Тяжело с вами. Вырастил на свою голову, один другого умнее, хмыкнул он. Одно словоразведка! Нет, не поругались. Не спится просто, вспомнилось всякое; сижу вот, ностальгирую, как и положено старому пню.
Может, тебе чего покрепче чая плеснуть? с иронией поинтересовался я.
Сиди уж, заботливый, отмахнулся он. Не настолько всё плохо, чтобы ночами в одиночку напиваться.
Могу составить компанию, уже вполне серьёзно предложил я. В терапевтических целях. Не знаю, как тебе, а мне порой неплохо помогает от мрачных мыслей.
Ладно, уболтал, чёрт языкастый; давай мы с тобой вина выпьем, я тебе умный тост скажу. На тему ревности и бдительности.
Что, неужели добровольно расскажешь, что у вас там стряслось? недоверчиво уточнил я, разливая ополовиненную за ужином бутылку красного вина на два стакана.
А то! Это же такая поучительная история, как опасно щёлкать клювом и верить в то, что если любимая женщина сидит дома с ребёнком, она уже никуда не денется, насмешливо хмыкнул он. Тебе сейчас очень кстати.
Ты меня пугаешь. Вещай! решительно кивнул я, усаживаясь рядом за стол.
Давным-давно вдохновенно начал он с очень торжественным лицом, но сам же не выдержал и засмеялся вместе со мной. Чёрт, а ведь и правдадавно! В общем, Володьке тогда три с хвостиком было, и гостил он в тот момент у бабушки. Случился небольшой и очень закрытый торжественный приём по случаю блестящего окончания одного незначительного местечкового конфликта с награждением непричастных. Награждением заведовал Авдеев, а я туда прибыл с Леськой под мышкой. И мне похвастаться перед парнями, она же у нас сейчас красавица, а тогда вообще чудо была, и ей заодно развлечение. А то она всё переживала, что и меня толком не видит, и со мной никуда не выходит. Кстати, мотай на ус опыт предыдущих поколений: женщин надо почаще развлекать. Женщина, чувствующая себя забытой и запертой в четырёх стенах, опасна или, по меньшей мере, вредна для жизни, у них от этого характер портится. Так вот, прибыли мы туда, и до какого-то момента всё было неплохо. А дальше начинается, собственно, очень воспитательная часть: мы поругались. Я, честно говоря, уже не помню, почему; из-за какой-то ерунды. Был я тогда молодой, горячий и очень глупый, и имел дурость бросить её там одну, уехав с боевыми товарищами обмывать награды. Я бросил, а Авдеев подобрал. Вернулся я домой под утро, и последнее, о чём думал, это судьба молодой жены; не из эгоизма, а просто упился до потери связи с реальностью. Проспался эдак к полудню, опомнился, совесть проснулась, а Олеськи нет. Болталку она с собой тогда брать не стала, видишь ли, к вечернему платью не подходит, и чёрт знает, где её и как искать. Я, наверное, полгорода обзвонил и обошёл за день, а её вечером, собственно, Авдеев привёз. Я после, вспоминая тот момент, почти поверил в Бога и ангелов-хранителей, потому что по всем законам жанра и привычным стереотипам собственного поведения должен был устроить скандал с претензиями и подозрениями, и непременно устроил бы. Говорю же, был молодой, горячий и очень глупый. Но тут как нашептал кто, и вместо этого я долго, вдумчиво и искренне извинялся, каялся и обещал «больше никогда». А уж как я извёлся, когда выяснилось, что Леська забеременела, врагу не пожелаешь. Ревность, Сёма, ужасно мерзкое чувство, от которого очень трудно избавиться. Но тут у меня есть повод для гордости, ибо подозрениями я изводил только себя. А потом ваша мама меня окончательно утешила; надо быть полным идиотом, чтобы усомниться, что ты мой сын, усмехнулся он. Такая вот поучительная история, как я чудом не проворонил жену. Учись на моих ошибках и не повторяй моих глупостей, он подмигнул и, отсалютовав бокалом, слегка пригубил. Я ответил тем же.
Ишь, какие подробности выясняются, задумчиво хмыкнул я. Чёрт, действительнопоучительно. А Авдеев что?
Авдеев умный мужик, пожал плечами отец. И честный, насколько это возможно для политика его уровня. Мне перед ним, честно говоря, попросту стыдно. Леська-то считает его другом, а вот он, мне кажется, до сих пор крайне неровно к ней дышит. Может, даже любит; но молчит. И я молчу, а что ещё остаётся! Ревную, правда, жутко; понимаю, что глупо, но ничего сделать не могу.
Знал бы, что у вас тут такие шекспировские страсти, я бы его в гости не позвал, усмехнулся я.
Да ладно, правильно сделал, он отмахнулся, а потом улыбнулся насмешливо. Когда бы я ещё без такого пинка взял в руки гитару?
Дурак ты, Димка, редкостный! раздался ворчливый голос мамы от двери. Дёрнулись мы с отцом одновременно.
Подкрадываешься, да ещё подслушиваешь! Права твоя мать, я дурно на тебя влияю, усмехнулся отец. Давно подслушиваешь?
Достаточно, хмыкнула она, подходя и обеими руками обнимая его за шею. Генерал обнял её в ответ, образуя живописную скульптурную группу. Достаточно, чтобы понять, что ты упрямый и чудовищно скрытный дурак. Во-первых, знала бы я, что для восстановления гармонии промеж тебя и гитары надо заставить тебя как следует ревновать, давно бы уже опять музицировал. А, во-вторых, ну куда бы я от тебя делась? вздохнула она, ласково погладив его по голове. Ну, поругались бы, потом помирились бы Родился бы Сёмка на недельку попозже. Нельзя же так откровенно сомневаться в моей моральной стойкости, насмешливо проворчала она. Расходитесь уже, полуночники.
А ты-то чего не спишь?
Я не сплю, потому что ты где-то шляешься, а я без твоего сопения под боком уже давно спать не могу. Ждала-ждала, куда подевался; пошла вот искать. И хорошо, что пошла: узнала много нового. Пойдём, Отелло Мценского уезда, она потянула отца вверх. И ты иди спать, а то жена проснётся, потеряет, переживать будет, строго велела она мне. Ох уж мне эти мужчины, на пять минут отвернуться нельзя: или напьются, или передерутся, с трудом сдерживая смех, проворчала мама.
Там леди Макбет была, с усмешкой вставил отец.
Я в курсе. Всё, всем спать! и они ушли, продолжая шутливый спор уже шёпотом.
Я, педантично спрятав бокалы в холодильник, не пропадать же добру, верно! тоже последовал их примеру. Вот так вот сходишь среди ночи водички попить, столько всего нового узнаешь!
Что случилось? сквозь сон поинтересовалась Рури, когда я укладывался в кровать и устраивал женщину в охапке.
С отцом о смысле жизни разговорились. Спи, ответил я, легонько поцеловав её в висок, и сам же почти мгновенно отключился.
Рури-Рааш.
Вечер в доме Зуевых оказался совершенно чудесным мероприятием. Я наблюдала за мужчинами и не верила своим глазам: неужели эти милые обаятельные людиименно те, о которых я столько слышала? Неужели вот этот улыбчивый балагур с гитарой, нежно обнимающий жену, тот самый Дмитрий Иванович Зуев? Человек без нервов, фактически командующий всей контрразведкой Федерации, держащий своих подчинённых в таком идеальном порядке, что для слаженной работы всех винтиков этого циклопического механизма совершенно не требовалось его внимание?
Но ладногенерал; в конце концов, моё о нём мнение складывалось по слухам и отзывам третьих лиц. Но Семён! Я узнавала его с новых сторон, и влюблялась в него вновь. Глубже, шире, окончательно теряясь в этом удивительном человеке и понимая, что даже если очень захочу, уже никогда и ни при каких обстоятельствах не смогу выбросить его из головы и сердца. И непрестанно удивлялась, насколько же мне с ним повезло, и насколько мудрее разума оказалось моё чутьё, восхищавшееся им с самого начала нашего знакомства.
О том, что он может быть невероятно нежным и заботливым, я узнала ещё по дороге сюда, на корабле. А вот о том, что он умеет быть таким лёгким, искренним и открытым, только здесь, в этом старом большом доме. И я уже не верила самой себе; неужели тот холодный и циничный человек, который скрутил меня в крошечной яхте, и этот обаятельный мужчина со смеющимися глазамиодно лицо?
Может быть, всё прошлое мне приснилось? Или, может быть, дело в этом пропитанном теплом и любовью доме, из которого совершенно не хотелось уходить, и который волей-неволей заставлял проникнуться своей уютной атмосферой?
Уже совершенно привычно устраиваясь в объятьях любимого мужчины, я с некоторым удивлением поняла и приняла для себя, что, похоже, вот оно, моё место в этой жизни. Только моё, специально для меня придуманное, которое мне, в отличие от многих миллиардов разумных существ, посчастливилось найти. А все упрямые обиды и претензии остались где-то там, за порогом этого дома, и были смыты холодным осенним дождём.
Утром Семён куда-то очень рано убежал, предварительно угомонив опять пробудившегося сына и поцеловав меня со словами «не скучай, вечером буду». В следующий раз меня опять разбудил Ярик, и тут уже я проснулась окончательно. В отсутствие мужчины во мне взамен вчерашнего страха подняла голову некоторая робость и неуверенность, но с этим оказалось не так трудно бороться. Главное, теперь я точно знала, что бояться здесь некого.
Поэтому, с сыном наперевес завернув в ванную комнату и умывшись, я спустилась в кухню. Где к моему смущению вовсю кипела жизнь. Правда, жизнь эта ограничивалась самой безобидной частью семействаженщинами и детьми. Точнее, младшей из детей, Алисой. Девочка обреталась на руках у мамы, а её бабушка хлопотала у плиты.
Ой, какие люди, поприветствовала она меня радостной улыбкой. Наш самый серьёзный мужчина проснулся и привёл маму! Ру, загляни вон в ту полку, там его еда хранится, попросила она меня, переворачивая на сковородке тонкую золотистую лепёшку. Я послушно направилась в указанном направлении. С процессом питания Ярика я, к счастью, за время дороги разобралась, и вполне могла управиться самостоятельно, даже одной рукой.
А вы случайно не знаете, куда мог убежать Семён? осторожно поинтересовалась я.
Ой, только «выкать» не надо, отмахнулась она. Зови меня Лесей, я привыкла; ещё можно мамой, но это я уже не навязываюсь, это как сама решишь. Точно не скажу, но, наверное, на службу умчался вместе с отцом. Должна же была его ссылка рано или поздно закончиться!
Какая ссылка? растерянно уточнила я.
Ох, узнаю Сёму, слова не вытянешь! неодобрительно качнула головой женщина. Он тут как вернулся, дома сидел. Утверждал, правда, что ему отпуск дали, но дождёшься от его начальства отпуска длиной без малого в год! Я пыталась добиться подробностей, но оба молчат как партизаны: что Димка, что сын его.
Володя говорил, его так наказали, тихонько подала голос Ичи. Сначала немного держали в тюрьме и расспрашивали, потом разжаловали и отстранили от службы; кажется, они что-то в нём в это время проверяли.
Ой, мамочки! эмоционально высказалась Леся, от неожиданности выронив лопатку. И ведь ни словом никто не обмолвился! Ичи, тебе больше всех повезло с мужем, чему я очень рада! проворчала она.
Как это, в тюрьме? потрясённо проговорила я. Куда разжаловали?!
Я не знаю подробностей, виновато улыбнулась Ичи-Ти. Я очень плохо ориентируюсь в этих вопросах.
Рури, ты чего так побледнела? встревоженно уточнила Леся. Ты нормально себя чувствуешь?
Да, я в порядке, просто Его же из-за меня наказали! растерянно выдохнула я. А он даже не упомянул об этом!
О чём и говорю, очень на него похоже, поморщилась Леся, с подозрением косясь на меня. Ты точно хорошо себя чувствуешь? И не надо себя ни в чём обвинять, как ты могла повлиять на его службу!
Так ведь я и была его службой! горячо возразила я. Он меня отпустил, и за это его, значит, наказали?!
Погоди, стой, одёрнула она меня. Сейчас я с блинами закончу, и будем знакомиться основательней, пригрозила женщина, ободрив улыбкой.
Рассказ получился удивительно длинным, хотя некоторые подробности я всё-таки отпускала. Например, поведение Семёна на станции, где я работала под его началом; просто потому, что мне было неприятно это вспоминать, и я чувствовала болезненные уколы ревности при мысли о Хэлен и других женщинах. Понятно, что это верх глупостивозмущаться тому, что было когда-то. Но приятней от осознания этого факта не становилось, да и вряд ли подобные подробности были важны маме Зуева.
А ещё я очень вкратце, буквально парой предложений, описала нашу встречу с пиратами и события на яхте. Вряд ли Лесе было бы приятно выслушивать, в каком состоянии находился её сын, и что спаслись мы благодаря чуду. Ну, и рассказывать подробности о бедственном положении собственного мира не стала; почему-то сейчас мне подобные пояснения казались бесполезным жалким нытьём и жалобами. Наверное, общение с Зуевым сказывалось. Кроме того, ведь Федерация в самом деле настроена нам помочь, о чём вчера с радостью рассказал отец. Можно сказать, проблема почти решена, так о чём плакаться и сожалеть!
Вот это боевик, озадаченно покачала головой Леся. Что-то моих детей тянет на приключения, что ни знакомството история! Слушай, Рури, мне было немного неловко спрашивать, но раз речь зашла Почему твой папа так странно выглядит? Ну, эти его уши, да и форма лица, немного смущённо проговорила она.
Так он же не человек, улыбнулась я, пожав плечами.
Какне человек? потрясённо уточнила она. Ты же
Я, в общем-то, тоже не человек, я захихикала; уж очень потешно выглядела собеседница в этот момент.
Как этоне человек?! Но ты И Ярик!
Пришлось всё-таки немного углубляться в тонкости физиологии рунарцев, утешив ошарашенную женщину изначальной близостью двух видов и заверив, что всё будет хорошо, и все последующие дети, буде таковые появятся, с высокой долей вероятности окажутся людьми, как и первый.
В таком духе прошёл весь день, мы общались и знакомились. И это было очень кстати, потому что в противном случае я извела бы себя ожиданием возвращения Семёна. Умом я понимала, что сейчас уже поздно паниковать, но всё равно отчаянно хотелось увидеть мужчину и выслушать насмешки над моими страхами именно из его уст. У него они получались гораздо более убедительными, чем у меня самой.
Пообщались мы, кажется, ко всеобщему удовольствию. Леся оказалась удивительно живой и искренней женщиной; иногда она казалась нервной и немного суетливой, но всё это странным образом сочеталось в ней с решительностью и удивительной мудростью. То есть, она суетилась только тогда, когда могла себе это позволить без вреда для дела и окружающих. А уж сноровке в обращении с детьми у неё тем более стоило поучиться. Сложно поверить, что такая мирная и милая женщина как-то умудрялась управляться со своим мужественным семейством. Зато на этом фоне её искренняя и открытая симпатия ко мне и Ичи становилась легко понятной: она видела в нас родственные души.
Что касается Ичи, она показалась мне очень необычной и в чём-то даже странной. Тихая, молчаливая, скромная до откровенной застенчивости; и тем не менее в ней ощущался характер и невероятное упрямство. Чувствовалось, что она никогда и ни при каких обстоятельствах не будет спорить, но если ей это будет важно, всё равно сделает по-своему. Они с мужем казались полными противоположностями, разными полюсами магнита, и вместе выглядели немного забавно, но удивительно органично, как те самые полюса, притянувшиеся друг к другу.
Впрочем, вкратце рассказанная история этой пары многое объяснила. И я очень порадовалась за Ичи-Ти, которую забрали из того малоприятного места, каким был её родной мир, Самум.
За этим разговором я с интересом выяснила порядки и обычаи дома, в котором оказалась. Впрочем, никаких строгих правил не было; просто Леся оказалась из тех людей, которые терпеть не могут сидеть без дела. Поэтому в сезон она занималась обширным садом, последнее времяв компании с Владимиром и его женой. А вот в межсезонье, в такой холод и сырость, она обычно с маниакальным упорством готовила, когда не занималась с детьми. Младший из них, Ромка, уже достаточно подрос и весь день проводил на учёбе, так что мама маялась от скуки.
И я потихоньку начала понимать, что мне нужно либо срочно научиться готовить из земных продуктов и приобщиться к развлечениям хозяйки дома, либо искать себе какое-нибудь другое занятие. Вот так с ходу самостоятельно определиться было сложно, но я знала, к кому обратиться за советом. Надо было только дождаться его возвращения.
Семён Зуев.
Вызывали, товарищ генерал? с порога поинтересовался я.
Проходи, Зуев, присаживайся, кивнул мне погружённый в какие-то документы Мартинас.
Некоторое время я просто сидел и ждал, пока начальство закончит с бумагами. Подобная его возня вселяла оптимизм: она означала, что генерал не изволит гневаться. Если бы гневался, то ради выволочки бросил бы все дела. С другой стороны, это желание прямо сейчас всё закончить и со спокойной совестью переключиться на меня могло предварять долгий серьёзный разговор, и конец его предсказать было куда сложнее, чем организационные выводы по итогам начальственного втыка.