Ровно три шарика, один из которых сделан специально для Магрит.
Дай и мне тоже, я хочу забыться
Нет! Ты разгрызешь его в присутствии их королевы, чтобы не вызвать подозрений.
А если она откажется пробовать?
У нас есть ядовитые иглы. К тому же я могу лишить ее дыхания одним ударом. Она должна быть такой же хрупкой, как прекрасная Харима.
Ложь! Наша королева сильная и крепкая.
Баркус тут же вспомнил, как податливое тело женщины со стонами удовольствия принимало его мощную плоть все глубже и глубже с каждым новым движением, вспомнил как неистово хотелось сжать королеву в объятиях и полностью перелиться в нее, раствориться в ее мягкости.
Может, Харима и вынослива, но уже к утру нежно попросила пощады, когда Баркус пытался в пятый раз погрузить свое напряженное орудие в заветный грот между ее ног. Баркус не смел настаивать и отступил, изнемогая от страсти, тогда королева сжалилась и позволила использовать свой рот для благословления воина на подвиг во имя будущего величия Дармаллак.
Когда мягкий язычок Харимы и ее полные губы ласкали его плоть, заставляя обильно истекать мужским соком, Баркус уже понимал, что любой ценой вернется к владычице и заявит свои права на главенство в доме дармисов. Воинов осталось немного, колонии нужно новое убежище и новые рабы. Главноеуничтожить Магрит и тогда Кормаксилон падет к ногам истинной королевы Гиблого леса. А рядом с ней будет стоять молодой генерал Баркус.
Но вскоре слуха амбициозного воина достигло чудовищное известие, способное срезать планы дармисов словно одним взмахом бронзовой секиры.
Пришедший в себя пикар предложил расположиться на ночлег, чтобы до рассвета набраться сил и выступить в последний переход до Кормаксилона. При свете костра, под незатихающий гомон обезьянок и птиц, пикар начал рассказывать новости, подслушанные на посиделках крылатых сородичах.
Баркус и Дакут недоуменно переглянулись, узнав, что Магрит не единственная женщина в Корме, кроме нее в колонии теперь живут новые особи женского поламолодые, привлекательные самки.
«В таком случае, смерть королевы кормисов ничего не изменит, грязные бродяги тут же выберут новую владычицу!»
Немного похныкав, пикар выпросил у подавленных воинов еще одно лакомство, заставляющее сознание устремляться в солнечные дали без крыльев, а сам признался, что кроме медовой смолы также имеет в торбе целительный настой, придающий силы больным. Пикар был готов отдать все свои снадобья взамен зеленоватых шариков.
Совершив взаимовыгодный обмен, Баркис удовлетворенно заметил, что товарищ спокойно заснул, а к утру, возможно, достаточно окрепнет для новой дороги. Пикара нужно было поблагодарить и расспросить подробнее:
Ты лекарь своего народа? Откуда у тебя столько полезных вещей?
Я занимаюсь торговлей, путешествую по разным племенам и узнаю, какие ценные товары они могут предложить. Но теперь мое дело пришло в упадок. Королева кормисов постановила каждый сезон проводить сборище у реки, чтобы всякий род тварей Инсекты приносил свои сокровища: съестное, посуду, оружие и одежду. На эти три дня объявляется перемирие между самыми яростными противниками. И крылатая стража дедулов строго следит за порядком. А чем они лучше нас? Почему выбрали этих надменных убийц?
Дедулы крупнее и агрессивнее пикаров,- резонно заметил Баркис, - я видел, как храбро они сражались на арене Дармаллака.
Арены больше нет, - тихо уколол пикар, на всякий случай отсаживаясь подальше. - И скоро Гиблый лес поглотит пепелище, оставшееся от вашего дома. Забудутся даже следы былого величия.
Баркис напряженно вглядывался в сумрачные стволы деревьев вокруг крошечного пятачка, оставленного сваленной пальмой.
Если мы не в силах поработить кормисов и заставить их принять нашу Хариму королевой, то нам остается лишь месть. Даже ценой своих жизней.
Пикар удовлетворенно хихикнул, но тут же сдавленно кашлянул, радость его могла быть не слишком правильно понята угрюмым воином. Дело в том, что бродяга пикар, едва научившись летать, служил только собственным интересам.
Лиственная подстилка под тощим тельцем летуна вдруг зашевелилась и на поверхности земли показалась плоская морда с корявыми наростами вместо глаз и ушей. Пикар с воплем перекатился в сторону, а меч Баркиса описал дугу и мгновенно отделил голову гигантского червя от остального склизкого туловища.
Ужин подоспел вовремя! Эй, Дакут, ты спишь? Отдыхай, друг, я оставлю тебе на утро хрящевую перегородку с вкусным белым содержимым в ячейках.
Подземной твари не повезло, - пробормотал пикар, поправляя смятое крыло и пробуя подняться в воздух.
Когда ему это удалось, летун скрылся в густых ветвях, усеянных кожистыми листьями, и уже оттуда прокричал Баркису, что останется ночевать в кроне брокса.
Самое безопасное место для таких нежных созданий, как мы. Я буду наблюдать за вашим костром сверху, а с первыми лучами светила вас разбужу.
До первых лучей еще нужно дожить, - усмехнулся Баркис, поправляя украшенный причудливой вышивкой мешочек на груди.
Воин даже не собирался смыкать век до рассвета, поскольку эту ночь дармисы проводили не в пещере, не в дупле или в норе, как бывало прежде, а на открытой поляне посреди жуткого леса, кишевшего голодными тварями. Нельзя допустить, чтобы погас огонь, нельзя выпустить из мускулистых рук меч. Возможно, на рассвете Дакут проснется и сменит товарища, а пока нечего даже думать об отдыхе.
Но усталость и невзгоды последних дней взяли свое, сильные пальцы разжались, и к рассвету меч повалился на рыхлую подстилку в пятнах бурой подсыхающей крови убитого червя.
* * *
Баркис почувствовал, как по его шее скользит холодное острие ножа и открыл глаза, напрягаясь всем телом для рывка. В то же мгновение мешочек с драгоценными шариками оказался в руках воина из Комаксилона, а сам Баркис даже не смог этому препятствовать, потому что второй могучий кормис навалился на него всем телом, приставив клинок к горлу.
Рядом слабо хрипел Дакут, которого ловко связывал третий разведчик. Еще двое с интересом наблюдали за этой сценой. Бросив взгляд на съежившегося под соседним деревом пикара, Баркис понял весь ужас предательства и вслух застонал от своей доверчивости. Очевидно, пока дармисы спали, летучий гонец добрался до Кормаксилона и указал место, где находились измученные странствием посланники Харимы.
Я вырву твой грязный язык и скормлю его рыбам, - пригрозил Баркис, оскалившись, но пикар только скорчил насмешливую рожу и с жадностью вцепился в мешочек, который бросил ему старший кормис со словами:
Получи свою награду!
Благодарю! Я больше не нужен вам и могу лететь?
Мы тебя не держим!
Со смешанным чувством злорадства и досады Баркис наблюдал, как вчерашний друг расправляет крылья и вдруг отчаянно выкрикнул:
Остановите его, пусть нас рассудит королева Магрит. Мы пришли с миром, чтобы передать волю нашей повелительницы и заключить союз. Разве вы не видите, что мы едва живы после опасного перехода? И заставьте вернуть крылана мой мешочек, там прячется великий дар для Магрит. Нельзя его отдавать этому уроду!
Кормис по имени Кадо задумчиво почесал гладкую макушку, а потом решительно махнул рукой.
Пусть летит! Я обещал ему твой амулет в обмен за сведения и не нарушу свое слово.
Пикар еще раз довольно хихикнул и вскоре длинная, худая фигура его скрылась за широкими листьями пальмы. Дакут согнулся в приступе кашля, который завершился надсадным хохотом, а Баркис был готов выть от горя. Надежда на то, что Магрит отведает отравленный шарик с млечным соком каримбы и толчеными железами мелкого арахнида растаяла как сизый дымок от потухшего костра.
Кадо уперся огромными ручищами в бока и отрывисто скомандовал:
Доставим вас в Кормаксилон, пусть Совет четырех решит, как поступить с лазутчиками.
Мой товарищ не может идти - начал объяснять Баркис.
Значит, поползет, - пренебрежительно сплюнул Кадо, наступив ногой на волокнистый череп земляного червя и вполне удовлетворенный раздавшимся слабым хрустом.Эй, Гуто, забери мясо, оно еще не успело протухнуть, а этот кусок хорошо обжарился на углях, будет чем угостить строителей.
