Я трепещу,заверила я.
И это не может не радовать,широко улыбнулся государь, и лодка ткнулась носом в высокий берег, поросший травой.
Нас встречали два гвардейца. Один поднял фонарь, другой удержал лодку, пока из нее выходил монарх, и пока помогал мне выбраться на твердую землю.
Куда вы завезли меня?полюбопытствовала я.
Туда, где нас точно не найдут,ответил он с кривоватой усмешкой.
Нас не ожидало ничего неожиданного или романтичного, если не считать само ночное свидание. Не было музыкантов, вина и закусок, даже какого-либо живописного местечка, куда меня заманили, чтобы очаровать. Всего лишь большой луг, благоухающий цветами, жившими ночной жизнью, да бабочкиполленглансы, чьи крылышки слегка мерцали в темноте, когда на них падал лунный свет, обильно заливавший поляну. Это пленяло взор и, пожалуй, наверное, именно поэтому король выбрал этот луг для прогулки, хотя полленглансы летали и на территории резиденции, так что, скорей, и вправду больше из-за того, что здесь до нас не мог добраться посыльный графини Хальт или Ее Высочества.
Государь сам взял меня за руку, и мы неспешно побрели по узкой тропинке, шедшей недалеко по кромке луга. Он молчал, я тоже, попросту не знала, что сказать. Было чувство неловкости и смятение.
Вы будете думать обо мне?вдруг спросил Его Величество.Мы не увидимся неделю, а может и больше, если охота выйдет удачной. Вы будете тосковать?
Я повернулась к нему и некоторое время молчала, не зная, что ответить. Отчего-то не хотелось просто заверить, что непременно буду думать о нем, и что время без моего господина покажется мне вечностью. Это было бы правильным ответом, именно так должна была бы ответить женщина мужчине, который проявляет к ней интерес, и в котором она нуждается. Но было в этих словах что-то бездушное и лживое. Они не шли от души, были всего лишь данностью вежливости, даже лести. А мне так не хотелось. И потому, рассеянно улыбнувшись, я пожала плечом и произнесла:
Не знаю, государь. Мне пока это неведомо.
Король остановился и развернулся ко мне. Он некоторое время рассматривал меня, а после усмехнулся:
Вы совсем не умеете лгать?
Зачем?искренне удивилась я.
Хотя бы ради того, чтобы сделать мне приятное,ответил Его Величество.
Вам доставляет удовольствие ложь, государь? Простите,я повинно склонила голову.Но менее всего мне хочется лгать вам. Вы слишком хороши, чтобы выслушивать фальшивые обещания, и я слишком уважаю вас, чтобы обманывать.
Его Величество снова усмехнулся, после вновь сплел наши пальцы, и мы продолжили нашу прогулку.
Как любопытно,заговорил монарх.Вы разом подарили и уничтожили надежды. Я хорош, но вы меня всего лишь уважаете. Так говорят другу, но не мужчине, на которого хотят произвести впечатление.
Но разве же мы не друзья, государь?спросила я, бросив на него взгляд искоса.
Вы считаете меня своим другом?
Кем же мне почитать моего монарха? Вы добры ко мне, государь, я получаю удовольствие от вашего общества
Значит, вам приятно мое общество?перебил меня Его Величество.
Неизменно,улыбнулась я.
А я сам? Как вы видите меня?он вновь остановился и посмотрел на меня.Забудьте ненадолго о моей короне, перед вами мужчинами, Шанриз. Король остался в резиденции, и сейчас рядом с вами Ивер Стренхетт, так каким же вы его видите?
Я отступила от короля на два шага и окинула его взглядом. Он лишь насмешливо изломил бровь, но продолжал хранить молчание. Вопрос был задан, теперь пришло время ответа, и Ивер Стренхетт ждал. Мне было, что ответить, однако я не торопилась, обдумывала слова, готовые сорваться с языка. В них не было оскорбительного, скорей, наоборот. Но я не хотела спровоцировать Его Величество на какие-то действия, которые была не готова принять.
Знаете, государь,наконец, заговорила я,у меня есть один знакомец. Мы не так давно водим с ним дружбу, однако я отношусь к нему с искренней симпатией
Уж не о бароне ли Гарде вы говорите?полюбопытствовал король.
О нет, Ваше Величество,улыбнулась я.Его милость весьма примечателен, мне бывает с ним легко и весело, но сейчас я говорю о другом человеке. Его имяИвер, Ивер Стренхетт. Должно быть, вы слышали о нем. Его род известен и славен своими деяниями, и немногие могут похвастаться столь же древними корнями.
