Девичья фамилия матери, отчеканила Слава секунд через двадцать.
Третьякова, пробормотал Знаменский ошарашено, продолжая приседать. Борисыч спрятал улыбку в кулаке.
Дата ее рождения в обратном порядке, не отступала Воронова. Марка духов и любимый ресторан.
Знаменский завис, но продолжал опускаться вниз и подниматься вверх, все еще хрустели его колени. Девчонка победно улыбнулась.
Ты присел уже семнадцать раз, Знаменский, а я просила десять, Пашка застыл на очередном приседании, медленно выпрямился, сжав челюсти. Красный и злой.
У тебя точно крыша поехала, процедил он.
Нет, Знаменский, это у тебя она поехала, чуть дернула Воронова уголком губ, раз то же самое ты заставляешь делать пользователя и хочешь, чтобы он за это еще и деньги платил. Да они умрут еще на этапе регистрации. Эта хрень убыточная по определению. Подробности в папке, махнула она рукой небрежно. Хорошего дня, и, развернувшись на своих тонких каблуках, так же быстро покинула переговорку.
Знаменский зашипел ей вслед.
И это?.. выгнул я бровь, кладя папку на стол и придвигаясь к нему ближе.
Станислава Воронованаш аналитик, внимательно глядя на меня, просветил Борисыч. Мне кажется, он все понял раньше меня, поэтому в его глазах я и видел непонятный тогда добродушный смех.
Первостатейная стерва, рыкнул Знаменский.
Павел, одернул его Борисыч, тут же нахмурившись. Прекрати немедленно.
И Знаменский захлопнул рот.
На самом деле, Пашка был неправ. Классической стервой Воронова не была и быть не умела. Она жесткая, прямая и упрямая, совершенно бескомпромиссная перфекционистка. Ненавидит размениваться на мелочи. А еще очень хорошо умеет ценить собственное время
Разрабы как-то при мне притащили ей простенькое приложение для повышения качества звука, записанного со смарта. Инициативный проект, не более, минимум вложений и неплохой потенциал. Оно было сырое, конечно, кривое и косое, но действительно вполне рабочее.
Воронова сбросила мне на почту файл где-то в середине дня. Без темы, без названия, без каких-либо пояснений. Обычный аудиофайл.
Само собой, я его открыл, вот только уже через пару секунд хотел выйти в окно, отчаянно жал на ctrl-w и матерился сквозь зубы.
Воронова, прорычал я в трубку, когда она наконец-то ответила своим тягучим, пробирающим до самого нутра контральто. Что это, мать твою, было?
Это ты у своих гениев нулей и единиц спроси. Они принесли мне хрень, криво слепленную из говна и палок, и попросили посмотреть. Я посмотрела, Ястребов, результат у тебя в ящике. Объясни им, пожалуйста, что мое время очень дорого, и повесила трубку. Разрабов потом Слава гоняла почти две недели, пока они не принесли то, что она не смогла испортить, что ее полностью удовлетворило.
С тех пор все инициативы прежде, чем попасть к Станиславе на стол, проходят через меня. С тех пор она считает, что у нас с ней война. А у меня не война, у меня просто крыша от нее едет. У взрослого мужика от почти девчонки.
И чем дальше, тем глубже меня затягивает. Воронову не вытравить, не исправить, не стереть. Онафатальная ошибка в моем программном коде. Гарвардский, мать его, баг.
Глава 3
Станислава Воронова
Вишенкой на торте гнойного дня стал обвинительно-ноющий звонок от Ника. И собственная злость на то, что не прекратила с ним все еще пару недель назад. Видела ведь, понимала
Я бросила мобильник в кресло, разделась и рухнула в кровать, стараясь выкинуть из головы все мысли. Но перед глазами, не обращая внимания на мои желания, нагло игнорируя все мои попытки, вставал почему-то Ястребов. Жесткий и бескомпромиссный, с холодным блеском в глазах цвета ртути и темной щетиной на твердом подбородке.
Пошел к черту, прорычала в подушку, переворачиваясь на другой бок. На удивление, фантом послушался, и я наконец-то провалилась в сон.
Воскресенье выдалось не менее гнойным, чем суббота. Ястребов обрадовал новостью о том, что на серваке вместо моих отчетов лежит какая-то неведомая фигня, что утечка действительно была, и что Ириту все еще «латают». Все вышеперечисленное значило, что я под подозрением, и что на разбор всего этого уйдет туева туча времени.
Он говорил со мной как обычно, в своей манерепросто ставил перед фактом и слушал тишину в трубке, как реакцию на каждую его следующую потрясающую новость. А я впервые оказалась в ситуации, когда совершенно не понимала, что делать. Мне практически закрыли доступ ко всему, кроме Энджи, на следующие несколько месяцев, почему не закрыли и ее, спросить я не успела. Ястребов отключился, не прощаясь. Просто снова поставил перед фактом: «Это все. Мне пора».
А я еще несколько секунд смотрела на замолчавшую трубку в собственных руках и думала о том, как получилось сдержаться и не покрыть его матом.
Ну серьезно Он же не мог не понимать, что я бы не стала сливать в унитаз почти три года собственной каторжной работы? Или мог?
Остаток дня прошел странно очень непривычно для меня. Потому что я ни хрена не делала. Просто ни хрена. Валялась на диване, смотрела какой-то сериал, заталкивала в себя макдачные бургеры и картошку. В головевакуум. Я даже не вывела Энджи из спящего режима. Ничего не хотела и ни о чем не думала.
Окружающий мир начала воспринимать осознанно только после сообщения от матушки.
Мамуля обладает чудесной способностью вздрючить даже через мессенджер так, что ты мигом трезвеешь-просыпаешься-заканчиваешь-наматывать-сопли-на-кулак, нужное подчеркнуть, и несешься решать ее проблемы. Этот раз исключением не стал. Матушка уже второй месяц грела кости в Испании и просила денег, потому что «ну, не рассчитала» Да, считать она не умеет.
Я молча перебросила ей на карту какие-то бабки, совершенно бездумно, а потом все-таки подняла задницу с дивана.
Оделась, как в трансе, натянула кроссовки, оживила ИИ в квартире и телефоне, засунула гарнитуру в уши, подключая ее к трекеру, и отправилась бегать.
У меня под окнами небольшой парк, и это очень удобно.
Вечерний воздух немного привел в чувства, мозги со скрипом, но все же начали работать.
Я проверила данные на трекере, размялась и сорвалась на бег.
Через сорок минут в голове наконец-то стало ясно, мышцы приятно гудели, тело немного ныло, Энджи в наушниках сообщила, что я в пределах своей физической нормы, хотя до необходимого и привычного уровня нагрузки сегодня недоработала.
Ну да и класть.
Я сначала просто сбавила темп, потом перешла с бега на шаг, тянула мышцы рук и спины, пока шла назад к дому. В парке сегодня было на удивление пусто, с неба моросило что-то мелкое и мерзкое, похожее на водяную пыль, дрожали в лужах огни фонарей, где-то за спиной лаяла чья-то псина.
Было тихо.
Я убавила громкость в ушах, думала о том, что делать завтра.
В офис надо ехать однозначно, разобраться с файлами и документами. Обговорить все с Ястребовым еще раз, перераспределить нагрузку и пересмотреть приоритеты.
Я так глубоко погрузилась в собственные мысли, что не замечала почти ничего вокруг, не обращала внимания на редких прохожих, не реагировала на звуки.
И расплатилась за это у выхода из парка.
В правый бок вдруг прилетел удар, мощный, совершенно неожиданный и очень болезненный. Меня отшвырнуло в сторону и протащило по земле, левую руку и плечо ожгло, будто крапивой, дернуло колено. А через миг сверху навалилось что-то тяжелое, душное и вонючее. Не что-то, кто-то Какой-то мужик. Он не говорил ни слова, не издал ни звука. От него воняло потом, и он был в темном: в маске и кепке.
Действовал очень быстро.
Перевернул на спину, схватил рукой за горло, вдавливая в мокрую землю и траву, начал шарить по телу. Его рукитяжелые и большие, совершенно бесцеремонные, сильныепринялись ползать по моим бедрам. Сжимали, трогали, ощупывали.
Когда он задел живот, я наконец-то пришла в себя, начала брыкаться, дергаться, попробовала его укусить, поцарапать, остановить. Растеряла мгновенно все знания и умения. Мужик был тяжелее меня килограмм на пятьдесят, давил бетонной плитой, и отстранить его от себя хотя бы на сантиметр не получалось. Он слишком крепко сжимал горло, поэтому вместо крика из груди вырвался какой-то хрип. А урод полез к ногам, потом к груди, совершенно никак не реагировал на мои попытки выбраться. Энджи что-то тараторила в уши, но из-за гула собственной крови я ее почти не слышала.
А мужик двинулся выше по моему телу, как-то странно и лихорадочно ощупывал. Очень быстро. Все происходило очень быстро, и он тоже двигался быстро, хотя мне так не казалось, потому что кислорода не хватало, потому что единственная мысль, которая стучала в башке, вырваться и понять кто это. Я больше не пробовала кричать, просто старалась дышать, просто дергалась, тянула время в надежде, что кто-то пройдет мимо.
Опять попыталась поцарапать урода или укусить, потянусь к лицу, попробовала содрать перчатку с той руки, что держала меня за горло.
Он разозлился, сжал пальцы крепче, приподнял за шею и приложил головой о землю. Резко, больно, жестко.
Не дергайся, сука. Придушу, пробормотал мне в лицо.
Перед глазами все поплыло, стучало болезненно в горле сердце, сдавило виски.
А мужик шарил и шарил по моему телу, словно что-то искал, шипел, кажется, что что-то невнятно шептал, дышал громко, прижимал к земле.
Моим пальцам удалось проскользнуть под резинку перчатки как раз тогда, когда его рука вытянула из внутреннего кармана куртки мой телефон. Он быстро спрятал его за пазухой и еще крепче сдавил горло. Захват был такой сильный, что даже сквозь его перчатку я ощутила, как короткие ногти впиваются в шею.
Я задергалась сильнее и наконец-то поцарапала гребаную руку, с силой вжала собственные ногти в запястье, смотрела в темные глаза не отрываясь. Чувствовала, как поддается плоть, ощущала теплую влагу под пальцами.
Мужик дернулся. Вряд ли от боли, скорее от неожиданности.
Снова приложил меня головой о землю, выругался. А потом вдруг вскочил на ноги и через несколько секунд скрылся в темноте парка.
Сука.
Я лежала на земле, и смотрела в вечернее небо, в башке было настолько пусто, что аж звенело. Могла только чувствоватьболь в шее, воздух, раздирающий легкие, холод и сырость.
Мне потребовалось какое-то время, чтобы отдышаться, чтобы мозги снова начали работать, чтобы прогнать удушающий приступ паники. Тело било дрожью, ужасно саднило горло.
Но через какое-то время я все же заставила себя поднести трекер к лицу, ткнуть в экран, после коснуться пальцем единственного наушника, оставшегося в ухе, потому что второй затерялся где-то здесь, дождалась ответа Энджи.
Энджи, заблокируй телефон, сохрани в домашней сети последний час трекинга и удали свои данные с телефона, голос звучал, будто у меня туберкулез на последней стадии, казался не моим, больше был похож на мужской. И в первые мгновения я испугалась, что долбаный ИИ не отреагирует. Молчание в наушнике длилось достаточно долго, чтобы я начала нервничать. Горло драло и царапало, казалось, что руки мужика все еще его сдавливают. Дыхание было редким и частым, доставляло боль.
Полностью, Станислава? наконец-то отозвалась помощница, и я выдохнула с облегчением.
Да.
Мне нужен код подтверждения, Станислава.
По голосу, прокаркала я.
Не могу, нужен код подтверждения, настаивала ИИ.
Линус-мой-Бог-девять-девять.
Код принят, Станислава, подтвердила команду Энджи. Процесс удаления запущен.
Ты вызвала полицию?
Нет, Станислава, от вас не поступало подтверждающей команды.
Хорошо. Вызови такси отсюда до ближайшего травмпункта, говорить тоже было больно.
Да, Станислава.
Я уронила руку на траву и еще какое-то время лежала на земле, бездумно пялясь в темное небо, ощущая капли дождя на лице, приходя в себя.
Поднялась, только когда Энджи сообщила, что тачка приехала. Таксист на меня смотрел как на призрак капитализма, но о чем-то спрашивать не решился, видимо, правильно сопоставив мой внешний вид и конечный пункт назначения.
Снятие побоев, справки, забор биологического материала из-под ногтей, предложение поговорить с психологом, проверка на сотрясение Все это заняло просто какую-то прорву времени, и назад из медпункта я чуть ли не выползла. Доехала на такси до дома, по дороге все-таки вызвав полицию, и только в квартире, стащив с себя грязные, промокшие и провонявшие вещи, позволила расслабиться.
Я только заканчивала отмывать с рук грязь и собиралась шагнуть в душ, когда Энджи сообщила, что под моей дверью гости.
Быстро они
Я ругнулась и поплелась открывать, прощаясь с горячей водой еще на какое-то время.
Вот только на пороге стояли не менты, а Ястребов. И счастливым он совершенно не казался.
Что ты здесь делаешь? спросила, застывая на пороге. Говорить было все еще больно, голос звучал хрипло и натужно.
Ястребов выглядел странно, непривычно. В спортивных штанах и толстовке, в немного растрепанных темных прядях сверкали капли дождя, слишком пристально на меня смотрел. Неуютно. Единственное, что было сейчас прежнимхолодный взгляд.
Получил уведомление о блокировке твоего телефона, ответил Игорь, тесня меня в коридор. И, не дав даже обдумать его слова, вдруг склонился, обхватил подбородок пальцами, заставил поднять голову, отодвигая ворот халата. Прикосновение почему-то опалило, мужские руки были очень горячими.
Я застыла перед Ястребовым, не в силах ни пошевелиться, ни выдавить из себя ни звука. Только глаза закрыла, пережидая неясное головокружение. А он разглядывал мою шею и следы на ней, удерживая за подбородок, а потом вдруг ругнулся зло, как-то совершенно по-звериному выдохнул, кладя руки на плечи и отстраняя от себя. Оглядел еще раз внимательнее, пристальнее, бросил взгляд на ворох грязных шмоток у порога, на бумаги на комоде. Нахмурился.
Рассказывай, звучало приказом. Жестко и бескомпромиссно.
Я тяжело вздохнула и развернулась к кухне, сбрасывая с себя чужие ладони. Махнула рукой Игорю, на ходу попросив ИИ включить чайник.
Нечего рассказывать особенно, пожала плечами, опускаясь на стул, следя взглядом за мужчиной и невольно напрягаясь от его присутствия на моей территории. У меня отнюдь не маленькая кухня, но Игорь вдруг занял в ней все пространство. Он стоял у посудомойки, почти касаясь меня, скрестив руки на груди, по стальному взгляду невозможно было ничего понять. И я ощутила себя пятиклассницей, оставленной после уроков. Незнакомое и неприятное чувство. Казалось, что я оправдываюсь и извиняюсь, обещаю больше никогда так не делать.
Ты все же попробуй, недобро усмехнулся Игорь, не собираясь сдаваться. Наверное, мне даже понятна была его настойчивость, но Если все так, как я думаю, искать нападавшегобессмысленная затея.
Я возвращалась с пробежки и на меня напали, забрали телефон, пожала плечами, не собираясь больше ничего добавлять. В конце концов, мне еще эту историю ментам повторять.
Ястребов снова оглядел меня с ног до головы, чуть дернул уголком губ.
Где бегала? мой ответ его явно не удовлетворил. Холодные глаза опять выглядели раздраженными. Он сам казался снова раздраженным. А я почти ничего не ощущала, вообще, казалось, что впала в какой-то анабиоз. Стало вдруг плевать на все.
В парке возле дома.
Во сколько?
В полдесятого, чтобы ответить, пришлось сверяться с трекером.
Всегда бегаешь в это время? Всегда в этом парке?
Нет на первый вопрос, пожала плечами. Вообще сегодня не собиралась выходить. Но я прикусила язык, сообразив, что причина, по которой я выползла сегодня на улицу, никакого отношения к случившемуся не имеет. Просто так получилось. А в парке бегаю частенько.
Мужика рассмотрела? снова спросил Игорь. Щелкнувший чайник заставил дернуться, я скосила на него взгляд, потом снова вернула внимание к Игорю, пытаясь вспомнить, о чем он спрашивал. Кажется, адреналин начал выветриваться. Кажется, меня сейчас накроет. Я стиснула руки в кулаки, спрятав их под столом, сделала несколько глубоких вдохов. Вроде бы помогло, и все снова стало безразлично. Я не пробовала анализировать случившееся, не старалась понять или вспомнить. Сконцентрировалась на том, что происходит сейчас.
Нет. Он был в маске и кепке. Здоровый, вонял потом и дешевыми сигаретами. В какой-то толстовке и черных джинсах. В общем, описать я его не смогу. Но у меня получилось его поцарапать. В травме взяли соскобы, я настояла.
Ты вызвала полицию? спросил Ястребов, сощурившись.
Да. Должны скоро быть. Я собиралась в душ, думала, что успею, но я не договорила. Только рукой махнула.