Пожалуйс
Я не даю ей его договорить.
Накидываюсь на её рот в новом обезумевшем поцелуе и одновременно впиваюсь пальцами в ягодицы, чуть приподнимая девичье телопод синхронный долгий стон нас обоих и из-за моего резкого движения вперед, наши тела соединяются. Раздается тихий звон её браслетов.
Шейтан
В голове мутнеет от одного только вида Сурайи, которая, не убирая рук с моей шеи, запрокидывает голову немного назад и выгибает спину, податливо приняв меня в себя в этот миг. Я не знаю, что будоражит больше: то, как каскадом вниз льются пряди её длинных каштановых волос от этого жеста, пока несколько прилипают к ключицам; то, как в ней умопомрачительно тепло и узко, так, что у самого сводит мышцы живота; или то, как развратно выглядим мы оба в этой сидячей позе, когда между нами нет ни миллиметра
Отвергнув все лишние мысли, я в пылу чувств зарываюсь одной ладонью в ниспадающие локоны, притягивая Сурайю обратно к своему лицу, другой ласкаю её поясницу и мягкие округлости ягодиц и попросту начинаю плавно вторгаться в окутывающую меня тесноту.
Она кусает губы, сдерживая возможность отзываться на мои движения в полную силуэто доводит меня, и я, держа волосы и заставляя Сурайю смотреть мне в глаза, ласково давлю пальцем на пухлый нижний изгиб, чтобы высвободить его из её зубов. И, не прекращая восхитительного единения и мерных толчков, отрывисто шепчу:
Не смей Громче
Это действует на Сурайю, как долгожданный приказкогда я вхожу в неё особенно глубоко, её мелодичный голос затмевает перезвон украшений и уже без стеснения подтверждает мне, как ей невероятно хорошо.
Я снова приникаю к шраму, засасывая его и зализывая, пока Сурайя ощутимо, но безболезненно царапает мне плечи. Через некоторое время ослабляю свои объятия, потому что моя девочка подстроилась под наш ритм и теперь слегка приподнимается в бёдрах на каждый раз, когда я проникаю в неё.
Но терпеть долго то, как она шейтански соблазнительно извивается на мне, и не желать большегоневозможно
Слишком сильно.
Слишком горячо.
Слишком прекрасно, чтобы быть правдой.
Я каким-то одним молниеносным движением подхватываю Сурайю, не прерывая безумного контакта наших тел, опускаюсь на колени с тахты и укладываю её на спину, на ковер и подушки.
Каштановые пряди разметались вокруг её головы и выглядят, как ореол.
Она так красива
Я нависаю над ней, видя, как испарина успела покрыть шикарное обнажённое тело; как умещающаяся в мои ладони грудь тяжело вздымается от страстного дыхания; как нательная цепочка дрожит на втянутом в ожидании животике. Покрываю поцелуями участок за участком, местами проводя дорожки языком и насыщаясь дурманящим вкусом, отчего одобрительные стоны наслаждения снова возрождаются в комнате.
Одарив Сурайю быстрым, но не менее диким, чем все предыдущие, поцелуем, я тихо произношу, не в состоянии договорить до конца:
Позволь мне, милая
И она в очередной раз будто понимает меня с полуслова и горячо выдыхает «да...», сама пребывая в нетерпении.
И всё же мы не просто были посланы друг другу судьбой.
Она поистине моя путеводная звезда
Разведя расслабленные бедра Сурайи шире, я устраиваюсь на коленях между ними и наслаждаюсь видом её покрасневших от смущения и желания скул. Она раскрыта передо мной полностью, как никогда раньше и во всех смыслах. Ладони захватывают девичью талию, и, немного приподняв, я начинаю вбиваться в неё своим быстрым темпом, слыша, как все последующие «да!» Сурайя адресует моему сумасшедшему овладеванию ею.
Ещё.
И ещё.
Тугие мышцы обхватывают каменное от возбуждения достоинство настолько сильно, что стоны и прорывающийся хрип присоединяются к звукам моей девочки.
Она почти на грани.
Ещё.
Вот так.
Мои пальцы оставляют следы на бедрах Сурайи, когда она наконец выгибается и пульсирует вокруг меня, почти выкрикивая последнее «да!» и моё имя вслед.
А я, окончательно выпав из реальности и наслаждаясь лишь ею и её телом, с глухим несвязным рычанием делаю последний рывок и взрываюсь, изливаясь на живот Сурайи, которая, потянувшись, обхватывает напоследок мой орган ладонью и проводит несколько раз по его длине.
