Временами, перед сном, когда я обдумывала все, что случилось, мне становилось стыдно за свое поведение с Вадимом у подъезда. Проявление гнева на людях мне не свойственно. Когда меня что-то или кто-то бесит, я предпочитаю уйти, дать задний ход. Никогда не любила конфликты. Удивительно, но чем дальше от меня человек, тем милее я буду с ним обходиться. Со всеми чужими я держалась дружелюбно, даже если они меня бесили так, что хотелось их убить. Зато чем человек ближе, тем несноснее я буду себя с ним вести. Я поняла, что наиболее вспыльчива обычно с мамой, Никой и Вадимом. С мамой и Никой все понятно, онимоя семья Хотя папа не вписывается в формулу. Он тоже семья, но с ним я сдерживаюсь. А вот Вадим Неужели он стал самым близким после семьи? А как же Ира? И тут я подумала, что с Иркой всегда держалась мило, никогда не кричала на нее, наоборотвыступала в роли подушки для ее истерик. Неужели это значит, что моя бывшая лучшая подруга на самом деле всегда стояла от меня очень далеко?
Игнорировать Вадима в школе было тяжелее всего. Как игнорировать человека, с которым сидишь за одной партой? Но я старалась изо всех сил. Иногда он, не смотря на меня, стучал по парте: три коротких удара, три длинных, три коротких Я понимала, что он пытался достучаться до меня.
Постепенно я все же возобновила общениевынужденно, по учебе. Личное остается личным, учебаучебой, эти две сферы нельзя смешивать. Разговаривали мы исключительно по делу. По реакции Вадима было непонятно, огорчен он или нет из-за того, что прекратилась наша дружба. Он настаивал хотя бы на возобновлении работы над комиксом, но я резко отказала. Во-первых, потому что комиксэто то, что нас сближает, а сейчас сближаться с Вадимом я совершенно не хотела, а во-вторыху меня начисто пропало вдохновение. После того как я узнала о Нике и Вадиме, я забросила все свои начатые фанфики. Подписчики просили «проду», но я не могла выжать из себя ни строчки.
Наступили тяжелые дни. Все будто было мне назло: отношения Лизы и Артема, Вадима и Ники, а еще бывшая подруга Ирка упорно смотрела на меня как на сломанные часы, из-за которых опоздала на свидание. Я чувствовала себя на войне, со всех сторон напирали враги. Почему все навалилось на меня одну? За что? Но сразу за вопросом автоматом шел ответ: Потому что ты плохой человек. Ты дрянь, Серафима. А дрянные люди заслуживают того, чтобы им на головы ежедневно выливалось ведро дерьма.
Я изводила себя на тренировках, чтобы прогнать мрачные мысли. В шпагате даже добилась сокращения расстояния до полатеперь оно составляло сантиметров пятнадцать. Лучше всего мне удавались флажки и Шолдермаунт. Когда я сделала Аишу, тренер, всплеснув руками, сказала, что мое нежелание участвовать в выступлениях с такими данными должно быть прописано в Уголовном кодексе отдельной статьей. Каждый раз тренер проявляла настойчивость: может, я передумаю? На носу очередное соревнование, точно ли я не хочу поучаствовать? Но я отказывалась. Тренировки оставались для меня тренировками, большего я не хотела. Хотя понимала, что могла бы занять призовые места.
Также я много времени проводила в «Спирали» том самом клубе, куда мы раньше ездили с Ирой, иногдаи с Артемом. В танцах я забывалась. Чувствовала себя защищенной. И главноерядом не было никого, кто бы меня за что-то винил или за что-то мне мстил.
* * *
В один из бесснежных декабрьских дней случилась неприятность. Придя домой из школы, я увидела, как мама с силой дергает дверь в комнату Ники.
Ника! Ника, открой, слышишь? Мама говорила требовательно и с легкой паникой.
Что случилось? тревожно спросила я, предчувствуя беду.
Она пришла домой, ни слова не сказала, лицо белее мела. Сразу в комнату шмыгнула и заперлась. Я не знаю, что делать.
А есть запасной ключ? Я посмотрела на ручку. Дверь запиралась с обеих сторон.
Я уже все обыскала!
А невидимкой пробовала?
Пробовала, никак.
Дай я.
Я стала колдовать над дверью с помощью двух невидимок и перочинного ножа.
Дочь, признайся, ты прогуливаешь школу и грабишь банки? прищурилась мама.
Нет. Просто однажды кто-то запер в шкафчике мои сырные «Лэйс», сказала я маме в укор и распахнула дверь.
Еще десять минут понадобилось на уговорыуткнувшись лицом в подушку, Ника плакала и не хотела ничего объяснять.
Мы никогда не были близки со старшей сестрой, но Никадругое. С младшей мы с ранних лет были как две подружки: она тянулась ко мне, а я к ней. Ника обожала приходить ко мне в комнату, рассказывать обо всемо важном и ерунде, секретничать и сплетничать, шутить, перебирать мои шмотки и косметику, иногдаломать и пачкать. Видя пятна шоколада от ладошки на новом светлом платье, я хоть и ворчала для виду, но на самом деле не злилась. А вот от Дины за такое можно получить увесистую затрещину. Поэтому мы с Никой побаивались Динку, предпочитали не входить в ее комнату без серьезного повода. Сейчас Ника находилась в ужасно несносном возрасте, и мы чуть отдалились друг от друга, но я понимала, что это временно. Теперь я винила себя за то, что накричала на сестру из-за Вадима. Иначе она бы рассказала мне все.
Я была в полной растерянностичто сделать? Как поступить? Чем помочь сестре? А вот моя дрянная половина ликовала: «Наверняка она ревет из-за Вадима, поссорилась с ним! Так ей и надо!»
Мама села на кровать и приобняла Нику, попросила рассказать, что случилось. Ника не реагировала. Мама пробовала подойти с разных сторон, но все без толку.
У тебя проблемы с Вадимом? спросила я.
Ника вся сжалась, на мгновение замолкла, а потом снова зарыдала. Сердце рухнулоона беременна от него! Точно, дело в этом.
Ника Вы с ним не? я не могла договорить. Мама посмотрела на меня, пытаясь прочитать незаконченную часть предложения по моему лицу.
Ника вдруг вскочила и встала возле менякрасное лицо, опухший нос, мокрые щеки. В блестящих от слез глазахдикая злоба, укор, холодное торжество. Губы гневно стиснуты в тонкую линию. Я отпрянулаот Ники так и веяло безумной яростью.
Иди, подбирай обратно, раз так свербит! выкрикнула она мне в лицо. Довольна теперь? Ведь ты этого хотела?
Ну вот, в моей копилке появился еще один человек, который в чем-то меня винил.
Ника, мне очень жаль, правда, сказала я как можно искренней, пытаясь заглушить ликующие вопли чудовища внутри. Он свободен! Он снова мой! Я не хотела этого.
Сейчас Ника представляла собой существо, соединяющее в себе мою младшую сестру и мясорубку.
Как же, не хотела! Думаешь, я слепая?
Я не лезла в ваши отношения.
Да неужели? ядовито спросила она. И ты смиренно их приняла, и не писала Вадиму, и не устраивала шоу перед приподъездными бабушенциями? Видя мое смущение, Ника обрадовалась: Что? Думала, все удачно провернула?
Ника, да что ты такое говоришь? мама встряла в диалог. Сима не стала бы мешать.
Ты плохо ее знаешь, мам, фыркнула Ника. Она хотела, чтобы Вадим только ее был. Сестра перевела взгляд с мамы на меня. Не знаю, что ты сделала ему, пригрозила или надавила Но это все из-за тебя. Сука!
Последнее слово она бросила так, будто плюнула в меня ядом.
Понимаю твое недовольство. Но претензии теперь принимаются только в письменном виде. Кинь в ящик, сухо и спокойно сказала я, тщательно пряча потрясение.
Мама, всплеснув руками, негодовала, что Ника не имела права оскорблять меня. А я не желала оставаться рядом с младшей дольше, чем нужно для того, чтобы окатить ее холодным презрением, и ушла к себе.
Глава 5Максим
Кто-нибудь видел морковку? озадаченно спросила Юля в воскресенье, проводя поиски на кухне. Вчера покупала, а найти не могу.
Не-а, не видел, сказал я, перекладывая блинчики со сковородки на тарелку. Может, ты в магазине забыла?
Да вроде пока в маразм не впала, точно помню, что приносила Хм. Как странно. Ох, Макс, красота какая! восхитилась Юля, когда я с гордостью поставил на стол свой кулинарный шедевр.
На кухне сидели все, кроме Насти и Валеры. Валера был на своей загадочной работе, а Настя
Слав, а где Настька? Юля будто мои мысли прочитала.
Все с большой охотой разобрали блинчики.
Обиделась. Слава махнул рукой, намазал блинчик вареньем и свернул в трубочку.
За что?
Я сказал, что в красном платье она похожа на знак аварийной остановки.
На кухню вошел Валера. Он молча швырнул на стол очередной пакет со «сдачей», дернул носом и радостно воскликнул:
Блинчики? А сметана есть?
В холодильнике была, ответила Юля.
Валера открыл холодильник и стал его гипнотизировать.
Блин, Слав, так нельзя, сказала Юля и высыпала содержимое пакета на стол. На этот раз среди тюбиков попадались пилочки для ногтей и маски для лица. Я заинтересовался. Может, что-то взять себе? Или парни так не делают, и это только для девчонок?
Ну а что такого? Борода Славы уже вся была в варенье. Я же правду сказал. Вот, Макс, ты бы обиделся, если б Темыч тебе так сказал?
Нет, наверное, неуверенно сказал я. Артем просто никогда так не говорил, он всегда только хвалил.
Слава вдруг потянулся к косметике и взял тканевую маску для лица. Я вытаращился на него. Неужели можно вот так просто? А кто надо мной ржал в прошлый раз. «Бери вон те, Макс, зелененькие к твоим волосам подойдут» Я воспринял это как сигнал к действию и тоже полез за своей долей, но копался неуверенно и стеснительно, будто меня сейчас хлопнут по рукам и скажут: «Это не для тебя, а для девочек!» Сколько раз так делал папа Никакой ухаживающей косметики у меня никогда не было, я стыдился всего такого.
Так у них другое. Настядевочка, с ней так нельзя. Юля заспорила со Славой.
И тут Валера, который уже должен был прожечь в холодильнике дыру, а может, взглядом открыть портал в другое измерение, сообщил:
Уважаемые соседи, в холодильнике в желтом контейнере в данную минуту происходит зарождение неизвестной науке очень агрессивной формы жизни. Просьба хозяину избавить Землю от захвата новой цивилизацией.
Это мое, сорян, уберу, виновато сказал Слава, распаковывая маску, и обратился к Юле: То есть лучше врать? А как же никаких секретов в отношениях?
Валера наконец достал сметану и сел за стол.
Это ложь во благо, так что так можно, ответила Юля.
Все, отстаньте от меня, я в домике, буркнул Слава и плюхнул на лицо тканевую маску.
Юля зашевелила ногами под столом, что-то двинула и посмотрела вниз.
Чего тут такое? Коробки?
А, это моя летняя обувь, хотел задвинуть на шкаф и забыл, оправдался Валера.
А комната на что? заворчала Юля.
Ты вообще мою комнату видела?
Ты и платишь за нее на тридцать процентов меньше!
Пока все переругивались из-за коробок, я забрал со стола маску от черных точек и пилочку для ногтей и застенчиво спрятал это добро под тарелкой.
Позже в тот же день, когда мы с Артемом искали, что посмотреть, и листали список фильмов, взгляд зацепился за постер к «Доктору Хаусу». Я чуть не хлопнул себя по лбу. Меня озарило: «Доктор Хаус» именно то, что мне нужно! Наверняка там будет что-то про мошонку, и после серии я смогу завести с Артемом разговор. Сначала он будет нейтральным, мы просто обсудим сюжет, потом я плавно переведу его в нужное русло И мне будет не так неловко. Точно, так и сделаю.
Ни я, ни Артем, этот сериал не смотрели, и Артем охотно поддержал предложение. Отлично! Осталось только дождаться нужной серии.
* * *
Стоя в очереди в столовой, я поглядывал на дверине идет ли Артем? Его все не было. Я позвонил, но он не отвечал. Как странно. Обычно в это время он уже ко мне присоединялся. Может, его задержали на парах? Придется обедать одному.
В витрине впереди снова красовался одинокий морковный салат. Я с тоской смотрел на негомежду нами было еще четыре человека, наверняка кто-нибудь сопрет Обидно, что даже капусты нетодин морковный, а все остальные тарелкис винегретом. Я свеклу на дух не переносил. Впереди через три человека стоял Вадим. Он поравнялся с салатной витриной и потянулся за морковным. Я вздохнул. Неудачный день.
Расплатившись на кассе, я собрался пойти к столикам Но тут ко мне подошел Вадим и поставил салат на мой поднос.
На, держи.
Это зачем? растерялся я.
Ты же только его и берешь. А мне и винегрет норм.
Спасибо, сказал я сухо. Такая у меня в тот момент была защитная реакция. На самом деле внутри бушевала буря чувств: и удивление, и радость, и даже волнение. Вадим помнил, что я беру морковь Но когда он успел заметить? Мы даже в очереди вроде вместе не стояли. Как это здоровокогда замечают такие вещи. Это много говорит о людях. Зачем Вадиму запоминать, что я беру, а что нет? Может, он за всеми все подмечает? Может, я ему интересен и он пытается таким образом обо мне что-то узнать? Конечно, второй вариант был привлекательнеевсегда приятно, когда кто-то выделяет тебя из массы. Особенно когда этот кто-то такой классный и симпатичный, как Вадим.
Вдруг я увидел вдалеке компаниюАртем, Кристи, клоны Кристи и парочка парней. Они сидели с подносами и явно давно уже здесь обосновались. Меня будто в сердце ужалили. Артем даже не позвонил, не предупредил, что пришел раньше меня! Мы обычно обедаем вдвоем, это времятолько наше, и вот теперь я вижу его с придурочными одногруппниками. Хотелось грохнуть поднос об пол, разрыдаться и убежать. Но вместо этого я глубоко вздохнул, забетонировал все эмоции и посмотрел на Вадима, который все еще стоял рядом, спрашивая глазами, куда мы сядем. Мы выбрали столик в другом конце столовойподальше от неприятной компании.
Как же меня все достало. Достала эта Кристи, достали тусовки, которые я ненавижу. Зачем все это? Для чего? Каждый раз, идя с Артемом на вечеринку, я ужасно расстраивался заранее, представляя, что снова будут эти псевдоумные разговоры, которые меня дико раздражают, снова игры, и, конечно же, Кристи сделает так, что типа случайно в любой игре они с Артемом окажутся в паре. А я буду тихо злиться в уголке, думать, что же между ними, а потом еще полночи не спать, размышлять, стоит ли нам с Артемом разобраться в отношениях. В итоге я оставлю все на утро, а утро сотрет старые обиды, и разбираться-то уже и не захочется. А потом все пойдет по кругу
Из одногруппников Артема, тех, кого я часто видел у Кристи, нормальных и адекватных было только двое: Кирик и Егор. Они оказались без заморочек, добрые и открытые. Мы быстро скорешились и даже завели свою пацанскую компанию, куда помимо нас входили еще Слава и Валеранаши соседи. Тусовки в таком составе мне нравились. С этими ребятами было просто и весело. И никаких Кристи.
А вот одногруппницы у Артема были те еще. Главной считалась Кристи, еще я с трудом запомнил парочку ее подругВику, которая каждый день меняла цвет кончиков волос, и зеленоглазую молчаливую Женьку. Других девчонока их еще штук пятья вообще не мог запомнить. Все были стильными и ухоженными, чувствовалось, что внешность их сильно заботит. Они вряд ли выйдут из дома, если их трусы и шарфик не совпадают по цвету. Хотя стоит учесть их вкус в одежде неудивительно, если трусы у них окажутся зелеными льняными, а шарфикикрасными шелковыми.
Эти девчонки могли часами нудно спорить о схожести и отличиях культур эллинизма и классической Греции, попивая белое акционное вино из «Пятерочки», разлитое по купленным за наклейки бокалам «Дикси» и ставя эти бокалы рядом с томиком Бродскоговсегда в определенное место, чтобы можно было в любой момент потянуться к телефону и засторить композицию. При этом у девушек был такой вид, будто они не на шестиметровой кухне в хрущовке, а, как минимум, в тронном зале дворца Клеопатры. В тот же вечер они могли разгуливать по улице, горланя песни «Короля и Шута» и хлебая водку из горла. Да, девки бесючие, но все же такие забавные!
Почти каждый из постоянных гостей Кристи был ходячей афишей выставок, спектаклей и кинофестивалейони знали репертуар наизусть, разбирались во всем, но, кажется, довольно поверхностно, просто чтобы блеснуть знаниями в нужный момент.
Артем отличался от них. Разговоры об искусстве и надрывных фильмах с претензией на интеллектуальность вызывали у него скуку, на спектаклях он клевал носом. Как и я. Артему было интереснее обсудить грим мясных ужастиковон обожал углубляться в детализацию вываленных кишок, содранной кожи, размазанных мозгов. Художественные выставки вгоняли Артема в сон. Он восторгался совсем другими работами. Его любимым художником был Самура Хироаки, который мастерски рисовал сцены насилия и пыток, и Артем преклонялся перед его шедевральными знаниями в области анатомии.