Что случилось?
Тебе полностью рассказать, или Мари не успела договорить, потому что поняла, что ее голос в этот раз пропал полностью. Она в панике широко раскрыла глаза.
А что ты хотелапосле того, сколько ты проходила по морозам. Не волнуйся. Говорят, что скоро вернется твой голос. Тебе сейчас хуже, чем до этого?
Мари помотала головой и Генри, облегчённо вздохнув, плюхнулся на деревянное кресло рядом с кроватью.
Я не понимаю, каким образом ты все время вляпываешься в такие неприятности. И главное, по нарастающей же.
Случай с золотой клеткой был легче? хотела спросить Мари, но из горла снова вырвалось нечленораздельное шипение.
Но Генри, к удивлению Мари, все каким-то образом понял.
Тогда можно было отрубить руку и все исправить хотя бы так. Сейчас ты обморозила себе всё. Всю кожу, половину органов, переохладилась. А, еще и ожоги, Генри устало вздохнул. Надо отметить, что тебе повезло. У них тут магия совсем не такая, как на Юге. Не без труда, но почти все последствия прогулки на морозе местный колдун убрал. А вот с ожогами, Генри пожал плечами, вообще ничего не может сделать. Артефакт уничтожен. Я думаю, ты хотела об этом узнать, да? Честно говорямне от этого не легче.
***
Мари отлежалась достаточно, чтобы у нее восстановились силы, вернулся голос и почти пришла в норму обмороженная кожа, подлеченная шаманами. Заросло, как на собаке. Северная магия и правда творила чудеса.
Мари даже немного покорила себя за то, что относилась к ней скептически. Ожоги заживали тяжелеенекому было их подлечить магией, к тому же, Мари подозревала, что нанесли их не простым огнем. Дверь в комнату распахнулась, повеяло свежим, морозным воздухом, и снова зашел Генри. Мари не помнила, когда тот ушел, и не понимала, как давно это было. Стянув с рук перчатки, он бросил на стол пучок темно-зеленых трав. Мари, окончательно стряхнув с себя остатки сна, подтянулась на кровати.
Что это?
Голос прозвучал и уже только от этого Мари хотела радостно взмахнуть руками, но пальцы сильно кольнуло, и она спрятала их обратно под одеяло, стараясь больше ими не шевелить.
Все, что я смог достать тебе от ожогов, Генри плюхнулся в кресло, не рассчитал и ударился об деревоон, похоже, давно спал в последний раз. Демон. Никогда не думал, что окажусь где-либо, без возможности уйти. У нас нет ни одного телепортирующего артефакта, Генри кивнул головой в сторону выхода. У них тоже.
Решаемо.
Решаемо. Возвращаясь к ожогам. Ты не хочешь рассказать, что случилось?
Не хочу, Мари тяжело вздохнула, закашлявшись. Но нужно. И начать мне, видимо, придется очень издалека. Когда-то давно моя семья переехала в Андагару. Не знаю зачем, правда. Отцу, наверное, было выгоднее работать там. Понятия не имею, чем он занимался, но деньги приносил.
Видно было, что Генри крайне удивился такому отдаленному началу, но виду старался не подавать.
Детей в семье кроме меня тогда не было. Потом мама забеременела, как раз когда начались проблемы с деньгами. Отец каким-то образом договорился о моем браке с андагарским аристократом. Хочется, конечно, надеяться, что они волновались о моем будущем, но по правде говоря, просто не хотели кормить лишний рот.
И зачем это аристократу?
Им нужно разбавлять кровь. У них там уже столько родственников переженилось, что дети либо не рождались, либо рождались калеками. Так вот, меня как можно скорее выдали замуж. Сначала было тяжело. Со временем уже привыкаешь, с кем как нужно здороваться, когда как низко поклониться, кто должен делать поклоны перед тобой, как разговаривать на приемах, Мари поежилась. Но это не важно. Через год я родила ребенка. Мне тогда было шестнадцать, и, казалось, это самое сложное, что могло быть в жизни, она горько усмехнулась. Наверное, тогда это и правда было нелегко. Семья моего мужа отличалась своими радикальными взглядами, а учитывая, что при этом они имели и немалый вес среди аристократии, они еще и мешались всем остальным, ровно сидящим на своей заднице, сливкам общества.
Радикальными взглядами?
Помнишь клетку с рабами? А рабство, вообще-то, запрещено. Но работорговля и рабовладение не наказуемы. Они пытались повлиять на это. Да и вообще, как ты мог заметить, в Андагаре проблем, на которые никто не обращает внимания, не занимать. Так вот, о чем я? Мой муж был лицом их семьи. Единственный, уже выросший, ребенок и всё такое. Так что он все эти идеи и продвигал. Вот в один день его и убили, чтоб не мешался. Я в этот момент гуляла по саду
Мари замолчала, в красках вспоминая все, что произошло.
Появились люди. Женщины. Знаешь, что самое интересное? Каждая из них видела меня на разных мероприятиях, каждая была со мной лично знакома. И это не помешало им наставить на меня оружие. Кинжалы, маленькие топоры, одна даже вызвала молнию себе на ладонь. Акана сказала, что им нужен всего лишь ребенок. Всего лишь, да? А знаешь, какое оружие было у меня? Мари указала пальцем на свой сапог. Вот этот кинжал, которым я не умела пользоваться. Даже не думала тогда, что мне такое может понадобиться.
И ребенок на руках?
Да, Мари снова вздохнула и, отведя взгляд от Генри, начала смотреть в стену перед собой и крутить в руках нитку от постельного белья. Иногда я мечтаю сейчас оказаться там. Знаешь, что я сделала? По-моему, даже хорошо так пырнула одну в руку ножом. А потом руки скрутили уже мне. Они забрали ее у меня, просто вытянули, плачущую, из рук. А меня выкинули за город, в пустыню. Утром, прямо перед солнцепеком. Думали, что не выживу.
Генри медленно протянул свою ладонь и осторожно тронул Мари за руку. Та даже и не заметила.
Это еще не все, хочешь знать предел моей глупости? горько усмехнулась Мари. Сейчас и до него дойдем. Как ты уже знаешь, я дошла до небольшого поселения и прожила там почти месяц. За это время я придумала как минимум несколько сумасшедших планов по штурму столицы. Добралась до порта. Там встретила Ральфа, научилась воровать. А потом он принес мне амулет, который дарят каждому ребенку при рождении, и сказал, что ее уже убили. И я поверила, можешь себе представить? А недавно, когда я откапывала тот камень, я нашла настоящий амулет, который ей одела когда-то.
Мари, обмотавшись одеялом, потянулась за своими штанами, висящими на спинке кровати, и достала из кармана расколотый амулет.
Теперь я точно уверена, что к этому моменту ее уже нет в живых.
Мари начала избегать имени своей дочери, потому что каждый раз, когда она его произносила, становилось больно. Больнее, чем от ожогов.
Почему? Его не могли просто снять и выбросить где-то в пустыне?
Выбросить-то могли, но он бы не раскололся и не защитил бы меня, если бы его владелица была еще жива. А амулеты переходят по роду. А он взорвался холодом, и это меня спасло вчера. И сейчас я сижу тут и чувствую себя паршиво, конечно, но не так как раньше. Будто связь с Андагарой порвали.
Ожоги начали болеть с новой силой, и Мари неосознанно потянула к шее руки. Генри перехватил ее за локоть прежде, чем она успела дотронуться до волдырей.
Занесешь грязь, и придется снова чистить рану, Генри аккуратно положил руку Мари на кровать, и подошел к столу, на котором оставил травы. Их шаман сказал, что это неплохо может снять боль, после того, как его магия начнет рассеиваться.
Генри начал разминать травы в маленькой деревянной ступке, добавлять капли темно-красной концентрированной жидкости и тщательно все это перемешивать. Мари с интересом наблюдала за процессом, как завороженная. Когда он потянулся за еще одной травкой, чтобы добавить в смесь, она все же спросила:
Почему ты так хорошо разбираешься в приготовлении лекарств?
Говорю же, местный шаман сказал мне, какие ингредиенты понадобятся, Генри ответил, не отрываясь от процесса.
Да, но это не объясняет, почему ты с такой легкостью все это смешиваешь, измеряешьготовишь, в общем.
Генри на секунду прервался, но потом продолжил измельчать травы.
Моя мать была знахаркой. Не такой, как та, у которой мы брали золотую клетку. Моя мать ей и в подметки не годится.
Мари, скрипя зубами от боли, перевернулась на бок так, что бы лучше видеть Генри. Она ничего больше не сказала, но весь вид показывал, что Мари настроена слушать дальше.
Ничего интересного, если ты хочешь знать. Просто в один день она ушла, бросив семь детей, младший из которых еще с трудом разговаривал.
Поэтому ты пошел к наемникам?
Они хорошо платили, я мог им пригодиться. И мне не приходилось выслушивать от шести детей вопросы о том, куда пропала их мама.
Мари ничего больше не сказала, хотя хотела. Боль от ожогов усилилась, а по телу снова расползался жар. Она уже было понадеялась, что легко отделалась от последствий, а зря.
Генри постарался как можно быстрее закончить мазь, и уже через несколько минут подошел к Мари с миской в руках. За все это время она не издала ни звука, но лицо уже покрылось полосками от слез, а на ладонях остались кровавые следы из-за впившихся в кожу ногтейстарые бороздки еще не успели зажить. Генри присел рядом с кроватью и начал очень медленно, чтобы ничего не задеть и не сделать еще больнее, покрывать ожоги слоем зелено-коричневой густой мази. Почти ни одно средство так быстро не подействовало бы, но сейчас ожоги немного успокаивало и то, что мазь была холодной.
Мари, воспользовавшись шансом, спросила:
Почему ты это делаешь?
Что, сижу на полу и мажу твою шею перемятыми травами?
Возишься со мной? Не то, чтобы я была против, но мне интересно.
Генри случайно задел обожжённую кожу, и Мари вся сжалась в клубок, ее будто бы дёрнули за нерв.
Извини, пожалуйста, он наложил на это место побольше мази. Сейчас должно пройти, потерпи немного. Честно говоря, первый раз, когда ты влезла в сок золотой клетки, я помог потому что не бросать же тебя там. Да и чувствовал вину, растения все же моя часть работы. А потом ты ведь попадаешь в эти ситуации не потому, что делаешь что-то не так. Ладно, ты может и делаешь что-то не так. Но потому, что ты хочешь помочь людям. Да и если совсем уж честно говорить, то я просто не могу смотреть на то, как тебе плохо.
Мари было приятно это слышать, но мазь остывала, и ожоги болели с новой, не пойми откуда взявшейся, силой. Генри, заметив, как она извивалась, сказал:
Тот шаман, который в тот раз тебя лечил, дал еще и это, попробуй, он протянул маленькую темно-зеленую расплющенную лепешку.
Мари взяла ее, и, не раздумывая, сразу закинула в рот. Эта штука оказалась сжатым порошком. Горечь, как от всех лечебных растений, растеклась по рту. Стоило Мари дожевать ее, как сразу же ужасно начало клонить в сон.
Проснулась она от того, что Генри громко выругивался. Непонятно, сколько времени прошло, и что вообще случилось. Одно Мари знала точноона все еще чувствовала себя отвратительно, но уже гораздо лучше, чем раньше.
Глава 14
Мигом позже напарники в спешке телепортировались на родину Генри.
Стоило прийти весточке, как оба подскочили и за считанные минуты собрались. И мысли не возникало о том, чтобы разделиться. Генри слишком боялся оставлять Мари. Он уже убедился, что стоит ему отойти на шаг, и что-то сразу случаетсятак и сказал. Мари же видела, как передернуло Генри, пока он читал пришедшую записку. И ничто на свете сейчас не заставило бы ее дать напарнику отправиться туда одному. Даже ожоги на шее, которые и не думали заживать.
Обозначенное местополяна, недалеко от сгустка энергии, сначала показалась пустой. Напарники не сразу заметили шевеления в тени деревьев, откуда вышли люди. Мари признала в них андагарских наемников: свободные, но не путающееся во время работы, штаны; у мужчин торс голый, если не считать перекинутых через грудь кожаных ремней, на которых держалось оружие и различные баночки; у женщин грудь была перетянута плотной, светлого цвета лентой, поверх которой весели такие же ремни. И как только не промерзли в горах?
Чуть позже и Мари узнала Эмму и Карла. Рядом стояла, также с лезвием у горла, женщина, которую Мари видела впервые. Учитывая бросающуюся в глаза схожесть с Карлом и Эммой, и то, как Генри растерянно затормозил, увидев ее, Мари решила, что это его мать. У Эммы на щеке красовался довольно глубокий порез, из которого ручейком стекала кровь. У Карла под глазом был ярко-фиолетовый, но еще немного отливающий красным по краям, синяк. У женщины в районе виска все волосы слиплись от крови.
