Девушка была шокирована увиденным, но все равно отметила про себя, что министр употребил местоимение «мы». Следовательно, ректор академии тоже принимал участие в исследованиях, проводимых в этой лаборатории. Впрочем, для такого честолюбивого человека, как Бартолд Нойманн, это было в порядке вещей. Было видно, что он чувствует себя здесь так же комфортно, как и в своих апартаментах в Шварцхольме.
Прошу вас!и министр подошел к столу, на который Катрин обратила внимание сразу, как только вошла в лабораторию.
Приведите добровольца!продолжал распоряжаться министр. Две «крысы», как окрестила девушка сотрудников министерства, ввели в комнату мужчину. Потрепанная одежда и натруженные руки говорили, что большую часть жизни тот занимался физическим трудом.
Сотрудники министерства помогли мужчине забраться на стол. Зафиксировали в специальных держателях его руки, ноги и голову. От увиденного Катрин стало не по себе, и она попятилась. Коснулась спиной груди стоящего позади ректора, и от неожиданности вздрогнула.
Не волнуйтесь. Этому человеку не будет больно,и ректор вновь обнял ее за талию.
Появился мужчина в странной одежде, состоящей из коротких, чуть ниже колена обтягивающих брюках и безрукавке. Катрин лишь раз видела человека, одетого подобным образом. Это было в цирке, куда они ходили вместе с ее соседкой по комнате, Бинди Вебер. Там человек в такой одежде жонглировал гирями. Незнакомец вошел в колесо, закрыл за собой дверь и пошел, с каждой минутой ускоряя шаг. Скоро он уже бежал. Колесо крутилось, издавая однообразный гул. Министр подал знак и один из служащих направил на лежащего человека цилиндрический прибор, похожий на подзорную трубу. Оттуда вылетел яркий луч света. Вспышкаи на лбу мужчины появился прозрачный желтый камень. От неожиданности Катрин вздрогнула. Министр взял камень и разочарованно произнес:
Снова желтый... Их у нас уже целая куча! Почему у всех этих работяг камни желтого цвета?
Девушка почувствовала, как рука ректора сжала ее талию. Мужчина на столе лежал не шевелясь, глядя в потолок.
Он умер?испуганно прошептала Катрин.
Ну, что вы.поспешил успокоить ее Бартолд Нойманн.Он просто в прострации. Скоро это пройдет.
И что с ним будет?продолжала допытываться девушка.
Он получит обещанные ему деньги и пойдет домой.
Все так просто?
Почти,на губах мужчины появилась улыбка.Ты должна нам сказать, что за черта характера была у этого человека.
Катрин растерянно моргнула. Она была настолько ошеломлена увиденным, что даже не подумала посмотреть, какой основной чертой характера обладал доброволец. Лишь после слов, сказанных ректором, девушка поняла, что стала свидетелем эксперимента по извлечению из человека основной черты его характера. Катрин взглянула поверх очков на добровольца, чтобы убедиться в том, что ее догадка оказалась верной. Так и есть! В нем больше не было доминирующей черты характера!
Ректор снисходительно улыбнулся:
Я не учел, что вы были взволнованы увиденным. Вензеслос, надо все повторить. Мы ничего не объяснили этой милой девушке и она, конечно, же растерялась. У нас еще есть добровольцы?
Катрин краем глаза заметила, как мужчина на столе задергался. Его тут же развязали и помогли встать. Один из работников министерства вручил ему мешочек с деньгами и, придерживая за руку, повел к дверям. У девушки вырвалось:
Он ведь расскажет...
Послышался дружный смех:
Он ничего не вспомнит.
А что будет потом, когда этот человек придет в себя?
Он будет жить так же, как жил раньше,любезно ответил министр.
Но ведь его лишили основной черты характера! Он уже не станет таким, как прежде!в глазах Катрин появились слезы.
Улыбка исчезла с лица Бартолда Нойманна. Теперь он был абсолютно серьезен.
Да, он не будет таким, как раньше. Но кто сказал, что от этого ему станет хуже? В каждом человеке множество черт. Мы лишили его основной. Но ведь есть и другие. Со временем они окрепнут и этот малый заживет так, как жил раньше.
Пока они беседовали, в комнате появился еще один мужчина в сером мундире. Подбежав к министру, он что-то сказал тому на ухо. Выслушав его, Вензеслос взглянул на Нойманна. Тот нахмурился:
Мы должны сделать это сегодня.
Министр растерянно пожал плечами.
Барышня Леманн,в голосе ректора звучала хорошо знакомая Катрин решимость.
Прошу вас следовать за мной.
Они вышли в общий зал. Не обращая внимания на стоящего рядом министра, Нойманн скомандовал:
Прошу всех встать и выстроиться в одну шеренгу.
Работники министерства поспешили выполнить приказ, как будто не Вензеслос Хофманн, а ректор академии Шварцхольм был их руководителем.
Взгляните на них, Катрин, и скажите, если заметите у стоящих перед вами людей необычную, на ваш взгляд, черту характера.
Катрин секунду помедлила и сняла очки. Для себя она решила, что выберет самую неприятную черту. Наверняка обладателю не жаль будет ее лишиться. Спустя минуту ее палец указал на стоящего справа мужчину:
Жадность.
Ректор усмехнулся, словно догадался о причине ее выбора.
Пусть будет так. Отведите этого человека в лабораторию!
Они вернулись туда, когда выбранный Катрин человек уже лежал на столе. Луч света ударил подопытному в лоб. Через секунду там появился камень. Бартолд Нойманн взял его, и, держа двумя пальцами, поднес к глазам.
Так вот какого цвета жадность... Вензеслос, это морион, или черный хрусталь.
Катрин бросила быстрый взгляд на камень и задумчиво произнесла:
А зачем нужна арка, господин Хофманн?
Занятые рассматриванием камня мужчины дружно обернулись. На вопрос девушки, как обычно, ответил Нойманн:
Благодаря находящемуся здесь оборудованию, мы можем извлекать из людей черты характера, трансформировав их в камни. Пришло время сделать следующий шаг: научиться их возвращать. Именно для этого и нужна эта арка. Взгляните на ее свод. Там находятся камни, в которые при извлечении трансформировались черты характера. Нам нужно знать, каким именно чертам они соответствуют,ректор бросил взгляд на морион, которые все еще держал в руке.Для этого вы и нужны нам, барышня Леманн. Вы поможете нам в этом разобраться.
Катрин кивнула, разглядывая арку. Ректор и министр продолжали общаться, на время забыв о ее существовании. Девушка не прислушивалась к их разговору, погруженная в собственные мысли. Наконец, внимание мужчин вновь обратилось к ней. К тому времени Катрин уже с трудом стояла на ногах от усталости. Ей нестерпимо хотелось сесть. Учебники, которые она по-прежнему держала в руках, сильно потяжелели.
Бартолд Нойманн окинул девушку внимательным взглядом и поспешил проститься с Вензеслосом. Они вышли из лаборатории, прошли по мягким коврам и оказались на улице. Там их уже ждала карета, возле которой стоял Астор Нойманн, готовый сопроводить её в академию. Но Катрин отказалась садиться в экипаж, заявив, что ей нужно пройтись и подумать над тем, что она увидела. Ни ректор, ни его племянник не стали возражать.
***
Девушка шла по улице, размышляя над тем, что увидела. Она сомневалась в законности проводимого в министерстве эксперимента. Имеют ли право одни люди лишать других главных черт характера и чем это может обернуться? Не только для добровольцев, ради денег готовых на все, но и для самих экспериментаторов. Призрачная возможность в перспективе возвращать извлеченные черты характера не успокоила ее, а породила лишь новые вопросы. Лишенные черт люди, как пустые сосуды, вместят в себя что угодно. А вот к чему в конечном итоге это может привести, было неясно. Ведь те или иные черты можно будет возвращать не тем, у кого они были извлечены. Эта мысль заставила ее вспомнить о Вензеслосе Хофманне. Интересно, министр добровольно пожертвовал собой или у него был какой-то личный интерес? И какую роль во всем этом играет Бартолд Нойманн?
Так размышляя, Катрин шла до тех пор, пока не оказалась на центральной площади Зэодора возле своего любимого кафе. Она вошла и села за столик возле окна. Погода портилась. По небу двигались темные от влаги тучи. Через несколько минут по стеклу забарабанил дождь. Катрин мешала ложечкой горячий шоколад и смотрела, как по стеклу стекают капли. Постепенно мысли о проводимых в министерстве экспериментах отошли на второй план.
Поднося к губам чашечку, она думала уже о другом: «Интересно, откуда Бартолд Нойманн знает, что я люблю шоколад?»
ГЛАВА 4. Бал в академии Шварцхольм
Ловкие пальцы мадам Мелье скользили по ткани, подгоняя платье по фигуре. Катрин было щекотно. Она кусала нижнюю губу и морщила нос, заставляя себя неподвижно стоять на месте. Впервые она совершила поступок, на который никогда бы не решилась раньше. Заказала себе бальное платье в салоне мадам Мелье. Это было одно из самых дорогих и фешенебельных заведений города. Все годы учебы в академии она лишь ходила мимо витрин ателье, разглядывая выставленные там платья, не решаясь войти. Ей такая роскошь была не по карману. К тому же, ответственность постоянно твердила, что, если бы у нее и появились такие деньги, глупо было тратить их на покупку «одноразовой» одежды. Вот куда, скажите, она могла бы пойти потом в таком платье? На работу? В гости? На свиданье? Работы у нее пока не было. Её немногочисленные друзья учились вместе с ней в академии. Парень, с которым ей бы хотелось встречаться, отсутствовал...
Катрин взглянула на приоткрытую дверь, отделяющую примерочную от гостевой комнаты. На небольшом мягком диване, положив ногу на ногу, сидел Астор Нойманн и читал газету. Девушка видела его ястребиный профиль и зачесанные назад, такие же как у дяди, густые черные волосы. Словно почувствовав взгляд, юноша оторвался от газеты и посмотрел на Катрин. От этого пристального взгляда ей стало жарко. Девушка взглянула в большое напольное зеркало. Так и есть! Щеки и кончики ушей покраснели. Стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно, Катрин произнесла:
Мадам, дверь в примерочную открыта.
Молодая женщина повернула темноволосую кудрявую голову и, воткнув булавку в укрепленную на запястье подушечку, направилась к двери. Плотно закрыла и поспешила назад, к своей клиентке. Времени было мало, а работы еще полно. Ни ей, ни заказчице не стоило отвлекаться на такую мелочь, как приоткрытая сквозняком дверь.
***
Почему грандиозный, проводимый ежегодно в академии бал назывался Зимним, никто не знал. Он традиционно проходил в последнее воскресенье зимы и с полным правом мог называться Весенним. В этом году зима задержалась. Утром резко похолодало, а к вечеру пошел снег. Катрин стояла перед зеркалом и разглядывала свое отражение. Повернувшись вправо-влево, она сделала вывод, что мадам Мельеволшебница. Девушка еще ни разу в жизни не чувствовала себя такой красивой, как сейчас. Нежно голубое, искрящееся блестками платье плотно облегало фигуру, спускаясь к узкой талии, чтобы потом раскрыться колоколом шуршащих полупрозрачных юбок. Катрин распустила волосы, заколов их на затылке подарком мадам: цветком из такой же ткани, что и платье. И хотя на ней больше не было никаких украшений, девушка казалась себе невероятно красивой.
Большие круглые очки немного портили облик, но Кэт не хотела их снимать. Ведь стоило сделать это, и она сможет видеть характерные черты всех находящихся в бальном зале гостей. Катрин пугала такая перспектива. Очки были ее своеобразным щитом, защитой. Пожалуй, не стоило расставаться с ними именно сегодня. Конечно, можно было купить что-то более изящное, но в суматохе предпраздничной суеты она об этом позабыла. Встретиться на балу с настоящими Леманнами девушка не боялась. Они жили в провинции и редко наведывались в Зэодор.
Восторженное разглядывание было прервано Бинди. Подруга оттолкнула ее в сторону, чтобы тоже взглянуть на себя. Вебер была в ярко-красном платье, что вместе с ее веснушками и рыжими локонами делало девушку похожей на языки пламени. Алое перо, украшавшее ее волосы, слегка дрожало.
Ты прекрасно выглядишь!решилась на комплимент Катрин.
Знаю,на губах Бинди появилась улыбка.Ты тоже, резюмировала девушка, поправляя перо.
Нам уже пора?
А что, Астор не зайдет за тобой?
Нет. У него заболела тетка. Он не сможет в этом году присутствовать на балу...
Бинди перестала разглядывать себя в зеркале и с негодованием на лице повернулась к подруге:
Полгода он ухаживал за тобой, довел до истерики свою бывшую подружку, а сейчас, когда пришло время продемонстрировать свои чувства не только перед однокурсниками, но и перед представителями знатных фамилий города, вдруг исчезает! Тебе это не кажется странным, Кэт?
Катрин неуверенно произнесла:
С каждым может случиться неприятность.
Так называемая «неприятность» Астора Нойманна очень похожа на ложь! Ты не думаешь, что он обманывает тебя?
Катрин вздохнула и, приподняв юбку, шагнула к двери, бросив через плечо:
Ну, что ты, Бинди! Астор не такой.
Дальше она продолжать не стала, хотя ей очень хотелось сказать: «Он меня не обманывает. Просто я ему никогда не нравилась. Он изображает влюбленность, выполняя приказ своего дяди-ректора».
Бум. бум. Ударили часы на главной башне академии.
Идем, Бинди! Хватит разглядывать себя в зеркале.
Сегодня я буду королевой бала!
Вне всяких сомнений!
Секунду помедлив, Катрин все же сняла очки и положила их на стол. Она обойдется без них. Ведь жила в окружении призрачных черт характера до того, как узнала о том, что стёкла блокируют ее способности, значит, и сегодня справится. Девушке хотелось быть красивой. И разве кому-нибудь пришло бы в голову обвинить ее в этом свойственном молодости желании?
Астор злился на своего дядю, хотя и понимал, что обижаться ему надо в первую очередь на себя. Ведь это он, без какого-либо давления со стороны Бартолда Нойманна дал согласие на участие в задуманной министерством операции. В случае успеха Вензеслос Хофманн обещал взять его к себе в министерство помощником. Отличный старт для выпускника академии. Так казалось Астору еще полгода назад. Сейчас он придерживался иной точки зрения. Виной тому была Лора Бауэр, дочь кухарки, обманом проникшая в академию. Ему было бы плевать на происхождение этой девицы, если бы дядя-ректор не приставил его к ней нянькой.
Астор должен был привозить и отвозить интриганку в министерство, при этом вести себя как влюбленный. Друзья-сокурсники подкалывали его. Аделинда, проходя мимо, замораживала взглядом. Он мужественно терпел все это до тех пор, пока не узнал, что ему предстоит сопровождать Катрин на традиционный Зимний бал. Этого Астор вынести не смог. Он заявил дяде, что ни при каких условиях не станет ухаживать за девушкой на глазах у родителей и знакомых. В ответ Бартолд усмехнулся и посоветовал ему придумать вескую причину, чтобы не идти на бал. Астор так и поступил. Сказал Катрин, что у него заболела тетка. Та поверила.
Из комнаты в облаке духов появилась графиня Нойманн. Ласково потрепала хмурого сына по голове и направилась к выходу. Одетый в смокинг отец поспешил догнать ее. Проигнорировав слугу, он сам набросил ей на плечи плащ и подмигнул сыну. Запустив в комнату сотни снежинок, родители вышли на улицу.
Астор встал с кресла и подошел к окну. Он смотрел на падающий снег и думал о том, что за последние полгода его жизнь сильно изменилась. Исчезла ставшая уже привычной определенность. Астор всегда знал, кем станет, когда вырастет. Родители, особенно мама, с самого детства внушали ему мысль о необходимости успешной карьеры. Он хорошо учился в школе, а потом и в академии. Знакомился только с нужными людьми. Встречался с самой красивой девушкой. И вот все это разрушилось с появлением странной девчонки в больших круглых очках. Она ворвалась в его жизнь, первым делом избавив от Аделинды Вайт, которую он привык считать своей невестой.
Выполняя требование дяди, он сопровождал Катрин в ее поездках в министерство. Шли дни, и он замечал, что девушка меняется. Свет в ее больших серых глазах гас, стоило ей только переступить порог министерства. После посещения лаборатории Вензеслоса Хофманна она становилась грустной и подавленной. Астора это не должно было волновать, но он почему-то беспокоился. Отправив карету, они с Катрин шли в небольшое уютное кафе на центральной площади города. Он молча читал газету, а девушка пила шоколад. Они почти не разговаривали между собой, но Астор чувствовал, что с каждым глотком ей становилось легче. Почему работа в министерстве так влияла на девушку, Астор не знал и не интересовался. Катрин по-прежнему оставалась для него существом второго сорта. Безродной лгуньей, обманом проникшей в академию.