Значит, давно убежала.прошипел Кышек, отпуская стражников.Туга! Что ты там телишься? Сюда, живо!
Из опочивальни в коридор выбежал бородатый мужик в легком кафтане, расшитом серебром. Борода с проседью чуть не до пупа, глаза, что кулаки мужицкие, навыкат. А на рукаве знак, отличающий государевых чародеев от прочих.
И что, никто ничего не видал, не слыхал?
Никто, ничего.эхом отозвался Туга.
Не палаты царскиеярмарка, скоморох на скоморохе,Кышек замер, злобно глядя на колдуна.За мной ступай.
Растерянный чародей несуразно заметался, но быстро взял себя в руки. Пригрозив кулаком стражникам, он ткнул пальцем на дверь комнаты и состряпал устрашающую рожу.
Два раза повторять?!быстро ступая по коридору, рявкнул Кышек.Туга!
Выручила Досаду, называется. Решишь доброе дело сделать, а тут опять доля шиш под нос сует. Что за напасть такая? Знай я, что чертовка сама себя из полона вызволит, ни за что бы не сунулась в палаты государевы. Голова на плечах дорога еще.
Глядя, как Кышек с Тугой исчезли за поворотом, встрепенулась. Да чего же я стою? Тут явно дело нечисто, надо бы разузнать. Нагнала заговорщиков на пути к колдовскому терему. Шептались мужики, с опаской по сторонам глядели. Глазенки у обоих бегали, рукам все места не находилось. Обождав немного на крыльце. Кышек внимательно огляделся и, убедившисьлишних нет. распахнул перед Тугой дверь. Еле-еле успела следом юркнуть. Вдохнула шибко, чтобы в узкую щелку пролезтьшуба Яги размера прибавляла.
Кышек метался по залу, где мне вручали грамоту, словно зверь взаперти. Смурной, на лице страдания словно пером нацарапаны. На фоне тяжелого стола и просторного помещения бедняга казался совсем уж жалким толстым увальнем.
Не надо было гадалку сюда привозить,ляпнул Туга.
Винить меня вздумал?зло ухмыльнулся Кышек.Горох на меня и так косо глядит за частые отлучки из палат... Так близко был, рядом совсем,он уперся кулаками в столешницу.Досада уже сегодня сказала бы, где книга.
О какой книжке речь ведет? Догадка больно схватила за горло, уколов, будто сотней иголок.
Голова-батюшка, приказать чертовку сыскать? Наверняка еще в столице, гадина.
Давай, конечно! Подымим шум, приказы раздавать начнем за спиной государя. Ты чем думаешь, когда такое предлагаешь, а?!
Такя...
Так я,передразнил Кышек.Я почти седмицу государя уговаривал. Пел ему, какая гадалка хорошая, как умело будущее предсказывает. И вот, когда Горох дал добро потешить себя провидением, когда чертовка у нас под боком былаупустили!
Нет в том моей вины!
Да твоей вины ни в чем нет,буркнул Кышек.По-твоему выходит и Косиселье ты не жег?
Твой приказ был, голова-батюшка, не посмел ослушаться.
В голову ударило, будто дубиной, в глазах на миг потемнело. Эти ироды в Косиселье пожар учинили! Ждали наши в село колдуна наемного зельный круг поправить, а дождались смерти... Старалась дышать тише, но сердце заходилось, не давая успокоиться.
Все мы одной ниточкой в клубок смотались,Кышек вплотную подошел к Tyre.Как только великая сила коснется меня, не поскуплюсь ни на чины, ни на злато. А коли удумаете палки в колеса вставлять или сами на заклятье Вечности рот раскроете,Кышек ухватил колдуна за бороду и потянул вниз,я вас даже из Нави достану. Уяснил?!
Уяснил! Ой, уяснил!жмурясь от боли, чародей припал на колено.Кто же супротив тебя из наших пойти осмелится? Все про твой норов знают, все боятся.
Я сам себя иногда боюсь,легко улыбнулся Кышек, отпуская чародея.
Голова-батюшка, все тебя боятся, но по терему колдовскому недовольства бродят,оправившись от унизительной трепки, заговорил Туга.
Чем недовольны чародеи?
Так молодец этот... которого ты приказал обучить уму-разуму, совсем дураком оказался. Уж бьются колдуны над ним, сил не жалеют, а что по дереву кулаком. Поговаривать начали, что сгубят его, сил, мол, никаких нет.
Ты моя правая рука, Туга. Недовольства уйми. Жалованье подыми или чего там еще придумай, но с головы Яра и волоса упасть не должно.
