Изумительный Морис и его ученые грызуны - Терри Пратчетт 5 стр.

 Крысы, за мной! Ать-два, ать-два!

Капканные взводы затрусили прочь. Гуталин отошел к Фасоли Опасно-для-Жизни.

 Ну что ж, пошло-поехало,  промолвил он.  И если к завтрашнему дню человеки не кинутся искать хорошего крысолова, значит, мы в своем деле ни черта не смыслим.

 Нам придется задержаться здесь чуть подольше,  вмешалась Персики.  Нескольким дамам подошел срок произвести на свет малышей.

 Я ж говорю, мы еще не знаем, насколько здесь безопасно,  вскинулся Гуталин.

 Тогда, может, ты сам скажешь об этом Большим Скидкам?  ласково осведомилась Персики. Все сходились на том, что у Больших Скидок, старой крысы-матриарха, зубы острее кирки и каменные мускулы. А еще ее ужасно раздражали мужики, в смысле крысы-самцы. Когда она бывала не в настроении даже Гуляш предпочитал с ней не связываться.

 С Природой, понятное дело, не поспоришь,  быстро пошел на попятную Гуталин.  Но мы еще даже не осмотрелись толком. Наверняка тут должны быть и другие крысы.

 Да ладно, киикики сами стараются держаться от нас подальше,  отмахнулась Персики.

Гуталин был вынужден согласиться. Обыкновенные крысы и впрямь обходили Измененных стороной. Ну да, стычки порою случались, но Измененные были крупными, здоровыми и в ходе драки умели продумывать каждый шаг. Это очень удручало Фасоль Опасно-для-Жизни, но, как говаривал Гуляш, либо мы, либо они, и, если уж в корень глядеть, так уж мир устроен: крыса жрет крысу

 Пойду догоню свой взвод,  промолвил Гуталин, все еще поеживаясь при мысли о необходимости объясняться с Большими Скидками. Он шагнул чуть ближе.  Что такое творится с Гуляшом?

 Его одолевают мысли,  объяснила Персики.

 Мысли, значит,  озадаченно повторил Гуталин.  А. Ладно. Ну, пойду капканами займусь. Еще обнюхаемся!

 А в самом деле, что не так с Гуляшом?  спросил Фасоль Опасно-для-Жизни, когда они с Персиками снова остались одни.

 Он стареет,  объяснила Персики.  Он все чаще нуждается в отдыхе. И, как мне кажется, он опасается, что Гуталин или кто-нибудь еще бросит ему вызов.

 А они бросят, как думаешь?

 Гуталин больше увлечен разборкой капканов и тестированием ядов. Сейчас у нас есть множество куда более интересных занятий, нежели кусать друг друга.

 Или заниматься рллк, как я слыхал,  отозвался Фасоль.

Персики смущенно потупилась. Если бы только крысы умели краснеть, она бы залилась румянцем. Просто удивительно, как подслеповатые розовые глазки, которые тебя едва различают, тем не менее способны видеть тебя насквозь.

 Дамы сделались куда разборчивее,  прошептала она.  Они ищут отцов с мозгами.

 Вот и славно,  одобрил Фасоль Опасно-для-Жизни.  Нам нужно быть осторожнее. Нам нет нужды плодиться как крысам. Нам не обязательно полагаться на численное превосходство. Мы ведь Измененные.

Персики встревоженно глядела на него. Когда Фасоль задумывался, он словно бы всматривался в одному ему ведомый мир.

 Что на этот раз?  спросила она.

 Я вот думаю, что мы не должны убивать других крыс. Крысе не должно убивать крысу.

 Даже киикиков?  уточнила Персики.

 Они тоже крысы.

Персики передернула плечами.

 Ну так мы ж пытались с ними разговаривать, но у нас ничего не вышло. Как бы то ни было, теперь они по большей части держатся от нас подальше.

Но Фасоль Опасно-для-Жизни все вглядывался в свой незримый мир.

 Все равно,  тихо произнес он.  Мне бы хотелось, чтобы ты это записала.

Персики вздохнула, но пошла к одному из тюков, что крысы притащили с собою, и вытащила на свет свою суму. Ничего особенного, просто скатка из ткани с ручкой из обрывка веревки; но в эту суму вмещались несколько спичек, кусочки карандашного грифеля, крохотный обломок лезвия ножа, чтобы точить грифели, и грязный клочок бумаги. Все самое важное.

А еще она считалась официальным хранителем «Мистера Зайки». Ладно, не столько хранителем, сколько таскателем. Но Фасоли всегда хотелось знать, где книга: ему словно бы лучше думалось рядом с нею, книга утешала его и поддерживала,  и Персикам этого было вполне достаточно.

Она разгладила бумажный листок на обломке кирпича, взялась за грифель и проглядела весь список.

Первая Мысль была такова: «В КланеСила».

Перевести ее оказалось непросто, но Персики поднатужилась. Большинство крыс на человеческом языке читать не умели. Слишком трудно было усмотреть в черточках и загогулинах хоть какой-нибудь смысл. Так что Персики старательно создавала язык, на котором крысы могли бы читать.

Она попыталась нарисовать большую крысу, составленную из маленьких крыс:

Создание письменности привело к очередной ссоре с Гуляшом. Новым идеям удавалось пробиться в голову старого крыса, разве что напрыгнув с разбега. Фасоль Опасно-для-Жизни своим странно спокойным голосом объяснил, что познания каждой крысы, если их записывать, сохранятся даже после того, как сама крыса умрет. Дескать, тогда все крысы смогут постичь мудрость Гуляша. «Еще чего!»  запротестовал тогда Гуляш. На то, чтобы овладеть некоторыми известными ему хитростями, у него ушли годы! С какой стати ему отдавать все эти умения просто так, за здорово живешь? Ведь это значит, что любой крысенок будет знать не меньше его!

На это Фасоль Опасно-для-Жизни ответил: «Либо мы будем сотрудничать, либо все погибнем».

Такова была следующая Мысль. Перевести «сотрудничество» оказалось непросто, но ведь даже киикики порою поддерживают ослепшего или раненого сотоварища, а если это не сотрудничество, то что же? Жирная черта там, где Персики изо всех сил надавила на грифель, означала «нет». Изображение капкана означало «смерть», «плохо» или «не делайте так».

Последняя увековеченная на бумаге Мысль гласила: «Нельзя гадить там, где ты ешь». Ничего сложного.

Персики сжала грифель в обеих лапках и тщательно нарисовала: «Крысы не должны убивать друг друга».

Персики немного отстранилась. Да неплохо вышло «капкан»  хороший символ для обозначения смерти, а для пущей важности она изобразила еще и мертвую крысу.

 А если все-таки придется?  уточнила она, не отрывая глаз от рисунка.

 Значит, придется,  отозвался Фасоль Опасно-для-Жизни.  Но все равно так нельзя.

Персики грустно покачала головой. Она поддерживала Фасоль, потому что ну, потому что было в нем что-то такое. Он не отличался ни крупным ростом, ни проворством, он был почти слеп и совсем слаб, и порою он даже поесть забывал, увлекшись очередной мыслью, которая никому прежде в голову не приходилапо крайней мере, никому из крыс. Мысли эти по большей части ужасно раздражали Гуляшакак, скажем, в тот раз, когда Фасоль Опасно-для-Жизни спросил: «Что есть крыса?»  а Гуляш ответил: «Зубы. Когти. Хвост. Бежать. Прятаться. Жрать. Вот что такое крыса».

Фасоль сказал тогда: «Но ведь теперь мы еще и способны задаваться вопросом: «Что такое крыса?»  вот как он сказал!  А значит, мы теперь нечто большее».

«Мыкрысы,  доказывал Гуляш.  Мы бегаем туда-сюда, мы пищим, мы воруем еду, мы делаем новых крыс. Для этого мы созданы!»

«Но кем?»  спросил Фасоль Опасно-для-Жизни, что привело к очередному спору по поводу доктрины о Большой Крысе Глубоко под Землей.

Но даже Гуляш следовал за Фасолью, равно как и другие крысытакие, как Гуталин и Пончик Вход; и все они прислушивались к его словам.

А Персики, в свой черед, прислушивалась к их разговорам. «Нам даны носы»,  объяснял Гуталин своим взводам. Но кто дал крысам носы? Мысли Фасоли Опасно-для-Жизни постепенно просачивались в головы его сородичей, а те и не замечали.

Фасоль придумывал новое мышление. Новые слова. Способы понимать все то, что с крысами происходит. Здоровенные крысы, крысы, покрытые шрамами, прислушивались к жалкому заморышу, потому что Изменение увело их в темноту, и, похоже, один только Фасоль понимал, куда они идут.

