Глава 6. Обнажая правду
Сквозь темноту пробился солнечный луч. Еще мгновение назад меня не существовало на свете, а теперь я чувствовала теплое объятие Амона и его ладонь вокруг моей. Песчаный вихрь замедлился и начал сгущаться, заново вылепляя мне ноги, руки и туловище. Я не особо надеялась, что найду себя в том же виде, но, приоткрыв один глаз, с облегчением обнаружила кожу на месте. Причем она не только не была иссечена острым песком, но даже казалась более гладкой и сияющей, чем обычно. В голове промелькнула тошнотворная мысль, что меня разобрали и собрали заново, как детский конструктор.
Мы стояли посреди Центрального парка, на прогулочной дорожке, которую я топтала кедами минимум несколько раз в год. Вокруг не было ни души. Похоже, нашего чудесного перемещения никто не заметили я никак не могла решить, хорошо это или плохо. Сейчас я была уверена только в одном: Амонне тот человек, за кого я его принимала все это время.
В отдалении я разглядела эмблему «Гелиоса». Моя рука по-прежнему покоилась на груди Амона. Тот стоял, смежив веки, и солнце окружало его голову сияющим нимбом.
Амон?..
Он открыл глаза и быстро оглядел меня и наше окружение. В ту же секунду смущение, проступившее было на его лице, сменилось каким-то другим выражением.
Mehsehhah efyibehu hawb! прорычал парень, воздевая руки в уже знакомом мне жесте отчаяния. Затем он принялся медленно поворачиваться по кругу, что-то бормоча себе под нос на незнакомом языке. Когда он увидел отель, с его губ сорвались еще несколько слов, подозрительно напоминавших отборные ругательства.
Я почувствовала, как закипает внутри ярость. Моя организованная, отлаженная, как часы, жизнь стремительно летела к чертям.
Я была умной. Образованной и воспитанной. Прекрасно чувствовала себя в обществе взрослых.
Я представляла собой воплощение выдержки, такта и благоразумия. Я всегда себя контролировала. Я была Лилианой Джейлин Янг, дочерью своих родителей, и только что едва не потеряла голову от первого встречногоа также сумасшедшего, восхитительного и абсолютно необъяснимого парня.
Амон закончил ревизию окружавших нас елок и, повернувшись ко мне, мрачно заявил:
Мои силы иссякают, а братья далеко. Нам потребуется помощь.
Помощь? то ли вздохнула, то ли всхлипнула я. В следующую секунду гнев, который я так старательно сдерживала, наконец прорвался наружу, и я заорала ему в лицо:Да ну?! Может, еще Супермена позовем? Хватит с меня этого дерьма!
Я никогда в жизни так не кричала. Если быть совсем честной, до появления в моей жизни Амона я вообще ни на кого не кричала, но возможность вот так взять и на него наорать неожиданно принесла мне удовлетворение.
Амон уставился на меня точно на душевнобольную.
Юная Лилия, возьми себя в руки.
Ну уж нет!
Нам нужно
Ничего нам не нужно! Не знаю, кто ты на самом делеи какой наркотой меня накачал, но с меня хватит! Понял? Понял?! Больше никакой помощи!
Я развернулась и зашагала к дому. Этот простой жест странным образом помог мне восстановить самообладание. С каждым разделявшим нас шагом мысли приходили в порядок, а растрепанные нервы успокаивались. Я поправила лямку рюкзака и мысленно взмолилась, чтобы Амону не пришло в голову за мной увязаться.
Завидев меня, несколько прохожих описали широкий круг. Их можно было понять: кому захочется столкнуться с девушкой, которая на всех парах несется мимо, что-то бормоча про умирающих психов-гипнотизеров? Разумеется, я могла найти объяснение произошедшему. Разумеется. Вот только для этого мне пришлось бы позаимствовать парочку терминов из «Звездного пути».
Я пыталась разобраться в случившемся, сложить все части мозаики и с облегчением спрятать ее в коробку. Но то, что сотворил Амон, просто не укладывалось в рамки здравого смысла. Он словно засунул мне в череп бомбу, тревожно тикающий часовой механизм, который грозил разрушить все, что я знала о себе и о мире. Пожалуй, самым разумным было бы забыть об этом происшествии денька на два и потом обдумать его на свежую головупотому что сейчас с моей головой явно творилось что-то неладное.
Мне страшно хотелось проверить, преследует ли меня Амон, но я не решалась обернуться. Если он все-таки за мной увязался, я просто начну кричать. В парке всегда толпа народу, кто-нибудь да откликнется.
