Я ожидал, что на реверсе будет изображена охота, пленение морской твари, промолвил его величество, но это чудесно. Кретьен, велите ее отчеканить, а одну доставьте с моими наилучшими пожеланиями к
Тут их прервало появление герцогов Бургундского, Анжуйского и Беррийского, под надзором гувернеров и няни. Все они носили костюмы, напоминавшие наряд его величества. Маленькие мальчики выстроились перед королем и приветствовали его, прижав кулачки к груди.
Мои римские легионы! воскликнул его величество. Я бесконечно рад.
Герцог Беррийский взмахнул римским мечом:
Вы обещали дать нам урок фехтования, месье де Кретьен!
Люсьен поклонился:
Разумеется, ваше высочество.
Месье де Кретьен уделит вам внимание позднее, возразил его величество. Сейчас он занят государственными делами.
Он отослал своих наследников в детскую.
Так о чем бишь я?
Ваше величество хотели доставить один экземпляр медали может быть, мадемуазель де ла Круа?
Нашей невестке, для ее коллекции. Вы предлагаете пожаловать одну и мадемуазель де ла Круа?
Да, ваше величество, и ее брату, разумеется, тоже.
Они коллекционируют медали?
Я искренне в этом сомневаюсь, ваше величество. У этой семьи ни гроша за душой.
Это недолго продлится.
В таком случае, сказал Люсьен, угадав намерения короля, дар его величества медаль, увековечивающая пленение морской твари братом и выполненная по эскизам сестры, станет знаком особой милости, которой удостоили их ваше величество, и положит начало их счастливому возвышению.
Людовик снова поглядел на свой портрет:
В отличие от Бернини, мадемуазель де ла Круа удаются конные портреты. Она не хотела бы получить приглашение на охоту?
Она будет счастлива принять его, ваше величество.
Не льстит ли она вам, так же как и мне?
Помилуйте, ваше величество, она не льстит никому из нас.
Кретьен, я и в самом деле полагаю, что вы ею увлеклись! Он рассмеялся. А как же мадам де ла Фер?
Мадам де ла Фер наскучило вдовство. Она приняла предложение руки и сердца.
И вы не сделали ей контрпредложение?
Я не намерен вступать в брак, и мадам де ла Фер это известно.
Вы признаетесь вашим возлюбленным, что не намерены жениться, но сколькие из них надеются заставить вас передумать?
Им это не по силам, ваше величество, но осмелюсь предположить, что больше ни в чем их не разочаровываю. Я высоко чту мадам де ла Фер. Мы расстались друзьями.
А мадемуазель де ла Круа? спросил король, словно бы не замечая попыток Люсьена увести разговор в сторону.
Она видит свое призвание в служении вам, ваше величество, и в помощи брату и поддержке его ученых начинаний. Она жаждет получить научные инструменты.
Научные инструменты? Да, полагаю, она должна чем-то занимать свое время, пока не выйдет замуж, надобно найти ей мужа. Она глубоко религиозна. В церкви она молится, а не дремлет и не глазеет по сторонам, рассматривая наряды. Ее высоко ценят и мадам де Ментенон, и мадам, моя невестка.
В таком случае она весьма незаурядна, сир.
Но за кого ее выдать, Кретьен? Я должен выбрать кого-то достойного, чтобы воздать долг уважения ее покойным родителям. Найдутся те, кто скажет, что семья ее не имеет достаточных связей, но я с лихвой возмещу этот недостаток. Возможно, я велю вам передумать.
Надеюсь, что вы этого не сделаете, сир, безмятежно проговорил Люсьен, скрывая охватившую его панику.
Его величество вздохнул:
Как это ни печально, среди моих придворных нет подходящих кандидатов. Я уверен, она предпочла бы человека страстного, но кто отвечает этому описанию, как не вы? Во дни моей юности все было по-другому.
Его величество, конечно, мог выбрать ей в мужья человека страстного, но какого супруга пожелала бы себе сама мадемуазель де ла Круа, если вообще захотела бы вступить в брак, Люсьен не знал. Насколько могла повлиять на ее характер монастырская школа? Насколько подавлены теперь ее естественные желания?
Но этими сомнениями Люсьен ни с кем не делился.
Над каждым бассейном взмывали шепчущие струи фонтанов; каскады цветов всех оттенков золотисто-желтого низвергались из серебряных чаш вдоль края дорожек. Сады переполняли посетители. Зеваки уже столпились возле открытого шатра русалки; они обступили клетку, тыча пальцами и смеясь.
Мари-Жозеф надеялась, что никакие важные персоны не явятся сегодня на вскрытие. В отсутствие его величества ни один придворный не обязан был приходить, и за это девушка невольно испытывала к ним благодарность. Сегодня она предстала бы перед ними невзрачной и убогой провинциалкой. Оделетт, снова в добром здравии, сегодня прислуживала вместо Мари-Жозеф Лотте, и потому девушке пришлось довольствоваться вызывающе простой прической. Волосы ее сегодня не украшала ни одна лента, ни одна кружевная розетка; она не решилась налепить ни одной мушки.
Зато месячные, словно вознаграждая ее за вынужденную скромность, на сей раз пришли необильные и длились недолго. Эта перемена ее обеспокоила, но одновременно принесла облегчение, а еще она боялась врачей и потому решила выкинуть все это из головы.
Напевая рефрен кантаты, подсказанной русалкой, она вошла в шатер, с трудом протиснулась сквозь толпу зевак, проскользнула в клетку и заперла за собой дверцу.
Русалка припала к краю фонтана, пытаясь дотянуться до бочонка с живой рыбой. Зрители восторженно закричали.
Подожди, не торопись!
Мари-Жозеф поводила сачком в бочонке с морской водой, выловив нескольких рыбок, и перенесла свою неистово бьющуюся добычу за край фонтана, по деревянным ступенькам помоста.
«Чему бы еще ее научить?» подумала она.
Морская тварь оказалась очень сообразительной и с легкостью выполняла ее команды.
Русалка, смотри! Рррыба! А ну, попроси рррыбки!
Русалка поплавала туда-сюда возле ступеней, ныряла, била хвостом, взмывала со дна бассейна и до половины выбрасывалась из воды, обдавая Мари-Жозеф неприятными на вкус брызгами.
Русалка пропела рефрен кантаты.
Умненькая русалочка! Я знаю, что петь ты умеешь, но сейчас ты должна заговорить. Скажи «рррыбка».
Рррыбка! ощерившись, повторила русалка.
Хорошая русалочка, умница!
Мари-Жозеф, широко размахнувшись, бросила ей рыбку. Русалка поймала ее в воздухе и аккуратно, с хрустом съела в два приема. Зеваки захлопали.
А сейчас подплыви ближе, возьми рыбку у меня из рук.
Русалка подплыла к ней, взяла рыбу, и та забилась меж прозрачных плавательных перепонок ее длиннопалой руки. Русалка воззрилась на Мари-Жозеф темно-золотыми глазами.
Медленно, осознанным жестом она разжала руку и выпустила рыбку.
Ты что, не хочешь есть, русалка?
В сачке осталась одна-единственная рыбка. Мари-Жозеф окунула сачок в воду.
Русалка застонала. Она медленно протянула руку, не обращая внимания на сачок, и дотронулась до пальцев Мари-Жозеф. Острые когти оставили на ее коже глубокие вмятины, и девушка, испуганная силой русалки, замерла.
Русалка выпустила ее руку. Хотя на коже остались отметины, она не ранила Мари-Жозеф и даже не поцарапала.
Рыбка забилась в сачке, поднимая брызги. Русалка фыркнула и достала ее из сачка так, как всего один раз показала ей девушка.
Ты умеешь выпрыгивать из воды, как дельфин, умеешь резвиться? спросила Мари-Жозеф, обращаясь скорее к себе, чем к русалке. Если ты сумеешь развлечь и позабавить его величество, возможно, он пощадит тебя.
Она дала русалке еще одну рыбку.
Рррыба!
Умница, но говорящие попугаи у его величества уже есть.
Русалка, подняв сноп брызг, бросилась прочь, выгнула спину и медленно, головой вперед вошла в воду, а потом высунула ступню и пошевелила в воздухе перепончатыми пальцами. Зрители рассмеялись, да и Мари-Жозеф не смогла удержаться от смеха. Затем русалка раздвинула хвосты, обнажив гениталии, открывшиеся подобно розовому цветку.
Зеваки захихикали и зашептались.
Мари-Жозеф шлепнула рукой по воде.
Не смей! сурово приказала она русалке, и та, вся в брызгах, нырнула было на глубину, а потом снова показалась на поверхности.
«Ты всего-навсего неразумная тварь, подумала она, но даже тварь может оскорбить папу Иннокентия или мадам де Ментенон». Покраснев, она вспомнила, как однажды в Сен-Сире подросший щенок, вне себя от вожделения, принял лодыжку мадам де Ментенон за сучку. Мадам де Ментенон так пнула его ногой, что бедняжка с высунутым языком и остекленевшими от желания глазами пролетел через всю комнату и ударился о дверной косяк.
Русалка подплыла к ней, попеременно напевая, рыча и шлепая рукой по воде, явно подражая Мари-Жозеф.
Ничего, пустяки, прошептала девушка. Я же знаю, что ты не понимаешь. Знаю, что ты это не со зла.
На Мартинике, в дни ее детства, на берегу жил старик, который играл с дельфинами. Он бросал им надутый свиной пузырь, а они, по очереди перекидывая «мяч» от одного к другому, словно играя в жё-де-пом, в конце концов возвращали его старику.
А ты научилась бы играть в жё-де-пом?
Русалка зашипела и нырнула.
Лязгнула дверца клетки; перемахнув через ступеньки, к бассейну спустился Ив. Русалка исчезла под водой, оставив за собой едва заметную рябь.
Доброе утро! поздоровался Ив.
По-моему, сегодня чудесный день!
Согласен. У твоей русалки вид куда более здоровый, чем вначале. Откормленная. Он улыбнулся Мари-Жозеф. Я знал, что только тебе под силу заставить ее есть.
Она начинает меня слушаться. И разговаривать.
Да, знаю, как попугай. Ив встревоженно отвел глаза. Все-таки не слишком к ней привязывайся. Он присел на край фонтана. Не превращай ее в ручного котенка или щенка. А то я совсем изведусь, чувствуя, что ты ее оплакиваешь.
Послушай, тебе разве не жалко?.. взмолилась Мари-Жозеф. Русалок осталось так мало. Ты не мог бы
Русалка попалась в мои сети, значит так было угодно судьбе.
Русалка, медленно подплыв поближе, слегка обрызгала юбку Мари-Жозеф.
Ив подал сестре руку, и она оперлась на его локоть. Морская тварь зашипела и плеснула в них водой, забрызгав шею и плечо девушки и насквозь промочив ее косынку.
Ах!
Мари-Жозеф принялась торопливо отряхивать юбку и кое-как сумела сбить воду, пока она не испортила амазонку.
Рррыба! прорычала русалка.
Мари-Жозеф зачерпнула полный сачок рыбешек из бочонка и выпустила их в фонтан. Русалка погналась за ними и, сильно ударив по воде хвостом, ушла в глубину.
Руку Мари-Жозеф свело судорогой, и перо выпало из онемевших пальцев, наискось перечеркнув зарисовку. Паж бросился ей на помощь, но перо упорхнуло на пол, запятнав доски помоста черной кляксой. Паж подхватил его с пола.
Ив, подожди, пожалуйста, одну секунду.
Бледный, с решительным видом, ее брат выпрямился над столом, где препарировал мозг водяного.
В чем дело?
Паж принес новое перо. Мари-Жозеф растерла ладонь. Спазм прошел.
Пустяки. Пожалуйста, продолжай.
Ив огляделся. Солнце зашло, и длинные тени, потускнев, слились в сумерках. По шатру засновали слуги, зажигая свечи и фонари, опуская боковые стороны полога, защищая зрителей от прохладного вечернего ветра. Рядом с портретом короля сидел герцог Шартрский; остальные наблюдали за вскрытием стоя.
Ив потянулся, разминая затекшую спину. Он изо всех сил зажмурился: глаза у него воспалились от запаха противогнилостного раствора.
С вашего разрешения, месье де Шартр, я продолжу завтра, сказал Ив. При дневном свете моей сестре легче будет рисовать.
Он положил мозг в стеклянную банку и закрыл труп парусиной. Слуги принесли свеженаколотый лед и опилки.
Паж приколол последний эскиз Мари-Жозеф на демонстрационную доску. Рисунки последовательно изображали гротескное, с резкими чертами, лицо водяного анфас, затем его кожу, слои мышц, странные носовые полости, череп и мозг в крупных извилинах.
Шартр, вскочив с места, стал здоровым глазом разглядывать эскизы чуть ли не в упор, так близко держа свечу, что Мари-Жозеф испугалась, вдруг он их подожжет.
Удивительно, сказал он. Удивительный день. Удивительное зрелище. Отец де ла Круа, наблюдать за вашей работой большая честь для меня.
Благодарю вас, сударь.
Как странно, протянула Мари-Жозеф, глядя на ряд своих зарисовок как на последовательность метаморфоз: вот невредимое, нетронутое лицо с увеличенными носовыми полостями, вот кожа и мускулы, вот кость, и с каждым удаленным слоем оно становится все менее гротескным, все более знакомым.
Что странно? спросил Ив.
Череп. Он похож на человеческий. Лицевые мышцы
Вздор! Ты когда-нибудь видела человеческий череп? Я ни разу не анатомировал труп, пока не поступил в университет.
Я видела мощи в монастыре. Мощи святой изымали из раки в день ее поминовения.
Это череп животного, возразил Ив. Посмотри на зубы. Он указал на выступающие клыки.
Да, не буду спорить, зубы как у животного.
Его череп похож на обезьяний, вставил Шартр. Образец Господня юмора, несомненно, вроде формы многих орхидей он поклонился Мари-Жозеф, простите мою дерзость, повторяющих очертания
Извините, сударь, вмешался Ив, я вынужден просить вас пощадить естественную стыдливость моей сестры.
Шартр ухмыльнулся.
Эта тварь мало похожа на обезьяну, выпалила Мари-Жозеф, а я ведь анатомировала обезьян.
А вы не думаете, что зубы не так важны, отец? осведомился Шартр. В конце концов, мы так быстро их лишаемся. Если мы посмотрим на зубы русалки, они наверняка окажутся значительно мельче.
Зубы у нее столь же крупные и острые, поправила Мари-Жозеф.
У тебя разыгралось воображение, упрекнул ее Ив.
Но вообще-то, она права, возразил Шартр. Череп и вправду похож на человеческий.
Скажите, вам часто представлялась возможность изучать строение человеческого черепа, месье де Шартр?
Да, отец де ла Круа. Бывает, что на поле брани, под дождем, в грязи траншей, лошади случайно разрывают копытами могилы, в которых с незапамятных времен покоятся участники древних битв. Вот так я и нашел череп и хранил у себя в походной палатке все лето. Я не только изучал его, но и разговаривал с ним. Я спрашивал, не сражался ли он под знаменами Карла Великого или Людовика Святого.
И он отвечал вам? спросил Ив.
Череп мертвеца? задумчиво переспросил Шартр и постучал пальцем по эскизу. Но он был очень похож на этот.
Я упомяну о ваших наблюдениях в своих заметках, пообещал Ив, но сейчас мне придется спешно за них засесть.
Я провожу вас, предложил Шартр. Не успеем мы дойти до дворца, как я сумею вас переубедить.
Шартр остановился и поклонился портрету своего августейшего дяди. Ив последовал его примеру. Они ушли вместе, увлеченно дискутируя на философские темы. Мари-Жозеф сделала перед портретом реверанс и принялась приводить в порядок лабораторное оборудование под неусыпным взором его величества. Когда портрет с благоговением унесли слуги, Мари-Жозеф ощутила странное облегчение.
Глава 15
Венецианская гондола скользила по Большому каналу, подталкиваемая шестом гондольера, который распевал по-итальянски народную песню. Мари-Жозеф сидела на носу, опустив руку в воду. Мимо, кружась, проплывали серебряные кувшинки с зажженными свечами в чашечках.
Лоррен занял место рядом с нею. Мадам и Лотта уселись на скамье посредине, а месье расположился на корме у ног гондольера.
Впереди уменьшенная копия галеона его величества состязалась в скорости с его галерой. Гондольер смирился с тем, что займет последнее место, как только они отплыли от берега. Его пассажиров, мало заботящихся об исходе гонок, вполне устраивало его пение.
Надсмотрщик крикнул что-то пленникам-гребцам и хлестнул их бичом. Галера вырвалась вперед.
Разве это честная гонка? сказал Лоррен, не сводя взгляда с Мари-Жозеф. Свет свечей и прибывающей луны подчеркивал красоту его лица. Бич против легкого ветерка.
Он незаметно сжал пальцами лодыжку Мари-Жозеф. Она попыталась было освободиться, но он мягко ее удержал.
«Ничего страшного, подумала Мари-Жозеф. Мне нравится его прикосновение. Ив осудил бы меня за это, но сам не отказывает себе в удовольствиях, например сейчас плывет на королевском галеоне вместе с королем и папой и развлекает их историями о ловле русалки».
Почему их заставили грести? спросила Мари-Жозеф. Несчастные
Это заключенные, пояснил Лоррен. Военнопленные или убийцы.
Не может быть!
А кто еще стал бы терпеть подобное обращение? Душенька моя, его величество состязается, чтобы проиграть пари королю Якову. Тогда у Якова появятся деньги и он сможет прожить в Версале еще недельку-другую.