Допрос, судя по всему, будет вести Синпо всей видимости, генерал и в самом деле повесил на него полномочия и ответственность за происходящее. Командир указывает светловолосому эс-вэ-безовцу на стул у стенынаш ночной «наблюдательный пункт», и тот переносит запрошенное к койкам. Усевшись напротив девушки, Син включает запись, произносит все положенные формальностидату, номер части, собственное звание, номер инцидентаи обращается к ней:
Имя, фамилия.
Она мнётся, оглядывает всех испуганноконечно, столпились вокруг вооружённые мужики и давят авторитетом. Като сидит на стуле в углу комнаты, за спинами её и не видно.
Розамунда.
Фамилия.
Однако она поджимает губы и неожиданно твёрдо выдаёт:
Не скажу.
Син реагирует спокойно:
Генномодифицированных граждан не так уж много, найти человека по внешности и описанию труда не составит. Рядовой Гимли, сделайте фото.
Розамунда тоже вскидывает глаза на темноволосого эс-вэ-безовцаброви подняла удивлённо, на губах мелькает лёгкая улыбка, но тот не реагирует, сосредоточившись на своём электронном браслете. Я тоже прохожусь по нему взглядом, задерживаюсь на нашивке «С. Гимли», но не замечаю ничего, достойного столь пристального внимания. Может, он просто внешне ей понравился?
Родители или официальные опекуны, адрес регистрации.
От строгого тона Сина девушка вздрагивает и отрывается от заинтересованного изучения рядового Гимливидимо, вспомнила, зачем мы здесь. Снова склонилась, поглядывает исподлобья то на Сина, то на бойца, ловящего подходящий ракурс для фото. Молчит. Затем качает головой.
Где и с кем фактически живёте?
Выпаливает с истеричными нотками:
Не скажу! Они хорошие, а вы их в тюрьму посадите!
С какой целью проникли на территорию военной части номер 217-5 сегодня ночью?
Девчонка молчит и шмыгает носом, но Син так же размеренно продолжает:
Вам может показаться, что заплакатьхорошая идея, но это не так. Мы на работе, поэтому в любом случае будем сидеть здесь и ждать, пока вы успокоитесь. Коротко говоря, чем быстрее мы закончим, тем всем будет лучше. И вам в том числесможете позавтракать. Так что давайте: с какой целью проникли на территорию?
Хотела взять тетрадку, из-за того, что она склонила голову, голос звучит ещё тише. У вас их много.
И зачем она вам?
Девушка снова запинается, потом втягивает голову в плечи и бормочет:
Порисовать. Там листы белые.
Син продолжает терпеливо:
Порисовать что?
Вот тут Розамунда поднимает на него глаза с удивлениемя бы назвал это выражение «ты чего, дядя, с дерева рухнул?»
Рисунки.
Син тяжело вздыхает, переглядывается с Главным, затемс рядовым Гимли. Тот кивает, подтверждая, что фото сделал.
Когда вы впервые проникли на территорию военной части номер 217-5?
Девушка неуверенно переспрашивает:
Это здесь?
Син подтверждает, и она задумывается, беззвучно шевелит губами, затем отвечает:
Девять дней назад.
Что ещё брали, кроме гроссбухов и карандашей?
Ничего.
Где они сейчас? Если вернёте украденное имущество, это поможет в вашей ситуации.
Даже я с лёгкой надеждой смотрю на девчонку. Полагаю, в армейском протоколе этот вопрос подразумевает, что военные и в самом деле не любят с кем-то делиться своим имуществом, однако он может стать зацепкой. Если бы девушка назвала конкретное место.
Хотя ясно, что этот вариант слишком хорош, чтобы стать правдой, только дурак будет честно отвечать на подобные вопросы. Интересно, этот протокол допроса хоть раз помог? Ладно мы тут, с девчонкой, но в случае с очевидными выродкамипредставляю, как военные скрипят зубами, подавая им кофе с печеньками и мечтая о прежнем протоколе. Вот там был настоящий допрос! Конечно, сейчас такие методы запрещены как «бесчеловечные и варварские», но ведь они были действенные. А теперьтолько вопросики, вежливое обращение, напитки по требованию и всё на камеру, потому что допрашиваемый ещё может и в суд подать.
Девушка косится исподлобья и молчит. Вот, даже такая пигалица не желает пойти навстречу, а уж взрослые мужики откровенно ржут над подобными «допросами». Н-да, права человекаэто как бы хорошо, но в некоторых случаях не очень.
Син смотрит на Главного, у того на лице мелькает выражение утомлённого страдания.
Спрашивает скучающим тономпонятно, что для проформы:
Копировали ли вы любую информацию на территории военной части номер 217-5? Передавали кому-либо полученные данные?
Розамунда неуверенно качает головой.
В ближайшее время мы передадим вас на попечение приюта для несовершеннолетних генномодифицированных граждан в Данбурге. Вы будете под круглосуточным наблюдением, покидать территорию приюта запрещено. В случае нарушения этих предписаний переведём вас в исправительный лагерь для несовершеннолетних номер Д-11. Подтвердите, что поняли.
Я поняла, голос на границе шёпота.
Син выключает запись и поднимается. Остальные в комнате тоже приходят в движение. Розамунда с опаской косится на генералавозможно, она по-прежнему прячет под его кителем гроссбух и карандаши, я нигде их не вижу, но тот свою форму назад не требует. Сделал индифферентное лицо и будто бы не замечает, что из-под скомканного покрывала выглядывает чёрный рукав.
Командир кивает мне на дверь, но стоит сделать шаг, как в сознании вспыхивает паника, и я делаю шаг назад, к девушке. Она вытирает щёки, будто от слёз, и на меня не смотрит.
«Розамунда. Что такое?»
Поднимает глаза. Да, блестят. «Он сказал, будет еда».
Син тоже останавливается, оборачивается ко мне. Я киваю на девчонку, но он хмурится в недоумении. Разве он не слышит её?
«Ты обещал завтрак».
Рядовой Гимли, сходите в столовую и принесите госпоже Розамунде завтрак.
Однако девушка неожиданно повышает голосвпрочем, он явно дрожит:
А можно мне?.. Я же всё равно не сбегу.
Син кивает рядовому, но Розамунда не успокаивается:
Можно мне сходитьона запинается и бросает взгляд на нашивку на моём кителе, с лейтенантом Смитом?
В сознании раздаётся насмешливое: «Ах ты, сердцеед!», но внешне Син серьёзен:
Хорошо. Рядовой Гимли, наденьте наручники.
***
Да уж, ну и зрелище: моя правая рука прикована к левой руке Розамунды, и в таком виде мы топаем к столовке. Большинство встречных откровенно пялятся, и не нужно быть телепатом, чтобы понять, о чём они думают: откуда здесь взялась малолетняя мутантка, с какой стати она в наручниках, и почему рядом с ней яэто что, шоу уродов на выезде?
Ещё и тапками этими несуразными загребает, хотя они всё равно норовят свалиться. Жаль, что на ней нет генеральского кителя, я бы посмотрел на физиономии окружающих: насколько я понимаю, они должны были бы выдать воинское приветствиеведь честь оказывается не человеку, а военной символике. А может, я понимаю неправильно. Но даже если и так, здесь хватает малолеток, которые разбираются в подобных вопросах ещё меньше моего, так что можно было бы подшутить: наорать на них за то, что не отдали честь, и отправить в наряд на кухню. То-то повара бы удивились: толпа новобранцев с недоумевающими мордами припёрлась чистить картошку.
К сожалению, сейчас тепло, и Розамунда оставила китель под покрываломэто окончательно убеждает меня в том, что она прячет там свою добычу. Интересно, она и правда рисует? Или соврала?
В очереди на раздачу тоже шепчутся, озираются на нас, но дежурный по столовойсамо спокойствие, будто каждый день выдаёт еду скованным парочкам генномодифицированных.
Я веду Розамунду не к нашему с Сином столику рядом фикусом, а к дальней стене, вообще в угол. Снова это навязчивое ощущение, что я должен защищать её от опасности, а здесь удобное место: помещение хорошо просматривается, поблизости только пара человек, окно рядом, и даже без сеткиесли что, сбежать вообще легко Чёрт! Что опять за странные идеи!
Есть левой рукой неудобно, но ладно уж, дамамвсе привилегии. Несмотря на её страх и беспокойство, которые я прекрасно чувствую, девчонка держится молодцом: спина прямая, лицо нейтральное, не торопится, не жмётся, то и дело спокойно поглядывает по сторонамкак будто мы зашли перекусить в обычное кафе, а она не прикована наручниками. Это вызывает уважение.
Попивая чай, Розамунда впервые за время, что мы вдвоём, подаёт голос:
Когда меня повезут в приют?
Я не знаю. Когда договорятся с руководством.
