Глава 3. После полуночи
Вера
Закат уже погас, когда лес наконец расступился и фары высветили бревенчатые стены деревенских хат. После долгой поездки затекли мышцы, я мечтала о том, чтобы сделать привал, но, подъехав ближе, передумала. Деревня оказалась мертвой. Прогнившие крыши домов чернели провалами. Поваленные заборы напоминали гигантских змей, спящих в высокой траве. Приоткрытые калитки будто зазывали в пустые, лишенные души дома.
С другого конца деревни донесся пронзительный скрип колодезного «журавля». По спине пробежал холодок.
Жутко, вырвалось у меня, глядя на дом, словно разрубленный пополам упавшим деревом.
Жутко? удивленно переспросил похититель. Что ты видишь, глядя на эти дома?
Смерть.
А яжизнь.
Он замолчал. А я все думала, хочу ли узнать, что он имел в виду.
«Гольф» свернул в переулок, испещренный рытвинами, полными воды. Машина огибала ямы, проседала, но продолжала ползти, пока не достигла последнего дома. Впередитополя и поле, дикое, заросшее густой травой. По сторонамзаброшенные дома. Гнилые пролеты заборов, цвет краски которых не опознать. Остовы теплиц. Оборванные электропровода.
Приехали.
Защищаясь локтями от веток яблонь, мы стали продвигаться к крыльцу. Этот дом оставили зимоймежду двойными оконными рамами лежал слой ваты, а на немвырезанные из фольги снежинки.
На двери висел замок. Я легко могла бы открыть его шпилькой, но промолчала. Продираясь сквозь крапиву по пояс, мы обошли дом и обнаружили второй вход. На этот раз повезло. Похититель крепко взялся за ручку, рванул на себяи дверь, хрустнув, открылась.
Мы оказались в просторной комнате с четырьмя окнами. Лунная полоска на полу делила ее пополам.
Похититель достал из бумажного пакета отбивную и сэндвичи. Голод свел меня с ума: я выхватила отбивную и впилась в нее зубамимысленно. Снаружи, надеюсь, я оставалась холодной, как мрамор. Даже выдержала паузу, прежде чем взять протянутый кусок мяса.
«Сосед» усмехнулся.
Не создавай себе лишних проблем, девочка.
Меня зовут Вера, это были единственные слова, которые я сказала ему за последние полдня.
Я знаю, как тебя зовут.
Похититель вручил мне спальный мешок и ушел. Я прижалась ухом к двери, стараясь не пропустить ни звука, мне пригодилась бы любая информация. Но я не услышала ничего, кроме шепота листьев и мышиной возни.
Вдруг поблизости раздался тяжелый скрип дерева, затемтихий всплеск. Я подскочила к окну.
Похититель, полностью обнаженный, стоял у колодца ко мне спиной. Подхватив полное ведро, он опрокинул его на себя. До меня и капли не могло долететь, но дыхание перехватило. Он же даже не вздрогнул, только встряхнул головой, разбрызгивая мелкие капли. А потом, замерев, еще долго смотрел на далекий чернеющий лес. Волосы, темные, набравшие влаги, облепили шею, луна высвечивала каждую мышцу на его спине. Это было красиво, как в кино.
С трудом оторвав взгляд от окна, я отошла в глубь комнаты. Юркнула в спальник. Зажмурилась, пытаясь избавиться от образа, застрявшего в головеобнаженный похититель, похожий на персонажа из древней легенды, облитый водой и лунным светом, вглядывается в ночной лес. Мне нужно было спасать себя, а пока я двигалась в обратном направлении.
Итак, побег. Идти ночью в лесплохая идея, с какой стороны ни посмотри. Единственный шансугнать машину. За всю свою жизнь я сидела за рулем всего пару раз, и было это давным-давно. Но управлять папиной «Волгой» получилось сходу. Селаи поехала. Значит, решеноугон. Похититель прятал ключи в боковом кармане джинсов. Не самое простое место для кражи, но выбора нет. А еще неплохо было бы раздобыть телефон
Вернулся мой надзирательв джинсах, майка переброшена через плечои я сразу прекратила думать о побеге, словно он подслушать мысли.
Началась долгая-долгая ночь.
Похититель сидел у стены в глубокой тени, где было не разобрать, спит он или нет. А я даже не пыталась заснутьвслушивалась в его дыхание, всматривалась в очертания фигуры.
Пару раз показалосьзаснул, но стоило пошевелиться, как он вскидывал голову. Караулил.
Не спится? после очередной проверки спросил он.
Его голос отозвался во мне глубоко и гулко, словно эхо в пустом кувшине.
