Звук доносился снаружи, и я бросилась к единственному более-менее широкому окну на этажекруглому, под самой крышей. Предвкушала зрелище.
И зрелище меня не разочаровало.
Клирики дружно штурмовали мою защиту. Красиво таку меня аж в глазах зарябило. Тут тебе и кресты, и лепестки роз, и что там ещё в святом арсенале? Ну, лапочки же.
Я наслаждалась какое-то время, а потом решила, что хорошего понемножку и поманила духов.
Хм, что бы такое этим святошам сделать Я уже основательно пришла в себя, чтобы не отмахиваться от монахов, как от надоедливых мух, а основательно им насолить. Как бы только поинтереснее Ага.
Духи носились вокруг ветерками, заставляя волосы и полы платья трепетатьвсё как я люблю.
Улыбаясь, я открыла рот И ахнуть не успела, как меня схватили за плечи, грубо развернули и грубо впечатали в стену.
Мгновение мы с клириком смотрели друг на друга Потом я опомнилась и позвала духов, но сказать ничего уже не успеламонах, прижав к стене, закрыл мне рот поцелуем.
Нет, а А как же обет воздержания?!
Поцелуй был никакой, если честно. Понимаю, сложно целоваться, когда ты в процессе колдуешь. Не знаю, что он там творилзнаки какие-то посылал, наверное. Но, когда я, наконец, смогла повернуться, клириков с той стороны и след простыл.
Первое, что я сделалавлепила наглецу пощёчину. Он почему-то этого не ожидалдаже увернуться не успел.
И прошипела:
Я говор-р-рила, не с-с-смей ко мне приближатьс-с-ся?!
Монах спокойно потёр щёку, и не, глядя на меня, направился к выходу.
Наглец!
И целоваться ты не умеешь! всё, что пришло мне на тот момент в голову.
Уже у двери клирик обернулсяя увидела его кривую усмешку.
Ты тоже.
Я три дня с ним потом не разговаривала, что святошу абсолютно не смутилоон отлично беседовал сам с собой. Нет, в смысле со мной, но за меня же и отвечал. Удивительно, но это злило ещё больше его "духа".
А спустя где-то неделю, когда я, отдыхая, стояла, любуясь пейзажем за окном (точнее, его отсутствием), предложил выйти, наконец, где-нибудь погулять. Вот, знаю ли я, какой отличный зимний сад есть в соседнем городе?
Вроде как я дура и не поняла, что если соблазнюсь садом, окажусь без защиты. Я огрызнулась, но, признаться, заскучалатам снаружи была зима, и красиво сверкало солнце на льду и сугробах. Но не было никакой возможности увидеть это хотя бы из окон замкаснег на моей проклятой земле просто не лежал. Таял моментально, а вода испарялась. Голый камень, да. Только что не раскалённый, как, наверное, в аду.
Спустя месяц спокойной жизни я расслабилась и перестала ждать опасности по крайней мере с тыла. А зря.
В ночь на смену года, когда по всей стране устраивали вечеринки и карнавалы, монах очень грамотно, надо сказать, попытался меня "освободить".
Вернувшись из кабинета в спальню я, ничтоже сумнящеся, как обычно подошла к кровати и оказалась заперта в пентаграмме. Несильной такой пентаграмме, всего-то на сутки. Я даже значения сначала не придала. Засмеялась только:
Что, святоша, решился, наконец. Мечом или крестом?
Креста тебе много будет, дух, заявил монах, вскидывая руку. Она мгновенно засияла, и мне пришлось отвести глаза.
Дурак, я не выдержала, отвернулась. Подождал бы немного, я бы тебя отпустила, да, я врала. И что? А теперь просто убью.
Святоша молча ухмыльнулся, а я, краем глаза пытаясь за ним наблюдать, заметила, что он на меня почему-то не смотрит.
Ну как хочешь. Давай, экзорцист, начинай.
Я устроилась поудобнее. Дальнейшее можно было рассчитать, как по нотам. Сейчас он "начнёт", я упаду в обморок, проснусь, а вместо святоши рядомтруп. Как-то даже скучно. И грустно почему-то.
И какая-то ма-а-аленькая часть меня совсем не хотела, чтобы святоша умирал.
Пентаграмма засиялаярко до рези. Я вскрикнула, прижала кулаки к глазам и поняла, что вот-вот потеряю сознание.
Тишину прервал громкий, поставленный голос монаха, заставивший почему-то содрогнуться.
Меня в очередной раз скрутило, когда из центра схемы полезли уже знакомые цепи-змеи. Я прижала руки к лицу и закричала.