Небесное светило только начало приседать на вершины вековых деревьев Гиблого леса, небольшой отряд кормисов и их истощенные пленники еще не успели добраться до зеленой стены Кормаксилона, а на тенистом берегу потаенного ручья уже катался по мху одинокий умирающий пикар.
Искусанные до крови губы его были обильно покрыты пузырящейся пеной, глаза вылезали из орбит от невыносимой боли в животе, а руки напрасно скребли по глинистой почве, пытаясь засунуть в рот все, что попалось вокруг: камешки, травинки, сухие листья, мелких жуков...
Дармисам удалось отомстить за предательство даже не прикоснувшись к хитроумному летуну. Но сами они не надеялись дожить до нового рассвета. Приближаясь к колонии извечных противников, молодой воин Баркис перебирал в голове все возможные варианты собственной гибели.
Какую пытку придумал бы для врага бывший генерал Дармаллак? А что будет забавным для королевы Магрит: смертельный поединок... избиение камнями... безумие от жажды и голода... острозаточенный кол... Агграх! До чего же обидно собственное бессилие!
Баркис был смел и силен, его босые ступни уверенно ступали по лесной подстилке, обходя охапку перьев, горстку костей чьей-то недавней трапезы или раздавленный плод аргунии, брошенный игривой обезьянкой. Баркис хотел бы умереть, выполнив прежде указание Харимы, а теперь его гибель будет бессмысленной. Это плохо.
Пройдя треть дороги, ослабевший Дакут упал под ноги Кадо, словно мешок с землей. Громко бронясь и оправдываясь перед сородичами, воин приказал изготовить носилки и тащить "падаль" к зеленой стене на своих плечах.
Магрит желает лично говорить с пронырами Харимы, иначе я бы давно проломил их гнилые черепа и бросил тела в чащу на потеху мелким тварям. Правда, меч у рослого ничего, хороший сплав, мы мало нашли подобных при разгроме Дармы. Может, тебе ненадолго сохранят жизнь, чтобы ты научил нас ковать такие же... Эй, смотри мне в глаза, дубина!
Я воин, а не мастер по оружию, - мрачно выдавил из себя Баркис.
Мужчины обменялись ненавидящими взглядами, и Кадо, желавший лишь поскорее вернуться в Кормаксилон, коротко буркнул:
Будешь тем, кем велит наша королева. Я все сказал!
Заметив, как бережно кормисы укладывают Дакута на переплетенные лианами тонкие стволы акаций Баркис не стал спорить и молча пошел вперед, подгоняемый острием собственного же копья.
Любопытная Тика
Сестры с утра намесили глины и принялись лепить тарелки, чтобы похвастаться новыми изделиями перед строгим учителем Наро, который обещал лично расписать самые удачные посудины традициоными узорами кормисов. Но уже пятый день Тика работала медленно, часто задумывалась и поглядывала в сторону одинокой хижины у зеленой стеныне покажется ли над крышей знакомый дымок.
Хижину построили недавно, Тика даже немного помогала обмазывать стену глиной. Там поселили одного из пленников - молодого высокого дармиса с горящими как угли глазами. Когда Тика первый раз глянула ему в лицо, чуть не обожглась и с тех пор ей чудится, будто в груди что-то болит, но это была удивительно приятная боль, не хотелось просить у наставника Уно средство для исцеления.
С того дня как двух захваченных врагов с позором провели через обширный двор Кормаксилона, пугливая Тика потеряла покой и сон. Ей всюду мерещился темнокожий мужчина со связанными за спиной руками. Хотелось подкрасться к хижине и еще раз на него посмотреть, может, чары пройдут.
Второго лазутчика мудрый Уно оставил в подземной лечебнице Кормы, ему требовался уход и покой. Королева сама разговаривала с пленником, а тот сначала отвечал резко, а потом попросил лист высушенной корфы и стал рисовать свой прежний дом. Магрит слушала его рассказы с любопытством, хотя Кадо ворчал, что никчемного дармиса лучше закопать живьем за пределами ограждения.
Сестра Ниами ухаживала за раненым врагом и ничуть его не боялась. Напротив, рассказывала о нем с сочуствием:
Они такие же, как мы, только кожа темнее и руки длиннее. Дакут сначала сердито смотрел, а я все равно улыбалась. Сказала, что будет больно, когда сниму повязку, а он зарычал. Тогда я засмеялась, он вздохнул и сказал, что я похожа на птичку лири, которая шныряет по зарослям шиксы. Так мы стали говорить. Нет, дармисы во всем похожи на нас, только у них все старые сказки про войну, оттого они и вырастают злыми.
