Она сцепила ноги у него на спине, уперлась пятками в бедра, словно понукая его, заставляя двигаться еще сильнее, еще жестче, еще глубже.
Дэрил не сразу осознал, что она даже шепчет ему, хриплым от возбуждения голосом:
Еще, еще, еще!
В этот момент он словно обезумел. Глаза заволокла красная дымка, руки сдавили хрупкие плечи так сильно, что Эви тихо вскрикнула от боли, Дерил этого даже не осознал, обездвиживая ее окончательно, вдавливая в шкуры грубыми, звериными движениями, дурея от того, как она отвечала ему, тянулась, льнула.
И когда она внезапно выгнулась под ним и закричала, громко, безудержно, бессмысленно пытаясь уцепиться руками хоть за что-то, забилась от прошивающих тело сладких судорог, Дерилу достаточно оказалось двух толчков, чтоб догнать ее в удовольствии.
Невозможном, никогда ранее не испытываемом, остром до боли.
До белых точек перед глазами.
Дыхание удалось восстановить не сразу, настолько Дерил оказался выбитым из колеи случившимся.
Он аккуратно отжался на руках, запоздало испугавшись, что придавил девушку своей тушей, провел пальцами по щеке.
Эви лежала, закрыв глаза, со щек медленно сходил оргазменный румянец, дыхание все еще было сбитое, неровное.
Эви, позвал он, легко целуя щеки, виски, мокрые от пота, закрытые глаза, Эви, ты как?
Я она открыла глаза, посмотрела на него испуганно и обескураженно, я не знаю
Это прозвучало так жалобно, что сердце непрошенно ворохнулось в груди. И член тоже ворохнулся. Опять. Ее беспомощные шальные глаза, ее напуганное таким бешеным ответом организма на ласки лицовсе это странным образом заводило до безумия.
Ее хотелось защищать и трахать. И наоборот.
И Дерил не собирался отказывать себе в осуществлении этих желаний.
6
Этот магазинчик с женской одеждой Дерил приметил давно. Но не заходил. Повода не было. Теперь появился.
Он грохнул по железному карнизу кулаком, постоял, ожидая появления подгнивших продавцов или покупателей, но никого не было.
Дерил легко отомкнул замок, зашел, огляделся.
Одежда, самая разная, разных размеров, висела красивыми стройными рядами.
Он слегка растерянно помотал головой. Да, это будет непросто.
* * *
Домой возвращался в самом благодушном настроении. Он не стал выбирать, просто смел все, что увидел, на прилавках. Пусть Эви сама выбирает. При мысли о том, как обрадуется девчонка новым тряпкам, на душе стало нереально хорошо.
Нет, конечно, в его футболке она смотрелась охренительно, но возникала одна маленькая проблема. Слишком охренительно она смотрелась. Так, что член в штанах вообще не сидел.
Иногда Дерил думал, что девчонка разбудила в нем долбанного маньяка, готового драть ее днями и ночами без перерыва.
Ну не мог он спокойно на нее смотреть! Сразу в вспоминал, как она стонет под ним, как гнется податливо, как глазки свои закатывает, губки облизывает Бля, да даже от воспоминаний об этом сперма в голову бьет!
Эви просто виагра ходячая.
Причем самое классное, что она на него, похоже, так же реагирует. По крайней мере, глаз с него не сводит своих ведьмовских, завораживающих.
И охотно отвечает на его ласки, охотно ложится с ним, отдается. Эта неделя прошла, как в дурмане.
Первые пару дней Дерил даже из постели Эви был выпустить не в состоянии. Только на пожрать и поспать прерывался. Никогда себя секс-гигантом не считал, так, обычный нормальный мужик, с обычными нормальными потребностями. Есть бабаотлично, нет бабыне страшно, кулаком перебьется.
А тут До того у него башню сорвало, что даже за припасами не ездил. Не мог просто. Физически.
Потом немного очухался, мозг вернулся из члена в голову. Разозлился опять на себя. Вот чего творит, чего творит-то???
Конец, бля, света!
Пиздец вокруг!
Надо запасаться, надо тащить все в норку, чтоб потом, когда наступит полная жопа (а то, что жопа еще неполная, и все впереди, он был уверен), можно было бы затихариться и переждать. Пока все не решится.
А он именно это время выбрал, чтоб устроить себе медовый месяц. В итоге тупо проебал время. В прямом смысле!
Дерил невероятным усилием воли заставил себя собраться, насколько возможно, не отвлекаться на Эви, как назло, маячившей постоянно перед глазами в тонкой футболке на голое тело, под которой даже трусов не было, потому что единственное ее белье он разорвал в первый же день, а никаких женских приблуд у него не водилось в доме.
Сходил на охоту, переключился.
Принес зайца, пытался опять поучить Эви правильно свежевать и готовить добычу.
В процессе сорвался, наорал снова на девчонку, горюющую над окровавленной тушкой.
Все предсказуемо закончилось марафоном в постели.
Ну не мог он спокойно смотреть в ее испуганное лицо, со слезами на глазах.
Слишком нравилось наблюдать смену выражений испуга на возбуждение. Слишком нравилось осознавать, что причина этомуон.
Он заставляет ее краснеть, заводиться, терять контроль над собственным телом в стремлении получить кайф. Кайф, который она распробовала именно с ним.
Даже мысль об этом заводила.
* * *
Сегодня он уехал, не предупредив, рано утром. Эви спала, утомленная долгим ночным сексом, лица за волосами видно не было. Только изящный изгиб спины, с ямочками над ягодицами. Дерил не удержался, провел рукой от шеи, вдоль позвонков, до поясницы.
Девчонка во сне потянулась, как кошка, инстинктивно подставляясь под его ласку, застонала тихо и призывно.
Рука замерла на поясе. Неосознанно сжала сильнее.
И резко оторвалась.
Дерил выругался и ушел, не оглядываясь. Понимая, что еще чуть-чутьи остался бы.
Сука! Медовая, блядь, ловушка!
Нет, нет уж!
Контроль, конечно, проебан полностью, но мозги вроде пока при нем.
Девочку надо одевать. Девочку надо кормить. Девочку надо защищать.
А для этого надо делами заниматься.
К тому же, вот-вот должен был вернуться брат.
О том, что с Мерлом могло что-то случиться, Дерил даже не думал. Только не с этим говнюком.
* * *
Дом встретил тишиной. Подозрительной такой тишиной. Девчонка, похоже, что-то натворила и теперь прячется. Опасается. Хотя, чего ей опасаться-то? Наказания? Да что он ей сделает? Только выебет опять.
Тоже мне, наказание.
Но дом был пуст.
Дерил прошел по комнатам. Не хватало джинсов Эви, единственных, которые она берегла, как зеницу ока. Не хватало небольшого рюкзака. Пары поясных ножей. Пистолета с двумя обоймами. Обуви.
Он вышел на крыльцо. Огляделся. Ушла, значит. Ну, это вряд ли. Вряд ли.
Дерил подавил дикое желание заорать и разъебать о стену любимый арбалет. Это потом. Все потом. Сначала он найдет эту дурную кошку, слишком в себя поверившую.
7
Эви сидела на дереве, разглядывая скребущих ствол мертвецов. Вот это она попала. О чем думала только?
Ни о чем. Ни о чем она не думала, кроме того, как уйти подальше и побыстрее.
Ушла. Недалеко и не быстро.
Все-таки за две недели полной, абсолютной защищённости от ужасного внешнего мира она расслабилась. Эви и до этого до конца не осознавала происходящее, мертвецов видела только из окон квартиры и машины, а потом совсем не видела, потому что Диксон ее из постели почти не выпускал, какие уж тут ужасы окружающего мира.
Все это время, проведенное в постоянном возбужденном состоянии, сладком, мучительном дурмане, Эви все-таки не оставляла мысль. О побеге.
Об избавлении.
Как странно!
Она готова была терпеть Дерила, когда ей совершенно не нравился секс с ним, и хотела сбежать теперь, когда с ума сходила от него. От того, что он с нею вытворял. От того, что она вытворяла.
Потому что самое страшное, что могло с ней случится, это потеря себя. Своего внутреннего "я", своего мира.
Она готова была мириться с вторжением в ее тело, но не в душу. А все к тому шло.
Этот немногословный грубый мужчина приручал ее, как кошку, привязывал сладкими реакциями тела, поощрял хорошее поведение таким наслаждением, которого Эви никогда и не испытывала. И, пожалуй, не хотела испытать. Не хотела знать себя такой. Безумной. Текущей. Развратной. Глупой. Зависимой.
Эви боялась этого. Боялась того, насколько изменилось ее отношение к Дерилу. Ведь он вел себя так же, абсолютно так же, как прежде! Был таким же грубым, насмешливым засранцем, так же требовал от нее еды и секса. И, наверняка, его отношение к ней тоже не изменилось. Подстилка, купленная за две канистры бензина.
Она не могла, просто не могла больше быть с ним рядом. Осознавать, что смотрит на него по-другому, что думает о нем постоянно, что хочет его невозможно как. Осознавать, что ждет от него какой-то другой реакции, другого поведения. Просто потому, что он делает ей невероятно хорошо в постели. А он-то делает все, как обычно! Это она, оказывается, настолько ненормальная, что начала получать от этого удовольствие.
Эви страшилась себя, своих реакций. Не хотела признаваться, что за это время она специально несколько раз доводила его до бешенства и себя до слез. Просто потому, что затем получала невероятное, феерическое удовольствие, граничащее с болью, со страхом, и от этого еще более острое, на грани.
Это понимание, однажды больно ударившее ее, не отпускало. Вымучивало. Убивало.
Эви понимала, что еще чуть-чутьи она не сможет без этого жить. Без такого секса. Без Дерила Диксона.
Он сможет.
Онанет.
И поэтому надо как можно быстрее заканчивать это все.
Чтоб потом все не закончили за нее. Как в тот раз, когда Метт отдал ее первому встречному, не задумавшись.
Ведь Дерил тоже так может наверняка. Купить смог, и значит, продать сможет.
Тем более, что за все это время он ни словом, ни поведением не дал понять, что она для него стала значить больше. Что он к ней стал относиться по-другому.
Она проснулась утром от такой приятной, такой острой ласки горячей ладони.
Потянулась, неосознанно подставляясь под пальцы Дерила. Хотела повернуться, протянуть руки к нему, но теплое ощущение исчезло, хлопнула входная дверь.
Эви вскочила, отследила, как Диксон уезжает. На машине. Впервые с того момента, когда они Когда она
Значит, надолго, до вечера.
Ничего ей сказал. А зачем? Разве перед подстилкой отчитываются?
Эви метнулась к кладовке, взяла пистолет. Бог с ним, как-нибудь справится, явно это несложно, стрелять.
Побегала по дому, собираясь.
И вышла на крыльцо.
Прикрыла дверь, постояла.
И пошла. Не оглядываясь, чтоб соблазна не было вернуться.
Ничего, она справится. Справится. У нее есть пистолет, патроны к нему, есть запас еды и воды. Она просто найдет убежище, переждет немного, отдышится. И пойдет к океану. Теплому.
Может, повезет, и на пути окажется машина. Ну должно же ей повезти?
Эви шла, особо не скрываясь. Дерил искать не будет. Зачем ему?
Бензин она уже отработала. А женщину себе еще найдет. Купит. У него запасов много.
Рычание мертвецов она услышала издалека. Остановилась, затаилась за деревом. Осторожно выглянула. И ужаснулась. Мертвых было много. Очень много. Взгляд лихорадочно метался от одной качающейся фигуры к другой. Сердце как сдавило ледяной ладонью, так и не отпускало. Почувствовав головокружение, Эви поняла, что уже какое-то время не дышит.
Аккуратно вдохнула. Выдохнула. Уже более осмысленно огляделась, пытаясь понять, в какую сторону двигаться. Где их меньше.
Назад.
Попятилась, стараясь ступать осторожно.
Хруст ветки под ногой показался оглушающим, заставил сердце замереть в ужасе.
Мертвые, как по команде, повернули к ней гнилые головы.
Совершенно некстати в голове возник вопрос, каким это образом они могут слышать? И видеть? Ведь у некоторых вытекли глаза. И ушей нет. Вон, у одного нет половины лица. Словно о терку стесал правую сторону вместе с ухом.
Все это Эви додумывала уже на ходу, убегая от мертвецов. Молча. Не теряя время на попытки выстрелить. Зачем она вообще этот пистолет взяла, если стрелять не умеет, только лишняя тяжесть
Выдыхаться она начала уже через пять минут бега. Все-таки спорт не ее конек.
Привалилась к дереву, пытаясь унять боль в боку. Опять поднялся из глубин сознания дикий страх. Скоро она не сможет бежать, сил не останется. И тогда мертвецы ее настигнут.
Эви подняла голову, взгляд ухватился за толстые разлапистые ветки дуба.
Выдохнув, она подпрыгнула, зацепилась за нижний крепкий сук и подтянулась.
И вот уже пять часов сидела на самой верхушке дерева, практически не шевелясь, надеясь, что мертвые уйдут.
Их и в самом деле стало гораздо меньше. Но все-таки десяток еще толпился внизу. Эви несколько раз доставала пистолет, разглядывала его, пытаясь понять, как он работает, но затем прятала обратно. Стрелять, рискуя привлечь к дереву еще мертвецов Ну уж нет.
Ничего, когда-нибудь им надоест и они уйдут.
Вот только это может случиться нескоро.
Эви было удобно сидеть, ветки толстые, подложенная под зад куртка смягчала жесткость коры.
И в самом начале девушка даже расслабилась немного. Но уже через час сидеть стало труднее, через два затекли ноги, и постоянное небольшое шевеление не помогало.
Эви пила и ела совсем чуть-чуть, экономила. Неизвестно, сколько еще так просидеть придется.
Через несколько часов она уже еле держалась, страшно жалея, что не прихватила верёвки. Тогда можно было бы привязаться к дереву. Несколько раз Эви ловила себя буквально на краю засыпающего сознания, за секунду до отключки. Она уже успела пожалеть о своей глупости, своем дурацком порыве.
Как она вообще могла подумать, что справится одна? Зачем ушла?
Словно ведь кто-то подталкивал ее под локоть, вытаскивая из такого безопасного и уютного дома. От сильного, опытного, горячего мужчины.
Эви неосознанно опять стала закрывать глаза, руки, намертво вцепившиеся в ствол дерева, затекли и практически не ощущались. Рычание мертвецов внизу действовало на уставший воспаленный мозг, как колыбельная.
Она не будет спать. Только глаза прикроет. Они очень устали. Она очень устала. Очень.
Как Эви смогла удержаться от падения, она потом понять так и не смогла.
Может, спасло то, что сквозь морок, услышала какой-то незнакомый, посторонний звук. Словно тихий свист. Обрывающий рычание мёртвых. Одно за другим.
Эви встрепенулась, пытаясь разглядеть за листвой, что же там происходит, внизу.
Ничего не было видно. Эви затаила дыхание, стараясь не шевелиться лишний раз. Неизвестность пугала.
Слышь, коза, раздался внезапно снизу такой знакомый грубый голос, прыгай давай.
Дерил! Боже мой, это Дерил!
Он пришел за ней! Он нашел! Он
Господь милосердный, он же, наверно, злой, как черт!
Эви замерла. Она решительно не знала, что делать.
Оставаться наверху было невозможно. Спускаться вниз страшно.
Бля, не заставляй меня лезть за тобой! по добавившимся в голос хриплым звукам было понятно, что Дерил очень зол. Что еле сдерживается.
И неизвестно, что сделает с ней, если и в самом деле придётся лезть на дерево.
Эви выдохнула и с замершим сердцем начала спускаться.
Внизу ее ждал десяток окончательно умерших мертвецов разной степени свежести и очень злой Диксон.
Эви открыла рот, хотя совершенно не имела представления, что будет говорить.
Но, как оказалось, особо ее слушать никто не собирался.
Здоровенные руки сжались на вороте ее куртки, встряхнули жестко, так, что клацнули зубы и мотнулась голова, затем резко толкнули к стволу дерева, не отпуская, протащили немного вверх, царапая спину грубой корой там, где куртка с футболкой задрались от трения.
Дерил был близко, вжимал ее в дерево, смотрел страшно, так, что ноги отнимались от ужаса.
Ты, бля, сучка тупая, чем думала, когда сваливала от меня? он говорил очень тихо, но так жутко, что Эви вообще дар речи потеряла.
Она только смотрела в его выцветшие от ярости глаза, и даже в голове ничего не было, ни одной связной мысли.
Я тебя научу уважению, тварь тупая, не понимаешь по-хорошему. Я тебя, бля, жалел, мудак, а надо было сразу драть во все дыры по очереди, чтоб мысли все из пустой башки повышибало, нахрен.
Он четко выговаривал эти гадкие слова, периодически встряхивая ее, так, что голова моталась на шее, как клубничина на тонкой ножке.
Хотя тут он остановился, наклонившись ниже, шумно вдохнул ее запах, это никогда не поздно сделать
С этими словами его руки на вороте куртки напряглись, рванули полы в разные стороны, разрывая.
Эви изогнулась, уперла руки в плечи, забилась в ужасе, почувствовав на шее болезненный укус, застонала, глотая слезы.
Он был не в себе, рвал на ней одежду, сжимая тело до синяков, злой и жестокий, и спастись она не могла никак. Оставалось только смириться.