Вот на этом лично для меня ритуал и закончился, потому что сознание я всё-таки потеряла.
А пробуждение было оченьгм весёлым.
Меня трясли за плечо. Сильно, я даже пару раз головой о пол ударилась.
Дух! вопил очень даже живой монах. Как ты это сделал?!
Я отмахнулась и со стоном улеглась на пол. Оставь меня, призрак, устала я
Дух! Отвечай!
Вот. Если я не отвечу, он не успокоится.
Я открыла глаза. И тут же, ахнув, вскочила на ноги.
Моя спальня заросла. Серьёзно, плющом, виноградом и розой. Крупные тёмные грозди свешивались с потолка (и не смотри, что сейчас зима), а стыдливо выглядывающая из-за веток роза одуряюще пахла.
Очень романтично. Прямо пастораль.
Это чего такое? выдавила я. Это как так получилось?
Ты не знаешь?! монах кинулся ко мне, но запутался в виноградной лозе и чуть не упал. Это же ты сделала!
Я?!
Минуту мы пялились друг на друга с совершенно одинаковым удивлением.
Монах отвёл взгляд первым. Дрожащими пальцами коснулся виноградной грозди. И выдохнул, качая головой:
Нет Не может быть Этого просто не может быть.
Ага. Полностью с тобой солидарна, святоша.
Я отломила гроздь и совершенно машинально сунула в рот пару ягод.
Сладкие.
Остальная гроздь упала на пол, когда я разглядела, что случилось с моими запястьями.
На нежной, прозрачной коже горели какие-то символы и, что совсем плохо, я не знала их значения.
Да плевать со значением, откуда?!
Я всё ещё трясла руками, когда монах рядом странным, надломленным голосом позвал:
Алисия.
Я покосилась на него.
Бледный, как мертвец, клирик смотрел на меня во все глаза.
Так ты и правда человек?..
Дошло! буркнула я. Лучше поздно, чем никогда.
У монаха подкосились ноги, и он упал на колени. И дрожащими пальцами осенил меня крестом, повторяя:
Я не знал я не знал!
Я отступила от него на всякий случай.
Чудно. Теперь знаешь, и с чувством выпалила. А со спальней-то мне что теперь делать?!
Конечно, монах не знал. Его, кажется, больше волновало, насколько я человек.
Пришлось мне сменить комнату: как убрать это цветущее и благоухающее безобразие, я понятия не имела. Зато у меня появился свой сад. Небольшой, но зато какой необычный. И странный. Виноград не растёт из ниоткуда, как и роза, и вьюн. Должна быть почва, должна быть подпитка.
Первое время, разглядывая символы на запястье, я боялась, что сад качает из меня силу. Тем более что сначала я просто валилась с ног от усталости. Но после приступа со мной и раньше такое бывало. И быстро проходило, как прошло и сейчас.
Так что же это тогда?
Ответов не было нигде, а это злило. И не только это. Мой монах Я уже серьёзно подумывала вызвать духов и отправить святошу туда, откуда его принесли. Достал. Если раньше он меня обзывал "духом" и всячески выказывал неприязнь, то теперь суетливо извинялся и смотрел с подозрением. Странный тип.
Теперь между нами была этакая неловкость. Мой святоша, кажется, не понимал, как себя со мной держать.
Алисия так то, что ты вы ты рассказывалараньшепро себя правда? спросил он в первый же вечер.
Моё имя звучало непривычно, когда он его произносил. Как-то неправильно, будто не меня зовут. Не знаю, почему.
А ты решил, я тебе лгу? буркнула я, под задумчивым взглядом монаха расправляясь с тортом. Что?
Зачем ты тогда убивала?
Я нахмурилась.
Кого? Армэля, принца? По-твоему, надо было по головке погладить? Он меня изнасиловать хотел.
Ты могла бы, - юноша запнулся. Ну хорошо. А короля, твоего отца? И других людей моих братьев? Селян? За что?
Много будешь знать, начала я. И некстати поперхнулась тортом. А, ладно. Отец решил отдать меня вашим. Твоим братьям. Я не хотела Я тогда
Монах смотрел внимательно, а я постоянно теряла слова под его взглядом.
Ты не понимаешь. Никто из вас не понимает. Я никогда не была человеком. Меня всегда всегда считали одержимой, проклятой, кем угодно, но не человеком. Запирали под замок, подальше, лишь бы глаза не мозолила. Вот я и не знаю Вот я и стала такой, какой вы меня хотите видеть!
Какое-то время после моего вскрика царила тишина.