Лилия!
Вспомнишь бревновот и оно.
Юная Лилия, немедленно вернись! позвал Амон, будто я была непослушным щенком.
Отстань, или я позову на помощь! крикнула я через плечо, припуская рысцой.
Я услышала, как парень тоже перешел на бег, и уже открыла рот для вопля, когда он звучно приказал:
Лилия, ты остановишься!
Я будто запнулась о невидимую леску. Рюкзак с размаху ударил меня по спине, и я полетела в траву без малейшего представления, а что, собственно, случилось. Проклятая застежка опять щелкнула, и карандаши с яблоками веером рассыпались по земле. Пока я заталкивала их обратно, Амон меня догнал и покровительственно протянул руку. Я демонстративно отвернуласьи тут же услышала знакомый властный голос:
Лилия, возьми мою руку.
На этот раз я решила сопротивляться до концаи была наказана приступом боли такой мучительной, будто мне в живот воткнули зазубренный нож. Я судорожно всхлипнула. Теперь у меня не было и тени сомнения, что Амон как-то к этому причастен. Не слушаться его было больно. Решимость бороться испарилась, как снег на апрельском солнце. Агония затопила меня с головой, и я из последних сил вскинула дрожащую руку. Амон ухватил меня за ладонь и рывком вздернул на ноги. Я бы сказала, что не могла слова вымолвить от возмущения, но в действительности мои чувства описывались несколько иначе.
Ты сядешь, и мы поговорим, не терпящим возражения тоном продолжил парень.
Я сцепила зубы, дерзко сделала шаг в сторонуи почти сложилась пополам. Однако теперь меня переполняла не только боль, но и ненависть. Меня буквально колотило от ярости. В ту секунду на всей земле не было человека или вещи, которых я ненавидела бы сильнее, чем Амона. Я никогда прежде такого не испытывала. Никогда в жизни.
Отпусти меня! прошипела я сквозь зубы, когда он под руку довел меня до скамейки, будто немощную старушку.
Нет. И ты не будешь убегать или кричать.
Из глаз брызнули слезы злости, и на этот раз я не стала их сдерживатьхоть и не собиралась давать своему мучителю еще один повод для торжества.
Чего ты от меня хочешь? Похитить? Изнасиловать?
Амон наклонился и осторожно стер слезу с моей щеки. На лице парня читалось сожаление, которое я почти готова была признать искренним.
Сядь, повторил он, а затем добавил изменившимся голосом:Пожалуйста.
Я безвольно опустилась на скамейку. Амон снял у меня с плеча рюкзак и поставил рядом. Следующие несколько секунд он вышагивал передо мной, по-видимому, не зная, как начать.
Прости, что мне пришлось применить силу. Я знаю, ты не терпишь принуждения, но
Ты ничего обо мне не знаешь, отрезала я.
Он вздохнул.
Я узнаю о тебе больше с каждой прошедшей минутой, Юная Лилия. И даже без нашей связи могу сказать, что тебе противна сама мысль о подчинении кому бы то ни было. Но ты должна понять, что я просто не могу тебя отпустить. Не нужно меня бояться. Я не собираюсь причинять тебе вред.
Не знаю, как ты меня контролируешь, но я буду бороться. Я я буду ненавидеть тебя всю жизнь.
Я никогда прежде не произносила таких слов, да и сейчас не была уверена, что смогу исполнить свою угрозу. Раньше у меня просто не находилось повода кого-то ненавидеть.
Конечно, были люди, которые мне не нравились, но я спокойно навешивала на них ярлыки «Хронический нищеброд», «Агрессор», «Без чувства собственного достоинства» и убирала на дальнюю полку. Они не затрагивали меня эмоционально. Мне всегда удавалось сохранить надлежащую дистанцию и удержать чувства в уздено Амон был другим. Парень, которого я так неосмотрительно взяла под крыло, отплатил мне самой черной неблагодарностью. Эта мысль задевала сильнее, чем можно было предположить.
Услышав мою угрозу, Амон словно окаменел.
Хорошо. Ненавидь меня. Борись. Сопротивляйся при всякой возможноститолько ничего хорошего из этого не выйдет. Ты просто причинишь себе еще больше боли. Я уже сказал, Лилия: мы с тобой связаны, и ты будешь оставаться рядом, пока я этого хочу.
Я почувствовала, как гнев и негодование переплавляются во что-то другое, и, задрожав всем телом, опустила голову. По правде говоря, сейчас я ощущала себя собачонкой, которую отшлепал хозяин.
Вот как ты отблагодарил меня за помощь.
Амон пожал плечами, будто ему не было дела до моих словно я видела, что они его здорово задели, и это привело меня в еще большее смятение.
Это необходимо, наконец ответил он.
Кому необходимо? Почему ты меня просто не отпустишь? Чего ты хочешь? И я, громко шмыгнув носом, принялась копаться в рюкзаке в поисках салфеток.
Я уже сказал. Мне нужно найти братьев.
И ради этого ты меня так мучаешь? Да у тебя нет сердца!
Ресницы слиплись от слез, и теперь я видела Амона словно в дымке. Почему я плачу? Я же никогда не плакала. Это некрасиво и недостойно. Когда я успела превратиться в такую размазню?
Я шумно высморкалась и, стараясь вернуть самообладание, сердито протерла глаза кулаком.
Может, у тебя и рака нет?
Амон присел передо мной на корточки, взял свежую салфетку и принялся вытирать мои липкие от слез щеки.
В прошлые века от моего сердца было не много толку
Его палец очертил мягкую дугу по моей щеке, и я снова почувствовала странное теплокак тогда, на веранде. Один долгий миг я позволила себе бездумно наслаждаться этим ощущением, как вдруг спохватилась и напряглась. Амон поспешно отдернул руку, и я поняла, что для него этот жест оказался таким же неожиданным, как и для меня.
Он был проблемой. Нет, не просто проблемой. Врагом. Разве нет? Но было и кое-что еще: он заставлял меня чувствовать. И я до сих пор не знала, хорошо это или плохо.
Конечно, я не могла отрицать его привлекательностьно мои чувства к этому парню не исчерпывались физическим влечением. Я никогда не испытывала к мальчикам ничего подобного, и новый опыт оказался пугающим. Не страшным, как в фильмах ужасов, а скорее неуютным. Всю предыдущую жизнь я ощущала себя лодкой, которая стоит в порту на прочном якоре. Амону хватило пары дней, чтобы вытащить этот якорь. Более того, корабельный канатмоя последняя связь с берегомсейчас тоже лежал у него в ладонях.
Вглядевшись в его лицо, я поняла, что какая-то часть менячасть, которую я не желала называть и даже признавать ее существование, отчаянно жаждет нового прикосновения этих солнечных пальцев. Эмоции, которые он во мне пробуждал, вызывали тревогу, но я еще никогда не чувствовала себя такой живой. Настоящей девушкой, а не фарфоровой куклой, в которую меня пытались превратить родители.
Похоже, Амон обладал странным свойством поселять в моей душе смятениеи одновременно избавлять от него. Его компания воодушевляла и пугала, наделяла пьянящим чувством всемогущества и заставляла чувствовать себя бесконечно слабой. И это не говоря о том, что рядом с ним я поминутно боялась сойти с умаи к тому же испытывала мучительное чувство вины непонятно перед кем.
Мне не нравятся твои фокусы, сказала я тихо, но твердо. Когда ты говоришь таким голосом, тело будто перестает мне подчиняться.
Прости. Будь моя воля, я никогда бы не прибегнул к своей власти. Но мне нужно, чтобы ты оставалась рядом. Мне нужна ты. Ты даже не представляешь, насколько, и он, взяв меня за руки, принялся осторожно массировать мои запястья. Поверь, я никогда не хотел причинять тебе боль или доставлять неудобства. Хотя бы в это ты можешь поверить?
Одно долгое мгновение я молча вглядывалась в ореховые колодцы его глаз. Амон был для меня головоломкой, сложносочиненным пазлом, в котором я не понимала добрую половину деталей. Но я каким-то шестым чувством знала, что он не лжет.
Ладно, нехотя ответила я. Я тебе верю.
Хорошо, кивнул парень. Что такое рак?
Заболевание клеток. Как ты мог о нем не слышать?
Он вздохнул.
Слишком много вопросов.
Я откинулась на спинку скамейки и с нарочитым равнодушием пожала плечами.
Зачем ты так делаешь? спросил Амон.
Делаю что?
Прячешься так глубоко внутри себя.
Не понимаю, о чем ты.
Несколько секунд Амон внимательно изучал мое лицо.
У меня не было намерения тебя обидеть, сказал он наконец. Если хочешь, задавай вопросы. Может, я отвечу на твои, а потом кое о чем расспрошу тебя сам?
Я заколебалась, но в итоге кивнула.
Для начала, я многого не понимаю в твоем мире, но одно знаю наверняка: мое тело и разум не поражены никакими болезнями.
Я истерически рассмеяласьи вдруг расплакалась до икоты. Это было уже слишком. Голова кружилась, будто я не спала неделю. Я схватила из пачки одну салфетку, потом другую, третью И тут же услышала над ухом настойчивое:
Лилия, возьми меня за руку.
Я с подозрением покосилась на раскрытую ладонь Амона и громко шмыгнула носом.
Пожалуйста, Лилия. Я могу принести твоей душе мир.
Почувствовав, что это не приказ и непослушание не обернется очередным приступом агонии, я неожиданно смирилась и взяла его за руку.
Прими мою силу, предложил Амон. И постарайся найти равновесие.
Пытаясь сосредоточиться, я глубоко вздохнулаи почти сразу ощутила, как незримая нить между нами натянулась струной. Но сейчас не Амон забирал мои силы, а наоборот. Я почувствовала, как в меня медленно перетекает солнечный свет. Он успокаивал нервы и разглаживал спутанные мысли. Смятение, гнев, обидавсе это внезапно стало неважным. Еще несколько секунд назад я захлебывалась слезами злости, а теперь будто опустилась на самое дно своего внутреннего моря, где царили тишина и бесконечный покой.
Кто ты? прошептала я. Сомкнутые ресницы Амона затрепетали, и темно-зеленые глаза с золотым ободком заглянули мне прямо в душу. Ты так на меня смотришь Будто хорошо знаешь.
Да.
Нет, я имею в виду Будто знаешь обо мне все.
Не все.
Но ты можешь как-то Меня читать?
Амон кивнул.
Такова наша связь, Лилия.
Ты не тот, за кого я тебя принимаю, да?
Я больше. А может быть, меньше.
Я вздохнула. Час от часу не легче.
Ладно. Тогда вернемся к началу и сделаем все как положено, я протянула ему руку, и он с улыбкой пожал ее. Меня зовут Лилиана, а тебя, надо понимать, Амон. Итак, Амон, откуда ты приехал?
Тот взглянул на меня с удивлением, но потом пожал плечами.
Я из Египта.
Ты там родился?
Да. Много лет назад.
А как ты оказался здесь?
Амон пересел в траву у моих ног.
Я не уверен. Но раз мой саркофаг стоял в Обители Муз, наверное, меня привезли туда в нем. С какой целью, мне неизвестно.
Твой саркофаг?
Да.
Не понимаю. У тебя есть саркофаг? Ты музейный куратор? Что это за музеи, где учат гипнозу?
Амон рассмеялся.
Надеюсь, если я отвечу на все эти вопросы, то буду вознагражден хоть толикой твоего доверия, и он, растопырив пятерню, принялся загибать пальцы. Я не знаю, кто такой «куратор». Моя силадар солнечного бога Амона-Ра и его сына Гора. И я считаю этот саркофаг своим, потому что спал в нем много веков.
Следующие несколько секунд мы играли в гляделки. Наконец я задала мучивший меня вопрос, сама не веря, что произношу эти слова:
Ты хочешь сказать, что ты мумия?
Мумия, он повторил слово, старательно артикулируя, будто пробовал его на вкус. Каждое тысячелетие, когда я пробуждаюсь в этом мире, мое тело освобождается от покровов Анубиса. Ты говоришь об этом?
Я выпрямилась, внезапно почувствовав себя очень неуютно.
Мумификация означает, что труп с головы до ног обертывают лентами, кладут в саркофаг и прячут в пирамиде или храме.
Тогда да. Я мумия.
Но ты не кажешься мертвым, заметила я, когда ко мне вернулся дар речи.
Я не мертв, ответил Амон и после секундного колебания добавил:По крайней мере, сейчас.
Я тут же вспомнила, как забрела в египетское крыло и обнаружила крышку саркофага сдвинутой.
Клянешься, что не врешь?
Клянусь сердцем своей возлюбленной матери, что ты не услышала из моих уст ни слова лжи.
Когда Амон недавно спросил, верю ли я ему, я кивнула совершенно искренне. Он не был похож на лжеца. Во всяком случае, он явно верил в то, что говорилдаже если его слова и не были абсолютной правдой.
Решив проверить его «легенду», я прибегла к методике киношных коповподалась вперед, грозно сузила глаза и принялась бомбардировать парня вопросами: