Он перебил ее, не дав назвать его императором:
Я пришел за помощью, Ткачиха.
Почему-то было важно, чтобы Даниэлла не знала, что он управлял Жутями. Он хотел, чтобы ей тут было удобно. Прогулка по пещерам с Императором была официальнее.
А ему нравилась ее легкость.
Ткачиха подвинулась, и он попытался увидеть ее глазами Даниэллы. Древняя Жуть была одной из старейших и первых, кто стал монстром из человека. Ее спина горбилась от возраста, и ее крылья уже не летали. Она давно не покидала пещеры. Ее кожа была белой как снег. Даже ее глаза, которые когда-то были голубыми, теперь были в розовых пятнах.
Идемте, буркнула Ткачиха. Вы выпускаете тепло, а мои старые кости не могут больше терпеть холод.
Даниэлла прошла мимо него.
Простите, миледи. Я виновата.
Она была ужасно вежливой. Он ждал, что она захочет, чтобы всё делали для нее, и что она будет рявкать на тех, кто не спешил ублажить ее.
Он миновал Ткачиху, склонился и шепнул:
Принцесса не знает, кто я.
Что за игру вы ведете?
Никаких игр, Ткачиха.
Старуха рассмеялась и покачала головой.
Нет, милый. Вы только в игры и играете.
Она пошла за Даниэллой, крылья волочились по полу. Ее когти давно притупились. Ее ладони были идеальны для ее работы, чтобы она не цепляла когтями ткань.
Ткань была ценной во Впадине. Его народу нужна была одежда, но они не могли растить овец в пещере. Дом Ткачихи даже сейчас был в сохнущих шкурах на стенах.
Запах жира и чернил заполнял комнату. Шерсть хранилась в корзинках, часть уже ждала, пока ее сплетут. Другие материалы лежали рядом, но он не узнавал ничего, кроме шкур зверей.
Ткачиху уважали. Она обеспечивала им теплую одежду зимой. Теперь она сделает броню принцессе.
Даниэлла встала в центре комнаты, большими глазами разглядывала все детали. А потом повернулась к Ткачихе и сказала:
Тут красиво.
Хохот Ткачихи звучал как раскат грома.
Нет, принцесса. Красивая тут только вы.
Он чуть не исправил Ткачиху. Принцесса не была красивой. Но
Он посмотрел на нее. Может, красота и была. Ее длинные волосы были заплетены и раскачивались у талии. Кожаный корсет подчеркивал тонкую талию. Кожаные леггинсы обвивали длинные мускулистые ноги.
Но он считал красивым ее решительно расправленные плечи. И сжатые челюсти, когда он ее раздражал, как он много раз делал.
Может, она была красивой. По меркам людей.
Даниэлла не заметила его взгляд. Она рассмеялась и широко раскинула руки.
Нет, это место красивое. Краски, запахи, искусство? Как можно не считать это красивым?
Наверное, тут по-своему красиво, ответила Ткачиха и посмотрела на него. Так ведь?
Он кашлянул и сменил тему, пока Даниэлла не поняла, что он на нее пялился.
Нам нужна броня для нее.
Броня? Для человека?
Что-то, что защитит ее грудь, но позволит ей двигаться.
Ткачиха цокнула языком.
Такой милашке не нужна броня. Никто не отправит ее в бой.
Хоть он хотел ответить, Даниэлла сама выступила в свою защиту.
Она подошла к Ткачихе и взяла ее за руку.
Я хочу научиться сражаться. Я верю, что лучшие бойцы Холлоу-хилла обитают тут.
Но зачем тебе сражаться? спросила Ткачиха, сжав ладошку Даниэллы своей ладонью с когтями.
Тень мелькнула на лице Даниэллы. Император узнал в этом старую боль, что не оставляла ее.
У меня свои причины. Просто знайте, что я не хочу биться с Жутями. Мне нужно защитить себя и свою семью.
Защитить себя? Она была принцессой! Ей нужно было защищать себя только от существ перед ней. Она боялась не того, если думала, что кто-то другой мог навредить ей.
Ткачиха поняла слова Даниэллы лучше него. Она кивнула, похлопала ладонь Даниэллы и отпустила.
Мы сделаем тебе броню, милая. Хотя тебе нужно попросить у Кузнеца больше металла.
Император кивнул. Кузнец выполнит его приказ. Он будет спорить, но Кузнец всегда так делал.
Женщины обсуждали ткань и цвет. Император отошел в угол и смотрел, как они спорили из-за ткани и узоров.
Тут Даниэлла сияла. Она была решительна в своих решениях, указывала и смеялась, когда Ткачиха спорила с ней.
Эта странная принцесса не понимала, что Жути отличались от нее. Она не видела крылья или когти. Она видела душу. Она не думала, что человек может спокойно спорить с Жутью. Особенно, когда их страшные лица искажал гнев.
Он сложил крылья вокруг себя, как одеяло. Они были странными. Две стороны одной монеты, не боящиеся друг друга.
Его сердце согрелось. Он не мог назвать то, чем оно наполнилось.
И он вспомнил. Шелк и кружева, которые трепал ветер. Он ощущал запах соли, птицы каркали над головой. Он подвинулся, крылья не помещались между рулонов ткани.
Но его крылья не были кожистыми.
Они были белыми и с позолотой.
ГЛАВА 13
Она не могла избегать отца вечно. Сегодня было сложнее сбежать из замка, чем вчера. Стражи были в каждом коридоре. Слуги искали в чуланах. Ей пришлось спать в амбаре, чтобы ее не поймали, но куда еще она могла пойти?
Король Холлоу-хилла не был терпеливым. Он не будет ждать ее вечно, а объявит охоту на принцессу. У нее был еще день, в лучшем случае, и ее запрут.
Как ей настоять, что ей важно научиться сражаться? Время было на исходе, а она так ничего и не выучила.
Ей даже меч не дали! Броню еще делали. Это были мелочи. Истинный воин мог биться без оружия. Мог защитить себя.
Она была лишь заблудившимся существом, молящим о помощи.
Даниэлла устала умолять.
Она прошла на луг, глаза пылали от усталости, нервы были на пределе. Она будет с ним спорить, если нужно. Кричать, пока он не сдастся.
Луг был сегодня тихим. Птицы не пели вдали, и даже река казалась тише обычного. Листья раскрылись, зеленые и растущие. Она видела, как пыльца летает в воздухе, мерцая, как огоньки фейри.
Ее матери понравилось бы это. Она смеялась бы и указывала, что лес умел о себе позаботиться. Даже отец Даниэллы не мог уничтожить древний лес за Холлоу-хиллом.
Даниэлла вдохнула, развернулась и позвала:
Я знаю, что ты тут!
Тишина была ответом пару мгновений, а потом она услышала хруст листьев. Его большая тень поднялась из-за кустов у камня. Его сломанный рог привлек ее внимание, напоминая дерево со сломанной веткой.
Откуда ты знаешь? спросил он.
Она указала на небо.
Птицы не поют, когда ты прячешься от меня.
Птицы? он огляделся, хмуро посмотрел на лес, словно они смотрели на него. Они меня выдают.
Да, рассмеялась она.
Нужно было начать спор. Рассказать ему все, признаться, что ее семья страдала. Ей нужна была помощь, но не из-за того, что она хотела славы, а потому что ее семья могла умереть.
Слова застряли в горле. Страх сжал их, цепи на шее затянулись. Ее семья нуждалась в ней, но слова ее отца все еще управляли ею.
Она была принцессой, она не согнется и не сломается. Никто не мог считать ее слабой.
Но в ее семье женщины были безумными.
Ты будешь учить меня сегодня? спросила она. Я знаю, что могу хоть чему-то научиться без меча. Рукопашному бою, например?
Он покачал головой и вышел на свет. Лучи солнца падали на его плечи и путались в дырах его крыльев.
Нет, мы не будем сегодня учиться.
Тебе придется меня обучить. Мы договорились.
Я не помню сделки, ответил он, склонил голову, рога указывали на ее горло. Я пощадил тебя.
Да.
Я предложил тренировать тебя.
Она кивнула и говорила себе не бояться. Казалось, Жуть был другим. Она его знала. Знала сломанный рог, лицо со шрамами, но
Даниэлла прищурилась.
Что-то не так?
Вся агрессия в его плечах пропала. Он выпрямился, хотя плечи опустились. Гнев на его лице сменился чем-то, схожим с усталостью.
Почему ты спрашиваешь?
Я узнаю взгляд, сказала она. Я тоже это ощущаю.
Жуть указал на реку и приподнял бровь.
Может, сегодня мы обучимся другой части боя, но не менее важной.
Она подошла к воде с долей опасений. Тут он пытался ее убить. Она помнила воду вокруг головы, видела круглые камни перед глазами, ощущала силу его пальцев, сжимающих ее шею.
Все еще болит? спросил он.
Она не сразу поняла, что гладила синяки на шее.
Нет, ответила она, опуская руку. Я почти их не чувствую.
Жуть медленно склонился ближе, давая ей шанс отступить. Даниэлла стояла, задержав дыхание, а он задел носом ее горло и вдохнул.
Ты чем-то скрыла синяки.
Макияж, прошептала она. Немного.
Умница.
Жуть отклонился быстро, сел, скрестив ноги, у реки и указал ей сесть рядом.
Присаживайся.
Ее сердце колотилось. Зачем он склонялся так быстро? Почему ее ладони вспотели и пытали?
Еще никто так на нее не влиял. Даниэлла не знала, что думать. Он был монстром. Ее сестра считала его зверем.
Но она не могла думать о Жутях как о животных.
И она села, как он просил. Даниэлла согнула ноги под себя, кожаные леггинсы были грязными и точно воняли после дней без купания.
Что мы учимся делать? Будем биться кулаками, сидя на земле?
Нет, он рассмеялся. Он посмотрел на нее с веселым блеском в глазах. Ты опасная, знаешь?
Даниэлла оскалилась и сжала пальцы как когти.
Бойся меня, Жуть. В лесу ужасные существа.
К ее удивлению и радости, он повторил ее позу. Поднял руки, оскалился, пугал сильнее, чем она.
Я один из них, помнишь?
Она старалась выглядеть яростно, но не могла, когда он так пристально смотрел на нее. Ее выражение лица треснуло, и Даниэлла рассмеялась так, что живот болел под конец.
Вытерев глаза, она покачала головой.
Ладно, Жуть. Ты победил. Что за тренировка?
Медитация.
Слово упало между ними. Она повторила:
Медитация?
Он устроился удобнее на земле, опустил ладони на колени когтями вверх и кивнул.
Да, медитация.
Что делать? Я смогу прогнать врагов мыслями?
Хороший воин в бою входит в состояние медитации, принцесса. Прогоняет мысли. Нужно быть полностью в бою, или проиграешь. Лучше всего научиться делать это за короткий период, узнав, как очистить разум.
Я в этом плоха, пробормотала она. У меня многое в голове.
Отодвинь эти мысли, она не двигалась, и он зарычал. Принцесса, закрой глаза.
Она послушалась, хотя все еще не видела смысла.
Глубоко вдохни, досчитай до пяти, задержав дыхание, и выдохни.
Даниэлла так и сделала, но разум гремел мыслями. Откуда Жуть знал о медитации? Она не ожидала, что монстр попросит ее об этом. Дышать. Очистить разум. Он должен был учить ее, как биться зубами и когтями!
Твой разум беспокоен, упрекнул он. Мысли всегда будут лезть к тебе. Отгони их и думай о своем дыхании.
Вдох и выдох. Вдох. Выдох.
Она старалась сосредоточиться, но могла думать только о Жути за ней. Может, ей не нужно было учиться сражаться. Он мог сражаться за нее. Нужно было лишь убедить его начать новую войну.
Но Диана сказала, война уже шла. Жуть должен был знать, что уже сражался с ее народом. Она не спрашивала.
Даниэлла открыла рот, чтобы задать вопрос. Ладонь с когтями прижалась к ее губам.
Что не понятно в медитации, принцесса?
У меня вопрос! ее слова были приглушены его ладонью.
Тихо. Закрой глаза и рот и перестань думать.
Будто это было просто. Она пыталась перестать думать всю жизнь, но все равно о чем-то размышляла. О сестрах. Брате. Матери. Отце. Друзьях. Королевстве. О монстрах в лесу, которые казались добрыми, но ее сестра звала их ужасными.
Даниэлла выдохнула и попыталась отпустить все. Каждый раз, когда ее разум думал о сестре, она отгоняла мысль.
Просто дышать. Вдох. Выдох.
Она медленно втянулась. Было сложно. Она не могла совсем не думать, но могла отгонять мысли.
Вместо тревоги и страха расцвела изобретательность. Даниэлла смогла яснее думать в освободившемся месте, понимать, чего от нее хотел мир.
Тьма в ее разуме уже не пугала. Там был свет. Ей нужно было помочь ему разгореться, но он там был.
Даниэлла после медитации ощущала себя спокойнее. Она открыла глаза и поняла, что солнце почти село. Она так сосредоточилась, что день прошел без ее ведома.
Она вытянула руки над головой и зевнула. Ее тело устало, но разум кипел. Столько мыслей появилось, пока она медитировала.
Думаю, теперь я понимаю, сказала она.
Жуть не ответил.
Даниэлла развернулась, ожидая увидеть его рядом. Но на лугу никого не было. Только пели птицы и журчала река.
Куда ты делся? спросила она, но никто не ответил.
Может, она увлеклась. Он мог устать от нее и вернуться к себе. Но она была бы рада, если бы он хотя бы сообщил.
Даниэлла встала. Она хотела уйти, но заметила кусочек велени. Камень придавил его, чтобы ветер не унес, пока она медитировала.
Он умел и писать?
Любопытство горело в ее груди, она присела и подняла кусочек велени. На нее смотрел ее портрет.
Мазки угля были сильными, нанесенными умелой рукой. Она была маленькой, сидела, как статуя, у реки. Казалось, изображение пошевелится, таким детализированным оно было.
Он старательно изобразил ее волосы. Каждая прядь была изящной. Она видела, как ветер убирал их с ее лица.
Жуть нарисовал ее мирной и окруженной природой.
Слезы выступили на глазах. Она не знала, откуда были эмоции, но не могла дышать, зная, что он нарисовал ее.
Она прижала велень к груди и пошла домой. Она доберется до замка затемно.
Но теперь, даже если отец поймает ее, у нее будет кусочек от Жути, придающий ей смелости.
ГЛАВА 14
Вот вы где!
Руки схватили Даниэллу за шиворот и подняли. Она повисла в воздухе, отбивалась, но страж сжал крепче. Он не собирался отпускать. Весь замок искал ее днями.
Где вы были, принцесса? он поднес ее ближе к своему лицу. Он был в броне Холлоу-хилла. Серебряно-голубой, как лед и вода на теле, броня была в узорах снежинок. Страж замка, еще и не простой. Он был одним из личных солдат ее отца. Он хитро улыбался, довольный собой.
А почему нет? Ее отец хорошо наградит его за то, что он приведет ее.
Хоть она должна была бояться, и страж впился в ее желудок, Даниэлла была разочарована. Она мало узнала от Жути. Не успела.
Теперь она их не увидит. Ее отец запрет ее, и никто ее больше не найдет.
Она опустила голову и обмякла в руках стража.
Ладно, прошептала она. Ведите меня к отцу.
Страж сжал ее руку и потянул по коридорам замка. Слуги по пути бормотали, прикрываясь руками:
Смотрите, это она!
Она пряталась в чуланах. Они ужасно искали людей.
Что сделает ее отец, схватив ее? Она долго перечила ему. Он выпорет ее как Диану? Отрежет ей язык как Мелиссе?
Она медленно выдохнула. Она хотя бы пыталась. Замок был крепостью, и ее отец знал все мелочи в нем. Она долго его избегала и должна была гордиться.
Последние дни свободы были полны приключений. Редкие в семье могли таким похвастаться.
Страж остановил ее перед дверью кабинета ее отца.
Он недоволен вами, принцесса, сказал мужчина.
А он когда-то был доволен? слова вылетели невольно.
Страж вздрогнул от ее тона, но она могла лишь молиться, что отец не слышал их за дверью. Ей нравилось время с Жутями, там не нужно было следить за языком. Но если она так ошибется при короле, она пожалеет.
Страж постучал кулаком в дверь. Она не понимала, зачем так громко. Ее отец знал, что они стояли и ждали. Он знал все.
Входите.
Резкое слово послало дрожь по ее спине. Все в ней наполнилось страхом. Это были настоящие эмоции, не то, что рядом с чудищами.
Страж без колебаний открыл дверь и втолкнул ее внутрь.
Даниэлла пошатнулась и прошла в кабинет. Она таким его и помнила. Роскошным. Серебряно-голубым. Но она знала, что этот раз будет отличаться от всех вызовов ее сюда. Он не хотел учить ее, как быть принцессой.
Он сидел за столом, уперев локти в холодный мрамор, сцепив пальцы и прижав их к губам. Ледяные голубые глаза смотрели на ее сапоги, на неподходящую для принцессы одежду и грязный пучок на голове.
Он вот-вот закричит. Будет бушевать, бросаться вещами, ломать все, до чего мог дотянуться. А ей придется стоять и терпеть, потому что, если она вздрогнет, он примет это как слабость.
Но он не бушевал. Не кричал.
Ее отец глядел на нее с такой ненавистью, что она не понимала, как не примерзла к месту.