Загнав Поджера под навес, я закрыл ворота и обернулся. Тайра стояла у машины и озиралась по сторонам. Вид у нее был такой, как будто ее собирались как минимум заживо разрезать на куски.
- Пойдем!я взял ее за руку и повел по дорожке к дому, чувствуя, как напряженно подрагивают тонкие длинные пальцы.
Поднявшись на крыльцо, я открыл дверь и подтолкнул Тайру в холл, а потом к лестнице на второй этаж. Там у меня была дежурная гостевая комната, в любой момент готовая принять кого-то на ночлег.
На пороге она на секунду заколебалась, но все-таки вошла. Обвела изучающим взглядом немудреную обстановку. Заправленная чистым бельем кровать-полуторка под синим покрывалом, тумбочка, шкаф, стол, стул, кресло и маленький телевизор на полке. Все необходимое, ничего лишнего.
Комната находилась с западной стороны, закатное солнце нагрело ее, как банную парилку. Лицо Тайры порозовело, на лбу выступили капли пота. Я обошел ее, открыл балконную дверь, по совместительству служившую окном, впустил свежий воздух.
Тайра выглянула на балкон и замерла в восхищении, даже рот приоткрыла. Вид на озеро с далеким лесом на другом берегу неизменно приводил гостей в экстаз. Повернувшись, она сказала несколько слов, и я кивнул, предположив, что это нечто вроде «красиво».
К ее лбу прилипла влажная прядь, и я подумал, что ей не помешал бы душ. Побегай по тридцатиградусной жаре в такой амуниции, и от тебя будет разить как от старого азиата в ватных штанах и стеганом халате. В машине я чувствовал запах ее пота, хотя еще не противный, а такой от которого мужское бессознательное запросто делает стойку.
Душ-то не вопрос. Вода у меня набиралась из артезианской скважины в бак на крыше и там нагревалась тэном. Разумеется, уезжая, я его выключал, но сейчас за день даже ледяная должна была прогреться на солнце до вполне приятной температуры. А вот есть ли у нее что-то на смену?
Я показал на ее куртку, высунув язык и закатив глазакак будто умирал от жары, а потом подергал себя за футболку и с вопросительным «ммм?» ткнул пальцем в ее сумку. Тайра чуть улыбнулась и покачала головой.
Если уйду из «Юриона», вполне смогу устроиться в театр пантомимы.
Поднявшись на чердак, где хранился всякий хлам, который не мешало бы выбросить или сжечь, я нашел пакет со старыми Юлькиными вещами. Тайре они должны были быть коротковаты и великоваты, но неважно. Вытащил еще пластиковые шлепанцы и отнес все ей.
Заглянув в пакет, Тайра посмотрела на меня с подозрением. Мол, что, интересно, случилось с хозяйкой этих вещей, а, мистер Синяя борода? Или так: а не вернется ли она внезапно и не выцарапает ли глаза, обнаружив на мне свою одежду?
Не волнуйся, не вернется. Потому что живет с новым мужем в Швеции, откуда присылает открытки на Рождество. И вообще ей глубоко наплевать.
Я зажег свет в закутке, где уместились душевая кабина, раковина и унитаз, и сделал приглашающий жест. Включил воду, повесил на крючок чистое полотенце, а потом пошел вниз выложить продукты, надеясь, что она разберется со всем сама и не устроит потоп.
11.
Раскидав все покупки в холодильник и в буфет, я задумался, что бы такое приготовить на ужин. Чтобы не слишком морочиться. Черт его знает, чем вообще эту птицу кормить и ест ли она человеческую еду. На вид-то вполне человек, но мало ли. Может, это вообще скафандр, а внутри какая-нибудь ящерица или сгусток энергии.
Вода наверху все еще шумела, и я с досадой подумал, что мне точно не останется. Придется набирать бак и включать тэн. К ночи согреется. Конечно, можно и на озеро сходить окунуться, но как-то не хотелось оставлять ее в доме одну. Равно как и тащить с собой.
В этот момент плеск стих. Через несколько минут открылась дверь, я выглянул из кухни в холл и посмотрел наверх. Тайра нерешительно топталась на площадке, сжимая в руках одежду. Из Юлькиного пакета она выбрала синюю футболку и короткие джинсовые шорты, открывавшие сногсшибательные ноги.
Я поднялся к ней, зашел в комнату, достал из шкафа складную сушилку. Разложив ее на балконе, махнул рукой: иди сюда. Объяснять, что к чему, не пришлось: Тайра посмотрела на сушилку и начала развешивать всю охапку: мокрое полотенце, вывернутые наизнанку штаны и куртку, серые чулки, короткую белую рубашку из тонкой ткани, похожей на шелк. Последними в сушилке оказались белые трусы. Что-то вроде бикини с завязочками по бокам.
Значит, не скафандр, подумал я. Скафандру трусы не нужны. И вообще никакая одежда не нужна. Он сам одежда.
Тайра принесла из комнаты сапоги и поставила их в уголок. Розовое пятно затянувшейся ссадины на ее ноге мне определенно не померещилось. Там же, но выше, на бедре, я заметил еще один подживший розовый шрам, рваной неровной полосой. Когда она наклонилась, свободная футболка четко обрисовала высокую грудь примерно второго размера.
Похоже, там, откуда ты заявилась, лифчики не в ходу.
Заткнись, лось педальный. То, что у тебя сто лет не было бабы, еще не означает
Не сто лет, а два месяца, буркнул, прячась, означенный лось.
С личной жизнью у меня действительно не складывалось. С Юлькой мы в последний год жили как соседи, хотя и спали в одной постели. Иногда что-то такое мутное приключалось, но особого удовольствия не доставляло ни ей, ни мне. Чувства прошли, детей у нас не было, материально никто ни от кого не зависел. Единственная причина, по которой мы не разводились, - не хотелось огорчать родителей. Ее отец умирал от рака, у моей матери было больное сердце. Их не стало с разницей в два месяца, и нас уже ничто не держало вместе.
После развода я довольствовался редкими случайными связями. Ни одна женщина не зацепила настолько, чтобы задуматься даже о более-менее стабильных отношениях, не говоря уже о чем-то большем. Просто секс, без особых чувств и эмоций. Без сожаления при расставании. Не то чтобы я не хотел найти женщину, которую смог бы полюбить. Хотел. Но как-то не получалось.
Иногда наваливалась бессонница, и я думал о том, почему так вышло с Юлей. Когда у нас все сломалось? Мы ведь по-настоящему друг друга любили. Когда-то даже несколько дней врозь казались пыткой.
После школы я поступил в «пожарку» - университет ГПС. Специальность моя называлась «Правовое обеспечение национальной безопасности», но, по большому счету, это была юриспруденция, только со своей спецификой. А через год перевелся на заочку и уехал в Москву, где меня по рекомендации знакомых взяли в «Центроспас». Там мы с Юлей и встретились.
Она тоже была питерская, из непростой семьи: отец ее занимал немаленький пост в городской администрации. В Москву Юля сбежала за независимостью, в отряде работала в диспетчерской службе. Все закрутилось мгновенно. Секс на первом свидании, через месяц уже жили вместе, через полгода поженились. Нам тогда едва исполнилось по девятнадцать.
Года четыре все было бурно и ярко, а потом пошло на спад. Как будто выгорели изнутри. Ни ссор, ни скандалов, и, может быть, объективно все у нас было неплохо, но, по сравнению с первыми годами, казалось охлаждением. Наверно, сильно нас подбила моя травма и решение вернуться в Питер. А может, и то, что у Юли не могло быть детей. Она долго лечилась, но безуспешно. Я предлагал усыновить ребенка, она отказывалась, потому что хотела только своего. Так все тянулось, тянулось, пока не умерло окончательно, оставив одни воспоминания. К счастью, хорошие. Если, конечно, можно так сказать: «к счастью».
Мы вернулись с балкона в комнату, и я показал Тайре на кровать: мол, полежи, отдохни. Она снова испуганно вытаращила глаза.
Ты серьезно? Извини, я не представляю, кто ты такая или что ты такое. Неужели думаешь, что вдруг захочу
Так, закончили цирк!
Я положил сложенные ладони под щеку, закрыл глаз и изобразил храп. Потом показал на себя и на дверь, сделал вид, что ем, показал на нее и приложил руки ко рту рупором: мол, пойду вниз, приготовлю еду и позову тебя. Тайра кивнула, скинула шлепанцы и прилегла на кровать. Я взял пульт и включил телевизор.
Снова распахнутые на ширину плеч глазищи. Я показал ей, какие кнопки нажимать, чтобы включить, выключить и переключать каналы. Она попробовала и робко улыбнулась, когда получилось.
Ну вот тебе и развлечение. А я хотя бы дух переведу.
12.
У кота-воркота была мачеха крута. Она била воркота поперек живота
Когда у меня мозг готов был взорваться, похоже, открывались какие-то предохранительные клапаны и лезла такая вот дичь. Что-то из детства.
Ну ладно, допустим, переночует она у меня, а дальше что? Надеяться на утро вечера мудренее? Что заявятся вдруг ее сотоварищи из туманности Андромеды или параллельного измерения и заберут домой, а доброму самаритянину Андрею Никитину оставят в подарок пятьсот эскимо? Ага, за гуманизм и отзывчивость.
Ни фантастика, ни фэнтези меня никогда особо не увлекали, но кое-что я все-таки читал и смотрел. И сейчас пытался припомнить какое-нибудь подходящее попадалово. Про инопланетянсколько угодно. Причем это были такие очень продвинутые инопланетяне, которые моментально начинали говорить на каком угодно земном языке и осваивались в реалиях. А вот из другого мира или измерения Тудасколько угодно. А вот оттуда сюда... Оно и понятно. Потому что реально задница, господа.
Я закинул в гриль куриную расчлененку, обмазанную сметаной и аджикой, сделал салат, открыл бутылку вина. Как только все было готово, вышел в холл и позвал Тайру. Она спустилась вниз, оглядела накрытый на веранде стол и села, выбрав из шести мест Юлькино. Впрочем, возможно, оно было самым удобным, я никогда об этом не задумывался.
- Бери, что на тебя смотрит, - я показал на блюдо с курицей и на ее тарелку.
Тайра не заставила себя уговаривать. Положила салата из миски, взяла крылышко. Я налил ей в бокал немного вина, она попробовала, забавно сморщила нос и покачала головой.
- Тогда, может, пива?я достал из холодильника банку, открыл, плеснул в кружку.
Сделав глоток, Тайра удивленно приподняла брови, кивнула и протянула кружку к банке. Я долил, но она явно хотела чего-то еще, пытаясь объяснить словами и жестами. И тут меня осенило.
В моей комнате лежала начатая пачка бумаги для принтера Я принес несколько листов и ручку. Тайра взяла лист, изучающе повертела в руках ручку, провела черту по бумаге. А потом короткими штрихами ловко нарисовала картинку: кружка над огнем, и из нее идет пар.
- Горячее пиво?! Ну как хочешь.
Я поставил кружку в микроволновку и через пару минут с ужасом смотрел, как она пьет эту гадость. Горячее пиворазве что от простуды. Хотя в Варшаве мы с Юлькой пили как раз горячее. Правда, с малиной и гвоздикой.
Когда мы закончили, я собрал тарелки в посудомойку, смахнул крошки со стола. Достал из буфета пакет молотого кофе, но тут Тайра снова взяла лист бумаги, ручку и начала что-то рисовать. Я сел рядом, наблюдая.
В центре листа она изобразила солнце, как это делают дети: кружок и лучики-черточки. А вокруг спираль из множества других кружков, соприкасающихся друг с другом. В середине одного из них она поставила точку и показала пальцем на себя. И еще одну точку в соседнем. Это, надо понимать, был я.
Кольцо или спираль миров вокруг солнца. Где-то я об этом читал. Множество миров, которые существуют параллельно, опережая один другой на какой-то небольшой промежуток времени. Ну ладно, допустим. И как же тебя сюда занесло? Через какую дыру?
Словно услышав мои мысли, Тайра заштриховала на солнечном диске сначала тоненький серп, потом половину, потом и весь. И нарисовала стрелочку от своей точки к моей. Понятно. Солнечное затмение, что-то там такое открылось, и она через этот портал завалилась к нам. А от нас туда?
Я взял у нее ручку, нарисовал обратную стрелку и издал вопросительное мычание. Тайра горестно покачала головой.
Похоже, дело было так. Шла она у себя, шла и вдруг оказалась в каком-то совершенно непонятном месте. Запаниковала, ломанулась, как лось, а тут мы с Поджером. И потащила меня в лес, надеясь вернуться. Меня зачем? Ну вряд ли, чтобы с собой прихватить. Скорее, чтобы не остаться одной в незнакомом лесу, если не получится. Что в итоге и вышло. Разумная барышня, что тут скажешь.
Ну ладно, допустим, как она очутилась здесь, более-менее понятно. А вот что делать дальше, остается открытым. Ждать следующего затмения?
Я взял телефон и посмотрел в интернете, когда оно будет. В январе. Нормально. А может, отвезти ее в какое-нибудь научное учреждение? Они там разберутся, как с ней общаться, и узнают все про другие миры. Может быть. Если не отправят в дурку, что очень даже вероятно.
Я сварил кофе, разлил по чашкам, добавив сахар и сливки. Тайра попробовала осторожно, кивнула, но тут же поставила чашку на стол и с совершенно детским изумлением показала на что-то в саду.
По дорожке косолапил еж. Их у меня развелось целое стадо. Жили под сараем, харчевались на компостной куче, подбирали объедки. Я встал, взяв кухонную варежку, спустился по ступенькам и подхватил ежа под пузо. Принес на веранду, бросил Тайре на колени сложенный плед и посадил колючий клубок сверху.
Еж сердито зафырчал, но как только Тайра коснулась рукой его иголок, мгновенно развернулся и уставился на нее, дергая носом. Аж на задние лапы приподнялся. Они смотрели друг на друга, словно разговаривая без слов, а потом Тайра взяла его ладонью под мягкий живот, вынесла на дорожку и отпустила.
Я почувствовал, как по спине побежали мурашки.
13.
Тайра
С самого рождения я находилась рядом с людьми, для которых рискэто соль жизни. То, без чего она становится пресной и унылой. Я научилась их распознавать практически с первого взгляда, с первого слова. Чувствовала это так же отчетливо, как голоса двух струн, звучащих на одной высоте, когда они, сливаясь, усиливают друг друга.
Он сказал что-то непонятное, протянул мне руку, и я как будто по книге прочитала: мы похожи. Было в нем что-то от Охотника, для которого игра со смертью - привычное дело. Но, вероятно, она осталась для него в прошлом, и он тяготился своей спокойной жизнью.
На мой взгляд, да и в целом по меркам Аранты, мужчина этот был более чем привлекателен. Лет тридцати с небольшим, достаточно высокий, стройный, широкоплечий. Тонкая черная рубашка без рукавов обтягивала крепкие мышцы груди и плеч. Короткие серые штаны облегали узкие бедра, оставляя открытыми ноги с не менее крепкими икрами. Обут он был в странные белые башмаки на шнурках.
Судя по его виду, ему хотелось меня убить. Однако потом взгляд его немного смягчился. Я украдкой разглядывала его темные, почти черные волосы, синие глаза, четко очерченные линии лица. У него был открытый лоб, красивого рисунка нос и губы. Твердый подбородок и чуть впалые щеки под высокими скулами покрывала щетина, как будто ему несколько дней не хотелось бриться - или же решил отрастить бороду.
Он тоже рассматривал меня, и этот откровенный мужской интерес не был неприятен. Впрочем, в его взгляде легко читались удивление и недоумение. И мои слова он не понимал точно так же, как я его. А уж когда я залечила ссадину на ноге одним касанием, и вовсе был ошеломлен.
Я не сразу догадалась, что произошло. Незнакомые деревья и кусты удивили, но не более того. Ведь я сильно углубилась в чащу, где могло быть все, что угодно. И даже дорога в лесу не слишком насторожила, хотя кто мог там ее проложить? Однако когда из-за поворота с бешеной скоростью вылетела повозка, двигавшаяся без лошади, и из нее вышел человек в странной одежде, я наконец сообразила.
Старинные предания не обманули. Рядом с Арантой всегда незримо находились другие миры. В чаще Лесов притаилось место, где они соприкасались, постоянно или иногда, возможно, лишь в часы затмения Ноаны. Именно поэтому все было там таким загадочным, необычным. Мир, в который я попала, наверняка сильно отличался от нашего. Но стрельца здесь, кажется, не было. Может быть, и ларны появились в нашем мире тоже не отсюда, а из другого мира-соседа.
Я хорошо запомнила то место, которое сразу же показалось странным. Несколько высоких деревьев с оранжевыми стволами, а под ними словно ковер из бархатистого темно-зеленого мха. Оттуда я шла строго на северо-запад, минут десять, не больше. Значит, чтобы вернуться, надо идти в противоположном направлении, на юго-восток, пока не увижу те самые деревья с колючками. В этом лесу их было много, но на той поляне они росли полукругоммощные, высокие. Перепутать их с другими я не боялась. Пугало иное.
Посадив ларну в клетку, я прошла еще немного, но остановилась переждать, опасаясь в сумерках не заметить куст стрельца. И двинулась дальше, когда снова стало светло. То есть из своего мира в этот я попала во время затмения. Что, если проход закрылся, как только луна перестала заслонять Ноану?