Высокочтимая Сестра, голос Врега звучал громко и содержал в себе свет, достаточно света, чтобы сбить меня с толку. Он ещё выше поднял ладонь. Пожалуйста! Пожалуйста, не вреди моему супругу. Он лишь хочет помочь тебе. Мы оба этого хотим. Пожалуйста Если тебе необходимо причинить кому-то боль, пусть это буду я! Он и так ранен, сестра пожалуйста, не вреди ему ещё сильнее!
Врег, отойди от неё, бл*дь! громко сказал Джон. В его голосе звучал страх, пока он всё ещё пытался перевести дыхание. Отойди от неё! Сейчас же, чёрт возьми!
Я уставилась на Врега. Моргнув, я взглянула на Джона позади него.
Какая-то часть меня не могла сложить два плюс два.
Я не могла осмыслить, что говорит Врег, что вообще не так. Что бы ни вызвало страх на его лице, я знала, что это сделала я. Что бы ни вызвало боль и страх, исходившие от света Джона, я знала, что это тоже сделала я и теперь тело и свет Врега тоже источали боль.
Он стоял между мной и моим братом, защищая Джона от меня.
Я с трудом управлялась со своим разумом, пытаясь заставить его работать, пока по мне курсировала насыщенная злость. Я чувствовала, что теперь они собираются против меня, подступаются ко мне как к дикому животному. Они выстрелят в меня дротиком, бросят в клетку.
Может, они будут правы в этом поступке.
Я подумала о Ревике внизу, сидящем в своего рода клетке. Я пыталась вспомнить, что сказала ему. Что-то в попытке вспомнить точные слова, прозвучавшие между нами при последней встрече это просто убило мою злость.
Я осталась с усталостью и растерянностью.
Я взглянула на всех них, чувствуя, как они смотрят на меня.
Я увидела сидящую там Уллису, и её широко раскрытые глаза содержали больше понимания. Я посмотрела на неё, на её безупречное лицо, фиолетовые глаза и великолепные, идеально уложенные рыжие волосы, и вспомнила, как мы с ней буквально несколько вечеров назад сидели за тем же самым столиком с Чандрэ, Хондо и Ниилой.
Мы играли в карты.
Мы пили, играли в карты, говорили о жизни, об операции в Макао.
Я вспомнила, как Уллиса рассказывала мне о поездке на лодке в Викторию с её последним любовником и говорила мне, что нам с Ревиком тоже как-нибудь нужно туда отправиться, когда мы
Мой разум не хотел завершать эту мысль.
Уллиса медленно поднялась на ноги.
Двигаясь осторожно, но по-прежнему с этой своей грацией, в идеально женственной манере, свойственной её телу кинозвезды, она не отрывала взгляда от моего лица, и её свет источал печаль, пока она шла ко мне. Она была разведчицей, но в то же время оставалась мягкой.
Как Кали. Как моя мать.
Я совершенно не такая.
Её длинные рыжие волосы свободно спадали на спину, и я осознала, что уставилась на неё, гадая, была ли она одета в то же самое платье во время её встречи с Ревиком.
Она была моим другом. Она присутствовала на моей свадьбе.
Сестра, Уллиса протянула ко мне руку, и её глаза наполнились слезами. Сестра. Я так сожалею. Я так сожалею. Я думала она задохнулась словами. Я думала, ты знала об этом. Он сказал мне, что ты знаешь. Что ты дала добро
Я силилась понять её, осмыслить её слова.
Я думала, ты знала, произнесла она ещё тише. Слёзы покатились по её лицу. Он сказал мне, что ты знаешь, возлюбленная сестра. Что вы обсудили это. Я думала, у него есть разрешение
Прежде чем я успела осознать выражение её лица, Врег повысил голос.
Сестра! прорычал он. Я услышала понимание в его словах. Ещё явственнее я почувствовала это в его свете. Его голос сделался резким, открыто сердитым. Отойди от неё, бл*дь. Сейчас же!
Уллиса остановилась как вкопанная.
Однако она не отвела от меня взгляда.
Ты хочешь умереть, сестра? рявкнул Врег. Тебе жить надоело?
Я чувствовала, что она всё равно хочет поговорить со мной, но она неохотно подчинилась Врегу. А может, она почувствовала то же самое, что и он. Может, она увидела что-то на моём лице. Честно, я не знаю.
В любом случае, я ощутила то, что почувствовал Врег.
Во мне. В моём свете.
К тому моменту я почувствовала всё.
Я посмотрела на саму Уллису, с каждой секундой понимая всё больше, но мне этого не хотелось. Я больше не желала здесь находиться. Я вспомнила, как Кали смотрела на меня на пляже, и боль в моей груди усилилась. Я вспомнила, как Даледжем смотрел на меня, на нас; выражение, стоявшее в голубых глазах Уйе, его слёзы, полное боли лицо Кали. Лили, прислоняющаяся к спине и плечу Ревика и наблюдающая, как он раскрашивает мультяшного зайчика. Ревик на пляже, до боли сжимающий мои пальцы
Мне так жаль, сестра, шёпотом произнесла Уллиса.
Она плакала, но и это я не могла осмыслить.
«Мне нужно уйти», подумала я.
Возможно, я сказала это вслух или только в своём сознании.
Однако я сказала это, повторила ещё громче, пока слова не отложились в мозгу и не подтолкнули меня к действию.
«Мне нужно уйти. Мне нужно уйти отсюда. Немедленно».
В какой-то момент я сдвинулась с места.
Я отвернулась от всех них. Я беззвучно пересекла комнату, направляясь к ближайшему выходу. Я ощутила на себе свет Джона, ту его боль в сочетании с беспокойством, которое теперь сделалось удушающим и превращалось в панику. Я чувствовала, что Балидор уже почти добрался сюда.
Я чувствовала Юми, Врега, Ниилу, Уллису
Я чувствовала видящего с зелёными и фиалковыми глазами.
Я чувствовала Тарси. Кали.
Единственным, кого я не чувствовала, был Ревик.
Все онивсе мытеперь вынуждены находиться вместе, запертые в толстых стенах с односторонними окнами. Они не могли уйти от меня, как и я не могла уйти от них.
Я продолжала шагать, ища выход.
Я не знала, куда направляюсь, но сомневалась, что это имело значение.
У меня сохранилось воспоминание о том, как я стояла на палубе на пронизывающем ветру, но не знаю, реальное ли это воспоминание или просто то, чего мне хотелось. Кажется, это было на самом деле. Я помню, как воздух и ветер проносились сквозь меня. Я помнила, как смотрела на океан, слушала шум двигателей но в какой-то момент и там ко мне кто-то пришёл, и ощутив приближение их света, я ушла прежде, чем они успели добраться до меня.
Я понимала, что веду себя как-то неправильно. Я знала, что со мной что-то не так.
Я не могла спать. Они сказали, что мне нельзя спать.
Мне нужно пойти куда-нибудь, чтобы подумать.
Мне нужно пойти куда-нибудь, где мне не придётся ощущать их света, их эмоции, бьющие по мне как лопасти двигателя по волнам. Я чувствовала, будто все они преследуют меня, хотят затащить назад, обратно в камеру, где я буду колотить руками по стенам, и никто меня больше не услышит.
Не знаю, как я в итоге оказалась у той двери.
Я не помню, как решила пойти туда.
Я даже не понимала, откуда мне известно, чья это каюта.
Но я всё равно постучала по наружной панели, колотя по ней кулаком, пока мне не открыли. А увидев стоявшего там человека, я ощутила иррациональный прилив облегчения.
Элли! Анжелина озадаченно уставилась на меня, одетая в пушистые пижамные штаны и лаймово-зелёную футболку. На футболке красовался логотип человеческой группы, которую я смутно помнила по Сан-Франциско. Элли, сейчас середина ночи. Ты в порядке?
Не знаю, сказала ли я ей что-то.