Да, помедлив, призналась я.
Надо мной нависали деревянные балки. Там, где на перекладины падал лунный свет, было заметно, как от едва ощутимого движения воздуха покачиваются паутинки.
Хочешь воды? похититель протянул маленькую пластиковую бутылку.
Хочу.
Я привстала, думая, что он передаст ее мнено нет, пришлось выползти из спальника. Поеживаясь, я взялась за бутылку. Не отдал. Потянула сильнее.
Ты подглядывала за мной, ответил похититель на мой вопросительный взгляд.
Его глаза мерцали холодным, спокойным блеском.
Я так и застыла, держа бутылку вместе с ним. Потом опомнилась и опустила руку. Я не знала, что ответить. За меня говорило молчание.
Похититель медленно поднялся и оказался так близко, что никакая сила в мире не заставила бы меня посмотреть ему в глаза. Я уперлась взглядом в ложбинку на его шее, где явно и быстро пульсировала тонкая вена.
Ты видела меня обнаженным, а тебянет, услышала я над ухом его голос и, ощутив в груди волнующую, сладкую боль, прикрыла глаза. Это нечестно.
Нечестно, что передо мной почти вплотную стоял похитительчеловек, которого я должна была как минимум боятьсяно не испытывала ни страха, ни стыда. Все, чего я жаждала в тот момент, прикосновения.
Теперь твоя очередь, девочка.
Все мои кратковременные интимные отношения с парнями были нервными и неуклюжими. Приспускание джинсов в темном подъезде. Влажные руки, залезающие под блузку на вечеринке Я никогда ни перед кем не обнажалась. А сейчас чувствовала себя так, словно это было самое естественное действие.
Его дикий, лесной запах стал интенсивнее, дыханиечаще. Он нежно провел пальцем по моей скуле, зацепил нижнюю губу, скользнул по подбородку. Я застонала от предвкушения. И вслед за этим стоном совсем рядом, будто прямо в доме, раздался протяжный волчий вой.
Я в ужасе выскочила из спальника.
Мой похититель спал. В темноте зачиналось утро.
Нервно оглядываясь, я дышала и не могла надышаться. Сердце больно колотилось.
Как же такое могло присниться! Почему?!
В панике я схватилась за грудь. На мне был лифчик. На мне был лифчик! А во сне я точно знала, что его нет. И еще я сделала глубокий выдох, пытаясь привести себя в чувстваи еще носки! А во сне я была босиком! Но, несмотря на веские доказательства, мне все еще было не по себе.
Похититель спал, по-прежнему прислонясь к стене. Иногда он вздрагивал и тихонько поскуливал. В доме было прохладно, но его лоб покрылся испариной. Плохой сон? На доли секунды мне стало жаль его, но я сразу взяла себя в руки. Если буду медлить, если стану сочувствовать, то и со мной может произойти что-то плохое.
Не дыша, на цыпочках я подошла к рюкзаку. Черный, кожаный, с потертостями по краям, он оказался вместительнее, чем я думала. Поворошила бельеничего ценного. Достала из внутренних карманов спички и стопку рублей, перевязанных резинкой. Во внешнемнашла моток веревки и охотничий нож, совсем как у моего отца, а еще билет на поезд Москва-Тобольск с просроченной датой. Ни телефона, ни ключей. Мне оставалось обыскать «соседа».
Его сон стал спокойнее, значит, глубже. Учитывая, как поздно он заснул и как мало спал накануне, возможно, сейчас самое удачное время для обыска и побега.
Я опустилась на корточки и осторожно, едва дыша, дотронулась до карманов его джинсов. В яблочкоключи были там!
Очень медленно я засунула пальцы внутрь, потянула за кольцои через несколько секунд ключи оказались в моей ладони. А в следующее мгновение похититель схватил меня за запястьетак сильно, что я вскрикнула и выронила связку.
Думаешь, это игра? спросил он шепотом, от которого по позвоночнику пробежал холодок, и резко отпустил мое запястье с отпечатками его пальцев. Вернись. На свое. Место.
Пока я, все еще в шоке от происходящего, медлила, стало происходить невообразимое. Похитительпарень, с которым я чувствовала себя в безопасностиплавно переместился на корточки и, опираясь на руки, замер, готовый к прыжку. Его мышцыбугристая отполированная стальбыли напряжены до предела. В глазах, ночью бездонно-черных, желтыми осколками плясал лунный свет. Из горла вылетело глухое рычание. Его верхняя губа дернулась, обнажив белоснежные зубы.
На ватных ногах я попятилась к спальному мешку.
Теперь похититель больше напоминал зверя, чем человека. Дикое, свирепое животное. Он не сводил с меня глаз, пока я не застегнула молнию спальника до шеи. Зубы стучали. От страха и бессилия навернулись слезы. Я закрыла глаза.
То ли мое сердце билось слишком громко, то ли чудовище, в которое превратился похититель, двигалось бесшумно, но я не слышала ни звука, и поэтому казалось, что зверь все еще стоит на четвереньках, готовый к прыжку.
Не знаю, как удалось заснуть. Сознание просто отключилось, словно потухла лампочка.
Алекс
Я мог бы выжать из наброска больше, но застрял на том, что увидел в спальне Верыслишком сильна была память о «самовозгорании». Одно дело чувствовать связь между предметами и людьми, и совсем другоетронуться крышей. Даже сейчас, выезжая из города на трассу, я ощущал, как нагревается листок в боковом кармане джинсов.
После того инцидента отец Веры отправил меня вместе с «коллегами» на обход квартир. Мне повезло со второй попытки. Дряхлый старик с тростью и такими дрожащими руками, словно у него болезнь Паркинсона, поведал любопытную историю. Вчера днем он видел в глазок молодого человека, который пытался вскрыть дверь квартиры некой Марии Ивановны, соседки по площадке. При этом злоумышленник что-то сказал моей Дикарке, которая как раз возвращалась домой. Едва Вера закрыла за собой дверь, как подозрительный тип побежал вниз по лестнице. На этом старикашка не остановился. Он доковылял до окна и увидел, как бандит садится в темно-синюю машину. Другие соседи помогли вычислить марку«Гольф». Камера через квартал зафиксировала номер. Пара звонков нужным людями я уже еду к Валентине Степановой, владелице тачки.
Путь неблизкий. Плюс объезд из-за ремонта дороги. И вот уже смеркается, а я все еще в доброй полусотне километров от пункта назначения.
Меня достала долгая, однообразная дорога. Последний час по обеим сторонам трассы тянулись полято зелень, то желтизна. А над ними нависало прозрачное небо, и солнце словно скалилось.
Только сейчас, когда закат растекся алым над посеревшей землей и взошла бледная луна, на душе становится светлее. С полей на дорогу выполз густой белесый туман, словно дым от сожженных еловых веток. Наступило мое любимое время, когда окружающий мир выглядит таким, каким и является на самом деле, опасным и непознанным.
Наконец поля обрываются, начинается лес. Туман становится гуще, стелется по трассе, клубится в свете фар. Ели подступают к самой обочине, словно карабкаются к дороге по песчаной насыпи. Луна, такая яркая на темнеющем синем, летит за мной в боковом зеркале, будто привязанный за нитку воздушный шарик Я едва успеваю вывернуть руль и не сбить егомальчишку, изо всех сил размахивающего руками.
Инстинктивно снизив скорость, смотрю в зеркало заднего вида. Мальчишка исчез. И только я перевожу взгляд на трассукак приходится ударить по тормозам. Поперек дороги, почти полностью преграждая проезд, на боку лежит фура. Часть тента разорвана, в дыру меж погнутых прутьев металлического каркаса, словно кишки из распоротого брюха, вываливаются целлофановые тюки с тряпьем.
Достаю из багажника фонарик и ружье. Плохая примета, когда ночью, в лесу, дорогу преграждает перевернутая фура.
Воздух остыл, но от асфальта еще исходит слабое тепло. Пахнет багульником, смолой и сгоревшей резинойот колес моего джипа тянутся черные полосы. Безветренно и тихо, только где-то глубоко в лесу под копытами оленя или лося хрустят сухие ветки. Куда громче звучат мои шаги, пока я иду к фуре.
Между фурой и песчаным скосом всего пара метров. Если бы не мальчишка, на скорости мог не проскочить. Оглядываюсь. Луна ярко освещает пустую дорогу и обочину. Но я чувствуюпарнишка где-то рядом.
Касаюсь уже остывших шин. Резина тотчас отзывается.
Кончики пальцевмои глаза. «Вижу», как колеса теряют сцепление с асфальтом, фура кренится набок. Водитель в панике. Но до паники он испытал другое чувствочто-то вроде растерянности. Я словно сижу рядом с ним, на соседнем кресле, и вижу волка, здорового, серого, выбегающего на середину дороги. Зверь останавливаетсяи по-человечески равнодушным взглядом смотрит, как на него несется фура.
Надо отдать должное человеческой глупости. Тонны животных гибнут на дорогах каждый день. А этот дальнобойщик решил затормозить. Естественный отбор в действии.
Свечу фонариком в кабину сквозь лобовое стекло. Свет скользит по одеялу, подушкам и прочему барахлу, что перемешалось при аварии. Водителя нахожу на дороге с другой стороны фуры. Прежде чем отключиться, он смог выбраться из кабины, что с таким пузом наверняка было непросто.
Присев на корточки, я перво-наперво делаю то, что всегда необходимо проделать с бездыханными теламипроверяю зубы. Кривые, желтые, прокуренные. Не мой клиент. Затем пальцами прощупываю пульс на сонной артерии. Не такой уж водила и мертвый. Вытираю кровь на пальцах о его клетчатую рубашку.
Проверяю свой мобильный. Сигнала нет. Снова оглядываюсь. Где же прячется этот мальчишка? Явно же неподалеку. Его взгляд царапает мой затылок, словно гвоздем.
Нажать на тормоз и тем самым едва не разбиться насмертьэто выбор водилы. И я ни в коем случае не собираюсь этот выбор оспаривать, пытаясь как можно быстрее отвезти гринписовца в больницу, до которой, к слову, добрая сотня километров. Пусть этим займется кто-нибудь посердобольнее.
С этими мыслями я открываю дверь своего джипа и, уловив боковым зрением светлое пятно, резко оборачиваюсь. Хорошо, что я не верю в призраков.
Тот, кто не дал мне врезаться в фуру, вовсе не мальчишка, а девушка. Очень худая, поджарая, словно лесной заяц. И босая. Из одеждырваные темные джинсы и светлая замызганная мужская рубашка с подвернутыми рукавами. Короткие черные волосы грязными сосульками лезут в глаза. Деваха улыбается странной полусумасшедшей улыбкой. Если начистоту, то встретить в подворотне здоровенного мужика с тесаком мне было бы приятнее, чем эту принцессу.
Как ты здесь оказалась? спрашиваю я, подойдя ближе.
Молчание.
Как тебя зовут?
Тишина.
Протягиваю рукудевчонка отступает.
Ну и черт с ней.
Сажусь в машину, но не успеваю завести двигатель, как дверь хлопаети вот девица уже на заднем сиденье.
Выметайся, устало прошу я.
Молчание.
Вон отсюда, уже с нажимом.
Тишина.
Выхожу из машины, но едва протягиваю руку, чтобы открыть заднюю дверь и вытащить нахалку, как девка проскальзывает между спинками сидений на мое место и включает передачу. Я чертыхнуться не успеваюа машина уже дергается и, рванув на пару метров, застывает.
Ага. Водить-то угонщица не умеет. Шагаю вразвалочку, но едва дохожу до джипа, как он снова дергается вперед на пару метров. Ладно, водить она умеет.
Эта игра мне и раньше не нравилась, а теперь начинает бесить по-настоящему.
Прекрати! рычу я. Что тебе надо?
В ответ натужно ворчит мотор.
Хорошо, догадываюсь я. Отвезу тебя, куда скажешь. Но сначала мы поедем туда, куда нужно мне. Это срочно. Договорились?
Никакой реакции.
Отвезу. Обещаю. Ну, хочешьпоклянусь. Чем там тебе поклясться? Ты же вроде как жизнь мне спасла. Так что отвезу тебяи мы квиты. Договорились?
Ответом мне становится приоткрытая водительская дверь.
Пока устраиваюсь на своем сиденье, грязнуля успевает перелезть на заднее.
До деревеньки мы добираемся почти в полночь. Джип тащится по пыльной дороге, больше напоминающей ребристую доску для стирки, которой когда-то в деревне пользовалась моя бабка. В редком окне горит свет.
Ленина 13, Ленина 15 Нажимаю на педаль тормоза и еще раз проверяю адрес. Ленина 17. Адрес верный, но это не меняет того факта, что фары джипа буравят черные, обглоданные пожаром бревна. То, что некогда было домом, теперь напоминает сюрреалистичный выставочный стенд. До основания сгорела только фронтальная стена и часть крыши, и теперь перед глазами открываются внутренности домаметаллический, потемневший от копоти остов кровати, печка со светлыми боками, разбросанная по черному полу черная посуда, осколки стекла. Дом, похоже, сгорел недавносквозь пепел еще не пробилась трава.
От созерцания этой картины меня отвлекает странное дробное постукивание, которое доносится с заднего сиденья. Я и забыл, что взял попутчицутак тихо и незаметно она себя вела. Оглядываюсь. Деваха смотрит сквозь меня на останки хаты, обхватив колени руками. На щиколоткахцыпки, как у беспризорника. Глаза мутные, неживые. Зубы выстукивают дробь.