Наверное, жить отдельно, в своей квартире, было бы хорошо Я бы хоть попробовал, как это. Но сейчас, при свете дня, ночной уверенности как ни бывало. Наверняка Син уже передумал. Пока он рядом, я ещё могу верить в эти наши типа «отношения», но стоит остаться в одиночествевсё кажется сном, который вот-вот растает. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я просто не заслуживаю такого.
На периферии сознания мелькает страх, что Син всё-таки может не выжить, но я отмахиваюсь. В больнице его поставят на ноги, всё в порядке.
Но даже если сейчас нормальнонаверняка это не последнее его ранение. А если в следующий раз я не успею? Или, скорее всего, меня тут уже и не будет.
Ладно, хватит об этом. Сейчас, пока я ещё не уволился, нужно думать о текущих проблемах. Мысли возвращаются к разговору с генералом. Что, если это и в самом деле не совпадение? Розамунда выглядит милой, но я вовсе не уверен, что хорошо разбираюсь в людях. Ведь и в самом деле странно, что девушке пришло в голову лезть через забор военной частиона же должна понимать, что это опасно. Её оправдание звучит вообще бредовокакие-то тетради Будто в магазине их нельзя купить. А если Син прав, и эмоции заслонили мне реальность? Нет, я должен выяснить правду.
Сейчас быстренько разберусь с накопившейся работой, и пора собираться в Данбург.
глава 15. Путь через пустыню
Наплевав на все срочные рабочие дела, первым делом я оглядел кабинетубедиться, что всё на месте. Вроде и ясно, что лазала здесь Розамунда, теперь уже можно не следить, но всё равнобезопаснее проконтролировать. Син любит порядок, и я должен его обеспечивать.
Вторым делом я позвонил в больницу. Ответила, судя по голосу, молодая девушка. Ну, и поскольку я чувствовал себя неловковот так спрашивать про Сина, вдруг заподозрит, что он мне не просто коллега, то не придумал ничего лучше, чем бухнуть ей таким солидным низким голосом: «В соответствии с распоряжением руководства прошу предоставить официальные данные о состоянии здоровья нашего сотрудника». Ну, генерала там упомянул, номера приказов наплёл, всё как положено. По-моему, медичка купилась. А под конец я ещё спросил так угрожающе: «Кто предоставил данные?!» тут уж она вообще смутилась и проблеяла: «Я». Еле добился, какая фамилия у этого «я». Сказал, что занесу в протокол. Она такая пищит: «Какой протокол?..», а я эдак сурово: «Военный». Ха, иногда и на работе бывает весело. Не только ж капитану Блэйку тупые шутки шутить, хоть он и считает, что у меня нет чувства юмора.
Ладно. С Сином порядок, значит, ждём третьего ноября, когда закончится изоляция.
Дела ещё эти Похоронки на Баума и Малека заполнить, приказ об увольнении Юхаса составить Приятного мало. Всё-таки я тоже к ним привык немного, уже не просто «имена на бумаге». Стало понятнее, почему Син после этих похоронок всё время такой раздражённый, срывается на каждую мелочь, хоть вообще его не трогай.
И всё это время ко мне ломились парни из подразделения Синану то есть нашего, так уж и быть. Всем резко приспичило выяснять какие-то вопросы: то про дежурство, то про выходные, то вообще про юридические тонкости. Только каждый напоследок спрашивает, что именно у нас случилось и как там капитанмол, всё же будет по-прежнему? Как будто я знаю. Ну, отвечал, что вроде к командованию капитана нареканий нет.
Ага, он у нас, получается, единственный человек, к которому претензий быть не должно. Конечно, этого я никому не сказал.
Неожиданно поймал себя на том, что вполне спокойно с сослуживцами разговариваюбез напряжения, на равных. Да уж, у меня теперь есть «сослуживцы» Иногда вспоминаю прошлое и думаю, как я вообще дошёл до жизни такой: сижу в кабинете капитан-майора, в униформе и при погонах, авторитетно втираю «сослуживцам» про новую должностную инструкцию, «ознакомьтесь и распишитесь вот здесь». Безумие.
Вспомнил предыдущих мудаковтех, которые цыкали на меня сквозь зубы и ехидничали по поводу наших с Сином якобы «отношений». Смешно, что они в итоге оказались правы. А нынешний коллектив гораздо адекватнее, да и ко мне относятся вроде бы нормально. Когда уволюсь, будет даже жаль. Немного.
Вот чего точно жаль, так это приёмной. Я уже к ней привык. К столу этому. Он уже как будто и мой собственный. И вид из окна. И настенные часы. Не хочу я уходить отсюда. Тем более, что и идти некуда.