Расскажите,на губы монарха скользнула ответная улыбка.
Я развернулась и продолжила прогулку, мой спутник присоединился ко мне почти сразу. Он больше не прикасался ко мне, просто шел рядом, заложив руки за спину, и поглядывал на ясное ночное небо, с которого на нас взирали тысячи звезд. Я тоже подняла голову, посмотрела в черную бездну и улыбнулась:
Знаете, государь, у моего знакомца волосы так же черны, как небо над нашими головами. А глаза, как звезды, такие же ясные, а иногда и такие же холодные, но в них свет разума. Мой знакомец умен, государь, умен и коварен. В этом я убедилась.Король усмехнулся и скосил на меня глаза.Он вовсе не красавец, Ваше Величество,мой спутник повернул голову и вздернул брови, а я продолжила, не обращая внимания на его ироничное возмущение:Его черты резки, однако я вижу в них хищника. Я чувствую его силу, и это завораживает. Эту силу, скрытую внутри человеческого тела, я ощутила в тот момент, когда впервые встретилась с ним взглядом, и была покорена. Разве может сравниться с этим правильность черт и миловидность кого-нибудь вроде герцога Ришема? В его светлости я вижу змея, в моем же знакомце скрывается зверь, я его почувствовала и прониклась уважением. И пусть этот зверь не рычит на меня, но я понимаю, что у него есть острые клыки. Надеюсь, они никогда не вопьются мне в горло.
Что-то еще?негромко спросил государь чуть охрипшим голосом.
Ивер полон иронии, Ваше Величество,продолжила я.Он может быть приятным собеседником, а может и обернуть шуткой то, за что впору гневаться. С ним бывает легко, если он позволяет вольно говорить с собой, и тогда я тоже могу не скрывать своей натуры. Мне нравится Ивер Стренхетт, государь. И мне не хотелось бы познать этого мужчину иным, даже если я огорчу его словом или делом.
Король взял меня за руку, притянул к себе и шепнул, склонившись к моему лицу:
Не огорчайте,и прижался к моим губам.
Я накрыла его плечи ладонями и отстранилась. После и вовсе отступила и произнесла, прежде чем он успел сказать хоть что-то:
Теперь вы расскажите мне, государь.
О чем?с ноткой досады спросил в ответ монарх.
О белокурой женщине, которую любит Ивер Стренхетт. Она живет рядом с ним, делит ложе и делает счастливым. Я знаю, что Иверу дорога эта женщина. Расскажите мне о ней.
Спросите своего знакомца,ответил король.Я же могу рассказать о девушке, чьи волосы полыхают подобно пламени
Господин Стренхетт,прервала я его,расскажите о вашей возлюбленной.
Его Величество криво усмехнулся и ответил:
Знаете, что нас объединяет с королем Камерата? Нам обоим нравится девушка, чьи волосы полыхают подобно пламени.
Я поцокала языком и отрицательно покачала головой.
Я была откровенна с вами обоими и заслужила, чтобы и со мной были откровенны. И вот еще что. Я слышала, что мужья не любят говорить женщинам, с которыми заводят интрижку, о своих женах. И пусть графиня вам всего лишь любовница, но она вам дорога, раз меняются интрижки, а она остается. И значит, у вашей возлюбленной волосы подобны лунному свету, под которым мы гуляем с вами. И потому я прошу рассказать мне о ней.
Нет,чуть помедлив, ответил Его Величество, и я подумала, что сейчас мы вернемся к лодке, но он подал мне руку, и мы вновь зашагали по тропинке:Я не буду говорить о лунном свете, когда рядом сияет солнечный луч. И раз вы не хотите слушать, о ком мне хочется рассказать, то не станем портить ночь ссорой. Лучше поделитесь, как будете проводить дни, когда я отправлюсь в охотничьи угодья.
И мы больше не возвращались к прерванному разговору. Государь более не делал попыток поцеловать меня, и я даже вздохнула с облегчением. Кажется, мне дали еще время, удовлетворившись тем, что я говорила о государе. Впрочем, впереди был турнир, и оставалось надеяться, что после него меня не ожидал крах моих устремлений. Но об этом я сейчас не думала. Просто наслаждалась прогулкой в мирном уединении и беседой. Той ночью король не спрашивал меня обо мне, не рассказывал и о себе, но беседа вышла легкой и увлекательной. Я совсем потеряла счет времени, и когда небо начало светлеть, Его Величество повернул к берегу, где была оставлена лодка.
Уже в резиденции, он проводил меня до крыла, где жили фрейлины и произнес:
Благодарю за чудесную ночь, Шанриз. Ложитесь и не вздумайте вставать, чтобы проводить меня, просто пожелайте удачи сейчас. Хэлл услышит вас, и может мне перепадет еще немного удачи.
Хэлл с вами, государь,улыбнулась я.
Он задержал на мне взгляд:
Знаете, Шанриз, в чем разница между луной и солнцем?вдруг спросил он.Луна не греет, но в ее лучах не страшно и сгореть. И все-таки жар солнце манит столь сильно, что даже зверь готов бежать за ним, будто глупый мотылек, летящий к пламени свечи.Он все-таки привлек меня к себе и добавил совсем тихо:Согрей меня, и я стану ласковым псом у твоих ног.
Я опасаюсь, что умиротворяющая луна останется прибежищем от жаркого солнца,ответила я и отстранилась:Но мой свет для вас, государь.
Не забывай этого,сказал он. После поцеловал руку и отступил, повторив:Не забывай. Не буди того, кого разглядела.А затем развернулся и ушел, оставив меня в смешанных чувствах.
С тех пор минуло три дня, и не могу сказать, что тосковала. В первый день и вовсе особо не заметила, что что-то изменилось, разве что в королевскую библиотеку шла, не опасаясь неприятной для меня встречи с принцессой или герцогом. Да и с Серпиной разговаривать мне вовсе не хотелось. Она после того раза, когда государь впервые открыл двери своей гостиной для игры в спилл, и барон Хендис откликнулся на ее призыв вместо меня, больше не пыталась поговорить со мной наедине. Впрочем, для этого ей пришлось бы отлавливать меня по всей резиденции, а графиня была занята более важным деломсторожила царственного любовника, всё чаще теряя над ним контроль.
Но сейчас королевское крыло пустовало, если не считать гвардейцев и прислугу. И потому в библиотеке я провела половину дня, подробно изучая книги с помощью библиотекарягосподина Бока. Милейший человек, который мог рассказать, кажется, о любой книге на свете. Наверное, я не столько выбирала себе новое чтиво, сколько слушала его вдохновенный монолог.
К достоинствам библиотекаря можно отнести и то, как он рассказывал о содержании книг. Господин Бок умело вел слушателя по неведомому миру, тонко чувствуя, о чем стоит рассказать, а где сохранить интригу, знал, как пробудить интерес и желание взять в руки заветный том и с жадностью проглотить его содержимое. Мне стоило лишь назвать любимых писателей, как библиотекарь, словно маг, открыл передо мной мир еще неизвестных мне авторов, которые, по заверениям любезного старика, должны были заставить меня открыть рот от восторга.
Теперь я с вожделением смотрела на стеллаж на втором этаже библиотеки, занимавшим всю правую стену. И единственное, о чем я жалела, было то, что я не смогу закрыться в своих комнатах и прочитать всё это изобилие до того, как мы покинем резиденцию. До окончания лета оставалось совсем мало, а литературного лакомства слишком много, чтобы успеть охватить хотя бы треть из всего этого списка блюд для истинных гурманов. И ушла я в тот день в свои комнаты с увесистой стопкой книг, надеясь, что прочту их все за то время, пока не появится король, и я не вернусь в придворную жизнь.
Впрочем, ее светлость не считала, что отъезд короля позволяет нам прекратить посещать ее гостиную, куда приходило всё больше гостей. И, конечно же, это было справедливо. Не для того она приложила столько стараний, чтобы потратить их впустую только потому, что монарх отбыл на малую охоту, далеко не в первый раз за лето. Только вот я надеялась, что герцогиня даст мне вольную, пока я не служу приманкой для короля. Однако теперь я превратилась в приманку для придворных, и они спешили заверить меня и мою покровительницу в своей дружбе.
Так что деваться мне было некуда, и потому я продолжала «украшать» собой вечера, а днем, не имея повода исчезнуть без своего наперсника, почти неотлучно находилась подле ее светлости, заманивая придворных побродить по тенистым аллейкам или же посидеть у фонтана и послушать трели герцогини. Хвала Богам, в этом она обходилась своими силами, а мне лишь оставалось улыбаться и отвечать на обращенные ко мне вопросы. Так что мечта о чтении оставалась мечтой.
Лишь перед сном мне выпадало это счастье, и стопка книг, разумеется, оставалась нетронутой, если не считать ту единственную, которую я пока читала. В общем, если я по чему-то и скучала, так это по возможности проводить время так, как мне вздумается. Все-таки при государе мне давали большую свободу, чтобы я могла по первому желанию монарха оказаться рядом с ним и продолжить его очаровывать.
Но вот к вечеру третьего дня я вдруг загрустила. Сидела в гостиной герцогини, смотрела на привычный ход жизни и понимала, что мне чего-то не хватает. Например, обмена записками. Государь уже приучил меня к этим коротким посланиям, и не получая я их три дня кряду, я ощутила пустоту. Впрочем, это чувство пришло утром, когда я проснулась, и у моей постели уже в третий раз не появилась Тальма со своим подносом для корреспонденции. А когда мы резвились на лужайке неподалеку от королевских окон, они показались мне безжизненными, потому что никто не выглянул ни разу, как это обычно бывало в такие минуты.
Ну а вечером пришла и вовсе грусть. Я перевела взгляд на место подле меня, сейчас пустовавшее, и нахмурилась. Вскоре ко мне подсела одна из придворных дам, чтобы обсудить какую-то сплетню, и меня охватило раздражение. Вместо приятной и содержательной беседы мне предложили посплетничать!
Глупость какая,фыркнула я, когда, извинившись, вышла на балкон, чтобы подышать воздухом и привести мысли в порядок.
Мне было неуютно от этой неясной тоски по человеку, в котором я желал видеть лишь друга, только вот в отношении Гарда я испытывала иные чувства. Вот без него мне было скучно, но это ничуть не напоминало того, что вдруг проснулось во мне в отношении короля. Не скажу, что это было влюбленностью, но мне его не хватало!
Передернув плечами, я уселась на широкие каменные перила балкона и устремила взор в открытую настежь дверь, прикрытую лишь полупрозрачными занавесями. Я смотрела на людей, развлекавшихся в ней, и вспоминала прогулку по ночному лугу, лишенную всего этого налета лощеной лености и фальшивого блеска.
Протяжно вздохнув, я проворчала:
Я просто устала от всей этой круговерти.
А еще через минуту я попыталась представить, чем в эту минуту занят наш сюзерен, и вновь передернула плечами, теперь от неприязни. Мне так ясно представилось, как он приобнимает за талию графиню Хальт, а может, смотрит на нее и говорит какие-то ласковые слова, а то и вовсе целует так же, как целовал меня. И это видение вернуло меня на балкон ее светлости, потому что тоску сменило раздражение, даже злость. И, фыркнув, я спрыгнула на выложенный мозаикой пол и тряхнула головой, преисполнившись боевого настроя. Теперь моя тоска казалась мне блажью, от которой я быстро избавилась. Это принесло облегчение.
Ваша милость,голос графини Энкетт привлек мое внимание.
Ее сиятельство заглянула на балкон и поманила меня к себе. Я послушно приблизилась, ожидая, что мне скажет графиня, но она схватила меня за руку и потянула обратно в гостиную. Наше короткое, но стремительное путешествие закончилось подле ее светлости.
Где вы пропадаете?чуть раздраженно спросила герцогиня, но причина ее раздражения вскрылась быстро:Говорите же теперь,потребовала она у графини Энкетт,раз мы все в сборе. Что вас так возбудило?
Ее сиятельство кивнула, а затем, прижав ладони к груди, приглушенно произнесла:
Привезли Ришема. Я толком не поняла, что случилось, но, то ли был ранен на охоте, то ли у него началась лихорадка.
А магистр Элькос?с недоумением спросила я.
Магистр вернулся еще вчера вечером,ответила графиня.Уж не знаю, почему государь отпустил его от себя, но о его возвращении никому не было известно. Я сама узнала от супруга. Граф Энкетт мне и рассказал о внезапной хвори герцога, и что его привезли в резиденцию, потому что вернулся маг.
Всё это занимательно, конечно,ответила ее светлость,но в чем же причина вашего возбуждения, Айлид? Да еще и непременное желание позвать баронессупоясните.
Я согласно кивнула. Мне тоже был непонятен лихорадочный блеск в глазах ее сиятельства, будто она знала нечто такое, от чего небо могло обрушиться на землю.