтобы Гэвин меня в порошок стёр? Это он только с виду добрый, а врагами расправляется по щелчку пальцев.
Я сглотнула ставший в горле ком.
Ладно, беги к своему другу. Вчера вся дворцовая площадь из-за вас чуть с ума не сошла. Будто сказка в жизнь воплотилась. Барды уже вовсю баллады слагают.
Лицо словно кипятком обварило. Почему мы вдруг всем стали так важны?
Только не заигрывайся, и лучше скажи ему правду. Помни, в первый день осени я жду тебя здесь.
Спасибо! я обняла его и поцеловала в щёку. И вы отдохните. Проводите побольше времени с дочкой, ей это нужно.
Отдохну на Тихом берегу, горько рассмеялся он, усаживаясь за заваленный бумагами стол. Ступай же!
Вечерело, хотя от духоты это спасало мало. Микаш задерживался. Я вошла в большую корчму со свежевыкрашенной вывеской «Учёный лис» одна. Здесь столовался почти весь Университетский городок и незнатные рыцари в придачу. Пахло копчёностями, пряностями и элем. Посетителей собралось мало: рано ещё, к тому же многие разъехались на каникулы. Я без труда нашла свободный столик и подозвала одетого в белый передник подавальщика. Готовили здесь медленно, чтобы посетители подольше потягивали эль или вино за беседой, пока не принесут дымящиеся блюда с жаровни или печи. Про Микаша я знала одно: он терпеть не мог ожидание и готов был есть всё сырым, поэтому заказать ужин стоило загодя.
Я разглядывала посетителей и прислушивалась к разговорам, привыкла и чувствовала себя непринуждённо в толпе, в задорных и крепких на словцо разговорах студиозусов, в плавных и раздумчивых речах мэтров, в отрывистых и бойких фразах рыцарей, растворялась в них, проживая более интересные жизни, чем моя. В этом была особая прелесть.
Я настолько увлеклась, что не заметила, как Микаш плюхнулся на стул напротив.
Извини, что задержался. Торчал до закрытия в оружейной лавке, договаривался с кузнецом, затараторил он с горящими от воодушевления глазами.
Одежда на нём была походная: заношенная серая рубаха, чёрные штаны и жилетка нараспашку, на ногах сбитые сапоги. Вид, конечно, не чета вчерашнему в парадной форме. Надо бы с этим что-нибудь сделать. Никаких больше медведей и грязных простолюдинов!
На стол поставили тушёный бараний окорок с ягодным соусом и тарелку пряного лукового супа для меня.
Заказал обмундирование. Купить готовое можно только по мелочи. Может, к следующему походу сделают, а может и вовсе год ждать придётся. Хотя бы ковка тут хорошая, железо качественное, такое редко встретишь, об оружии Микаш мог говорить часами без перерыва, а обо всём остальном отмалчивался.
Он отщипывал от окорока куски руками и закладывал их в рот. Подбородок лоснился от жира, а соседи недобро косились и перешёптывались.
Я встала и, зайдя к нему за спину, вложила в его руки нож и вилку. Зашептала на ухо:
Попробуй, я помогу.
Микаш повернул голову в сторону соседей, напрягался и ссутулился.
Это неудобно и медленно, пробормотал он и попытался отложить приборы, но я не позволила.
Пожалуйста, ради меня, я коснулась губами его щеки, чтобы отвлечь. Его ладони смягчились, и я взяла их в свои. Мы порезали мясо и поднесли ко рту Микаша наколотый на вилку кусок. Не смотри ни на кого, их мнение ничего не значит. Важны только ты и я.
Он покорно открыл рот, жевал медленно, сглотнул с трудом. Я проделывала с ним это ещё раз и ещё, только потом села обратно. Микаш отложил приборы и отвернулся.
Может, стоило поесть дома? хотелось сделать как лучше, а вышло как всегда!
Он не отвечал. Еда остыла, а аппетит пропал напрочь, как улетучилось наше приподнятое настроение.
Расскажи, как там было? попросила я.
Обычно. Ничего интересного, сухо пробормотал Микаш в сторону.
Он покрутил в руках нож с вилкой, пытаясь приспособиться, и принялся резать мясо с целительской аккуратностью. Высокий лоб наморщился, губы сжались в тонкую полоску. Когда жирный кусок скользил по тарелке, Микаш закрывал глаза и делал глубокие вдохи, пытаясь успокоиться. Отрезав кусок, он снова без аппетита жевал и сглатывал, будто еда не лезла в горло.
Судя по количеству павших воинов и шрамам на твоих плечах, там были вторые Тролльи войны, я поставила локти на стол и опёрла подбородок на ладони.
Микаш отложил приборы и почесал плечо.
По глупости поранился, заодно осознал бездну своей ничтожности.
Но награду же тебе за что-то дали? отвлекала его я, когда он снова взялся пилить свой кусок мяса.
Мастер Гэвин постарался. Хочет сделать из меня маршала, чудак. Какой из меня маршал? Даже командир звена и тот никудышный.
Кусок мяса качнулся и чуть не выскочил с тарелки. Микаш едва успел поймать его у самого края. Сзади раздался смех. Микаш отложил еду и уставился перед собой.
Такой уж никудышный? я пихнула его ладонью.
Удостоившись его взгляда, я взяла тарелку в руки и принялась пить из неё суп. Он оставлял на губах усы и едва не переливался на подбородок. Микаш вымучено улыбнулся и взялся за окорок как раньше руками.
Насвинячившись вдоволь и глядя на чумазые лица друг друга, мы вдруг засмеялись, забыв об окружающих.
Расскажи! настояла я, когда недовольный подавальщик принёс нам миску с водой и полотенца. Я тут совсем тупею, а так хоть представлю себя на твоём месте. Можешь даже прихвастнуть. Подвиги великого Микаша!
Он сдался, размякнув от вина с пряностями. Говорил скованно и зажато, будто стеснялся, но постепенно раскрывался всё больше. Я слушала его басовитый грудной голос с упоением. Там и впрямь было жарко. Большие сражения не чета детским забавам во время испытаний. К тому же управлять людьми задача не из простых, особенно когда все принимают тебя за другого.
Ты же сам всего добился. Перестань сомневаться в себе! не выдержала я под конец.
Только если ты перестанешь считать себя некрасивой, он протянул ладонь, и я переплела с ним пальцы. Вдвоём против всего мира. Всегда!
Перед самым закрытием нас выпроводил подавальщик, даже не пожелав: «Заходите ещё» Неучтиво! Посуду же мы не били и мебель не ломали, хотя здесь, пожалуй, это бы больше поняли.
Дома у Микаша я переоделась в белую камизу до середины икр, в которой спала жаркими летними ночами. Принесла её сюда вместе с другими вещами первой необходимости.
Догорала свеча, отбрасывая на стены блики. Кисло пахли свежие чернила. Поскрипывало по бумаге перо, выводя тонкие очертания рун. Я сидела за столом и записывала всё, о чём мне поведал Микаш.
Хочешь и обо мне своим потомкам рассказать? усмехнулся над ухом Микаш.
С потомками заминка вышла. Поганец Вей жениться отказался и сбежал от отца в Стольный, я погладила пальцы, лежавшие на моём плече.
Кто бы сомневался, пробормотал Микаш себе под нос, но я всё равно расслышала.
Ну да, мой братец шалопай знатный, но я его простила, а вот Микаш явно нет. Я даже не знала, что между ними произошло.
Связался бы он с какой высокородной, тогда бы его заставили остепениться, но он от них как от чумных шарахается. Боюсь, наш род прервётся после нас.
Если ты захочешь, у тебя будет всё: и дом, и муж, и даже потомки. Микаш поцеловал меня в макушку.
Из меня бы не вышло жены. Моя судьбавозродить Безликого, ответила я, посыпая исписанный лист песком, чтобы чернила высохли быстрее.
А ты пожелай! Микаш подхватил меня на руки и потянул к кровати.
Ты с ума сошёл?! брыкалась я.