Но какие бы мысли не бродили в его голове, добровольно отказаться ещё от одной ночи с ней он не мог. Это просто невозможно. К тому же он решился ещё на один шаг. Хотя решилсягромко сказано. Скорее наконец был готов озвучить ей то, что она когда-то просила от него. Не из-за собственного благородства, а скорее по причине справедливости. Такое понятие теперь довольно неплохо закрепилось в его голове.
Ведь это то, что он проживал каждый день.
И этим открытым взглядом он прекрасно видел, что уже давно не достоин трона. Ему было даже как-то неловко от того, что пока он проводит время с сыном и ходит, думая только об одном, она, его милая Эмми, решает все сложные вопросы. И ни разу ей не понадобился совет от него. Ни разу она не попросила его помощи. Возможно, потому что рядом брат. А может от того, что не хочет просить именно его.
Но факт оставался фактом. Страной управлял не он. Он превратился в тень себя прежнего, одержимую только одной идеей. И вроде понимал, что это неправильно, но как изменить ситуацию не знал
Едва дождавшись последних лучей солнца, побрел в её комнату. Вздохнув, открыл дверь, уже чувствуя, как изнутри поднимается жар. Нужно было прийти к ней раньше, но он не мог придумать нужных слов, поступков. Сам себя презирал за то, что так расклеился.
Только тут оказалось пусто. Её не было.
Отогнав непрошенную мысль, что она сделала это специально, чтобы посмеяться над нимпозвала, а сама не придет, качаясь дошел до постели и рухнул на край. Здесь всё пахло ею. Каждая вещичка. И он не мог надышаться этим ароматом, уплывая в свой сонный бред
Там его будто сжигали заживо...
Помоги мне, Эмми... Прошу. Дай мне руку. В последний раз...Шептал он, корчась в судорогах, а перед глазами вставала тёмная жуткая комната в подвале его замка (хотя он вроде даже не был там никогда), его Эммили на влажном матрасе, крысы в углу и прочная паутина боли, окутывающая всё крепче, не дающая дышать. Он уже буквально чувствует, как кто-то пинает её в бок и слышит словно её ушами, как что-то говорят мужские голоса, а ещё её мольбы, вырывающиеся из потрескавшихся губ: «Любимый, удержи меня, не бросай ...».
И вспоминает, что не пришёл тогда. Как же это больно. Она никогда не забудет И не простит. И он будет мучаться так до утра, если выдержит, а потом будет видеть этот кошмар каждую ночь
Но вдруг происходит чудо. Прохладная ладошка опускается на его лоб, а её тихий голос говорит ему:
Я рядом, всё хорошо...
Азар порывисто вздыхает и распахивает глаза.
Моя Эмми,шепчет он. А перед глазами так и стоит истерзанная девушка, которая из последних сил зовёт любимого: «Мой Азар». И его трясет сильнее, кажется, сейчас что-то взорвется внутри, дракон мечется и подвывает от боли.
Он уже не понимал, что делал, когда рывком уложил её на кровать и навис сверху. Как же это невероятно ощущать её под собой...
Назови меня по имени, Эмми... Прошу. Пожалуйста.Смотрел на неё с ожиданием, удерживая свой вес на руках. Она провела ладонью от запястья к плечу, положила руку на его шею, впиваясь ногтями. И молчала. Он даже не моргнул, продолжая сканировать и пожирать её диким взглядом.Назови же, Эмми. Я знаю, что не простила. Знаю, что тебе неприятно. Но я схожу с ума. Снова. Я так скучал... По тому, как это звучит из твоих губ. Твоим голосом. Я скучаю по тебе. Даже не мечтал, что это повторится, но теперь....
Азар,тихо прошептала она. И он даже дышать перестал, но почти сразу попросил снова:
Скажи так ещё.
Если отпустишь меня
Мужчина же напротив, наклонился к ней, совсем близко. Отпускать не хотелось. Будто обезумел. Но увидев в её глазах искорки страха, словно протрезвел, отлетев с кровати мигом. Мотал головой, пытаясь прийти в себя.
Не знаю, что на меня нашло. Такого больше не повторится. Я Мне лучше уйти. Прости меня
Азар пятился к двери, выставив вперед руки. Только что он едва не натворил ужасных, непоправимых вещей. Но девушка остановила его.
Я не прошу уходить
И вновь его разум затмила теперь уже нечаянная радость. Она не хочет, чтобы он уходил! Она Он кинулся к ней, обнял, прижал к себе, уткнувшись носом в её волосы.