Один из мужчин разговаривал с миражом женщины. Она развивалась в воздухе, как призрак, и ее слова доносились как сквозь воду. Древняя магия.
Взять! Демон бы вас побрал простое задание чтоб эхом неслись по горам обрывки фраз.
Мари успела разглядеть только страшный шрам у женщины на лицо. Вместо одного из глаз красовался шрам. Мигом позже мужчина шагнул вперед и мираж растворился в воздухе.
Этот был оснащен гораздо более качественным оружием, чем его компаньоны. Он заговорил на том языке, который Мари иногда, краем уха, слышала на Севере. Сквозь незнакомую речь пробивался хорошо знакомый, ярко выраженный южный акцент. Генри внимательно выслушал мужчину, и ответил на уже более чистом северном наречии.
Мужчина зацокал языком и что-то проговорил своим людям. Те прижали кинжалы еще ближе к пленникам. У Эммы из царапины на шее выступила кровь. Мари тихо про себя ругнулась, и заговорила самауже на андагарском наречии. Его почти не использовали в современном мире, но Мари понадеялась, что она будет понята.
Ты хочешь ингредиенты?
Мари спросила и сама ужаснулась своему акценту. Генри недоуменно смотрел на напарницу, не поняв ни слова. Мужчина, прищурившись, пригляделся к Мари и медленно кивнул.
Хорошо.
Она начала доставать из своих вещей оставшиеся артефакты и камни, и по одному кидать их в руки андагарцу. Потом, повернулась к Генри, и шепнула, чтобы он доставал заготовки растений. Когда напарники остались с пустыми руками, снова заговорила.
Мы отдаем почти все, что у нас будет, выдавила она.
Мужчина вскинул брови. Мари поняла, что над языком ей еще нужно будет поработать. Дальше она тщательнее продумывала предложения.
Откуда мы может знать, что вы не уйдете с ними? Мари кивнула в сторону пленников. Отдай детей, и мы отдадим остальное.
Запрос был глупым, и Мари это понимала. Но андагарец настолько удивился говором Мари на древнем языке, что не смог и возразить. А все остальные и вовсе не понимали диалога. Он поднял ладонь и слегка взмахнул пальцами. Эмму и Карла отпустили, они со всех своих заплетающихся ног бросились к брату. Один из наемников покрепче перехватил мать Генри.
Я жду, капитан наемников продолжал обращаться к Мари на древнем языке, полностью игнорируя парня.
Генри что-то шепнул сестре, та передала Карлу. Мари краем глаза заметила, как оба начали потихоньку отступать к зарослям. Андагарец даже не обратил на это внимание, полностью сосредоточившись на Мари.
Это всё, Мари пожала плечами. Она всем своим видом выражала «ничего не знаютак и было».
Нет.
И что же мы не отдали? Мари перешла на общий язык.
«В безвыходной ситуации всегда помогает наглое вранье»она уже представляла, как старухой наставляет молодежь. А потом подумала, что такими темпами ей до старости дожить не посчастливится.
Артефакты, которые неповторимы.
А вот тут могут возникнуть некоторые проблемы. Понимаете ли, такие артефакты крайне хрупкие
Вот чтобы сказать такую ложь, Мари пришлось просто выдавливать из себя слова. Воспоминания о том, она несколько раз чуть насмерть не замерзала на Севере в попытках эти «хрупкие» артефакты разрушить, слишком крепко засело в голове. Андагарец слегка наклонил голову и продолжал молчать, так что Мари пришлось продолжить.
У нас их нет.
А где они есть?
Боюсь, что нигде, Мари сглотнула, готовясь к началу кошмара. Они уничтожены.
А так хорошо все начиналось
Андагарец протяжно, разочарованно вздохнул. Мари послышалось, он тихо пробормотал, что практика языка ему бы не помешала. Он неохотно взмахнул пальцами уже по-другому. Матери Генри перерезали глотку в считанные секунды. Остальные наемники сгруппировались полукругом. Эммы и Карла на поляне уже и духу не было.
Мари снова пробежалась глазами по людям. Четыре мужчины, две женщины и их лидер. У половины секиры, у остальных, насколько Мари смогла рассмотреть, кинжалы. Полностью в андагарском стиле. Генри снова вызвал свой топор из воздуха. Мари достала кинжалы.