На удивление, нашлись среди кметей те, кто сам вызвался с Елицей ехать. Оказались то десятник, что уже бывал с ней в дорогеСтоян, и друг его верныйне разлей водаИстр. Что ж, так, верно, и хорошо, княженка их уже знала, а потому спокойнее ей рядом с ними будет. Ещё нескольких он отобрал уже вместе с десятником. Буяр поворчал малость, что снова людей куда-то отправлять нужно, да недолго. Что им? Всё равно без дела под стенами сидят, кабы скоро с ума сходить не начали да дурить. Долго войско без битв держатьопасно, да и землям здешним разорение лишнее. Но пока приходилось удерживать хватку крепкой. Хоть воевода Доброга уже, кажется, смирялся с чужаками да порой приходилось слышать, как кмети передают друг другу его слова о том, что княжичи, хоть и с мечом сюда пришли, а ведут себя вполне разумно. И это радовало душу. До того, что при мысли о том, как отсюда уезжать рано и или поздно придётся, становилось тяжко.
Пока суд да дело, вернулся Чаян в детинец лишь к вечеру и не заметил даже, как темнеть начало. Голова гудела от разговоров с воеводой и кметями, от забот таких, будто он и правда уже князем здесь стали все к нему обращаются, потому как больше не к кому. Пошёл он от восточной башни к княжескому терему, думая не покидать уж больше сегодня хороми увидел в глубине сада как будто прогуливается кто. Ещё пара шагови узнал в фигурах, высокой, мужской, и хрупкой рядомдевичьейЛедена и Вышемилу. Брат шёл по тропке, заложив руки за спину, и будто бы внимательно слушал, что девушка ему говорит. Да только по взгляду его было видно, что о своём думает. А боярышня так и косилась на него, стесняясь повернуть голову и посмотреть открыто. Чаян вздохнул, вспомнив о своём обещании Зимавеи до того муторно стало на душе: чего он будет в дела младшего лезть? Ну, хочется ему с девицей этой прогуливатьсятак и пусть.
Он нарочно свернул в сторонуобойти их, пока не заметилии увидеть успел, как Вышемила обеими руками Ледена за локоть обхватила. И, признаться, даже жаль её стало: вряд ли ей, какой бы пригожей она ни была, удастся сердце братца растопить. За много лет это ещё никому не удалось, хоть и бывали среди его случайных и не очень подруг красавицы знатные.
Скоро миновал Навий день, отгорели костры вдоль цепи курганов подле Велеборска, где покоились многие славные воины. И на отдельномгде лежали только князь Борила вместе с сыном. Елицы в тот день в детинце и не было, посчитай: всё время там провела. После вызванная к Чаяну челядинкаМира, кажетсярассказала, что плакала княженка много, хоть и пыталась то скрыть. Зимава тоже к мужу почившему ходила, да вернулась гораздо скорей. Хотела было прийти, но отговориться пришлось, хоть, верно, это княгиню и обидело. Да только дел было в этот день много и все нерадостные: и с других восточных концов княжества снова пришли вести о коротких, будто тычки под рёбра, нападениях косляков. Словно смыкали они помалу горячую дугу вкруг тех весей и городов. Пока что на заставах отбивались, но уже с одной, что лежала южнее всего, попросили подмоги, потому как степняков напало в последний раз дюже многоедва прогнали.
А потому пришлось до вечера засесть в общине вместе с Леденом и воеводами: велеборским и остёрским. И первый раз как будто они были единым целым, людьми, которым делить нечеготолько защищать осталось. Нашли они согласие и решение того, как поступить лучше.
А уже на другой день грянул Лельник, к которому женщины и девушки готовились всю последнюю седмицу, сбивались кучками, шепчась о том, какого парня хотят в этот день к себе привлечь, заканчивали спешно вышивку новых рубах, которыми красоваться будут в хороводах. До ночи шумели бабы в поварне, раскрашивая писанки, которыми будут одаривать родичей и друзейда и просто встреченных на гулянии людей. Вот и Чаян, проснувшись, обнаружил у себя на столе в горнице небольшую плетёную корзинку с ярко раскрашенными яйцами. Чья-то заботливая и умелая рука украсила их птичками и знаками засеянного поля. Чаян, натянув рубаху, взял одно и повертел перед глазами, рассматривая и гадая, кто же так о нём позаботился. Вошёл отрок Радай с ушатом прохладной воды.
Ты принёс?бросил Чаян, едва на него взглянув.
Парень кивнул, громыхнув посудиной о лавку.
Княгиня тебе передала. Хотела разбудить, да я сказал, что лёг ты вчера совсем позднои она не стала беспокоить.
Конечно, кто же ещё мог. Не Елица же, в самом-то деле. В груди обжигающим вихрем пронеслось разочарование: не слишком-то он верил в то, что княженка вдруг решит писанками его одарить. Она и в сторону его смотрит через раз. Но отчего-то всё равно хотелось, чтобы этот подарок от неё был.
В гриднице нынче было особенно шумно: собирались парни на гуляния, что разразятся нынче на недалёком от Велеборска холме средь светлого, как будто нарочно для празднеств выросшего березняка. Предвкушали они встречи с хорошенькими девицами, а то и мечтали половить их у реки да на тенистых лесных тропинкаха там и на поцелуй уговорить можно. Гомонили страшно, говорили наперебой и хохотали так, что в голове звенело, словно по горшку изнутри ложкой бьют. Чаян отлынивать тоже не собирался, хоть среди всех девушек и женщин, что сегодня, словно яркие грибы-лисички, рассыпятся среди берёз, волновала и влекла только одна. Та, которая на гулянии и появится лишь потому, что весь Лельник дома просидетьедва не позор. А уж ухаживания принятьтого и вовсе случиться не может.
Леден тоже принарядился по случаю. И, думается, понятно было каждому, почему он вообще на праздник собрался: не зря его Вышемила ласково на что-то уговаривала пару дней назад. Брат о том ничего Чаяну не рассказывал: да они о девицах вообще редко когда говорили. Не любил он душу раскрывать перед ним, хоть и кровь одна. Всё обиду забыть не мог, пусть и случилась та беда, что навсегда пустила между ними прохладный ручеёк отчуждения, давным-давно. Когда были они ещё отроками, едва скинувшими детские бесштанные рубахи и сменившими их на порты да косоворотки, как у старших. Да и, чего таить, Чаян сам себя до сих пор винил порой за то, что по его вине Леден таким и стал. Из-за его трусости и робости, которая проявилась тогда так не вовремя. И если бы не решила Морана пощадить Ледена, то и погиб бы он подо льдом, куда провалился на рыбалке. А Чаян не смог его вытащитьещё и сбежал, напугавшись до спёртого дыхания. Брата так и не нашли в тот день. А после он сам вернулся в детинец таким вот: словно изморозью побитым, в обледеневшей одежде, под которой даже от холода не дрожал, и с таким же отстранённым взглядом. Отец и пускать его на порог не хотел: подумали все, что навь он теперь. Но позвали волхвови те сказали, что живой. И неживой одновременно, словно часть его всё ж умерла тогда, осталась где-то в стылой воде реки.
Поутренничав, все, кто на гуляния собирался нынче, отправились к холму: смотреть на девичьи хороводы, любоваться да греться на солнышке. Кто-то надеялся и своё имя в песне особой услышать, хоть девушки всегда старались это скрыть. Да парни всё одно подслушивали, за что порой получали хворостинами по спинам, убегая, если скрыться не удавалось.
Покинули город и Чаян с Леденом, пошли через мостстороной остёрского становищачерез луг, укутанный туманом, рваным и седым, как борода старика. Значит, лето будет хлебородным, щедрым на урожай. Вилась где-то далеко впереди, у границы пала, вереница девушек и женщин, что шли к холму. То и дело доносил ветер обрывки их песен.
Такие же пели сейчас и в остёрском княжестве, да только угощение на праздник там нынче гораздо скромнее, чем здесь. Видел Чаян и кметей из становища: решили среди местных затеряться да тоже развеяться на гулянии. Как бы драк не случилось, коли мужи распознают в них чужаков.
Дорожка бежала-бежала по уже тронутому зыбкой зеленью молодой травы лугуда и спряталась в приветливом березняке. Эхом разнеслись песни по нему, играя и метясь между влажных от росы белых стволов: словно девушки прятались за каждым, зазывали и обещали нынче нечто волшебное.
Падали с неба искристой пылью, дробясь в тумане, солнечные лучии сырые нити его постепенно таяли под их напором. Тропинка забрала в гору: зато и светлее стало, прозрачнее. А на самой вершине высокого и будто срезанного холма уже вовсю чествовали Лелюдевушку, самую пригожую, которую выбрали всем миром для того, чтобы она глаз нынче радовала да об особых обрядах не забывала. Сидела она на скамеечке, окружённая требами: хлебом да писанкамикраснела от внимания. Водили вокруг неё хороводы, принимали из рук её венки, свитые из молодых трав. И много кто наблюдал за молодухами, которые чаяли загадать себе в этот день женихов: и парни, жаждущие, чтобы именно на них нынче обратился взор милой сердцу красавицы, и взрослые женщины, уже отгулявшие своё и обретшие семьи.
Среди них увидел Чаян и Елицу. Она стояла под одной из взобравшихся на холм берёз и наблюдала за хороводомбез грусти, только чуть задумчиво. И одета она была сегодня в белёную, расшитую широкими полосами узоров рубаху, в понёву с дорогой шёлковой нитью. На шее её поблескивала гривна с оберегами, переливались нитки стеклянных бус. Бросали колты золотистые блики на её лицо, окаймлённое белым повоем. Пока раздумывал Чаян, подходить к ней или нет, выскочила из круговерти девичьих фигурок Вышемила и опустила ей на голову широкий зелёный венок.
Да ты что?рассмеялась княженка.Разве девица я?
И до того непривычно было видеть её улыбку, что Чаян, уже сделав несколько шагов к ней, встал, рассматривая преобразившееся лицо Елицы, боясь моргать даже, чтобы не упустить теперь из памяти ни одной черты. Как бы сделать так, чтобы и при виде него она тоже улыбалась, а не прятала взгляд, не вздёргивала упрямо подбородок...
Ничего, скоро будешь совсем как девица,Вышемила провела кончиками пальцев по её височным кольцам, заставив те прозвенеть тихо и мелодично.Недолго осталось. А там замуж выйдешь ещё быстрее меня, верно.
Княженка вздохнула, вновь мрачнея. И вдруг повернула голову да взглянула в сторону Чаяна с Леденом, который стоял позади, в тени тонких осин, и тоже на неё смотрел, пытаясь это скрыть. И не видно было, на кого же она всё ж взор обратила: таким быстрым он был. Может, и вовсе мимо. Елица отвернулась сразу и ушла, затерявшись среди гуляющих. Зато Вышемила Ледена увидала и, коротким жестом проведя по знатной своей косе, что, верно, оттягивала ей голову, неспешно пошла к ним. Чаян не стал мешать, зная, что боярышне он вовек не сдалсяотправился к реке, надеясь ненароком где Елицу вновь увидеть. Оттуда вернулся на холм: наблюдать, как разжигают праздничный костёролелию. И как девушки снова заводят хороводытеперь уж вокруг него.
Как начало чуть смеркаться, Чаян повернул к городу: нагулялся, хватит. Не встретил он больше нигде Елицы, да и брата не увидел вместе с Вышемилой, которая теперь, верно, и до зари его не отпустит. Ещё долго будет праздновать народ, до утра самого. Будут девушки хороводить вокруг Лели, только в тайном теперь месте, у реки да под месяцем. Будут петь песни-заговоры, замыкая на сердцах имена любых им парней. Такое слышать мужчинам не надобно. А потом станут встречать парни и девушки рассветвместе.
В посаде было тихо: кто не гулял, те уже укрылись в домах. В детинце, слоняясь тоскливо, казалось, только стража одна осталась. Чаян забрал из горницы своей оружие и вышел на ристалище: тело, разнежившееся нынче в отдыхе и сытости, требовало разминки. Но не успел он и меч из ножен вынуть, как заметил вдалеке светлое пятнышко женской праздничной рубахи.
Оказалось, то возвращалась Елица с гуляний, зажав в руке венок, что Вышемила на голову ей надела. В золотистых закатных сумерках она казалась сейчас полупрозрачной вилой, что вышла из воды и неведомо как оказалась в детинце. Чаян ещё миг подумал, сомневаясь, стоит ли поддаваться сильному порыву пойти за ней. Девушка уже скрылась в тереме, потекли мгновения Чаян взял с ограды рубаху и поспешил в дом, надевая её на ходу. Попались во дворе ему идущие навстречу челядинки, глянули недоуменно, но не в силах оказались даже возразить, что не в ту сторону идёт да ещё и ночью, посчитай. Он взлетел по лестнице и успел заметить, как закрылась дверь и мелькнула в узкой щели белая девичья фигурка.
Скоро он вошёл в горницу княжны, поймал Елицу за локоть, пока дальше пройти не успелаиз руки её выпал снятый только что повой. Чаян приложил палец к губам, встретив её растерянный взгляд и закрыл за собой дверь. Успел только мельком окинуть хоромину взглядомсразу видно, девичья: и рукоделие тут, и расшитые рушники то на столе, то на сучке возле умывальника, сундуки даже с узорной оковкой и ларцы с украшениями на полках. И пахло здесь ею: мёдом немного да как будто василькамисвежо и дурманно одновременно. Так наполняет каждую горницу особый дух, присущий только хозяину или хозяйке.
Терема перепутал, княжич? Или горницы?возмутилась было Елица.Чего здесь забыл?
Но он слушать её не стал: и так знал, что скажет, что прогонит его, а то и наперсницу кликнет. Удерживая за руку, Чаян дёрнул её к себе, обнял, не давая вырватьсяи припал к манящим губам. Раскрыл их своими, пока девушка не опомнилась, вжался, удерживая невольный стон, что так и норовил вырваться из груди. Елица отвернуться попыталась, упёрлась узкими ладошками ему в плечии пришлось к двери её придавить, чтобы и шелохнуться толком не могла. Только не отпускать, не давать ей вздохнуть лишний раз, а тамон зналлюбая строптивица поддастся.
Княжна дышала возмущённо, отталкивала его и даже пнуть пыталась. Да ему было всё равно. Он мягко прикусил её нижнюю губу, за нейверхнюю, скользнул языком между ними. И она замерла, ещё не отвечая, но уже не силясь вывернуться, словно воробушек из ладоней.
Не бойся меня, Елица,прошептал Чаян, чувствуя её сомнения.Зла тебе никакого не причиню. И силой брать не стану. Только если сама захочешь.
Он поцеловал её снова, и внутри всё так и зашлось, когда скользнула она руками по его плечам вверх, но остановилась, словно одумалась. Пахли её собранные в две косы волосы молодой травой и ромашкой, щекотали, распушившись, лицо. И кожа её, гладкая и тёплая, словно молоком текла под ладонями.
Быстрый ты, княжич,с укором проговорила Елица, когда он снова отстранился на мигполюбоваться ею.Скажи ещё, и жениться надумал. Иначе с чего пришёл?
Она усмехнулась невесело, словно сама в свои слова не поверила, бросила взгляд с поволокойвсё ж проняло её, как бы ни ярилась.