Потом монах тихо произнёс:
То есть ты отняла десятки жизней только потому, что обиделась на людей?
Я лишь стала такой, какой вы меня хотите видеть, повторила я.
Монах смотрел на меня. В его взгляде читались одновременно жалость и осуждение.
И впервые за долгое-долгое время мне вдруг неизвестно почему стало стыдно.
Откровенность за откровенность, монах, объявила я на следующий вечер. Ты тоже хотел меня убить. Тебя это не смущает?
Не называй меня так, устало попросил святоша. Я не монах. Я рыцарь, я принадлежу к ордену. Но я не монах. И меня зовут Александр.
Александр, протянула я, пробуя, как звучит имя.
Хм, а мне нравится.
Арман обязательно сократил бы его до Алекса. Или Ксандра. Или Алека.
Итак, ты хотел меня убить, напомнила я.
Мы сидели в "саду", я срывала виноград, услужливо тянущийся к рукам. Сладкий.
Не убить, поморщился мо Александр. Освободить. Я не знал, что ты человек.
Я усмехнулась.
Замкнутый круг, да? Вы считаете меня кем угодно, только не мной, вы меня преследуете, а я вас убиваю. И это никогда не кончится.
Неправда! Александр теребил розу, срывая лепестки, добрался до шипов и скривился. Неправда. Если ты не будешь такой как сейчас. Если ты сможешь сделать это, он обвёл взглядом мою бывшую спальню, ещё раз, никто тебя больше не тронет. Если ты больше не будешь отнимать жизнь.
Я не выдержала, рассмеялась ему в лицо.
О да. Сейчас я выхожу из замка, попадаю в лапы к твоим братьям Да они не дадут мне даже веточку вырастить, ага, учитывая, что я до сих пор понятия не имею, как это у меня получилось.
Нет, если мы выйдем вместе, возразил юноша.
Я улыбнулась.
Александр мы с вами разные. Ты и я. Я и твои братья. Как день и ночь. Ваша вера застит вам глаза, не даёт увидеть во мне человека. Кто я такая, чтобы бороться с вашими убеждениями? У меня есть свои. Если бы вы просто оставили меня в покое!
А ты бы потихоньку уничтожила весь мир, отозвался юноша.
Я вздрогнула.
Как он узнал, что я об этом думала. Не всерьёз, но
Не всерьёз?
Вера не может застить глаза, печально произнёс Александр. Она их открывает. Посмотри на себя, Алисия. Ты боишься. Ты одинока, ты в клетке, но это ты себя в неё загнала. Ты жалуешься, что с тобой плохо обращались? Девочка, ты принцесса, ты всегда прекрасно жила, ты не знала бедности, например. Ты хоть представляешь, каково приходится беднякам, юным попрошайкам на паперти? Ты видишь только себя, жалеешь только себя. И лжёшь сама себе, что печально.
Угу, я отбросила виноград. Давайте, убейте меня за это.
Никто бы тебя не убил, вздохнул Александр. Мы бы обязательно поняли, кто ты. Тебе бы только на пользу пошла жизнь в монастыре, очищение Мы бы смогли тебе помочь.
Ага. Запрёте в монастыре. Ещё лучше, хихикнула я. Чудно. Мечта моей жизни.
А это? юноша обвёл руками комнату. Мечта твоей жизни?
Я прикусила губу. И выдавила:
Всё равно я вас всех ненавижу. Вы убьёте меня, дай вам только шанс. Ты и сейчас ищешь повод, чтобы меня убить, святоша. Прекрасно, узнал, что я человекничего, через минуту объявишь ведьмой. Только способ "очищения" изменится.
По вере вашей да будет вам, процитировал юноша, опустив взгляд и скрестив пальцыпоза до боли напомнившая молитвенную.
Я фыркнула и ушла заниматься свитками.
Конечно, я ни на мгновение этому святоше не поверила. Это не его грызли цепи-змеи, не о нём травили байки по всей стране и за её пределами, и не его родной отец отправил на смерть. И вообще, с чего он взял, что может меня понять? Как он вообще посмел так думать?! Он, святоша, со своим сверкающим мечомменя? "Почему ты убива-а-аешь?" Да я бы всё на свете отдала за возможность родиться, как все, чтобы отец и мать были живы, счастливы, и
Свиток полетел на стол. Я с силой тряхнула связку кисточек, нашла более-менее чистую и принялась вырисовывать пентаграмму.
И я бы сейчас была замужем за каким-нибудь принцем-лордиком, строила глазки его вассалам и ругалась с фрейлинами. Просто передел моих мечтаний. Уж лучше как есть
Затейливые значки-символы вспыхнули, пентаграмма потекла, превращаясь в сплошной светярко-алый, волнующий, волшебный
Лучше?! Я чуть не убила единственного друга и не потому, что плохо старалась! Я безвылазно "живу" в мрачном замке, меня окружают духи, с которыми, естественно, не поговоришь. И я вынуждена беседовать с каким-то монахом, лишь бы скрасить одиночество.
Вот уж правдапредел мечтаний!
Я прикусила губу, сосредоточилась И только в последний момент сообразила, что перепутала свитки и вместо призыва творю бог знает чточуть ли не портал на ту сторону, или, как святоши предпочитают говоритьад.
Торопливые мазки кистью, чтобы хоть защиту поставить, если уж зачеркнуть этот волшебный бред не получается, не помогли. Я упала на колени, а потом и вовсе стукнулась лбом о пол. И, задыхаясь, успела заметить, как из алого портала на свет рвётся нечто громадное, гротескно-уродливое. И, одновременно, яркий свет меча святоши вздымается, слепя глаза, ужасая
Возмущённое, причудливо смешанное со страхом: "Ты сдурела?" было первым, что я услышала, когда очнулась. В воздухе снова разносился аромат роз и, кажется, яблок. Да, прелых яблок.
Весьма оригинальный способ выразить свой протест, принцессавызвать демона. Благодари Богаили в кого ты там веришь, что я оказался рядом.
Я открыла глаза, осмотрела свой зацветший и плодоносящий яблоками (почему яблоками?!) кабинет и с удовольствием потеряла сознание, успев прошептать:
Да что б ты сдох! Совсем.
Реплики святоши дожидаться смысла не было. Наверняка очередное проклятье в мою сторону. Таких, как я им, наверное, Господь проклинать не запрещает
Проснулась я, как ни странно, у себя в кровати, слабая, как котёнок, и с жутко саднящим горлом.
Рядом, прислонившись лбом к столбику балдахина, сидел Александр и вроде бы спал. Меня поразило, каким бледным он кажется в неверном утреннем свете.
Свя-а-а-тоша, хриплым голосом прокаркала я, устав на него любоваться.
Юноша вздрогнул, поднял голову. И выдохнул:
Наконец-то.
Я попыталась закутаться в одеяло, но сил даже на это не хватило. Неожиданно помог Александр. Ещё и подушку подоткнул.
Ты не приходила в себя неделю, неизвестно зачем сообщил он.
Я хмыкнула:
И ты ещё здесь? Не сбежал к своим братьям?
А по-твоему я должен был оставить тебя в таком состоянии?
Я вскинула брови. Ах, ну да, ну да. Сама мораль и благородство.
Ну, спасибо.
Пожалуйста, буркнул он и поставил на столик рядом с кроватью дымящийся кубок. Вот, выпей.
И направился к двери.
Иди сюда.
Александр замер. Медленно обернулся.
Что тебе?
Ложись, я взглядом указала на подушку рядом с собой. Ты с ног валишься.
Алисия, медленно начал он.
Давай. Ты же хочешь, улыбнулась я, сама ничего не понимая.
Но когда он оказался рядом, и я смогла до него дотронуться, стало вдруг хорошо-хорошо. В три, нет, в десять раз уютней. И тёплое и живое рядом, под рукой. Сильное. А я же так устала
Алисия, тихо произнёс Александр. Ты сосёшь из меня жизнь. Ты знаешь?
Я придвинулась к нему почти вплотную. Потёрлась носом о его плечо.
Пра-а-авда?
Он медленно повернулся. Мгновение я смотрела в его глубокие и тёмные сейчас, необычайно тёмные глаза и чувствовала нечто сродни радостного предвкушения и одновременно страха.
А потом он потянулся и, сжав мои плечи, впился в губы.
Когда-то, не так, в сущности, давно, он также целовал меня у окна, вжимая в стену. Хм, также? Да нет, тогда прижимались только губы. Сейчас всё было по-настоящему. И огонёк, тот опасный огонёк горел в нём ярко. А я, кажется, впервые в жизни его не боялась.
Жизнь. Да, наверное, так это называется. Я пила её, а он предлагал. Сам. Жизнь. Тепло. Свет. Я жаждала это. Жаждала почувствовать, всецело и полностью завладеть, я мечтала об этом сама не понимая, я мечтала. О, как же сильно я этого хотела!
Первый поцелуй плавно перетёк во второй, третий Я сбилась со счёта и тонула, задыхаясь от наслаждения. А потом, на мгновение отстранившись, смотря в его глаза, абсолютно безумные, выдохнула: