Именно поэтому я и позвала незнакомца пойти со мной. Хоть он и был страшно зол из-за того, что я чуть не угодила под его повозку, и это вполне можно было понять. Тем не менее, я сразу почувствовала к нему доверие. Не хотелось думать о том, что Аранта может стать для меня недоступной. Но если бы так действительно случилось, я не осталась бы в этом лесу совсем одна.
Что делать в чужом мире, ничего о нем не зная, не понимая языка, на котором разговаривают его обитатели? На чью помощь рассчитывать? Этого красавца с синими глазами? Он помог мне встать, о чем-то расспрашивал, взглянул на мою рану и не отказался пойти со мной в лес. Хотя мог просто обругать и поехать дальше. Но стоило ли надеяться, что он станет усложнять свою жизнь лишними хлопотами? Наверняка у него есть семья, которая вряд ли поймет его беспокойство о непонятно откуда свалившейся девушке.
Однако все вышло именно так. Проход между мирами закрылся, и он привез меня к себе домой. Семья? Не было никакой семьи. Дом и сад давно не знали женских рук. Но у него остались женские вещи - он принес их мне на смену эрмису и штанам, в которых я изнывала от жары. Бездетный вдовец? Или живет с женой врозь?
В нашем мире женатые мужчины носили серьгу в правом ухе, а если жена умирала, вставляли ее в левоев знак траура и того, что им не нужны новые отношения. Правда, потом многие снимали. Интересно, а как здесь? Есть у вдовцов какие-то отличительные знаки?
Андрей Так его звали, если я поняла правильно. Непривычное сочетание звуков. Пока мылась, повторила много раз, чтобы привыкнуть. Как будто мелкие камешки перекатывались во рту, но мне нравилось.
Я знала его имя, он знал мое. Но этого было слишком мало. Как мне объяснить ему, кто я и откуда? Он пытался разговаривать со мной жестами. Это выглядело забавно и, в общем, понятно. Но только самое простое: иди сюда, сделай это. Но что-то более сложное? У меня вряд ли получилось бы.
14.
Да, здесь все было необычно, странно, пугающе, но так интересно! Я не представляла, что со мной будет завтра. Сегодня хотелось просто оглядеться на новом месте, хотя бы немного понять, какой онэтот мир. Ведь я не видела еще ничего, кроме леса, дороги, по которой ехало множество таких же повозок, как у Андрея, и маленького поселка.
Ах, да, еще море! Или это было всего лишь большое озеро? Этеру с одного края омывал океан, но он находился слишком далеко, и я о нем только слышала и читала. Из комнаты, куда меня привел Андрей, был виден другой берег, поросший лесом. Да, наверно, все-таки озеро. И это было так красиво!
Все в этом миреили почти всеотличалось от того, к чему я привыкла. Повозки, едущие сами, коробочки, показывающие на карте место, где ты находишься, светильники, которые зажигаются, подчиняясь одному движению руки. А еще музыка из ниоткуда, живые картинки в ящике, шкафчик, разогревающий еду и питье. И много всего другого, того, что я уже увидела, и что еще предстояло увидеть. Все это можно было считать магией, волшебствомведь люди Аранты всегда называли так то, чего не могли понять. Как сны ларн, например. Или необычные способности Охотников. Наверно, и Андрею показалось магией то, как я исцелила свою ссадину.
А еще было интересно пробовать местную еду и напитки. Что-то мне нравилось, что-то нет. Например, запеченное мясо птицы было очень вкусным, а вот смесь из сырых зеленых овощей и травы, политая густым кислым молоком, - просто отвратительна. Как и красный напиток, похожий на забродивший ягодный сок. Зато другой оказался совсем как наше пиво, только пили его здесь холодным. Как можно пить пиво холодным?!
Я попыталась жестами объяснить, что его надо согреть, но Андрей не понял. Зато принес бумагу и какое-то приспособление для письма. В Аранте писали птичьими перьями, обмакивая их в чернила, или грифельными стержнями, вставленными в деревянные трубочки. Это тоже была трубочка, только из какого-то другого материала, а в нейстержень, пишущий синим. Я нарисовала кружку над огнем, и Андрей подогрел ее.
Это был еще один способ объясняться, помимо жестов. Я, как могла, попыталась изобразить миры вокруг солнца, затмение и как попала из нашего в этот. И, кажется, Андрей меня понял. А потом произошло что-то очень странное.
Он приготовил еще какой-то напитокгорячий, ароматный, горьковато-сладкий, который мне понравился. Но едва я сделала глоток, как увидела на дорожке в саду маленького забавного зверька, похожего на живую шапку из колючек. Заметив мое удивление, Андрей принес его и посадил мне на колени.
- Ёж, - сказал он, показав на него пальцем.
Зверек свернулся в шар, так что не было видно ни головы, ни лап, и сердито пыхтел. Но как только я дотронулась до его иголок, мгновенно развернулся и уставился мне прямо в глаза, шевеля черным носом.
«Отпусти меня!»
Я подумала, что мне померещилось, но ёж чуть привстал на задние лапы, продолжая смотреть на меня и умоляя:
«Отпусти!!!»
Это был не голос. Как будто его мысль или, может, желание передалось мне. Как будто это думала или хотела я - за него.
Подсунув ладонь под мягкий, покрытый серой шерсткой живот, я вынесла его в сад и опустила на дорожку. Ёж скрылся в кустах, среди листьев которых висели крупные темно-красные ягоды. Я подошла, сорвала ягоду и, обернувшись к дому, вопросительно посмотрела на Андрея. Он кивнул.
Кисло-сладкая, сочная, с мелкими косточками, ягода была похожа на нашу лесную яргу, только крупнее. Я набрала горсть, вернулась к нему. Протянула ладонь, и Андрей взял несколько ягод, сказав что-то: наверно, поблагодарил. От случайного прикосновения его пальцев внутри томительно дрогнуло, хотя когда он вел меня за руку к дому, я не испытывала ничего, кроме тревожного волнения.
Ты с ума сошла, Тайра Ирбен?
Нет просто показалось!
Я допила остывший напиток, который Андрей назвал «кофе», и поднялась наверх. Ложиться спать, наверно, было еще рано, но я так устала, что больше всего хотела остаться в одиночестве.
Солнце, садясь за озеро, расцветило небо и воду темно-красным, желтым, оранжевым. Я стояла, держась за перила, и любовалась этой красотой, когда услышала стук в дверь. Наверно, это было предупреждение или вопрос: можно ли войти. Как и у нас. Не зная, чем ответить, я подошла к двери, открыла.
Войдя в комнату, Андрей вставил что-то маленькое, красное в висящую на стене квадратную рамку с двумя отверстиями. Потянуло приятным запахом цветов. Издав зудящий звук, Андрей помахал руками, как крыльями, ущипнул себя за руку, показал на красную коробочку и покачал головой.
Кровососы! Ну конечно, я уже убила несколько, пока любовалась закатом. В Аранте, чтобы отгонять их, поджигали молодые веточки волосатика: куста с покрытыми густым пушком листьями. Видимо, запах из коробочки должен был отпугивать местных кровопийц.
Андрей уже хотел уйти, но заметил на столике рядом с кроватью ларну, клетку с которой я достала из сумки. Подойдя поближе, он удивленно и с вопросом показал на нее пальцем. Наверно, я выглядела так же, когда таращилась на ежа.
- Ларна, - сказала я, сложив под щекой руки и закрыв глаза, как это сделал он, предлагая мне отдохнуть на кровати.
Но Андрей не понял. Вышел и вскоре вернулся с бумагой и палочкой для письма.
15.
Я нарисовала человечка на кровати, рядом клетку с ларной и стрелочку от нее к его голове. А над головойпузырь, в котором человечек шел по дорожке между деревьями: это был его сон.
Андрей взглянул на рисунок, наморщил лоб и пожал плечами. К счастью, многие жесты и движения для проявления чувств у нас совпадали, а если нет, то можно было понять по выражению лица. Судя по всему, рисунок мой ему мало что сказал. Я развела руками: ну извини, не знаю, как еще объяснить.
Он махнул рукой: ладно. А потом пару раз слегка согнул и разогнул пальцы. Этого уже не поняла я. Судя по тому, что Андрей сразу же вышел из комнаты, он то ли пожелал хорошего сна, то ли попрощался до утра. У нас такого обычая не было, но мне это показалось разумным. Кто знает, что может случиться ночьюа вдруг больше уже не увидимся?
Подождав, пока он спустится вниз, я прокралась в комнату с душем. Правда, интересовал там меня сейчас совсем другой предмет. Душ и чаша для умывания с краном были почти такие же, как у нас, а вот о назначении белого сиденья с крышкой пришлось догадываться. Впрочем, когда поджимает нужда, голова начинает соображать намного лучше. Я слышала о чем-то подобном в богатых городских домах Этеры, но видеть не доводилось. Оказалось, очень удобно. Разве что вода предательски шумит на весь дом, но, наверно, здесь на это никто не обращает внимания.
Вот теперь я уже сильно жалела, что почти ничего не взяла с собой, рассчитывая купить все необходимое в Финтальфе. Так было легче идти, а денег у меня хватало: большая часть того, что удалось выручить за ларн. Но в этом мире они никому не были нужны, а я не захватила даже зубную щетку. Хоть пальцем чисти.
Я не имела понятия, как здесь живут люди, и не могла ни с чем сравнивать. Может быть, Андрей был богатым человеком, а может, едва сводил концы с концами. Но как бы там ни было, с какой стати ему брать меня на содержание? Ладно, накормить, оставить переночевать, но дальше?
В Аранте в каждом городе были приюты для бездомных, для мужчин и женщин отдельно. Они выполняли какую-то работу, чаще тяжелую и грязную, только за еду и постель. Никто не спрашивал, кто они и откуда. Возможно, что-то похожее есть и здесь, но что я могу делатьничего не зная, не понимая языка?
Если бы Андрей разрешил мне остаться у него Я могла бы работать в саду, убирать дом, охотиться в лесу на дичь. Или нет, только не это!
Он не был мне неприятеня вспомнила ту внезапную дрожь, когда он коснулся моей ладони. Но мне хорошо было известно, что это такое: близость с мужчиной без любви. Когда желание утолено и остается только горькое послевкусие и недоумение, зачем это понадобилось. А расплачиваться собой за кров и едуи вовсе мерзко. Наверно, надо по-настоящему умирать с голоду, чтобы пойти на такое. И то я, скорее, стала бы воровкой, чем согласилась продавать себя.
За день, жаркий и душный, комната нагрелась так сильно, что ночная прохлада никак не могла ее остудить. Я вытащила одеяло из пододеяльника и отложила на кресло, сняла рубашку, оставшись в одном бирте и порадовавшись, что в последний момент захватила сменную пару.
Это нижнее белье женщины позаимствовали у мужчин, надевая его под мужской костюм и в дни ежемесячного очищения. С платьями обходились одной только длинной рубашкой, но я редко носила платья.
Проклятье! Как же я могла забыть?! До конца луны оставалось всего несколько дней. И что мне делать? Обычно я использовала старые простыни, разрезанные на полосы. А здесь? Украсть простыню и спать на матрасе? Что я потом скажу? Набраться смелости и попросить старую? Только не это!
В Аранте все, что касалось особенностей женского тела: очищение, беременность, роды, - считалось непристойной темой, которую возбранялось обсуждать даже с мужем. И хотя многие понимали, что в здоровом человеческом теле не может быть ничего постыдного, запрет этот соблюдался строго. Супруги и любовники свободно говорили между собой о близости, но ни одна женщина не осмелилась бы сказать своему мужчине, почему отказывает ему в ней.
«Не сегодня» - говорила я Энгарду, и этого было достаточно.
Нет зачем я только вспомнила об этом?! Вспомнила о нем
Ночьжаркая, влажная, совсем как та, когда мы последний раз были вместе, когда занимались любовью. Прошло три года, а я так и не смогла ничего забыть. Странно, но особенно ярко я вспоминала о нем, едва только рядом со мной появлялся какой-то мужчина. И память тотчас вступала в схватку с желаниями тела. И Кора словно была на ее стороне, погружая меня в сон, где Энгард казался более живым и настоящим, чем прежде наяву.
Я зажмурилась, потрясла головой, пытаясь отогнать эти мысли. А когда открыла глаза, сияние ларны в клетке ослепило. В отличие от зелено-лиловой Коры, моя новая, которой я так и не придумала имя, переливалась всеми оттенками желтого и оранжевого, как солнце. Эта ночь была самой важной, потому что нам с ней предстояло установить неразрывную связь на следующие три года. Мне нужно было поскорее уснуть, но события дня и тяжелые мысли захватили так сильно, что я не могла расслабиться.
И все же в конце концов дремота победила.
- Трина, - пробормотала я имя, родившееся на границе яви и сна.
16.
Таких бестолковых снов я в жизни еще не видела. Что-то похожее на живые картинки в стоящем на полке ящике, которые менялись, когда я нажимала на выпуклые кружочки черной коробочки. Только в этих невнятных обрывках я принимала самое непосредственное участие.
Куст стрельца в саду, осыпавший меня вместо смертельных листьев красными ягодами. Зеленая повозка Андрея, и я управляю ею, проезжаю через мост над протокой и мимо ярко-желтого дома. Марвен, несущий на кухонной рукавице ежа, внезапно превратившегося в Трину. Андрей в одежде Охотника: серый эрмис, кожаные штаны и сапоги, волосы под черной повязкой. Держит меня за руку и говорит с сердитым выражением лица. Говорит на своем языке, но я понимаю каждое слово.
«Тебе некуда идти, и поэтому ты останешься здесь».
А я возражаютоже на его языке. Что раз уж я сюда попала, пусть не по своей воле, значит, и устраиваться в этом мире должна сама. А не пользоваться бессовестно его добротой.
И Энгард. Я знаю, что это он, хотя не вижу лица. Он уходит по той самой дороге, на которую я вышла из леса, все дальше и дальше. Я бегу за ним, но расстояние между нами увеличивается, пока он не исчезает за поворотом
Я проснулась в слезах, с бешено колотящимся сердцем, в холодном поту. Сон словно разлетелся осколками льда, которые таяли на солнце, оставляя в памяти лишь смутные следы.
- Ну и что это было?спросила я Трину.
По ней пробежал ядовито-желтый всполох. Скорее всего, эмоции, которые я приписывала ларнам, были лишь моей фантазией, но она словно ответила: «Отстань, что смогла, то и показала».
Что-то с этой ларной не так? Или все дело в том, что мы в другом мире?
Утром эта сторона дома находилась в тени, но через открытую дверь-окно уже тянуло тяжелым зноем. В Этере летом тоже было жарко, но не так влажно, поэтому переносилось это намного легче. Хоть бы ветром повеяло. Мне показалось, что даже пение птиц и стрекот мелких тварей в саду звучал через силу.
Я сняла с веревки высохший бирт и подумала, что двух пар, если стирать каждый день, хватит ненадолго. В той сумке, которую принес Андрей, ничего похожего не былода я и не надела бы белье другой женщины.
Умывшись, я постирала бирт, повесила его сушиться и снова задумалась, глядя на озеро.
Что дальше? В моем сне было об этом. Что я должна позаботиться о себе сама. Но вот как? Вчера я подумала, что лучше воровать, чем продавать себя. Хотя на самом деле, конечно, ничем не лучше. То есть, может быть, лучше для меня, но не для других. Да, я всю жизнь нарушала закон, рискуя оказаться в тюрьме до конца дней, но ларны не были чьей-то собственностью. Вольные Охотники просто мешали лордам получать свою прибыль от торговли ларнами с ферм, ни у кого ничего не отнимая.
Найти другое занятие? Какне зная языка? Подождите-ка
Я не успела додумать эту мысльотвлек сердитый возглас в саду. Андрей, одетый как и вчера, в короткие штаны и рубашку без рукавов, шел к ограде, что-то громко говоря. Приглядевшись, я увидела на столбе небольшого рыжего зверя с длинным хвостом. Он сидел, сжавшись в комок, и, кажется, был зол ничуть не меньше.
- Андрей!крикнула я.
Он обернулся, посмотрел на меня. Я показала на зверька и покачала головой, а потом ткнула пальцем себе в грудь. Всунула ноги в скользкие неудобные туфли на плоской подошве и сбежала вниз.
Если вчера я услышала мысли ежа, может, получится и с этим рыжим?
- Кто это?спросила я, показывая на него пальцем.
Он наморщил лоб, но все-таки понял. И ответил, точно так же указав на зверька:
- Кот.
«Зачем ты пришел?» - подумала я, глядя коту в глаза.
Он прижал уши и приоткрыл пасть, скаля зубы.
«Птицы. В гнезде. Хочу. Съесть».
«Нет. Нельзя!»
«Хочу!!!»
«Оторву хвост. Уходи. И не приходи больше!»
Кот зашипел, а потом развернулся и спрыгнул за ограду. Андрей изумленно покачал головой, сказал какую-то длинную фразу и засмеялся.
Вот о чем я думала наверху. Что во сне свободно разговаривала на языке этого мира и все понимала. И сейчас мне показалось, что смогла бы понять, если бы послушала подольше. Еще вчера, когда смотрела живые картинки, появилось ощущение, что говорят за закрытой дверью и я просто не могу расслышать. А если дверь открытьсразу все пойму.
Андрей махнул рукой в сторону дома, и я пошла за нимна вкусные запахи. Он положил мне на тарелку два яйца, зажаренных с копченым мясом, поставил на стол корзинку с хлебом, сыр, масло, мисочку с чем-то похожим на варенье. Налил в кружку какой-то новый напиток: сначала немного коричневого из стеклянного кувшинчика с длинным носиком, потом добавил горячей воды из такого же, но большого, металлического. Я попробовала, обожглась, закашлялась, запила холодной из граненого бокала, который Андрей быстро сунул мне в руки.