Ох. Ярка здесь. Он ведь хотел в ученики к царским колдунам угодить и, видать, угодил, да беду накликал.
Отчего ты им так дорожишь? Ведь он глуп, куры и те умнее будут.
Похоже, и ты не умен.вздохнул Кышек.Среди Косисельского люда не было племянницы ФеклыВасилисы. Всех сожгли, а она жива осталась. Теперича покумекай, ежели книги в селе не было, где она может быть?
У племянницы?
Голова!наигранно восхитился Кышек.Коли мы разыщем девку, найдем и книгу, а Яр нам в том поможет. У меня вся надежа на Досаду была, но Яра держал на всякий случай. Видать, не прогадал. Парень думает, что подруга сгинула вместе со всеми в пожаре, а представь, как обрадуется, когда мы ему поведаемжива Василисушка. Захочет найти и обязательно найдетдружба всегда людей друг к другу тянет, будь они хоть морем-океаном разделены.
Ох, умен, голова-батюшка! Ай да выдумщик!распинался колдун.
Сегодня вечером пойди к нему. Зелье варить научи, да нагони морока, чтобы дурень этот в жиже свою подружку живой увидал. Натолкнешь на мысль, мол, цела Василиса, не сгорела. Станет проситься в путья отпущу, а ты уж не подведи, обеспечь надежный пригляд.
Не сомневайся, голова-батюшка. Все, как велишь...
Неожиданно прервав разговор, в дверь ввалился один из стражников, охранявших комнату чертовки. На молодце лица не было, он тяжко дышал и держался за грудь.
Как посмел?!взревел Кышек.
Не вели казнить, голова-батюшка!задыхался стражник.Там государь приказал явить гадалку. Хочет потешить себя предсказаниями. Что делать-то?!
Одно к одному,прошипел голова.Ступай, парень. Скоро придем.
Ох, и беда...проводя взглядом откланявшегося молодца, колдун схватился за грудь.
Идем со мной, Туга. Вместе перед троном лбы расшибать станем. С три короба навру, а ты поддержишь...
***
Сползла по стеночке, как только дверь за лиходеями затворилась. Ирод проклятыйКышек! Приезжал к нам домой, разнюхивал и меня с книжкой видал. Фекла ведь меня при нем отчитывала, мол, книгу из избы выносить нельзя... Ах, паскудник! Сгубил людей, село с лица Рускалы стер и не успокоился. Ярку в свою косу заплел, меня разыскивает.
Ох, матушки, что делать, куда бежать? К государю на поклон? Рассказать обо всем Гороху, пусть им головы срубит... а мне чего доброго за тем ожидать? Придется как есть говорить и о заклятье Вечности тоже. Хлынут в буйную головушку правителя мысли лихиезахочет бессмертием и колдовской силой сам завладеть. Проклятые руны на страницах тетушкиной книги способны таких дел натворить! Ума лишатк Досаде не ходи, а у царя нашего его и так с хвост заячий. Ну нетнельзя к Гороху.
***
Вспотела от волнения и духоты в колдовском тереме. Шутка ли столько просидеть в натопленном зале, когда на тебе шуба, да валенки. Шапка-невидимкаотличная штука, да есть в ней изъян. Ежили, что в руках несешь, от чужих глаз не скроет, вот и пришлось в зимней одеже париться.
Тяжело ступая по лестнице колдовского терема, еле ноги волокла под грузом тряпок и меха. Под пуховым платком по шее спускались капли пота. Сыскать бы Яра, ради того все стерпеть можно.
Все чародеи и ученики здесьв колдовском тереме обитают, наверху должны быть опочивальни. Авось, свезет, если не друга, так хоть комнату его найду.
Осторожно приоткрывала двери и молилась солнцу, чтобы меньше скрипели. Неужто Горох гусиный жир жалеет? Петли выли почище волкодлаков на полную луну. На мое счастье, в коридорах не оказалось стражников. Главный терем забит молодцами в серых кафтанах, что огурцами бочка, а здесь, видать, охранять некого. Опочивальни тоже оказались пустыми. Как сквозь землю все провалилисьни души.
Отчаявшись, чуть ни плакала. Металась от порога к порогу, да без толку. Собралась было уходить, поискать в других теремах, как глаз упал на дверь чулана. Чем черт не шутит? Тихонько заглянула внутрь.
В тесной комнатушке без окон при свечах на сундуке сидел мой Ярушка. Словно самое дорогое сокровище, он держал на ладонях какую-то грамоту. Глаза друга неспешно перебирали руны, а губы шептали прочитанное.
Ярушка,я шагнула за порог и сняла шапку-невидимку.
Яр поднял голову и побелел. Даже в слабом свете пары свечей он казался неестественно бледным. Замерев, не мог проронить слова. Смотрел испуганно, словно не меня увидал.
Васька.еле слышно сорвалось с его губ.Васька!друг выронил грамоту и кинулся к порогу.
Крепкие объятия окутали счастьем. Подхватил на руки и, растерянно улыбаясь, держал слезы в глазах. Живая. Васька моя,губы друга дрожали от волнения.
Живая-живая,заулыбалась я, хотя самой хотелось разреветься.
Как ты здесь?Яр вернул меня на пол. его пальцы нежно касались моего лица, а такого взгляда и не видала.
Да какая разница,отвечал он сам себе.главноеживая!
Тише, Ярушка, услышат,шептала я, цепляясь за теплые руки друга.
Пусть слышат...
Мой палец коснулся его губ. Почуяв неладное, Яр нахмурился. В прищуре серых глаз играло недоумение. Тяжело выдохнула и принялась рассказывать другу, что стряслось. Как попала в палаты Гороха, зачем на самом деле он Кышеку понадобился. И чем дальше заходил мой рассказ, тем больше ярости становилось во взгляде молодца.
Я. дурак, поверил. Думал, и впрямь взяли меня в ученики. Гляди, где жить согласился,он окинул взглядом чулан,только бы колдуном стать. Пес,зашипел Ярка,удавить его мало.
Не горячись,обняв друга, вдохнула аромат льняных волос.
Твоя правда, Вась,нежность подействовала на Ярку не хуже дурман-травы.Не взять Кышека голыми руками. Он здесь все под себя подмял, а что не подмял, то еще успеет.
Почему его головой величают?
Так голова он и есть, над колдунами царскими.
Выходит, Кышексам чародей?
Не совсем,Яр выглянул за дверь и, убедившись, что лишних ушей нет. зашептал.Был когда-то колдуном при Горохе, а как грамоты государь ввел, так и остался не у дел он. Не смог грамотку справить. Шибко надеялся
все само собой в руки придет, а оно, видишь как, мимо прошло. Государь его пожалел, чин жаловал. Только колдовать Кышек с той поры права не имеет.
Бежать надобно. Ярка. Книжку с заклятьем схоронить надежно, чтобы не добрались лиходеи до нее никогда.
Где же схоронить? Эти паскудники всю Рускалу вверх дном перевернут, не отступятся.
Не успела рассказать, но есть одно место. Там и книжка, и мы с тобой скрыться сможем. К закату у озера на окраине Первограда будет ждать Потап...
Глава 8
Не так-то просто улизнуть из палат царя Гороха. Мне в шапке-невидимкераз плюнуть, а вот Яру пришлось хорошенько попотеть. Ученику колдуна покинуть государев двор без разрешения головы колдовского теремадело тяжкое. Стражникиребята суровые, головами на плечах дорожат. Отпустить Ярку без одобрениязначит для начала в темницы попасть, а потом уж как свезетможет, и на плаху отправят.
Наконец, страже надоело слушать уговорыпослали за Кышеком, мол, пущай лично разбирается. Яр ничего лучше не выдумал, как силушку удалую показать. Он лихо раскидал молодцев у ворот и понесся к назначенному месту на окраине Первограда. Ох, как я кляла его за горячий норов, пока бежала следом. Нас пустились догонять самые стойкие из стражников: добро, что пешиеконей седлать времени не было.
На удивление Ярке удалось быстро запутать погоню, и мы смешались с толпой на столичной площади. Даже зимой здесь яблоку упасть негде, а судя по веселившемуся люду, еще и гуляния какие-то намечались. Видала, как молодцы в серых кафтанах растерянно озираются по сторонам, хватают за рукава похожих мужиков и плюют под ноги в сердцах.
Потап, как и договаривались, ждал к закату у озера. Аспид недовольно косился на Яра, Ярна аспида, но, слава солнцу, даже спора не случилось. Какие уж тут толки, когда на пятки стража наступает. Кышек, поди, уж хватился ученикажди беды, коли тикать не сумеем.
Немного повздыхавлететь по ночи придется, змей что-то пробурчал про посадку, верную смерть и черта лысого. Я старалась не слушать. Уж лучше разбиться, чем в лапы к Кышеку...
***
Крылья аспида быстро мелькали в морозном воздухе. Прижавшись спиной к Ярушке, прятала от резкого ветра в пуховом платке нос и щурила глаза. Там, внизу, оставался Первоград. Город накрыли сумерки, а меня окутало липкое, сладкое счастье. Снова рядом с милым другом, и сердечко стучит быстро-быстро вовсе не от страха. Теперь и море-океан перемахнуть что кулаком по столу треснуть. Не отпущу, не потеряю!
На радость ночка выдалась ясной. Луна и звезды отражались от снега, делая путь легким. Куда Потап нас нес, не знала, но по всему выходилобольно далеко от столицы. Диво, как быстро аспиды летать умеют при желании. Недавно гам Первограда слыхала, легкий морозец пощипывал, а теперь тишь глухая и холодина знатная, того и гляди околею.
Смерть от холода не наша доляпоняла после того, как Потап с хриплым криком «Держись!» поспешил навстречу верхушкам деревьев. Через пару мгновений змея закружило, мы с Яркой еле успели крепче вцепиться в тугие складки кожи. Только в шерстяных рукавицах шибко не ухватишься, и локтей за шесть до земли мы рухнули со спины Потапа.
Сугроб принял радушно. Чудом на пути не попались деревья и коряги. Немного выло в голове, отдавало в шею, но целыэто главное. Аспиду повезло меньшезмея хорошо крутануло, и он пересчитал добрую дюжину сосен да елок. Волки завели было песни, но мигом стихли, услыхав душераздирающее кряхтение крылатой нечисти. Что говорить, будь я даже волкодлаком, сама бы от таких звуков притаилась.
Убился?!грудь рвало от холодного воздуха, в валенки хлынул снег.
Обойдется,бодрясь, заявил змей, поняв, что стенания сотрясали воздух не зря.Потроха немного отбил.
Васенька, нашла из-за кого переживать.Ярка утопал в сугробах, хромая.Чего этому чудищу будет?
Надо было тебя еще над столицей скинуть,пробурчал Потап.
Цыц!углядев в глазах Яра горячее желание ответить «чудищу», оборвала я.
Очень надо,небрежно бросил кузнец.
Пусть идет на все четыре стороны,выбираясь из кучи дров, заявил змей.Цаца, его в Глухомань не поведу, так и знай! Мне сказано тебя доставитьдоставлю, а этого.он сморщился,богатыря... без приглашения нельзя.
Вася без меня никуда не пойдет,друг даже бровью не повел.
Цаца, пойдешь или как? Только знай, на носу морозы лютые, чуть дольше задержимсяпомерзнем...
Предлагаешь к теплой печке быстрее отправиться, а Ярку тут на смерть бросить?! Хорош Потап! Не ждала от тебя, не гадала...
Пылкая речь заставила аспида знатно растеряться. Он раздувал ноздри, выдыхал густой пар, поднимал когтистый палец к звездам, желая оправдаться, но ничего так и не мог придумать. Ярка довольно хмыкал, с полуулыбкой поглядывая на меня.
Так бы играли в гляделки средь густого зимнего леса, но нас прервал шелест крыльев. Огромный ворон мягко опустился на снег, в свете ясной ночи черное оперение отдавало синевой. И все бы ничегоптица да птица, только глаза у него горели ярким красным пламенем. Жутко сделалось, словно мороз из воздуха в самую душу пробрался, передернуло. Вид аспида смелости не придалзмей так и застыл с оттопыренным пальцем и приоткрытой пастью. А уж когда на Ярушку глянула, чуть ума не лишилась.
На лице друга, будто в водной глади, отражался огонь из глаз ворона. Вытянувшись, что кол от земли, он замер и не отрывал взгляда от птицы. Голова кузнеца медленно раскачивалась из стороны в сторону, дыхание становилось чаще.
Ярка,осторожно дотронулась до локтя друга.
Не слышит он,заговорил Потап.Заколдован.
Кем?
Птичкой,вытаращив желтые глазищи, змей пожал плечами.
В тот же миг Яр словно очнулся. Он резко натянул шапку на глаза и кинулся на ворона. Птица не успела вспорхнуть, только глухо крякнула, оказавшись в огромных ладонях, и вспыхнула не хуже костра. Рукавицы горели прямо на руках кузнеца, неистово обжигая кожу.
Ярка орал от боли так, что волки снова передумали выть, но рвущийся огонь не выпускал. Перекатываясь в сугробах, кузнец боролся с неведомой напастью. Шапка полетела с головы, оголив льняные пряди. Казалось, друга захватывает пламя и тут же отпускает. Слышался треск дров, перебиваемый криками друга.