Отпустите! Не трогайте.
Я не трогаю, я ничего не делаю,шептал он исступленно, словно в помутнении рассудка, но продолжал удерживать и целовать её плечи, его пальцы больно впивались в кожу на руках, до красных следов. Тогда она резко выпрямилась и сказала громче и холоднее:
Ты трогаешь и делаешь. И мне это неприятно. Прекрати. Иначе я правда буду бояться оставаться с тобой наедине...
И вновь на него словно ушат ледяной воды вылили. Он опять потряс головой, и снова хотел встать, но она не позволила, положив руку на его плечо.
Прилягте, я принесу воды.
Снова! Снова на "вы"! После того как только что произнесла его имя!
Нет! Нет! НЕТ! Не говори со мной так больше! Не говори, слышишь?!Азар сжал голову руками, закрыв уши, и начал раскачиваться из стороны в сторону. Огонь пылал, не желал отступать, и он не знал, как погасить его. Она же вновь строит между ними эту бетонную стену. Уничтожая всё, что может хоть немного облегчить его страдания сейчас.
Прохладные ладони подняли его лицо, заставляя смотреть на неё.
Не буду. Приляг. Я принесу тебе воды.
Ты не придёшь больше, я напугал тебяОн накрыл своими ладонями её.
Приду. Напугать меня не так-то и просто,грустно отказалась она от своих же слов, сказанных совсем недавно, и забрала у него свои руки.
После того, что я.
Азар
И его тело покрылось мурашками, а из головы вылетели все мысли.
Не надо, ладно? Просто приляг. Завтра всё будет иначе. Будет лучше. Я скоро вернусь
И он не мог поверить, что это происходит в реальности. Или всё же галлюцинации? Но её голос, её касания были настоящими. И спустя пару минут она подносит к его губам стакан воды, придерживая его голову Если это правда, то почему она это делает?! Зачем успокаивает его? Зачем помогает? И будто прочитав его мысли, она просит:
Давай поговорим обо всём завтра, хорошо? А сейчас спи.
И ты не уйдешь?Он боялся отвести от неё взгляд.
Я не уйду.
И она не ушла. Более того, легла рядом, касаясь его. И внутри у Азара от этого будто заживала огромная воспаленная рана, принося облегчение. Он не думал, что прощён, или что завтра она будет так же добра с ним. Он просто впитывал каждую секундочку этих моментов, запоминая. И опять благодаря за всё.
Что имеет сегодня.
Глава 88
Эммили
Последние дни что-то поменяли в ней. Хотя она сама пока не до конца понимала, что именно. Но уже чувствовала, что Да, скорее в этом и была проблема. Она чувствовала. Не как прежде, а словно через прочную мутную пленку. Но всё же, в голове крутились тяжелые мысли, появлялись неожиданно отголоски эмоций
Дело было не в обряде. Подобное началось почти сразу, как она пришла в себя, волшебным образом спасенная сыном. Сначаларедко и почти не ощутимо, потом всё больше и больше. Эммили было страшно, что однажды плотина, закрывающая её от всего мира, прорвется. Что делать тогда? Разве она справится?
И сама себя убеждала, что да.
Ей хотелось поговорить. С кем-то, кто бы понял, чьи чувства не нужно жалеть, бояться причинить боль своими воспоминаниями. Но рядом никого подходящего не было. Особенно, когда узнала, что драконеё последняя, хоть и плохая, идеяоказался лжецом. И чего она только ждала от второй ипостаси короля? Они же стоят друг друга.
Но отчего-то она не могла злиться на него, вспоминая полный боли и сочувствия взгляд. Если мужчине она так до конца и не верила (хотя и объяснить, для чего ему врать ей, не могла), то в поведении и реакции дракона чудилось искренне раскаяние. Особенно откровенничать с ним желания, разумеется, не было. Но и отталкивать это огромное, милое, хоть и не честное, существо она бы не хотела. Рядом с ним она находила в себе что-то из прежней жизни.
Сейчас для всех она представлялась сильной женщиной, которая взяла в свои руки власть, держит в ежовых рукавицах армию, решает серьезные вопросы, оберегает сына На самом деле Эммили очень боялась этого всего. Сомневалась в правильности своих поступков.