Тика стыдливо опустила глаза и нерешительно попросила подругу:
А ты можешь спросить у раненого дармиса, как зовут того другого, которого Кадо приковал к каменному столбу в хижине. Я ведь сама не смогу узнать.
И вот сегодня с утра Ниами сообщила, что темнокожего воина зовут Баркис и чужая королева сделала его предводителем отряда в Кормаксилон. Правда, Кадо считает, что дармисы прибыли с дурными намерениями, а Магрит хочет с ними подружиться и даже заключить мир с чужой королевой. Совет против, но пленникам пока сохранили жизнь.
Говорят, Баркис знает секрет прочных топоров и звенящих копий, и Кадо поклялся сделать его работником кузни в Кормаксилоне. Во время последнего сборища у реки кормисы выменяли много орудий труда у других племен Инсектерры. Среди удачных приобретений были красные мотыги и ножи из мягкого металла, который Магрит называет медью, но еще попадались рабочие инструменты серого оттенка, они были куда крепче и обещали дольше служить.
Магрит долго думала и вздыхала, а потом посоветовала Наро выкопать в земле яму, развести в ней большой огонь и свалить все металлические предметы в кучу. Но ведь тогда они растекутся однообразной обжигающей жижей Как потом собрать из нее новые мечи и наконечники стрел? Тика никогда прежде не видела, как работает кузнец, оттого ее еще больше мучило любопытство.
А что, если незаметно подкрасться к хижине и одним глазочком глянуть на грозного чужака? Тика с волнением подняла перед собой высушенный на солнце глиняный сосуд для воды. Его нужно поставить в печь для обжарки. Но в кузне Баркиса тоже есть печь, можно попросить его закалить и ее сосуд.
Тика любовно украсила его волнистыми линиями, изображавшими реку. А на берегу острой палочкой нарисовала высокое дерево с крупными плодами в виде блестящих камешков, которые главный добытчик Наро выменял у людей племени Опринов. Говорят, такие камешки можно найти в разломах у Поющей горы. Недалеко от горного хребта когда-то находился легендарный Дармаллаквместилище ужасов. Там родился мрачный чужак Баркис и почему-то Тике нестерпимо хочется его повидать.
Для поддержки она позвала с собой храбрую Ваири.
Пойдем со мной к новой хижине у стены. Если по пути встретится твой Кадоты с ним заговоришь, и он не будет браниться.
Сестра довольно улыбнулась, поправляя на голове украшение из когтей жакамарыподарок дорогого мужчины, предводителя воинов Кормаксилона.
Но никто не обращал внимания на двух девушек, которые с глиняными сосудами в руках прошли мимо кучки строителей и добытчиков, обсуждавших ремонт холодной кладовой, мимо растянутых для просушки шкур танагров, мимо подруг, развлекающих воинов танцами.
Из кузницы доносились звуки размеренных ударов молота, значит, дармис все же взялся за работу, иначе Кадо обещал оставить его без Вводы и пищи. Тика попросила Ваири немного посторожить, а сама заглянула внутрь, готовая в любой момент удрать от опасности.
Пленник сосредоточенно бил тяжелым молотом по каменной наковальне, Тика ахнула, увидев как горящие искры веером падали на кожаный передник. И когда Баркис неожиданно повернулся, то его глаза снова напомнили ей горящие угли. Но сейчас они не жгли злобой, а смотрели растерянно-удивленно.
Кто ты? Зачем пришла?
Я я хотела вот этот кувшин.
Больше она ничего не смогла сказать, и лишь протянула вперед свое глиняное изделие. Баркис поднял большую руку и утер воду с лица, причем капельки влаги струйками стекали по его мускулистому плечу, и Тика словно завороженная следила за ними, а потом перевела взгляд на металлическое кольцо, удерживающее щиколотку дармиса на цепи.
Теперь высокий темнокожий мужчина и тоненькая девушка просто смотрели друг на друга и молчали. За всю свою недолгую жизнь Баркис говорил с женщиной всего два или три раза. Это случилось, когда владычица Харима обратила внимание на удачливого охотника, позволила возлечь с ней на ложе, прежде чем отправить с опасным заданием в сторону восхода светила.