Я знаю лишь то, что в какой-то момент я уже не стояла в том серо-зелёном коридоре. Она завела меня внутрь и закрыла за мной дверь. Впервые с тех пор, как я увидела Кали на том пляже, всё вокруг перестало вращаться в светлых и тёмных уголках моего сознания.
Всё впервые замерло неподвижно.
Глава 36Оставлена в покое
Я слышала их за дверью.
К тому времени прошло уже несколько часов.
Снова наступил день.
Я сидела в задней части соединявшихся жилых комнат, испытывая невыразимое облегчение из-за того, что мне не нужно было говорить с теми, кто приходил сюда в поисках меня. Мне не приходилось открывать дверь. Я могла просто сидеть на диване и смотреть, как Сасквоч играет в игры-стрелялки на настенном мониторе в жилой комнате, которую они переделали в общее пространство.
Время от времени кто-то протягивал мне пиво.
Иногда они протягивали мне что-то покрепче пива.
Я не знала, что именно сказала им в те первые часы.
Я не спала, но теперь уже чувствовала себя спокойнее, хотя бы потому, что никто меня не тревожил. Никто у меня ничего не спрашивал. Никто не заставлял меня что-либо делать. Никто не хотел, чтобы я что-то решала. Никому не нужно было, чтобы я решала их проблемы.
К общему пространству, в котором я провела ночь, примыкало четыре спальни.
Люди, жившие в этих комнатах, приходили и уходили вместе с обитателями четырёх комнат напротив, а также с несколькими другими обитателями жилой зоны для людей. До тех пор я не знала, но на самом деле могла бы и догадаться, что мои старые друзья из Сан-Франциско теперь образовали социальную фокальную точку для более молодой группы, составлявшей человеческий Список Смещений.
Я обнаружила, что среди людей-Списочников они были мини-знаменитостями.
В одной из этих четырёх комнат жил Джейден.
Мой бывший, в прошлом небольшая звезда каналов до C2-77, а теперь подчинённый Данте, уже занимал довольно высокое место в пищевой цепочке. Он и Сасквоч делили одну комнату. Анжи и Фрэнки делили другую.
Люди жили по двое, как и большинство видящих, особенно если не находились в каком-либо деликатном положении. Я знала, что некоторые видящие жили даже вчетвером, так что это не являлось чем-то необычным, но всё равно вызывало какое-то ощущение нереальности, словно мы перенеслись в общежитие колледжа Сан-Франциско.
Время от времени в дверь кто-то стучал.
Я слышала знакомые голоса.
Обычно отвечала Анжи, и после того, как я в первые несколько раз покачала головой, она перестала спрашивать, хочу ли я их видеть, и просто говорила им всем уходить.
Я также слышала, как они говорили ей разные вещи.
«Не давайте ей спать. До тех пор, пока она не начнёт вести себя более осознанно», сказал Балидор.
«Нужно, чтобы перед сном её проверил кто-то из нас. Видящий, имею в виду»услышала я слова кого-то другого, возможно, Юми.
«Это форма светового шока, возможно, связанная с событиями предыдущего года»
«Её нельзя оставлять одну. Следите, чтобы она пила достаточно воды. Обеспечьте ей спокойствие и тепло. Не давайте ей заснуть»
Кто-то другой говорил все эти вещи возможно, их там было несколько. На сей раз мужские голоса. Может, один из них принадлежал Балидору, другой Врегу или Джону.
Вскоре после этого я услышала Джона.
Его спина болела, как и ножевое ранение, которое из-за меня вскрылось. Его свет тоже болел, но в первую очередь я ощущала раздражение, желание поговорить со мной. Я чувствовала, что он злится на Ревика, на Балидора, на Кали, на Уллису. Я чувствовала, что он хочет поговорить со мной, но я сказала Анжи не впускать и его тоже.
Кто-то ещё подошёл к двери позднее, имею в виду.
Через несколько часов.
Этот некто мало говорил, по крайней мере, так, чтобы я могла услышать.
