Пощечина зазвенела над моей головой, Хуланна ругалась.
Это не шутка, Валет! Я должна содрать с тебя шкуру за такое предложение!
Может, ты изменишь мнение, задев клинком мою кожу, сказал он, но юбка отстранилась, ноги стучали по мосту, и я сглотнула. Чем он так ее разозлил?
Уйди, грязь, или мы тебя зарежем, прорычал Верекс. Я не нападаю, потому что не хочу стать Валетом вместо тебя.
Я не буду извиняться, Скуврель пятился, пока говорил. Но если передумаешь, ты знаешь, где я буду.
Я серьезно, Хуланна дрожала от ярости.
Скуврель повернулся, и я потеряла их из виду, он поспешил прочь с моста.
Надеюсь, ты его украла, шепнул он, проник между мраморными юбками кричащей статуи. Потому что я не смогу вернуться, ведь начнется бой, а я не могу одолеть Верекса.
Оно у меня, сказала я, и в этот раз сердце колотилось от чего-то, что я не ощущала уже давно. От надежды.
Глава двадцать шестая
Я не могу лететь ночью, сказал он, двигаясь по лесу дико быстро, словно за ним гнались.
Думаешь, они гонятся за нами? спросила я.
Было бы глупо, если бы они никого не послали за мной. Они были бы дураками, если бы не заподозрили что-то после этого безумия.
Мне нужно посадить семя и вытащить отца.
Он взбирался по каменистому холму, шумно дыша. Я хоть раз слышала от него такой звук? Это было странно для Скувреля, который был всегда идеально собранным, даже когда продавал меня, даже когда был заточен со злым единорогом, даже когда сидел на куче фейри, которых убил. Почему я переживала за его безопасность?
Он в состоянии идти? спросил он. Сомневаюсь. Если бы я его мучил, он был бы сейчас кровавой тряпкой.
Я уставилась на него. Я все забывала, каким ужасным был Скуврель. Лучшим его ходом было заставить меня доверять ему, несмотря ни на что. Его лучший морок заставлял меня думать, что он не был монстром, но его истинная натура часто проявлялась. Он замер, снял клетку с пояса и опустил на мшистый камень рядом с собой.
Чтобы освободить твоего отца, сказал он, тяжело дыша, тебя нужно выпустить из клетки на время. Я не могу снять его с тех шипов. Но я не хочу выпускать тебя в портал. Только его. Значит, его лучше освободить там. У портала. И потом ты вернешься в клетку, и мы продолжим путь дальше.
А если не вернусь? мой голос дрожал. Это был идеальный шанс покинуть это ужасное место. Я ощущала стыд от этой мысли. Дети все еще были тут, в плену в этом злом мире.
Тогда твой отец будет страдать вечно. И это только усилит мою репутацию Валета.
Я не хочу этого, признала я.
Он снова поймал меня. Каждый раз, когда я думала, что был шанс, он подавлял это! Он всегда был на шаг впереди меня, и я не знала, чего он хотел. Как можно было вести переговоры с кем-то, когда ты не знал, чего они хотели?
Тогда договорились. Мы освободим твоего отца у портала. Постарайся убрать то семя в свою сумку. Сложно слышать тебя, когда ты сидишь в центре клетки. Я хочу тебя у прутьев.
А для меня так важно, что ты хочешь, буркнула я, но убрала семя из-под шкуры крысы и спрятала в сумку.
Пришлось вытащить старую одежду, чтобы оно уместилось. Вещи высохли, но были мятыми и пахли плесенью. Я вздохнула, выбросила их за прутья на мох внизу. Я застряла в одежде из перьев, которая сочеталась со Скуврелем, словно мы были парой. Но он был красивым фейри с черными волосами, острыми ушами и жестокой улыбкой, а ясмертной с сомнительной красотой, ворчливым поведением и уязвимым здоровьем. Мы не подходили друг другу.
Он шел по лесу в ночи, пока мы не добрались до широкой поляны под цветущей сливой. Бело-розовые цветы сияли для моего второго зрения, слетали с дерева и лежали горами у стволов простых деревьев. Скуврель остановился неподалеку и стал издавать звериный звукчто-то похожее на вопль лани, но немного иное.
Мы прождали почти полчаса, он звал и слушал. Слушал и звал. Мне порой казалось, что что-то отвечалокряхтело, хрустело прутьями. Но зачем он звал добычу? На охоту не было времени.
Из деревьев вышел прекрасный олень, и я едва успела вдохнуть. Он был меньше, чем олень Истины. Тот был великаном, а этотразмера настоящего оленя. Его рога были не как у оленей дома, эти тянулись вперед, на концах были небольшие весла. Паутина запуталась между ними, и цветок сливы прилип к ней.
Скуврель позвал снова, поднял ладони, когда олень шагнул ближе. Его спина была белой, в голубых пятнах, как пенка молока. Я затаила дыхание, пока он подходил. Я еще не была так близко к живому оленю такого размера. Он мог повернуться и растоптать нас за миг. Олень выпустил поток жаркого воздуха в ночь, и он стал белым облаком вокруг оленя моментально. А потом зверь сделал еще шаг вперед, Скуврель протянул ладонь к его морде.
Я думала, что он испугается.
Я не ожидала, что он опустится и даст Скуврелю забраться на него.
Дыхание застряло в горле, мои глаза расширились от вида. В этот раз я не подняла повязку. Я не хотела видеть, каким олень был на самом деле. Я просто хотела насладиться красотой момента.
Скуврель высоко поднял мою клетку, забравшись на спину оленя, и я впервые в жизни оказалась верхом на олене. Его рога мешали видеть, он вскочил на четыре ноги и устремился в лес, легко перешагивал бревна и кусты. Было сложно не ощущать трепет. Я видела тысячу оленей и ланей в лесу дома. Я видела, как они ходили одни или стадом. Я смотрела, как они ели и пили. Смотрела, как они гонялись друг за другом, бились, топали и вскидывали рога, готовясь нападать.
Я никогда не каталась на таком. Не ожидала, что смогу на нем проехаться.
Было сложно не радоваться.
Мы долго ехали в тишине, ночь тянулась. Я искала следы в лесупризнаки того, что звери ходили или ели. В странном лесу фейри было много жизни. Некоторые следы я узнавала, другие были чужими. Все это было не из моего мира.
Ночь была холодной, и я укуталась в шкуру крысы, чтобы согреться. Я старалась не думать о том, откуда была шкура. Было тепло, и я только этого хотела.
Мы собирались вернуть отца домой. От этого я ощущала радость, ведь он будет свободен, но и печаль, ведь я знала, что не смогу быть с ним, если собиралась сделать все, что нужно было.
Скуврель, попыталась сказать я, но он зашипел на меня.
Нужно быть тихими, прошептал он едва слышно.
И я притихла. Я смотрела на магию Фейвальда, ощущая запахи фруктов на ветру, дикость звуков вокруг нас в спутанных деревьях, любуясь прекрасным оленем. И какое-то время я мечтала о том, как было бы тут, если бы все это было правдой, а не спутанной мешаниной силы и жестокости.
Когда солнце начало подниматься, я устала.
Как и Скуврель. Он спрыгнул со спины оленя без предупреждения, и он остановился, огляделся и начал ломать прутики на ближайшем деревце.
Скуврель прошел глубже в лес до места, где росла большая ель, ее ветки сгибались так низко, что они стали палаткой, тянулись к земле. Он скользнул под ветки в пространство с хвоей, опустил клетку на землю и сжался вокруг неено не так близко, чтобы задевать железо, хотя все равно казалось, что он охранял ее.
Миндаль? я предложила ему, когда он устроился, подняв один из орехов, которые он бросил мне.
Я слышала только храп. Он уснул, как только его красивая голова опустилась на хвою.
Вздохнув, я стала грызть миндаль, а потом села, дрожа, на шкуру крысы. Я все еще пыталась решить, как согреться, когда я уснула.
Глава двадцать седьмая
Когда нам с Хуланной было десять, отец сделал нам доски из камня и научил нас играть. Я быстро уставала от игры, а Хуланна была в восторге, просила всех сыграть с ней снова и снова.
Она знала, куда именно ставить камешки, чтобы испортить любую мою стратегию. И, чем больше она побеждала, тем больше восхищалась игрой.
Одной ночью, когда я готовилась охотиться на гулей с отцом, Хуланна сказала:
Думаешь, что ты сильна, потому что можешь отогнать этих духов-пожирателей, Элли. Но ты не понимаешь, что сильны те, кто заставляют других биться за них, а не те, кто борется.
Это было глупо, потому что Хуланна не нуждалась в том, чтобы за нее сражались. Мы всегда заботились о ней.
Глава двадцать восьмая
Я проснулась от шепота Скувреля.
Ты проснулась, кошмарик?
Я зевнула.
Как долго я спала?
Час. Может, больше.
Ннгх, часа было мало.
Он рассмеялся, и я протерла глаза. Было сложно видеть его в тусклом свете. Я едва могла различить профиль его лица, где его немного озарял лунный свет сквозь ветки дерева.
Я хочу помириться с тобой, прошептал он. Соблазнял шепотом. И идеей.
Ты? Зачем? мир точно не приходил в голову при мысли о Скувреле.
Он зарычал.
Разве мало того, что я предлагаю мир? Я еще никому этого не предлагал.
Это предложение? с опаской спросила я.
Мы можем обсудить сделку, если этому ты доверяешь больше.
Что именно ты хочешь?
Он рассмеялся, низко и опасно.
Ты учишься, да? Наш мир запутывает и тебя. Ты привыкла предлагать все, не спрашивая ничего взамен, но теперь ты заключаешь сделки. Еще дни назад ты спокойно приняла бы перемирие, но не теперь. Теперь ты хочешь знать условия.
И что? я фыркнула, села и поправила косу. Это просто означает, что я умная. Я учусь.
Да, в его голосе было сожаление. Тьма приобрела новое качество, бархатная и густая, но не такая мрачная, как до этого. Вот мои условия: я уже обещал тебе дружбу на всю жизнь в нашей сделке в твоем мире. Обещание немного потрепалось, особенно вчера ночью, когда ты сорвалась на мне.
Это не условие, парировала я. Вдали небо из черного становилось лиловым. И я не сорвалась. Ты заслужил мою злость.
Он издал раздраженный звук горлом.
Я почти дошел до условий. Но тебе не хватает терпения ждать!
Я ждала. Небо стало сиреневым.
Я хочу твою дружбу на всю жизнь. Я прошу лишь то, что уже дал тебе, сказал он.
А взамен? я напряглась. Что он предложит?
Взамен я помирюсь с тобой и не буду мешать тебе в том, как ты освободишь отца.
Я сглотнула. Это было справедливо. Он уже сказал, что приведет меня к порталу, чтобы отпустить моего отца, но тогда не было настоящей сделки. Теперь она была.
Согласна, прошептала я. Я клянусь быть твоим другом на всю жизнь.
Я клянусь дать тебе освободить отца, сказал он. Скуврель сделал паузу, свет стал тускло-белым, и красивые глаза смотрели на меня. Он снова заговорил. Хорошо, что теперь мы помирились, Кошмарик. Я не могу терпеть твой гнев.
Я сглотнула. Он выглядел так, словно не врал.
Что я должна была думать? Он играл с моим слабым смертным разумом или он был моим другом на самом деле?
Поспи, Скуврель, я скрывала эмоции в голосе.
Он лег и закрыл глаза, а я стала напевать. Я ведь собиралась быть его другом, могла начать делать это. Я напевала свою любимую колыбельную, пока мои веки не отяжелели. Я прислонилась к сумке с ценным семенем и снова уснула.
Я проснулась в свете полуденного солнца, Скуврель стоял наполовину обнаженным, осматривал рану на боку.
Почти зажила, сказал он с улыбкой.
Я без слов убрала бинты с ладони, она почти полностью зажила.
Это невозможно, выдохнула я.
Фейвальд работает не так, как твой мир, он пожал плечами. Готова полететь?
Это место исцеляет людей?
Он пожал плечами.
Не совсем. Просто время тут течет иначе. Но ты это знала.
Я поежилась.
Он надел белую кружевную рубашку и камзол из перьев ворона, даже не стал их зашнуровывать, хотя снаружи могло быть холодно. Он взял мою клетку и вышел из-под дерева. Я все еще удивлялась каждый раз, когда его крылья раскрывались. Они выглядели как дым. Они не должны были выдерживать даже птичку.
Но мы поднялись в воздух и полетели над деревьями.
Нам нужно миновать горы, и мы будем свободны, он звучал почти бодро, поднимаясь в небе.
Магия может закончиться? спросила я. Твои крылья растают, и мы упадем?
Не сегодня! он поднял клетку, чтобы я видела его счастливую улыбку. Он не выглядел так, словно поспал пару часов на земле и хвое под деревом.
Но я выглядела. Я поспешила расплести косу, расчесала волосы пальцами и заплела снова. Я сделала глоток из фляги, ополоснула рот и плеснула немного на лицо.
Давай освободим твоего отца, Кошмарик. А потом мы с тобой отправимся пугать врагов и подавлять их дух!
Я должна петь тебе перед сном каждую ночь, если это моя награда, сухо сказала я.
Да, Кошмарик, он подмигнул. Может, я заключу с тобой такую сделку в следующий раз. Это достойная награда.
Ты не можешь этого позволить, сказала я, но без яда в словах. Его радость этим утром была заразительной, и я невольно надеялась, что все получится.
Мы освободим моего отца, а потом кто знал? Может, убедим Хуланну не быть жутким злом. Может, я смогу даже освободить тех детей. Может, мы совершим невозможное вместе и выживем. Может, мы сможем быть друзьями.
Все казалось возможным сегодня. Я ощущала, как биение сердца и дыхание успокоились, и мне стало лучше, пока мы летели между гор и мимо красивых водопадов и острых скал.
Не все в Фейвальде было ужасным. В местах, где никто не жил, было довольно красиво. Я так привыкла ко второму зрению, что почти ничего не знала. Я могла оставаться тут достаточно долго, чтобы исправить ошибки. Может, мне понравится общество Скувреля, если он останется в таком хорошем настроении.
Мы остановились у одного из водопадов, чтобы Скуврель попил, а я пополнила свой наперсток и помыла другой. Мы поели сухофрукты и орехи, и кровь заката уже была на горизонте, когда мы снова поднялись в небо. Смех Скувреля был ясным, как хрусталь, и его глаза сверкали в последних лучах солнца.
Правда или Ложь? спросил он.
Мы снова играем в эту старую игру?
Мы и не прекращали. Правда или Ложь? Мы можем быть друзьями.
Правда, сказала я. И я так думала.
От этого было тепло внутри, словно я могла нести в груди личный огонек.
Он все еще улыбался, пока летел к дымопаду под нами. Все еще улыбался, когда мы опустились на мох у кольца камней, где мы впервые вошли в мир. Все еще улыбался, когда я вытащила семя из сумки и бросила на землю.
Но когда дерево поднялось, и к нему все еще был прикован мой отец, никто из нас уже не улыбался.
Глава двадцать девятая
Дураки! Кавариэль выскочил из ствола еще растущего дерева. Его глаза радостно сияли, ведь он удивил нас, а потом потемнели от злобы.
Я охнула, потянулась к луку будто он мог помочь мне в этот миг. Я вытащила его, пристегнула колчан. Я вытащила стрелу и вложила ее, готовая стрелять.
Кавариэль вытащил меч, сверкающий клинок с золотой гардой и рубинами. Он поднял его, сжимая расслаблено, но это беспокоило меня. Только великий мечник был бы так расслаблен, да?
Скуврель вытащил иглу из ножен рапиры. Он так и не поменял ее? Он взмахнул ею, рассекая воздух, будто он вытаскивал меч для спектакля, а не боя. Я бы фыркнула с презрением, но я видела, как он этим убил двоих фейри.
Что такое, Кубки? спросил он, приподняв с вопросом бровь.
Я услышала, как отец застонал, и что-то во мне похолодело. Кавариэль был тут, чтобы помешать его освободить. Я не могла этого допустить.
Умная ловушка для умной добычи, сказал Кавариэль. Он перебросил меч в другую руку, закружил его. Он был серьезен? Фейри думали, что такие слова грозным тоном и трюки напоказ могли вести к той части, где пронзал кого-то мечом.
Я могу превзойти тебя, еще и так быстро, что смогу выпить чаю с дамой, холодно сказал Скуврель, рассекая воздух иглой, словно проверяя равновесие. Я старалась не прыгать на носочках. Я не могла выйти из клетки, пока Скуврель не выпустит меня.
Но слова и драматическое поведение, похоже, были их оружием.
Не думай, что я пришел только с мечом в моей руке, Валет. Я привел Равновесие, сказал Кавариэль.
Над нами раздался треск, а потом двуликий и двукрылый Равновесие вышел из коры дерева и опустился, свиток и ручка были в руках. Скуврель застыл, я смотрела на его лицо, а он глядел то на одного прибывшего, то на другого.
Лучше бы ты взял Убийцу рода, сказал он, но звучал потрясенно.
Остались лишь мгновения для ставок. Ты же сказал семь дней? сказал Кавариэль. И моя дорогая жена сделала ставку Равновесию.
Выше моей ставки быть не может, сказал Скуврель.
Кавариэль ухмыльнулся.