Кстати о часах! Что-то я тут нюни распустил, а время-то уже к трём!
Наскоро приклеив на дверь объявление с номером больницыпусть сами выясняют, если хотят, бросаюсь собирать вещи в дорогу. Жаль, что поездка по работе, так что униформа обязательна. Даже у нас, как назло, двадцать пять стукнуло, а там будет ещё жарче. Но зато я заранее вспомнил про перепады температуры инаконец-то! сообразил взять куртку на ночь.
Приходится бежать, но ровно в три я вылетаю на парковку рядом с КПП. Знакомая компания: Гимличуть дальше, спокойно ждёт в тени бронированного фургона болотного цвета, а Розамунда и Като скучающе топчутся перед кабиной. При виде меня оживляются, а рядовой позы не меняет. Ну и правильно, чего суетиться. Всё-таки повезло мне, что Главный назначил его, а не какого-нибудь малолетку, с которым пришлось бы нянчиться, потому что сначала он вздумал фоткаться со змеёй, а потом она его укусила. А, погодите, Гимли вообще-то тоже малолетний Ну, зато ведёт себя как нормальный рассудительный мужик. Наверное, наличие мозгов всё-таки не от возраста зависит.
Женская часть данбургской делегациив одинаковых платьях: длиной до колена и оборки по подолу, только у Като в голубых и розовых цветах, а у Розамунды ярко-жёлтое. Ну, и у медички, конечно, ещё кобура с пистолетомдиссонирует с летним нарядом и голыми руками.
Бросается в глаза, что они одного роста, но девчонка более угловатая и плоская. Сегодня без наручников, уже хорошо. На солнце волосы выглядят тёмно-рыжими, тут и там вспыхивают красной медью. Гораздо красивее, чем казались в ночном сумраке. Да и уложены аккуратно, волнами. Хм, так, глядишь, Розамунда бы сошла за более взрослуюи даже кокетливуюдевушку, если бы не глупый цыплячий сарафан. Скорее всего, это медичка ей дала, по жаре тот закрытый комбез был бы как парилка. Наверняка он лежит в одной из двух чёрных сумок, обмякших на земле у переднего колеса фургона. Догадались взять тёплую одежду? Решаю не уточнятья хоть и ответственный за мероприятие, но всё же не хочу уподобляться Главному и спрашивать про сменные трусы.
Когда подхожу, Розамунда улыбается мне радостно, и от этого, а также от её осунувшегося вида, становится неловкокак я мог поверить генералу и подозревать её? Глаза вон словно бы опухшие, может, плакала. Или всё же притворяется? Манипулирует? Прислушавшись к ощущению её сознания, решаю, что нет. Усталость такая, словно она несколько ночей вообще не спала. Чувство неопределённости и страх давят. Радость при виде знакомого человека, то есть меня, вполне искренняя.
Наверное, нужно поддержать хотя бы эти крохи её воодушевленияне хочется всю дорогу слушать, как она ревёт. Только как? Я не умелец говорить, особенно с девчонками. За неимением подходящих слов прикасаюсь к её сознаниютипа, приветствие. В ответ она снова улыбается.
Остальные здороваются со мной, кажется, доброжелательно. Это хорошо, а то ехать нам долго. Като мне даже улыбается. Я раньше особых дел с ней не имелсидит себе в медкаюте и всё, но после вчерашнего проникся более тёплыми чувствами. Глядишь, такими темпами скоро друзей заведу. Шутка.
Ну что, Рози, полезли в домик? тон у Като подчёркнуто позитивный, будто ездить в кузове армейского фургонакрайне увлекательное занятие и предел мечтаний любой девушки.
Розамунда вздыхает и послушно идёт к кузову, забирается внутрь, медичказа ней, и подошедший Гимли закрывает замок. Ничего, осталось только потерпеть до Данбурга, а потом для неё эта военщина закончится. Надеюсь.
Рядовой направляется к водительскому месту. И снована солнце его волосы блестят будто в рекламе шампуня. Чёрт, вроде пустяк, а меня любопытство разбирает! Не могут волосы от природы так выглядеть. Или могут? Вон у отца Сина тоже чёрные и вьются, но они с виду обычные.
Запрыгиваю на пассажирское сиденье. Даже жаль, что я получил права только на легковые автомобили, порулить фургоном не дадут. Ну ладно, зато отдохну, посмотрю в окошко
Через пару часов начинается однообразный пейзаж пустыни: белёсое, словно вылинявшее небо, блеклый песок, сухие колючки и лениво путешествующие перекати-поле, тут и там жёлто-серые камни. В основном небольшие, на которых иногда сидят мелкие коричневые ящерицы, но встречаются и огромные валуны, непонятно как сюда попавшиедо гор далеко.
Чем дальше, тем солнце светит ярче, разогревая всё вокруг: машину, воздух, даже небо, которое выцветает ещё больше и становится белым. Через час дышать уже нечем, несмотря на кондиционер, потому что дали нам какое-то старьё. Ох уж генерал: заливал про вертолёт, а в итоге даже приличный фургон зажмотил. Нет, понятно, что новые машины наверняка расхватали. Это уж как обычнокто успел, тому и счастье. Да и если какой выезд, то толпе мужиков в полном обмундировании нормальный кондей нужнее, чем нам. Тем не менее, в этом пекле разумные соображения не утешают.
Проверяю карту.
Через километр заправка. Остановимся.
Гимли кивает.
Стоит открыть дверь кабины, в лицо бухает раскалённым воздухомя аж непроизвольно задерживаю дыхание. А кондей-то у нас не такой хреновый, как мне казалось.
Зато на улице ноги размять можно, и в здании заправкипыльно-серый кубикесть туалет. На много километров вперёд удобств больше не предвидится. Так, а что это Розамунда смотрит на меня с ожиданием, и Като приглашающе кивает? Я, конечно, понимаю, что девочки любят ходить в туалет толпой, вместе веселее, но тут, спасибо, откажусь.
Идите, мне и отсюда видно. Рядовой, зайдите с той стороны, держите окно в поле зрения.
Когда все по очереди посетили вожделенное заведениефух, ну там и прелая вонь, а вода из крана течёт тонкой ржавой струйкой, я указываю на магазин.
Нужно перебить впечатление. Как насчёт мороженого?
Розамунда тут же выпаливает с детской непосредственностью:
А бутерброд можно? Есть хочу ужасно.
Мы все переглядываемся, и я киваю.
Хорошо. Командировочные в наличии, так что поедим как следует.
И кофе нужен, подаёт голос Гимли, а то ехать долго.
И мне, добавляет Като. Не выспалась сегодня.
Ясное дело, если она вчера уехала на пару с Юхасом.
Внутри магазин оказывается приличнее, чем можно было бы ожидать. Как говорится, бедненько, но чисто. И хозяйкасмуглая дама неопределённого возрастадоброжелательная, вызывает симпатию.
Все оживлённо изучают меню, наперебой тычут пальцем в витрины, обмениваются улыбкамиатмосфера явно полегче, чем была в прошлый раз, в лазарете. Гимли и Като вообще на «ты», словно хорошие приятели, когда успели-то?
Жаль, Сина здесь нет, думаю, ему бы понравилось. Всё-таки приключение. Прав он, конечно, в таких моментах есть своё обаяние.
На фоне общего веселья бросается в глаза, что Розамунда время от времени задумывается о чём-то, ковыряя свою порцию. Поглядывает на меня. Но молчит, так что я тоже инициативу не проявляю.
По идее, сейчас, когда она увлечена мороженым, подходящий момент, чтобы попробовать залезть ей в голову. Но я тяну. Наверное, боюсь. Я привык, что от людей стоит ждать только плохого, привык разочаровываться. Если увижу в её сознании ложь и подлость, назад пути уже не будет. А как жить в мире, в котором даже такая с виду невинная девушкабах! и оказывается внутри насквозь гнилой?
Нет, подожду до вечера. Пусть она пока ещё побудет обычной девчонкой. Лохматойот раскалённого ветра причёска снова как одуванчик, в цыплячьем сарафане и с тёмными пятнами пота под мышками.
Прикупив необходимое на следующий привал, загружаемся обратно. Солнце уже вечернее, не так печёт, но фургон разогрелся хуже ада. После улицы, где время от времени пролетает ветерок, обдувая наши влажные от пота физиономии, залезать обратно не хочетсясжимаются и лёгкие, отказываясь дышать горячим спёртым воздухом, и желудок, разнежившийся после еды. Как бы нашу женскую половину в кузове тошнить не начало.
Вот, держите пакеты. Если что, сразу стучите.
Като кивает, а Розамунда с опаской изучает бумажный пакет, держа его в вытянутых руках. На всякий случай поясняю:
Он ещё пустой.
Фу! она кривится, пытаясь отставить пакет ещё дальше.
Я хочу было сказать, что лучше так, чем на одежду, но на этом моменте мой собственный желудок протестующе сжимается. Нет, пора закрыть тему.
Дальше всё-таки обошлось, и пакеты не пригодились. А когда в девять вечера мы останавливаемся на привал, уже стемнело и похолодаломожно жить.
глава 16. Под звёздами
Животных поблизости не слышно, но на всякий случай мы устраиваем стоянку рядом с нагромождением больших валуновесли что, можно будет забраться наверх.
Оставив фургон проветриваться, мы с рядовым разводим костёр, пока Като и Розамунда растягивают вокруг брезент, чтобы сесть, и вытаскивают из сумок тёплые вещи. Они там в кузове уже и переодеться успели: девчонкав свой комбинезон, а Катов джинсы и свитер. Даже удивительно: совсем недавно мы с облегчением открыли окна машины, стараясь поймать больше этого чудесного прохладного воздуха, а сейчас уже и я подумываю о куртке.
Небо над головой усыпано ледышками звёзд, от этого кажется даже холоднее. Тем приятнее следить за медленно разгорающимся пламенем. Чуть слышный шелест бумаги, по которой скользит огоньжадно, но плавно и как-то изящно? Чувствуется, что ему хочется схватить в одно мгновение, присвоить всё, целиком, поглотить без остатка, но он растягивает удовольствие. Хм-м, это похоже на секс Ну, один из его вариантовмедленный и тягучий. Самый жаркий. Это вам не спринт-перепих, когда не успел почувствовать возбуждение, как уже мелькнуло что-то там, всё, расходимся. Нет, здесь аж дыхание перехватывает, пальцы дрожат от нетерпения, но ты сдерживаешься, тянешь, сколько получится Раньше, до Сина, я бы даже не подумал, что так бывает. Да и не понял бычего там делать-то столько времени? Целовать?.. Чо?..
Вдруг замечаю чьё-то присутствие в головесловно сознания касаются чужие пальцы, а Сина здесь, между прочим, нети просыпаюсь от своих мыслей. Перевожу взгляд с огня на Розамунду, сидящую напротив, многозначительно покашливаю. Девчонка делает вид, что это к ней не относится: увлечённо крутит какие-то прутья, вроде бы металлические, протягивает один мне. На него насажен светлый шарик.
Что это?
Пастила, тон удивлённый.
Я не люблю сладкое.
Она с сыром.
Сырные конфеты? Кто придумал такое извращение? Улыбнувшись при виде моей скривившейся физиономии, Розамунда тычет прутом в огонь.
Вы что, никогда пастилы не видели?
Сладости и костёр. Это сочетание что-то шевелит в памяти. Я читал о таком, очень давно. Роман. После катастрофы осталось несколько подростков, они охотились на больших зубастых ящериц и плели сети для рыбалки, а вечером жарили на ужин то ли зефир, то ли мармелад Этого момента я тогда не понял. Нас из приюта редко вывозили, в основном по музеям, а в магазины вообще не пускалинефиг любоваться на вредную еду, всё это изобретение дьявола, так что пастилы я и в самом деле никогда не видел. В те годы нас, конечно, кормили, но больше кашами всякими, так что я, читая описание быта тех подростков: фрукты, запечённая на костре рыба, сочные куски мяса, просто обтекал слюной. И меня возмущало, что вместо этого сытного изобилия они на ужин едят какие-то жареные сладости. Ясно же, что такая ерунда не сравнится с мясом.
Тем временем и рядовой, и Като тоже вооружились прутьями с пастилойзапах необычный, но вроде не отталкивающий. Можно было бы попробовать.
Однако, когда начинают есть, я так и не решаюсь попросить, даже рот не могу открыть, словно челюсть заело. Чёрт, я никогда не научусь просить о чём-либо Ладно, обойдусь, не особо и хотелось.
Чтобы отвлечься от жующих людей вокруг, я рассматриваю небо. Син был прав: в пустыне звёзды особенные. Всё огромное пространство над головой сплошь покрыто огоньками. Есть яркиелидеры, сразу видно. Заявляют о себе, не стесняясь. Есть россыпи бледненькихбудто веснушки на лице. А слева тянется светло-молочная полоса нашей галактики.
Почему-то это напоминает большой стол, усыпанный крошками после обеда. Наверное, странная ассоциация. Звёздытакой романтический образ, а мне мусор представляется. С другой стороны, такое «принижение» космоса помогает справится с беспокойствомсидеть под безбрежным небом, наполненным огромным количеством планет, неуютно. Лично я бы предпочёл разбить лагерь под прикрытием валунов. Однако здесь я не один, большинство решило, что хотят звёзды. Ладно, если не думать о размерах вселенной, а представить, что это просто точки или чёрствые крошки, то я могу потерпеть.