Ей не хватало рядом кого-то, у кого можно попросить совет, поддержки, какую давали ей родители. Безусловно, Арсель всегда был рядом, но несмотря на их нетипичные для здешних мест отношения, она всё ещё старалась оградить его от много. Хотя и надеялась, что рано или поздно трон займет именно он. И всё же открывать ему свою душу, признаваться, что она не всегда уверена в своих действиях, девушка не хотела, чтобы не лишать его хотя бы иллюзии, что всё идет по плану.
Нет, она не обесценивала свои действия и новую политику, которая выстроена благодаря ей. Вполне объективно осознавала всё, что делает. Даже прекрасно понимала, что бояться, переживать в любом делеэто нормально. Но ощущение, что она одна против ветряных мельниц не оставляло.
Особенно в части выстраивания общения с отцом Амана.
Он вроде и правда беспокоится о мальчике, и ведет себя с ним скорее мягко, чем привычно. Поэтому Эммили было почти не страшно, что он причинит ему вред пусть не делом, так неосторожным словом. А вот как общаться с ним самой, пока было не ясно.
Когда-то она хотела мести для него. Считала, что это избавит её от мук, что пришлось пережить.
Но вот она повзрослела. Поняла, что прошлое не изменить. И как бы она не поступила теперь, нельзя будет просто забыть о том, что навсегда изменило её жизнь. И глядя на мужчину, который когда-то казался ей совершенством, а потомдьяволом во плоти, теперь видела его всего целикомобычного, хоть и с выдающейся внешностью, но со всеми недостатками и слабостями. Это ему нужно было мстить? Ради чего?
Если ей не станет лучше, то она только причинит боль собственному ребенку. Тот её стараниями считал, что его папа обожает его, мечтает о встрече с ним, скучает ужасно. И теперь так искренне бросался к нему каждый раз, что у неё сердце замирало.
И вот получается, она права, что лгала? Ложь во благо сильно отличается от той, что в целях корысти? У каждого свой ответ. По-другому Эммили бы не поступила в любом случае. Ей было важнее психическое здоровье и самооценка и так необычного ребенка, чем идеи справедливости и стопроцентной искренности.
Кому было бы лучше, расскажи она всё? Никому.
Выходит, оба родителя не так уже кристально чисты. Тогда кого ей осуждать? Мужчину, который цеплялся всеми силами за свой трон, не видя ничего вокруг? Она сейчас так же цепляется за сына. Несравнимые вещида, для матери.
А если король родился и воспитан таким, другого не знает?
О нет, это не оправдание. Это четкое понимание ситуации. Объективная оценка чужого ей, по сути, человека, с которым столько воспоминаний, которые могут сложиться даже в отдельную жизнь. А то и в две.
Осознав, что больше не носит в себе ненависти, она даже выдохнула. Такой тяжкий груз по силе не каждому. Поэтому избавиться от него было верным решением. И других проблем предостаточно.
Если поверить дедушке Эвиру, который вроде вот помер у неё на руках, а потом неожиданно воскрес (тоже довольно мутная история, может он и теперь ведёт свою игру.Однажды же они её уже подставили), то её сыну ничего не угрожает. Более того, им будет предоставлено укрытие. Пока не понятно от чего именно, но там им обещают защиту.
Хорошо.
Но как быть с тем, что в последнее время всё её равнодушие трещит по швам?
Сегодняшняя сцена в горах заставила её даже смутиться. К чему говорить чужому человеку (окей, дракону) о своих прежних чувствах? Даже если это признание было вызвано воспоминаниями, которые он разбудил в ней. Ну к чему?
Тем более, она прекрасно понимала, что теперь больше не чувствует к нему даже симпатии. Получается, видя его агонию, подливает масло в огонь, дает повод, надежду. Зачем такое? Ни в одной религии ни одного из миров нельзя добивать того, кто и так выбивается из сил. А она
Может именно от чувства вины и не прогнала его сегодня. Видя как он мечется, как тянется к ней, и одновременно заставляет себя отдаляться, она испытала нечто похожее на жалость и сочувствие. Это не умаляло его вины перед ней. Но позволяло частично искупить её теперь.
Вот только намеренно заставлять некогда сильного мужчину страдать от своей нынешней слабости она считала неправильным. А ещё
Признаться себе в таком было непросто. Для этого нужно быть честной с собой на максимум. Но Эммили давно уже не оглядывалась на чужое мнение. Семь лет назад ей перестало быть важно, что о ней подумают. Поэтому теперь она могла сказать хотя бы себе, что заботясь о нём, порой испытывала мстительное удовлетворение.