А кто? Вы?
Я не могу. У нас завтра выезд. Сейчас отведу тебя обратно, ну, могу посидеть ещё полдня, но потом мне нужно работать и собираться.
Мм Жаль, она делает несколько глотков. Прямо совсем уедете?
На несколько дней. Говори, что хотела.
Она зыркает на людей неподалёку и, наклонившись ко мне, понижает голос:
А вы можете проверить Ну, чтобы со мной нормальные люди поехали?
Что ты имеешь в виду?
Ну вы знаете. Не какие-нибудь там.
Не беспокойся. Думаю, генерал лично будет контролировать, и все будут стараться, и всё в порядке.
Она кивает, но лицо невесёлое. Впрочем, с чего ей радоваться?
Может, всё-таки скажешь, откуда ты? Мы не хотим тебе навредить. Ты ведь понимаешь, просто нужно разобраться в ситуации.
Розамунда оглядывает столовую, мнётся, ещё больше грустнеет.
Я не могу.
Пару минут жду, но она молчит. Глаз не поднимает, ковыряет ручку чашки.
Ладно. Тогда пойдём.
Когда в поле зрения появляются окна лазарета, девчонка вдруг резко останавливается, тянет меня за наручники и, когда я склоняюсь к ней, шепчет:
Проверьте, пожалуйста. Ну вы понимаете. Вы же можете с кем-то поговоритьвот с этим своим начальником или тем старым. И потомпозвоните мне в приют, пожалуйста!
Она просительно заглядывает в глаза, и я киваю.
Обещаю. Когда вернусь в часть, я узнаю номер и позвоню.
Но тут на лице Розамунды отражается страхсловно в голову пришла неожиданная мысль.
А они вам скажут? Они же не могут куда-нибудь меня?..
Не удержавшись, я сжимаю её плечо.
Всё будет хорошо. Здесь, конечно, странно, но за порядком следят. Как у тебя с памятью? Телефон сможешь запомнить?
Она торопливо кивает, и я называю цифры.
Звони только в крайнем случаеэто прямой номер генерала Сикорски. Это тот старый, он здесь начальник. Ответит его помощник, скажешь, что тебе нужно поговорить с генералом по семейному делу. На этот номер ему звонят члены семьи, так что должны соединить. Даже если не соединятне нервничай. Назовёшь себя, скажешь, откуда звонишь, что генерал Сикорски должен быть в курсе, и чтобы ему сообщили о твоём звонке. Говори чётко и уверенно. Поняла?
А если если я забуду номер?
Тогдая задумываюсь, в сети или в любом справочнике должен быть телефон нашей части, номер 217-5. Звони хоть в хозчасть, хоть в бухгалтерию, скажи, что тебе нужно найти капитан-майора Блэйка. Ну, можно, конечно, и меня, но егонадёжнее. То же самоеназовёшь себя и прочее. В любом случае, не паникуй. Тебе помогут. Хорошо?
Она глубоко вздыхает, кивает, и мы продолжаем путь к лазарету.
***
Разобравшись с рабочей текучкой, я и в самом деле зашёл к Главному, сказал, что девушка беспокоится за свою безопасность. Генерал ответилдаже как-то оскорблённо, что он уже проинструктировал всех причастных, подписал командировочные, чтобы девчонке в дороге покупали «чипсы, жвачки и всю эту хрень, которую они едят», а также на крайний случай договорился одолжить штабной вертолёт.
Рассудив, что я выполнил свой долг, я направился в комнату Сина.
Вообще-то мы с ним обсуждали, что накануне боевых операций нужно отсыпаться, в смыслепо отдельности, но сегодня мне хочется остаться у него. О чём я и заявил ему с порогаслишком агрессивно, потому что ожидал отказа.
Думал, что за такой тон и недовольную морду он тем более меня пошлёт.
А он согласился, даже с охотой. Это успокоило. Немного.
Операция совсем короткая плюс четырнадцать часов на дорогу, но всё равнонельзя даже посмотреть друг на друга лишний раз, и чем больше нельзя, тем больше хочется. От этого я начинаю вообще беситься. Сначала не мог понять, почему у меня делается такое поганое настроение, что хочется рвать всех вокруг на куски. Потом заметил связь. Догадался, что это я, видимо, настолько скучаю по нему. Раньше смущался дать Сину понять это, да и вообще я стараюсь не навязываться, но в последнее время стал смелее. Может, от отчаянияпотому что долбаные «шесть месяцев» не выходят из головы, хоть я и стараюсь не думать об этом.
Срок наших отношений подходит к концу, каждый день на счетуи каждая ночь, так что плевать мне на разумность и правила, я хочу побыть с ним хотя бы ещё немного. В общем, совсем неудивительно, что я набросился на него так, будто вконец оголодал, причём в буквальном смыследаже за задницу цапнул. Не, ну а чо она такая кусательная
Син, видимо, так же это понял, потому что чуть мы закончилипобежал на кухню заказывать еду. А может, почувствовал беспокойство в моём сознании. В общем, он забрался на кровать спиной к стене, усадил меня верхом на свои колени, обернул в покрывало и принялся кормитья даже прифигел от такого сервиса. Но согласился. Приятно. Хотя и странно. С Сином мне вообще постоянно странноот того, что ему хочется проводить со мной время, что нравится на меня смотреть, а теперь он вот ещё и про любовь говорит. И в нос целует. Я всегда думал, что так только собак целуют, но ладно, ради такого дела я готов хоть собакой побыть, хоть кем угодно.
Кормёжка кончилась тем, что мы начали друг другу пальцы обсасывать, а дальше уже и другие части тела. Облизали ВСЁ.
В душе я, конечно, опять полез, но тут уж Син сказал, что пора бы и совесть поиметь, а не только егоспать пора, завтра в дорогу.
Однако ближе к утру, когда нужно было уходить, я не удержался и снова начал облизывать это мило-сопящее тело, прижиматься, покусывать за плечи и ненавязчиво гладить по всяким чувствительным местам.
Нет, я честно старался не мешать Сину спать, но как удержаться, когда вот оно, всё такое жаркое, прямо под руками, и достаточно лишь слегка нажать пальцем, чтобы аккуратно скользнуть внутрь М-м-м, как же сладко он сжимает, так крепко и горячо
В конце концов Син бормочет сквозь сон: «Давай быстрее», и я с энтузиазмом тянусь за смазкой и презервативами. Он как-то умудряется кончитьтакое ощущение, что и не проснувшись до конца, и тут же вырубается обратно, а я выбираюсь из постели и, по-быстрому ополоснувшись, ухожу к себе.
Обычно я засыпаю когда нужно, но сейчас не смог. Всё думал, что делать дальше, есликогдаразойдёмся с Сином и придётся уволиться. Провалялся час и, вымотанный круговертью рваных мыслей, встал. Лучше приеду на вылет пораньше.
глава 11. Не порвутся ли связисты
ПРИМЕЧАНИЕ: в конце этой главысписок всех участников.
***
Утром, невыспавшийся и одновременно нервный, я не стал ждать Сина, а отправился автобусом. Несмотря на то, что все обычно ругают медлительность общественного транспорта, тут он доставил меня неожиданно быстро. Ну, пока ещё до транспортной базы дошёл Всё равно слишком рано. Однако это как раз таки хорошо: предпочитаю везде приходить первым, чтобы разведать обстановку и осмотреть помещения. Это успокаивает. Думаю, я никогда не избавлюсь от привычки оценивать любое пространство как арену для боя.
Очередь на вылет небольшая, только одно подразделение, так что через пятнадцать минут я уже на корабле. Микроскопический, всего два помещения для команды: комната отдыха и общий зал. Потолки низкие, и мне приходится наклонять голову. Шея явно не рада такому неестественному положению.
Быстро осмотрев комнату отдыха и застолбив одну из коекестественно, слишком короткая для меня, возвращаюсь в зал и занимаю удобную обзорную точку в дальнем углу.
Раньше всех прибывают столичные связисты, видимо, тоже общественным рейсом.
Открываю список позывных. Учитывая, что больше я этих людей, скорее всего, никогда не увижу, запоминать имена и фамилии смысла нет. Так, где я А, вот, рядом с сержантом Юхасом, Фокстрот. Я, значит, Эхо. А как раз за мной в списке идут связисты.
Двое рядовых что-то обсуждают между собой, смеются. Внешне удивительно похожи, при этом даже не только чертами, но и общим впечатлениемулыбчивые крепкие парни. Значит, это вот эти, с одинаковой фамилией. Тот, который с нашивкой медика, Альфа, его братДжульетт.
Третий рядовой сам по себе, то и дело зыркает на меняэто у нас Ромео. По контрасту с позитивными братьями он весь настороженный и вообще какой-то мутный. Нужно будет на всякий случай держать его в поле зрения.