Персики оставила его рядом со свечой и отправилась на поиски Гуляша. Тот сидел у стены. Как большинство старых крыс, он вечно жался поближе к стенам, подальше от открытых пространств и слишком яркого света.

Его, похоже, трясло.

 С вами все хорошо?  спросила Персики.

Крыс перестал дрожать.

 Отлично, все отлично, я в полном порядке!  рявкнул Гуляш.  Прихватило меня малость, вот и все, ничего серьезного!

 Я просто заметила, что вы не пошли ни с одним из взводов,  проговорила Персики.

 Я в полном порядке!  заорал старый крыс.

 У нас в поклаже еще осталось немного картошки

 Не нужна мне жратва! Я в полном порядке!

А это означало, что с ним действительно что-то не так. Вот почему он не захотел поделиться своими познаниями. Ведь его познанияэто все, что у него осталось. Персики знала, как крысы обычно поступают с одряхлевшим вожаком. Она следила за выражением его глаз, когда Гуталинтакой молодой и сильныйговорил со своими взводами, и понимала, что Гуляш думает о том же самом. О, на виду у всех он держался молодцом, но в последнее время все больше отдыхал да прятался по углам.

Старых крыс обычно выгоняли из стаи, они какое-то время перебивались как могли в одиночестве и постепенно сходили с ума. Вскоре появлялся новый вожак.

Персикам очень хотелось втолковать Гуляшу одну из Мыслей Фасоли Опасно-для-Жизни, но старый крыс не любил разговаривать с самками. Он вырос в убеждении, что самкиони не для разговоров.

А Мысль была такова:

Это означало: «МыИзмененные. Мыне такие, как Прочие Крысы».

Глава 4

Глуповатый парнишка, девчонка и Морис сидели в просторной кухне. То есть парнишка сразу понял, что это кухня: выступающую часть печи с топкой увенчивала громадная чугунная плита, по стенам висели сковородки, а длинный стол был весь изрезан ножом. Вот чего здесь, похоже, недоставало, так это едытрадиционного атрибута любой кухни.

Девочка подошла к металлическому сундуку в углу и, пошарив за воротом платья, извлекла на свет огромный ключ на шнурке.

 Никому доверять нельзя,  промолвила она.  А крысы, эти гадины, крадут в сто раз больше, чем съедают.

 Не думаю,  возразил парнишка.  Самое большее в десять раз.

 А ты внезапно в крысах разбираешься?  усмехнулась девочка, отпирая металлический сундук.

 Не то чтобы внезапно, я многое узнал о них, когда Ой! Больно же!

 Прошу прощения,  покаялся Морис.  Я тебя, кажется, случайно оцарапал?  И попытался состроить гримасу, красноречиво говорящую: «Не будь дурнем, а?»  что для кота куда как непросто.

Девчонка подозрительно зыркнула на него и вновь отвернулась к сундуку.

 Тут есть немного молока, еще не ставшего творогом, и парочка рыбных голов,  промолвила она, заглядывая внутрь.

 Меня все устраивает,  заверил Морис.

 А как насчет твоего человека?

 А, этого? Да ему любые объедки сгодятся!

 Есть хлеб и колбаса,  сообщила девочка, извлекая молочный бидон из металлического буфета.  К колбасе мы все относимся с недоверием. Вот еще крохотный кусочек сыра, но довольно-таки антикварный.

 Наверное, нам не следует съедать вашу еду, если ее так мало,  запротестовал парнишка.  У нас есть деньги.

 О, мой отец говорит, если мы не будем гостеприимны, пострадает репутация города. Мой отецмэр, чтоб ты знал.

 То есть онправительство?  уточнил парнишка.

Девочка воззрилась на него.

 Да, наверное  отозвалась она.  Хотя сформулировано странновато. На самом деле законы издает городской совет. А мэр просто управляет городом и со всеми спорит. Он, между прочим, говорит, наши пайки должны быть не больше, чем у других людей: в нынешние тяжкие времена мы должны выказывать солидарность. И без того плохо, что туристы перестали приезжать на наши горячие источники, а тут еще худшая напастькрысы!  Девочка вытащила из огромного кухонного буфета пару блюдец.  Отец говорит, если мы все поведем себя благоразумно, то еды на всех хватит,  продолжала она.  Я считаю, это весьма похвально. Я целиком и полностью согласна. Но мне кажется, после того как ты выказал солидарность, ты имеешь право на небольшую добавку. А на самом деле мы, по-видимому, получаем чуть меньше, чем все прочие. Ты представляешь? Как бы то ни было значит, ты в самом деле волшебный кот, да?  докончила она, наливая молоко в блюдце. Молоко не столько лилось, сколько медленно сочилось, но Морис был уличным котом, и ему случалось пить молоко с такой богатой внутренней жизнью, что того гляди само уползти попытается.

 Ага, а то ж! Конечно, волшебный,  заверил он. Вокруг его пасти обозначились желто-белые «усы». За две рыбные головы Морис готов был стать для кого угодно чем угодно.

 Думаю, ты, наверное, принадлежал какой-нибудь ведьме, которую звали Гризельда или вроде того,  предположила девочка, выкладывая рыбные головы на второе блюдце.

 Точно, Гризельда, ага,  подтвердил Морис, не поднимая головы.

 И она, скорее всего, жила в пряничном домике в самой чаще леса.

 Ага, точняк,  согласился Морис. И, не удержавшись, с ходу присочинилведь иначе он не был бы Морисом!  Только домик был не пряничный, а из хрустящих хлебцев, потому что ведьма сидела на диете. Гризельда, она такаяобеими руками за здоровый образ жизни.

Девочка озадаченно нахмурилась.

 Нет, сказка не так рассказывается,  возразила она.

 Простите, соврал: на самом деле домик и впрямь был пряничным,  быстро поправился Морис. Тот, кто тебя кормит, всегда прав.

 И наверняка у ведьмы были здоровенные бородавки.

 Мисс,  с искренним видом заверил Морис,  некоторые из этих бородавок обладали настолько ярко выраженным характером, что у них даже друзья завелись. Эгм как вас звать, мисс?

 Пообещай, что не будешь смеяться?

 Ладно.  Как знать, может, еще рыбные головы найдутся.

 Меня зовут Злокозния.

 А!

 Что, уже смеешься?  угрожающе произнесла девочка.

 Нет,  недоуменно отозвался Морис.  С какой бы стати?

 То есть ты не считаешь, что это нелепое имя?

Морис перебрал в памяти знакомые имена: Гуляш, Фасоль Опасно-для-Жизни, Гуталин, Сардины

 А что такого, имя как имя,  откликнулся он.

Злокозния снова подозрительно зыркнула на него, но тут же переключилась на парнишку, который сидел себе со счастливой, отрешенной улыбкойтак он обычно улыбался, когда не находил, чем еще заняться.

 А у тебя-то имя есть?  спросила она.  Ты, случайно, не третий и младший сын какого-нибудь короля, а? Если твое имя начинается с «принц», это почти наверняка ключ к разгадке.

 Мне кажется, меня зовут Кийт,  отозвался парнишка.

 Ты не говорил, что у тебя есть имя!  удивился Морис.

 Так меня никто и не спрашивал.

 Кийтимя не многообещающее,  нахмурилась Злокозния.  В нем не ощущается никакой тайны. Ощущается просто Кийти все. А ты уверен, что это твое настоящее имя?

 Так меня назвали.

 Ага, вот это уже ближе к истине. Легкий намек на тайну,  внезапно заинтересовалась Злокозния.  Как раз достаточно для создания интриги. Тебя наверняка похитили во младенчестве. Скорее всего, ты и впрямь законный король какой-нибудь страны, но злодеи нашли кого-то очень похожего на тебя и подменили младенца. В таком случае у тебя должен быть волшебный меч, только волшебным он, конечно же, не выглядит, сам понимаешь,  до тех пор, пока тебе не придет срок явить свою истинную суть. Тебя, наверное, нашли на крыльце.

 Да, все так,  подтвердил Кийт.

 Вот видишь? Я всегда права!

Морис всегда бдительно отслеживал, чего людям нужно. Он нутром чувствовал: Злокознии нужен кляп. Но он впервые слышал, чтобы глуповатый парнишка рассказывал что-либо о себе.

 А что ты делал на крыльце?  полюбопытствовал кот.

 Не помню. Агукал, наверное,  предположил Кийт.

 Ты ничего нам не говорил,  упрекнул Морис.

 А разве это важно?  пожал плечами парнишка.

 А в корзиночке рядом с тобою наверняка лежал волшебный меч, или, может, корона. А еще у тебя есть загадочная татуировка или родимое пятно странной формы,  продолжала Злокозния.

 Не думаю. Никто и никогда ни о чем таком не упоминал,  возразил Кийт.  Там лежал только я и еще одеяльце. И записка.