Мы обессиленно падаем в объятия друг друга, не обращая внимания на влажность наших тел из-за пота и моего семени, а я нахожу её губы, чтобы поцелуем высказать всё то, что навряд ли когда-либо смогу словами.
Тайное становится явным
Сурайя
Я вслушиваюсь в дыхание Алисейда на моей шее, пытаясь в мельчайших деталях запомнить каждую частицу каждого мига.
Сама дышу так, словно лёгкие вот-вот остановятся
Разум не до конца осознаёт произошедшее, но всё то, что связано с подсознательным и чувствами, ликует, как в последний раз. Это для красного словца, потому что судя по намерениям усмирившего свой пульс и вдохи Алисейда, приподнявшегося на одном локте и почти плотоядно вглядывающегося в моё лицо, раз этот явно не последний.
Так и есть
Он притягивает меня к своему лицу, лаская мою раскрасневшуюся щеку ладонью, и одаривает долгим, мучительно глубоким поцелуем, попутно вновь нависая надо мной. Я отвечаю ему со всей пылкостью, на которую способна.
Сама тянусь к его фигуре, касаясь руками горячей, покрытой испариной кожи и ощупывая перекатывающиеся мышцы плеч, спины, животавезде мои пальцы натыкаются на многочисленные отметины жизни наёмного убийцы: шрамы, царапины, где-то неверно сросшиеся косточки и выпуклые синяки Целая таинственная карта.
Мне так хочется спросить о каждой из них, но губы Алисейда не позволяют мне ни слова, забирая лишь очередные стоны, которые я не в силах сдержать.
И мне так хочется поцеловать каждый полученный им след
Удивительно, как непринужденно и без лишнего гложущего чувства стыда я принимаю всё то прекрасное, что происходит между нами. Если в первые минуты, когда я ещё пыталась закрыть свою обнаженную грудь (уже чувствуя, как на самом деле сдаюсь), в воздухе и ощущалось какое-то смущение, то сейчас и мои стоны, и звуки соприкосновения кожи наших тел, и уже чуть засохшие на моем животе следы мужского наслаждения не являются для меня ничем запретным.
Возможно, свою роль сыграло то, что я никогда не воспитывалась в чересчур набожной атмосфереу меня попросту не было семьи, где бы строго соблюдались традиции и религиозные заветы, а то, что я видела между мужчинами и женщинами в Дамаске, не являлось для меня правилом; возможно, повлияло и то, что каждый день жизни и служения братству так или иначе был сопряжен с рисками и не было понятно, успеешь ли ты вкусить простое человеческое удовольствие.
Сейчас всё является таким абсолютно правильным и естественным, что захватывает дух.
И я знаю, что ни о чем не пожалею
Мой хассашин ненасытен и жаден. Он одновременно и изучает меня и моё тело впервые, и будто уже давно знает его, заставляя вновь и вновь выгибаться под его собственным, принимать сумасшедшие и откровенные ласки, отвечать со всепоглощающей взаимностью.
Его губы везде.
То невесомо касаются моей шеи, уходя всё ниже, то с остервенением втягивают в себя кожу, оставляя заметные засосы, то сменяются теплым языком, очерчивающим сложнейшие узоры.
Как не потерять рассудок от всего этого
Я прикрываю веки, в очередной раз сбиваясь с дыхания, когда меня чутко, но требовательно переворачивают на живот. Вцепляюсь ногтями в подушки вокруг, уже не удивляясь тому, как сел голос из-за вскриков и полустонови это не мешает продолжать ясно изъявлять вслух наслаждение, которое мне дарят его мужественные руки и слишком чувственные для хассашина губы. Тихо скулю и сама приподнимаю немного бедра, когда Алисейд почти полностью ложится на меня сверху, долгим поцелуем-укусом вонзаясь в шею и так сладко придавливая своим телом. Жмурюсь до звездочек, вновь ощущая его в себе
Теперешние наши движения плавны и убийственно медлительны, Алисейд зарывается лицом в локоны на моем затылке и переплетает свои пальцы с моими; другой же рукой умудряется касаться меня везде, в конце концов, проникая каким-то образом в пространство между ковром и низом моего живота.
На моем теле без его пристального внимания не остается ни одного миллиметра, и я бесстыдно стону особенно долго тогда, когда его толчки становятся глубже, резче и к ним присоединяется эта вторая ладонь под пупком, которая уже развратно ласкает меня между ног, несмотря на некоторое неудобство и давление моего веса на неё.
Он просто восхитительный любовник
В какой-то миг мне кажется, что я по-настоящему взрываюсь, распадаюсь на мельчайшие песчинки, что я больше себе не принадлежу. Что более не в силах стерпеть это удовольствие, настолько оно всеобъемлюще и покрывает меня полностью.
Но потом
Ещё несколько долгих часов после Алисейд будто без устали доказывает мне обратное, и единственное адекватное, на что нас хватаетэто короткие передышки и дрёма в объятиях друг друга перед очередным безумным слиянием.
Когда он снова и снова целует мои истерзанные, опухшие губы или приникает ртом к шее, отрывисто дыша, стараясь восстановить силы после обоюдного буйства эмоций в телах, я улыбаюсь, как ненормальная.
Я сохраняю в памяти, как подрагивает его натренированная фигура вровень с моим, в каждый новый раз, когда и он достигает своей вершины. Как тихо, с низкими вибрациями, рычит его голос в эти моменты, и как он шепчет мне на ухо бессвязные фразы, в которых я сквозь пелену желания различаю лишь лихорадочное «Сурайя» и «Моя». И как он крепко и хищно загребает меня в свои объятия, предоставляя какие-то жалкие полчаса спокойствия и поверхностного сна.
Я отдала Алисейду всю себябезусловно и без оглядкии нашла в нём покой и счастье, которые так долго искала.
***
Я хочу знать, как это произошло.
Сквозь ставни пробивается свежесть предрассветного времени и серо-сиреневые тени сумерек, предвещающие очень ранее утро и начало нового дня.
Кончики длинных мужских пальцев вновь и вновь проводят по шраму на моей шее, очерчивая его изгиб, когда сказанное еле слышно звенит в неостывшем воздухе комнаты.
На коврах хаос, лишь несколько подушек остались рядом и под нами. Где-то в ногах валяются снятые с меня браслеты и уже давно порванная в очередном порыве страсти нательная цепочка
Я, абсолютно обессиленная, но одурманенная близостью, сильнее прижимаюсь к боку лежащего рядом Алисейда. Не помню, в какой момент он накрыл мои ноги своей белой рубахой якобы купцаединственной оставшейся в приличном и относительно чистом состоянии вещью. Бросаю на неё мимолетный взгляд, думая о том, что ещё вчера мы были на пиршестве убитого Тамира
Голова удобно покоится на мускулистом плече, а по коже проходят неконтролируемые мурашки, потому что пальцы Алисейда после этих умопомрачительных часов продолжают своё уже медленное путешествие по моим ключицам, лицу и шее. Изредка опускаются к груди и нежно сжимают её полушария, тем самым заставляя меня рвано выдыхать, и одновременно с этим жестом он каждый раз склоняется и властно забирает короткие, но чувственные поцелуи.
Мы будто качаемся на неведомых волнах одного моря на двоих, и сил не хватает даже на то, чтобы уснуть Хотя, возможно, мы оба просто не желаем расставаться с явью.
Расскажи мне, Сурайя. Об этом,Алисейд вновь нарушает тишину шёпотом и чуть настойчивее надавливает на мою отметину, напоминая о своей предыдущей фразе.
Я сглатываю в волнении, прежде чем начать. С одной стороны, мне хочется поделиться, с другойпонятия не имею, как он отреагирует. Всё слишком сложно.
Глубоко вздохнув и выдержав паузу, я решаюсь и тихо начинаю:
Десять лет назад, когда мне исполнилось семнадцать, я попала в Дамаск из Фасиама и стала служить нашему братству. Поначалу поручения были мелкими и не особо важными Думаю так, Аль-Алим через Гасана здесь проверял меня на верность и прочность. Со временем задания по добыче информации становились интереснее и сложнее, а мои навыкивсё лучше и лучше
Я замолкаю, переводя дух, и Алисейд словно чувствует, как непросто заново погружаться в историю, о которой уже давно хочу забыть; он придвигается ко мне ещё ближе, хотя куда уж, и прижимает к себе. Я прячу лицо у него на груди и продолжаю приглушённым голосом:
В один день я узнала, что должна сопровождать одного из наших собратьев, одного из хассашиновКамаляв далёкую страну шёлка на востоке. Мы должны были встретиться с представителями находящейся там ветви братстванасколько я знаю, он должен был забрать что-то, за чем был послан туда Аль-Алимом, и исполнить заказ, а мне полагалось получить определенную и очень важную информацию.
О миссии Камаля знают многие в Фасиаме, хоть это было несколько лет назадАлисейд мягко перебивает меня, встрепенувшись. Он немного приподнимается, сосредоточенно вглядываясь в моё лицо.Но я бы никогда не подумал, что и ты присутствовала при ней.
Я зябко передергиваю плечами, отвечая на адресованный мне взгляд, словно за что-то извиняясь и говоря: «Как видишь Мир слишком тесен». Мой хассашин коротко кивает, давая понять, что ждёт продолжения, но так и не ложится обратно, всё ещё нависая надо мной.
Путешествие было долгим и изнурительным С нами были ещё двое учеников Камалязадание было для них одним из первых после обучения и показательным,я кусаю губу, воскресшая в памяти образы юнцов, для которых всё тогда закончилось.Мы прибыли в назначенное место И
И там вас встретили не братья. Я знаю это.
Не совсемощутив подползающий к горлу страх, тихо возражаю, на что Алисейд удивлённо вскидывает брови.
Повисает молчание, в течение которого я собираюсь с силами, чтобы озвучить ему настоящую, правдивую концовку случившегося, а не то, что он и другие привыкли слышать, как официальную версию.
В том-то и дело, что это были свои люди, последователи устава. Наши единомышленники. Как нам казалось Которые предали нас в последнюю минуту, убив и Камаля, и одного из его учеников.
Видя, как неимоверный шок расширяет зрачки моего мужчины, я спешу договорить:
Второй, Азим, успел сбежать. Я тоже, но, как видишь, мне повезло немного меньше
Я машинально касаюсь пальцами своей шеи, словно заново чувствую, как меня достаёт тончайшее лезвие на кончике длинной гибкой верёвки[1]
Шейтан Не говори так, Сурайя,на лице Алисейда растерянность, которая непривычна, не идёт ему, всегда во всём уверенному и сильному. Он путается в словах, и я прекрасно понимаю его реакцию.Азим умер, едва добравшись до Фасиама, все это помнят Не говори о том, что тебе повезло меньше, чем ему! Но я не Не понимаю, правда не понимаю Это
Это ранение от шэнбяо. Опаснейшее и сложное в использовании оружие, которым пользуются наёмники, живущие там, в бамбуковых лесах. Именно оно подарило мне этот шрам: когда предательство стало очевидным, Камаль крикнул мне бежать и спрятаться; я бросилась вперёд, не понимая до конца, что произошло, и в этот момент ощутила кровь под ухом. Очень много крови Шэнбяо, пущенное кем-то из тех, кого мы считали друзьями, успело меня достать,я закрываю глаза, заново погружаясь в тот кошмарный день, и сипло произношу дальше то, что точно ввергло бы в гнев некоторых людей в Фасиаме.Что касается всего остального, ты прав: в хаосе мы разминулись, и Азиму чудом удалось прибыть в обитель намного раньше, чем мне до родных территорий. Мы оба были ранены, обаединственные живые свидетели, и мы не могли даже связаться друг с другом в пути. Я уверена, что перед кончиной он поведал Аль-Алиму об инциденте, ничего не скрывая, но вамвсем, кто жил тогда в обители, да и остальному братству в разных частях светапредоставили совсем иную версию
В темно-карих глазах мелькает гнев. Алисейд тяжело вздыхает, отворачивается от меня и садится. Я могу видеть лишь его широкую оголённую спину, мышцы на которой перекатываются под кожей от напряжения, и то, как он закрывает лицо ладонями, облокотившись на согнутые колени. Подтянув к себе его рубаху, я закрываю грудь, придерживая ткань, тоже поднимаюсь и сажусь рядом.
Наш наставник не хотел, чтобы кто-то знал о переходе собратьев на иную сторонустиснув зубы, молвит Альтаир, размышляя, тем самым, вслух и подтверждая то, что я и так собиралась озвучить далее.Ха Как же. Где это видано, чтобы хассашин, откуда бы он ни был, предал братство и устав С Азимом всё ясномёртвые умеют хранить тайны. А с тобой? С тебя он взял обещание молчать?
Последний вопрос звучит с явным и четким подтекстом: «наш учитель угрожал тебе», и я долгим взглядом всматриваюсь в мужские глаза напротив, ясно дав понять истинный ответ.
Я смогла вернуться в Дамаскне спрашивай, как. Аль-Алим навестил меня почти сразу же, и да, ты вновь прав. Я никому не рассказывала о том, что на самом деле произошло на той миссии, поддерживая иную, созданную им легенду: это тамплиеры напали на нас, вышли победителями и лишь мне удалось выжить, а молодому ученику Камалякое-как добраться и найти покой в стенах обители. По правде сказать, последующие годы я только и делала, что старалась забыть обо всём и бралась лишь за самые простые задания внутри города, сознательно отказавшись от всего, что могло хоть как-то навлечь на мою голову очередные приключения и опасность. Пока