Перстень со встроенной памятью феи по-прежнему не снимался и изрядно ей мешал. Чтобы как-то отвлечься, Пелагея предприняла отчаянную прогулку в город. Одна-одинешенька.
Она спустилась по холму в теплом ветре, под прозрачным куполом сентября. Прошла глинистой колеёй вдоль леса, который вгрызался в небо зубьями островерхих ёлок. Миновала парки очутилась в жилом квартале.
Где-то с пятого этажа до нее донеслась забористая брань. Потом женский визг. Потом снова потоки сквернословия. Пелагея задрала головуи в этот момент на пятом этаже разбили окно. И оттуда прямо на нее полетел огромный увесистый фикус.
Нашли время фикусами швыряться.
Пелагея судорожно втянула воздух. Ноги приросли к тротуару, как в кошмарном сне. На тебя сверху падает тяжеленный керамический горшок, а ты и двинуться не можешь.
Странный день. Странные события.
Но даже они были не способны пробудить в ней действительно глубокие чувства. Пелагея до сих пор воспринимала мир слегка заторможенно, сквозь метафорическое толстое стекло и слои ваты.
Одно она осознала чётко: теперь точно конец. И уж навряд ли к скандалу с метанием домашних растений причастен невидимка.
А дальше случилось как в кино.
Кто-то подлетел к Пелагее со спины, крепко обхватил за пояс, дёрнул назади рухнул вместе с ней, как подкошенный. Кто-то, от кого пахло пряностями, шоколадом и кануном Нового года.
Секундой позже в полуметре от головы Пелагеи разлетелся вдребезги цветочный горшок.
Смотри по сторонам, когда по улицам шатаешься, неразумное ты создание! злобно процедил благодетель ей в ухо. После чего отрывисто выругался на неведомом диалекте.
Она в кои-то веки разозлилась. И уже приготовилась ответить любезностью на любезность, но тут благородный негодяй выпустил ее из спасательного круга объятий и метнулся в ближайший проулок, оставив после себя шлейф двойственных впечатлений.
Новый год, пряности, шоколади вдруг ругаемся. Да что же ты за человек?
Пелагея заметила лишь край его одежды, да и то мельком. Что там было? Чёрная парча с лиловыми узорами? Оригинально.
А голос-то какой знакомый
Глава 4. А киллер кто?
День медленно, но верно перетекал в вечер и наливался сумерками. Синевой на теле у Пелагеи наливалось несколько незначительных синяков.
Кажется, при падении она неплохо приложилась затылком о щеку этого высокомерного грубияна. Любопытно, останется ли синяк у него? Эдакая отличительная примета, по которой его можно будет опознать при следующей встрече
Она поднялась с земли, отряхнулась и огляделась. В доме на пятом этаже установилась тишина. Улица была под завязку набита покоем. Спокойно стрекотали цикады. Мирно жужжал над клумбой шмель. Беззаботно чирикали воробьи на кусте. Единственное доказательство козней судьбыострые осколки фарфора вперемешку с землей.
Фикус почил с миром. Впрочем, его еще можно было реанимировать.
А вот Пелагеюесли бы кадка угодила ей в макушкумаловероятно. Так бы и погибла во цвете лет, по нелепой случайности.
Только вот случайность ли? В Пелагее крепло ощущение, что на нее ополчилось само мироздание. Дескать, зажилась ты, дорогуша, на свете, пора и честь знать.
Мироздание-киллерзанятно звучит, да?
Какое там у него расписание, не подскажете? Одно покушение в день? Два? В голове гудел рой беспокойных мыслей. И что печальнонаружу их не выпустишь. Все надежно заперты в черепной коробке.
Чтобы отогнать подкатывающую панику, Пелагея принялась за дыхательную гимнастику. И с прискорбием обнаружила, что хочет отмотать сегодняшние события до момента, когда на нее набросился тот высокомерный тип. Потому что от него просто невероятно пахло Новым годом. И сказкой. И волшебством. И каким-то невыносимо далёким, забытым кадром из прошлого, от которого в груди устанавливалась щемящая пустота.
Пелагея с досадой глянула на изумруд в оправе: если чары здесь ни при чем, очень может быть, что ей вернули вовсе не ее, а чью-нибудь чужую память. И сейчас эта память застилает настоящую.
Она потянула перстень с пальца. "Ну снимайся ты уже!"
Нет. Ни в какую.
***
Когда она вернулась на Звездную Поляну, ночь сгустилась до черноты. И в этом беспросветном мраке Вековечный Клён вместе с пространством под кроной выглядел как безопасный островок. Он обнадеживающе светился мистическим неоновым пламенем от основания до кончиков ветвей.
Для Юлианы, Кекса и Пироганичего удивительного. Они такое зрелище каждую ночь наблюдают.
Для Эсфири, которая заглянула на позднее чаепитие, вполне возможно, что шок на всю оставшуюся жизнь. Она напрочь забыла про чай и гипнотизировала дерево, как завороженная.
А что касается Пелагеи, то вопрос: "Почему дерево светится?" перед ней не стоял.
Она задавалась вопросом несколько иного рода: защитит ли ее Клён от мироздания? Или следует искать защиты у кого-нибудь другого?
Нанять, скажем, телохранителя. Кого? Да хотя бы того невежу в парче.
При одной мысли о нём к щекам приливала кровь.
"Пелагея, а не поздновато ли влюбляться? осадила она себя. Двести лет в режиме "овощ замороженный, бесчувственный" это все-таки срок".
***
Ага, пришла! активизировалась Юлиана, завидев Пелагею на поляне. И выбралась из-за стола. Где ж тебя столько времени носило? Мы с Эсфирью уже успели план набросать. Кстати, знакомься Ах да, вы ведь знакомы.
Эсфирь отвлеклась от созерцания светящегося дерева, обернулась и сдержанно кивнула.
Мы, сообщила она своим густым бархатным голосом, сходили сегодня к королю. И он одолжил нам денег. Как раз хватит на покупку дома, который я присмотрела. Улица Исполинов, "пятнадцать А".
Важные разговоры с королем она не любила откладывать в долгий ящик, поэтому сразу после детской площадки поспешила с Юлианой во дворец и изложила правителю суть проблемы. Правитель пребывал в отличном настроениииначе чем еще объяснить столь неслыханную щедрость?
Впрочем, на следующий день выяснилось, что щедрость была не такой уж неслыханной. Дом "пятнадцать А" на улице Исполинов оказался полуразрушенным, буквально под снос. Сквозняки гуляют, стены обсыпаются, половицы предсмертно трещат, а окна давно пора менять.
Потому-то дом и стоил сущие гроши. Хозяин был только рад отделаться от этой развалины. Он ускакал, довольно пересчитывая купюры, и Юлиана испустила стон раненого лося.
Открыть издательство здесь?! Да это издевательство какое-то!
Она обрушила кулак на ветхую деревянную колонну, поддерживающую балкон, и та опасно зашаталась.
Погоди, не кипятись, примирительно сказала Эсфирь. Мы попросим у короля средства на ремонт.
Под затянутым тучами утренним небом надсадно прокаркала ворона. Юлиана раздраженно сдула с лица надоевшую прядь и покосилась на подругу с некоторой кровожадностью.
Ремонт, ха! Да на тебя тут крыша упадёт, прежде чем ты к ремонту приступишь! А лично моя крышапоедет. Потому что это дурдом какой-то!
Интуиция подсказывала ей, что на сей раз благодушия королю хватит лишь на то, чтобы вежливо послать их лесом.
Кстати, о лесах (точнее, особах, их населяющих).
Пелагея через соломинку потягивала кленовый сироп, пристроившись между корней, когда Юлиана решила к ней пристать.
Слу-у-ушай, может, у тебя завалялась парочка суперспособностей, чтобы отреставрировать наше издева кхм, издательство?
Пелагея чуть сиропом не подавилась. Если у нее в резерве и осталась какая суперспособность, так это влипать в чудовищные истории.
***
Солнце катилось за горизонт, когда в Юлиане созрело волевое решениедвигаться к мечте во что бы то ни стало, сквозь нужду и лишения, унизительные походы к королю и сумасшедшие счета за стройматериалы.
Кекс, Пирог, будете за главных. Не шумите, Киприана не изводите. И Графа Ужастика не трожьте, пусть поправляется, менторским тоном отдавала распоряжения Юлиана, одновременно собирая саквояж.
А не жестоко бросать тут Вековечный Клён с полуживым котом и двумя псами? задавалась резонным вопросом Эсфирь.
Перестань! Мы задержимся дня на три, не больше, свято верила Юлиана. К тому же, я бесстрашная и отчаянная, привела аргумент она. Киприан привык к моим авантюрам. Он не будет против.
С этим аргументом стоило считаться.
Пелагея поглядывала на своих волшебных светлячков, толкущихся в банке, на пожар заката, что разгорался за холмами. И с тоской думала о том, как славно было в бревенчатом доме посреди леса, какой уютной и мягкой была ее постель, как грела душу уверенность в завтрашнем дне. А главноеавантюрами там даже и не пахло.
Но вот что странно: невидимка тоже ничем не пах. А если взять, к примеру, шоколадно-пряного субъекта, который ее спас
Ой, опять щёки горят. Да что ж такое-то?!
И чего она про невидимку вдруг вспомнила? Аноним несчастный, с угрозами со своими. И билеты эти Какой от них прок?
Пелагея стиснула кулаки и дала себе зарок, что непременно выкинет из головы и невидимку, и благородного негодяя. Пора уже браться за ум и начинать думать серьезные мысли.
***
Здание на улице Исполинов готово было развалиться в любой момент. Сквозь крышу кое-где виднелось быстро темнеющее небо. Ни намёка на дождьуже хорошо.
Юлиана преисполнилась безрассудства: она решила заночевать прямо здесь.
Раздобыла переносную туристическую печку, три пледа, складные стулья и жестяные кружки, чтобы пить из них чай. Подожгла дрова, вскипятила воды.
Одним словом, комфорт. С огромным, жирным таким знаком "минус".
Под полом скреблась какая-то писклявая тварь. "Только крыс нам не хватало!" Нечто летучее, бесшумное и чрезвычайно неуловимое носилось под потолком. Загадочное рукокрылое, не иначе.
Юлиана выдула две порции чая и куталась в плед, греясь возле печки в состоянии глубокой отрешенности. Неужели она всерьез полагает, что если намеренно отказаться от благ земных, удача сама приплывет в руки? Не-ет, так не бывает.
Пелагея откровенно скучала и обливалась п о том, хотя сидела от огня дальше всех. Только Эсфири как будто всё было нипочем. Ее такая экзотика вполне устраивала.
Когда-то давным-давно, глядя исподлобья, замогильным голосом произнесла Эсфирь, здесь была лавка антиквариата. Но владелец лавки сгинул вместе со всей семьей. Вот просто взяли испарился, добавила она шепотом, обводя присутствующих пристальным взглядом.
Пелагея икнула и выронила пустую жестяную кружку. В тишине от этой несчастной кружки грянуло так гулко, словно произвели стрельбу из орудий. По крайней мере, Пелагее на ум пришло именно такое сравнение. Она поёжилась, поёрзала на шатком стуле и в конце концов отпросилась в туалет.
"Если нам, как и тому антиквару, суждено здесь сгинуть, пусть это произойдет побыстрее. Терпеть не могу неопределенность", думала она, бредя по мрачному дому и сжимая в руке подвес, на котором болталась банка со светлячками.
Она завернула в коридор, выложенный мелкой квадратной плиткой цвета обожженной глины. За множеством приоткрытых дверей виднелись белые бока каких-то раковин, больших чаш и круглых бассейнов. Пахло дохлыми мышами, краской и уксусом. Да, это вам не специи с шоколадом.
Пелагея шла и думала, что для сегодняшнего идиотского турпохода нужна ну очень уважительная причина. Должно же быть какое-то объяснение тому, что Юлиану дёрнуло скоротать ночь в дыре под названием "Будущее Издательство", а остальные с этим беспрекословно согласились. Здравомыслящим людям такое и в голову бы не пришло.
Может, их околдовали?
Она обогнула диковинный агрегат с торчащими отовсюду сифонами, свернула за уголи очутилась на пустыре. Над пустырём носился ветер, сияли звезды и шпарила огромная оранжевая луна. Топорщились сухие метелки трав. Ржавая железная дорога, по которой уже сто лет никто не ездил, тянулась вдаль, насколько хватало глаз.
Шпалы пьяняще пахли сладкой смолой.
"Будут билетыпридет и поезд", вспомнила Пелагея слова невидимки. Непроизвольно сунула руку в карман своей верхней деревенской юбкии нащупала там три злосчастных билета.
"Можешь взять с собой попутчиков", словно откуда-то издалека прозвучал вкрадчивый голос.
Ну нет, насупилась та. Юлиану и Эсфирь я в эту мутную историю впутать не позволю.
И тут вдалеке загрохотало, загудело, взвыло. Затряслась земля, затряслись поджилки у Пелагеи.
"Как? Уже? Погодите секунду, я не готова!"
Мысли лопались, как зерна кукурузы в горячем масле. В плотном прозрачном коконе Пелагеи происходило волнение. Прямо сейчас извне в кокон пыталось прорваться нечто ужасное, мощное, бескомпромиссное.
Но защитная оболочка оказалась пластичной. Сколько ее ни продавливай, внутрь не попадёшь. Кратковременный шторм чувств оставил после себя некоторое беспокойство и смутное ощущение опасности.
А тем временем из неизвестности по ржавым рельсам к Пелагее на всех парах мчался поездтакой же древний и полуразрушенный, как здание за спиной. Со злобным лязгом, в вихре сизой пыли нёсся скелет паровоза. По-другому его и не назовешьиз обшивки кузова мало что уцелело.
Он вспорол ночную тьму парой ацетиленовых прожекторов, затормозил с отвратительным скрипом, от которого стыла кровь, и тело насквозь пронзил озноб. А затем Пелагею накрыло облаком густой, едкой гари.
Когда гарь рассеялась, обнаружилось, что у мироздания были несколько иные планы на Юлиану и Эсфирь: впутать. Непременно впутать их в приключение назло всем зарвавшимся феям, которые нарушают законы и отказываются умирать.
Ого! воскликнула Юлиана. Всегда мечтала прокатиться на таком допотопном драндулете!
Никакой он не допотопный, авторитетно возразила Эсфирь. Эксклюзив. Авторская работа.
Заслышав их спор, Пелагея обернулась так резко, что ей прострелило шею. А ведь могла бы поклясться: по коридору за ней никто не шёл.
Поезд пялился на нее слепыми окнами. Будто оценивал: подходит она по параметрам или не подходит. Видимо, подошла. Потому что во всех окнах разом вдруг зажёгся желтый свет. Возбужденно замигал, включился снова.
И вот тогда-то из дверей переднего вагона с фонарем в руке вывалился высоченный устрашающий типэдакая костлявая каланча, ребра можно пересчитывать. На голове у него красовался бумажный пакет, куда обычно заворачивают сдобу из пекарни, с прорезями для глаз и весьма условной оленьей мордой, которую набросали впопыхах небрежными красными мазками.
По-о-оезд отправляется! зычно возвестил этот чудила.
Куда отправляется? опасливо уточнила Эсфирь.
Как "куда"? изумился тот. В край Зимней Полуночи, разумеется! Куда же еще?
Едете? довольно неучтиво осведомился он. Или так и будете тут стоять?!
Едем, конечно едем! воспылала решимостью Юлиана. И чуть ли не вприпрыжку бросилась к передней двери.
А билет у вас есть? угрожающе навис над ней дылда в маске. Его голос прозвучал резко и визгливо. Глаза из прорезей сверкнули гневом на весь род людской.
Билет? опешила Юлиана. И растерянно заозиралась в поисках поддержки.
Пелагея сама не поняла, зачем подоспела ей на помощь. Зачем вынула из кармана билеты. Зачем протянула их этой оглобле.
Внутри нее всё тихо кипело и бунтовало, когда к ее подругам относились свысока.
Глава 5. Убийцакондуктор
Эсфирь опомнилась первой.
Нельзя садиться в незнакомые поезда, проявила благоразумие она. Вы только взгляните на это чудовище! Не ровен час, завезет нас в самое пекло.
Вы кого сейчас чудовищем обозвали? смертельно оскорбился долговязый проводник. Следите за языком!
Я не о вас, а о паровозе, терпеливо пояснила Эсфирь.
И Юлиана бы к ней прислушалась. Она всегда прислушивается к ее советам. Да вот незадача: неожиданно в тамбуре она заметила двух непослушных псов.
Один из них был белым и вредным Кексом. А другойчерным и не менее вредным Пирогом.
Кекс, Пирог! Вы тут откуда взялись? Ах, разбойники!
Для собак билеты не нужны, зачем-то уточнил проводник.
Там была пологая платформа, смешным сиплым голоском объяснил Пирог. Вот мы и забрались. Исследовать.
Кекс и Пирог, оказывается, всё это время крались за Юлианой тайком. Они днями напролет воображали себя шпионами из разведки и так вжились в образ, что не сунуть носа в таинственное мероприятие, которое хозяйка затеяла на ночь глядя, просто не могли.
Сию же секунду спускайтесь, слышите!
Приказ Юлианы остался без внимания. Два хвостачерный и белыйисчезли в сумраке вагона.