Это сложно объяснить. Но нечто похожее наверное чувствовали её подруги, когда рассказывали о том, как кусают локти их бывшие, бросившие их прежде.
Этот мужчина был для неё всем миром. А потом предал. И вот он умоляет её о помощи, прощении, вздрагивает от её прикосновений
Понимал ли он, что в ней сейчас играет не только доброта, привитая родителями с маленьких лет и снисходительная жалость к слабому? Может и нет.
Но она не станет говорить ему об этом. Незачем. Он и не поймет. Она привыкла помогать, ондобивать. Они разные. Только он теперь старается вести себя иначе. Пусть. Это на пользу и ему, и Аману. В конце концов, мальчику нужно брать пример с отца тоже.
Она приподнялась на локте и посмотрела на спящего рядом Азара, который крепко сжимал её ладонь и хмурился, а иногда и вздрагивал.
Когда-то она мечтала о том, что он будет вот так близко к ней. Радовалась тому, что позволил ей остаться в его комнате, пусть и на полу, просто чтобы дышать с ним одним воздухом. Она была глупой девочкой, живущей в розовых очках. Но смотрела на себя прежнюю без злости и презрения, принимая такой, какой была и... какой стала.
Свободной рукой поправила одеяло на его груди, и он сонно пробормотал её имя.
Она жевпервые произнесла его И оба солнца не свалились ей на голову. Не рухнул и замок. И её сердце не разорвалось, как она думала, случится, раньше.
Как часто бывает в жизни, что мы получаем то, что очень хотели в момент, когда уже не надо.
Хотя несомненно было и нечто положительное. Её не мучили кошмары сегодня. И возможно они исчезнут из её жизни навсегда. Просто потому что наконец-то за последние семь лет произошло то, чего она так ждалаон пришел за ней и забрал её оттуда. Пусть это был сон, который не повлиял на реальность.
Зато там, в её кошмарах, больше не будет продолжения.
Эммили вновь прилегла рядом, но чуть отодвинулась, чтобы не касаться его без надобности. Не потому что было неприятно. Скорее, так было правильно.
Но утром всё равно проснулась на его груди И быстренько встала, чтобы он не заметил. Какими бы разумными не были доводы и поступки Эммилии, в моменты, когда в права вступало её подсознание, она действовала совсем иначе даже помимо воли. И событие следующего дня подтвердило это как нельзя лучше.
Глава 89
Сегодня предстояло провести церемонию отречения. Азар сказал ей утром, что готов отдать трон брату как регенту Амана. С условием, что, если после совершеннолетия последний пожелает занять его место, тот не станет мешать. Если же нет, то всё останется как есть. И всех вполне устроило такое развитие событий. Решать этот вопрос необходимо было срочно. Война так и не была закончена. Армия постоянно наготове, хотя о планах противника не было известно ровным счетом ничего. Но они явно что-то затевали, только что и когдабыло не понять.
Однако и постоянная мобилизация давала о себе знать.
Воины устали находиться в постоянном осадном положении. И хотя периодически по очереди отпускались домой, всем хотелось наконец выдохнуть и зажить спокойно. Как прежде. Когда во главе страны находился могущественный король, никто и посмотреть не смел в их сторону. Эммилию же за пределами их страны многие презирали, хотя и боялись её сына.
Подданные приняли и младшего принца как своего, потомка королевской семьи по праву, а вот соседи, понимая нелегитимность его положения, не воспринимали достаточно серьезно. Кроме того, ни для кого ни секрет то, что Арсель лишен поддержки брата, обладающего силой рода. А значит, вполне возможно, что он не сможет защитить свои границы, даже если займет трон.
Для того, чтобы решить проблему следовало показать, что семья сплочена. Что между ними нет разногласий. Нужно, чтобы все увидели, что в случае опасности и прежний король, и его приемник объединятся. Поэтому на обряд отречения и коронации решено было пригласить как можно больше гостей. Чтобы продемонстрировать всем и каждому, что трон в надежных руках и королевская династия крепка как никогда.
Праздник удалось подготовить быстро. Тех, кто не успел на коронацию, было решено не ждать. Остался один день до того, чтобы отправиться в небольшой домик в горах и спрятать там сына от неизвестной пока опасности. Но даже если угроза являлась чисто гипотетической, Эммили не готова была рисковать. Да и если быть честной, устала от этой вечной шумихи и проблем.