И надумал, может,он медленно огладил её спину поверх рубахи.Я же во сне тебя видел. Как только сюда приехал и в детинце первый раз на ночь остановился. Скажешь, не невеста ты мне после этого?
В твои сны я заглядывать не могу,княжна дёрнула плечом и начала неспешно, якобы невзначай, выскальзывать из его рук.Сновида вот могла бы. А я и не знаю, правду ты мне говоришь или выдумал. Да и когда это сны кого обручали?
Она уже почти высвободиласьи Чаян позволил ей поверить в этоно снова к себе притиснул. Елица нахмурилась, отвернулась, боясь, что опять целовать начнёт. А он и не мог удержаться. Окрасил её гладкие щёки румянец, и губы запылали так ярко, что от вида их тесно становилось в штанах, а внутри будто что-то натягивалось: сорвётсяи не будет пути назад. Нарушит своё же, только что данное обещание.
Не выдумал ничего. Видел. Так, как сейчас перед собой вижу,он, почти касаясь её скулы, согрел кожу дыханием.
Девушка скомкала его рукава на плечах, прикрыла трепещущие веки.
Чего же ты хочешь от меня? Раз неволить не будешь, так отпусти,в её голосе проскользнул оттенок мучения.
Словно шла сейчас внутри неё какая-то борьба. Он чувствовал, как её тело всё ж распаляется под его руками, как дыхание, перестав быть прерывисто-злым, становится глубоким и частым.
Поцелуй меня,он улыбнулся.Просто ответьи я уйду.
Чаян мягко придержав за подбородок, поймал её губыи истинным хмелем ударило в голову её согласие. Она обнимать не стала, как ни хотелось, но расслабилась и позволила наконец целовать её, не преодолевая яростное сопротивление. Он спустил руки по плечам Елицы, огладил с лёгким нажимом округлые бёдра и протиснул ладонь между ними, до одури ясно ощущая, какая она там жаркая.
Княжна дёрнулась рьяно и отпрянула бы, не мешай ей дверь за спиной. Чаян тут же убрал руку.
Прости,спешно проговорил, испугавшись, что всё испортил.Я не должен был. Прости.
Он отпустил девушку, и та быстро отошла, повернулась плечом, прикрывая ладонью нацелованные губы. В глазах её стояли готовые политься злые слёзы. Зря он пришёл. Зря поторопился навязать своё влечение. Но, видно, день сегодня такойникак не удержаться. Особливо, как увидел он её на холме, среди девицзнакомую и неуловимо другую одновременно.
Я сделала, что попросил. В честь Лельника тебе подарок. Пойди вон!сердито бросила княженка, так и не глядя больше на него.А то гридней кликну.
Чаян и хотел бы сказать ещё что-то, да не стали так наговорил много. Только хуже сделал. Дыхание забилось в груди, гневное, сухоевот же дурень! Он покинул горницу, оставив Елицу одну, и пошёл прочь, лохматя пятернёй волосы. И всё думая, как теперь быть. Но пока спускался во двор, немного охолонул, остановился на крыльце, жадно вдыхая прохладный вечерний воздух. Горели огни на стене детинца, сновали по ней редкие стражники. Слышались вдалеке голоса посадских, смех и песни. И светился на далёком холме маленьким пятнышком олелия: Чаян не видел его отсюда, но знал, что он ещё горит там. Поднял голову: через небольшую щель приоткрытого волока в горнице княженки лился тёплый свет. Она сейчас ругала его, верно, бранила за вольность. Но на ладонях словно до сих пор хранился жар её кожи, а на губахеё вкус, сдобренный едва ощутимым травяным. И в паху ломило, признатьсядо злого стона, рвущегося из самого нутра. Чаян вдохнул и выдохнул глубоко пару раз, запрокинув лицо к облитому закатом, словно малиновым соком, небу. И мучительное ощущение начало помаленьку сходить. А вместе с ним пропадали из души все остатки сожаления за сделанное.