Поначалу я вообще не слышала голоса, но чувствовала его свет.
Он долго простоял там, и я ощущала, как он спорит с Анжи, пытаясь добиться, чтобы она его впустила. Я чувствовала, как он говорит, что она мне не помогает, и никто мне не помогает, что бы они ни думали, и что бы я им ни говорила. Я ощущала, как он угрожает войти силой. Я чувствовала, как он говорит, что меня должен увидеть хоть кто-то из видящих, что как минимум один из видящих с высоким рангом должен осмотреть меня и убедиться, что я в порядке.
Я чувствовала, как он говорит, что это необязательно должен быть он.
Джейден почувствовал или услышал что-то, потому что нахмурился, взглянув на меня. Он сидел в той же комнате на другом диване, напротив меня.
Вскоре после этого Джейден подошёл к двери.
В итоге он с грохотом захлопнул её и запер, но прежде я услышала повышенные голоса. В этот раз я расслышала голос Ревикагромкий и такой злой, каким я, возможно, никогда его не слышала, но также ощущала его страх.
Мне было всё равно. Большую часть этого времени я держала глаза закрытыми и повелевала ему уйти.
В итоге он так и сделал.
По правде говоря, я удивлялась, что ни один из них до сих пор не вошёл силой.
Я ожидала, что кто-нибудь так сделает. Но испытала безмерное облегчение из-за того, что они так не поступили.
Анжи провела со мной большую часть той ночи, и Сасквоч тоже, хотя он почти ничего не говорил. Фрэнки сидела на полу, смеялась, жаловалась на мужиков-козлов и говорила, что мне надо дать Ревику помучиться, пока он не сообразит, что нельзя быть таким придурком и выходить сухим из воды. Джейден играл в видеоигры с Сасквочем, когда Фрэнки не играла, делал какие-то штуки на наладоннике и говорил с Данте по коммуникатору, обсуждая, что делать со Списками Смещения.
Большую часть времени я чувствовала, что он наблюдает за мной, временами пристально смотрит, осознает моё присутствие даже тогда, когда его взгляд не был обращён на меня. Я ощущала на себе его внимание, и некоторое время спустя мне стало сложно иметь с этим дело. По большей части я старалась всё игнорировать.
Так ночь медленно перетекла в день.
В какой-то момент Сасквоч протянул мне косяк, и не подумав, я затянулась им и закашлялась, потому что мои лёгкие возненавидели этоненавидели дым, ненавидели его вкуса затем забеспокоилась, что могу уснуть.
Однако я не уснула.
Должно быть, прошло несколько часовочередной интервал, очередной период времени на часах, когда они выпустили Ревика из клетки.
Он вернулся и снова затарабанил в дверь, но в этот раз никто ему не ответил. Я говорила им, что в этом нет никакого смысла, и он может отпереть замок своим разумом. Кажется, это заставило их всех занервничать и, возможно, даже напугало, но он не открыл дверь этим способом.
Я ощущала в нём печаль. Я ощущала, что он пытается поговорить со мной.
Я даже не думаю, что я злилась.
Я просто хотела, чтобы он оставил меня в покое.
Я хотела тишины, и даже когда Фрэнки постоянно трещала о парне, на которого она запала, и в сочетании с взрывами и музыкой от монитора, поскольку Сасквоч продолжал играть в видеоигры, а Джейден то и дело созванивался с Данте даже со всем этим здесь казалось тихо, до странности умиротворённо. Может, всё дело в обыденности.
Я знала, что этот отпуск от реальности не продлится долго.
Уйдя во второй раз, Ревик не появлялся дольше.
Наступила очередная ночь. Затем очередной день.
В какой-то момент приходила Кали, но я сказала не открывать ей дверь, и в итоге она тоже ушла.
Я до сих пор не спала, но всё сильнее и сильнее уставала.
Тебе бы в душ сходить, сказала мне Фрэнки.
Я посмотрела на себя, осознав, что одета в армейскую одежду с пляжа, что у меня в трусах, рубашке и лифчике наверняка остался песок, и в волосах тоже. Я постаралась сообразить, как долго я просидела тут, время от времени потягивая пиво и поглощая пищу, когда кто-то вручал мне миску с рисом и овощами.
Я всё ещё думала, когда кто-то опять постучал в дверь, на сей раз громко.
Я чувствовала его там. Что-то сказало мне, что в этот раз я не смогу просто повелеть ему уйти. Я закрывала свой свет щитами практически с тех пор, как пришла сюда, но я знала, что это мне тоже не поможет.
В этот раз он почти не говорил с Анжи, когда она открыла дверь.
Я слышала, как он сказал ей что-то, что я не разобрала, затем повысил голос.
Элисон! его голос прозвучал резко, почти как приказ, но я по-прежнему слышала там печаль. Он вложил в свой голос достаточно света, чтобы я напряглась, сидя на диване. Элисон! Выйди сюда. Сейчас же. Иначе я сам зайду.
Ему не нужно было уточнять, что он говорит серьёзно.
Я чувствовала, что она настроен решительно.
Я увидела, как Джейден нахмурился, затем начал вставать.
В этот раз я поднялась на ноги первой.
Когда я встала, они все застыли и уставились на меня. Даже Сасквоч перевёл взгляд, не поставив свою игру на паузу, отчего на его анимированный аватар навалились зомби, с которыми он сражался на экране. Я уставилась туда, странным образом очарованная тем, как они начали жевать части тела аватара. Затем я моргнула и посмотрела на остальных.
Я стояла там, силясь обрести равновесие.
В итоге я встретилась взглядом с Джейденом.
Всё хорошо. Мне пора, я обвела взглядом их всех.
Фрэнки, которая сидела рядом с Сасквочем на диване и выглядела ребёнком, устроившимся рядом с его большим телом. Джейден, с его длинными волосами и поджарым телом, закалённым пребыванием на корабле и долгими часами работы с Данте и остальными. Анжи, которая стояла у двери и наблюдала за мной с обеспокоенным лицом.
Спасибо, произнесла я, не зная, что ещё сказать.
Если будет вести себя как козел, возвращайся, сказала Фрэнки.
Она поставила своего игрока на паузу, и та застыла в странной выжидающей позе, слегка покачиваясь, пока игра ожидала её возвращения.
Серьёзно, сказала она, и её тёмные глаза вторили этой серьёзности. Ты можешь в любое время остановиться с нами, Элли. Сколько тебе угодно.
Сасквоч кивнул, и его карие глаза выражали симпатию, когда он глянул на меня.
Типа, в любое время, Элли-потэлли, сказал он, одной рукой сжимая игровую консоль и хмуро косясь на дверь. Он и правда кажется придурком, добавил он тише. Реально стероидный козел. Хамское гнилое х*йло. Ты можешь переехать к нам.
Я кивнула, стараясь сдержать улыбку и кивнула ещё раз.
Спасибо, сказала я.
Затем, не зная, что ещё сказать, я развернулась и пошла к двери.
Я более-менее вернулась в своё тело, даже если не чувствовала себя абсолютно нормально. Я не ощущала себя так, как в кафетерии с Джоном и Врегом, где понятия не имела, где нахожусь, что делаю, и что вообще происходит. Я знала, почему я ухожу, кто я, кто стоит за дверью Даже если я с трудом могла заставить себя почувствовать что-либо по этому поводу.
Даже мысль о том, чтобы сейчас иметь дело с Ревиком, вызывала у меня тошноту.
Но я реально очень устала, бл*дь.
Всё моё тело болело, пока я пересекала общее пространство, направляясь к двери. Когда я увидела Ревика, стоявшего там, выражение его лица стало настоящим ударом под дых. Я не смотрела на него достаточно долго, чтобы решить, что означает это выражение.
Вместо этого я посмотрела на Анжелину и попыталась найти слова.
Спасибо, Анжи, сказала я наконец.
Она обняла меня, обхватив руками мои плечи и спину.
Она подержала меня так несколько секунд, глядя по спине и словно одной лишь силой воли придавая мне сил. Это тронуло меня достаточно, чтобы развеять часть того тумана, который душил мой свет. Когда она отпустила меня, я осознала, что хватаюсь за её руки, хотя объятия уже продлились дольше обычного прощания.
Мне потребовалось ещё несколько секунд, чтобы её отпустить.
Затем она холодно посмотрела на Ревика, нахмурившись.
Ты настоящий кусок дерьма, ты это знаешь? спросила она.
Но когда я повернулась, Ревик не смотрел на неё. Он смотрел на меня.
Его светлые глаза изучали меняосторожные, печальные, открыто обеспокоенные, напуганные. Я почувствовала, как его свет кружит вокруг моего аккуратными касаниями, словно стараясь прочесть меня, не подступая слишком близко.
В этот раз я тоже не могла выдержать его взгляд.
Возвращайся в любое время, произнесла Анжи уже громче. По-прежнему складывалось ощущение, будто она говорит с Ревиком, а не со мной. Заходи в любой момент, когда тебе захочется, Элли. И ты можешь оставаться здесь так долго, как пожелаешь.
Ревик наградил её тяжёлым взглядом.
Я ощутила в нем злость, и его пальцы сомкнулись на моей руке. Он нежно потянул меня, пытаясь ненавязчиво отвести от порога, а обернувшись через плечо, я увидела и почувствовала настоящий источник его злости. Там стоял Джейден, сверливший Ревика своими холодными голубыми глазами.
Он уставился на место, где Ревик сжимал мою руку, и его лицо напоминало бледную маску.
Да, Элли, Джейден повысил голос, заговорив громче, чем Анжи. Ты можешь переехать к нам, если захочешь. Только скажи. У нас есть комната. Бл*дь. Да мы освободим комнату, даже если для этого придётся делить кровати. Можешь не сомневаться.
Я ощутила от Ревика очередной импульс ярости, когда он окутал меня плащом своего света, притягивая ближе к себе.
В этот раз жест показался чрезмерно оберегающим.
Прежде чем я успела сообразить, чем это может быть вызвано, мы уже зашагали вперёд.
Точнее, Ревик зашагал, а я последовала за ним.
Мы сделали как минимум двадцать шагов по коридору прочь от той комнаты, когда дверь за нами наконец-то закрылась. На мгновение я вновь почувствовала Анжи и нерешительность в её свете.
Она думала, что отдала меня абьюзеру. Она позволила моему мужу прийти и забрать меня, и она не могла решить, правильно ли она поступила.
Мне хотелось бы сказать ей, что всё будет хорошо.
Но я понимала, как это прозвучит.
По правде говоря, не помню, чтобы я что-то нормально им объяснила о том, почему я там находилась, но я могла представить, как выглядела, когда явилась к ним на порог. Они знали Ревика как Syrimne dGaosкак убийцу. Они воспринимали его как того, кто наверняка причиняет боль своей жене, ведь он убил так много других людей. Жестокие люди имели склонность быть ну, жестокими.
Должно быть, Джон им что-то сказал.
Чёрт, да я сама могла сказать. Хотелось бы мне помнить. Я понятия не имела, что наговорила им, когда только пришла туда, или даже в первые часы после этого.
Я помнила, как Анжи орала у двери на кого-то вскоре после моего приходана кого-то, кто в моём нынешнем чуть менее помутнённом состоянии теперь напоминал Джона.
Но естественно, Джон пришёл бы сюда. Ревик попросил бы его прийти. Балидор также мог попросить его попытаться поговорить со мной. Они бы первым делом послали Джона, потому что Джон знал Анжи и остальных.
Но Анжи и Джона не впустила.
Подумав об этом, я ощутила неожиданный прилив тепла к моим старым друзьям из-за их попыток защитить меня от всего, что они считали вредом. Они изо всех сил старались уберечь меня, пусть даже всего лишь тем, что дали мне право запрещать любому входить в обустроенное для меня убежище.
Я думала обо всём этом, когда Анжи наконец-то закрыла дверь за мной.
И как только дверь захлопнулась, злость на лице Ревика, казалось, рассеялась. Он остановился в коридоре, осматривая меня глазами и светом, примерно в двадцати метрах от двери в комнату, которая вмещала то, что осталось от моей прежней жизни, и людей, которых я знала до него.
Пока он осматривал меня, к его глазам и рукам вернулась та нерешительная насторожённость.
Я видела, как он заметил мою одежду и, вероятно, как от меня пахлоучитывая выражение на его лице.
Однако когда он заговорил, он спросил то, что я меньше всего ожидала услышать.
Ты накурилась? спросил он, всё ещё осматривая меня.
Я попыталась вспомнить, когда курила тот косяк с Сасквочем, и нахмурилась.
Другие тоже курили. Я знала, что на мне мог сохраниться запах последних косяков, которые выкурили другие: Сасквоч, Джейден и Фрэнки. Запах мог остаться на моих волосах и одежде ещё долго после того, как его воздействие на мой организм закончилось. Из-за всего остального в моём свете я не могла достаточно чётко мыслить, чтобы решить, какой ответ на его вопрос будет самым правдивым.
Я подумала, что возможно, была под кайфом прошлой ночью.
Я знала, что перестала принимать косяки, когда ощутила головокружение. После этого я начала отмахиваться от них, но не помнила, как давно это было.
Субъективно казалось, что прошло несколько дней.
Когда я не ответила сразу же, Ревик выдохнул.
Я почувствовала, как из его света вышел импульс злости, но опять-таки это не ощущалось направленным на меня.
Не знаю, то ли он прочёл мой свет, чтобы узнать ответ на свой вопрос, то ли пришёл к собственному ответу, основываясь на моём молчании и выражении лица. В итоге я почувствовала, как он решил забить на это, хотя ему понадобилось несколько попыток. Щёлкнув себе под нос, он покачал головой, словно раз и навсегда вытолкнул это из своего света.
Затем он взял меня за руку, крепко сжав пальцами.
Пошли, сказал он грубовато.
Он ласково потянул меня за руку, его свет просил меня пойти с ним по серо-зелёному коридору обратно к центру корабля.
Я не пыталась ему противиться.
Мысль о том, чтобы спорить с ним, даже не приходила мне в голову. Я не ощущала ни агрессии, ни чего-либо ещё в его адрес.
Я не спрашивала у него, куда мы направляемся.
Глава 37Сокрушённая
Он привёл меня обратно в резервуар.
По дороге мы миновали людей, которые пялились на нас.
Видящие, обслуживавшие станцию охраны снаружи резервуара, тоже пялились на нас. Я окинула взглядом их лица и глаза, не особо обращая внимание.
Ревик говорил с ними, но я не разбирала почти ничего из того, что он сказал.
В самом конце я расслышала, как он сказал им оставить нас в покое.
Я почувствовала, как они противятся этому запросу, хотя не слишком присматривалась к их реакции.
Я слышала, как Ревик по дороге совершил как минимум один звонок по коммуникатору, но разобрала лишь немногие слова. Я слышала, как он сказал кому-то «Да, она со мной» незадолго до того, как отключился и взглянул на меня, словно убеждаясь, что это по-прежнему я держу его за руку.
Не помню, чтобы он говорил что-то непосредственно мне после той первой горстки слов. Большую часть дороги по кораблю он молча вёл меня за руку.
Думаю, к тому времени нехватка сна всерьёз сказывалась на мне.
Когда мы наконец-то прошли все протоколы безопасности и вернулись в замкнутую конструкцию резервуара, он меня не отпустил. Он повёл меня прямиком в уборную через низкую дверь, которая находилась слева от его стола.
Бережно заведя меня в узкую комнатушку, Ревик не отпустил мою руку, когда наклонился, чтобы нажать на кнопки включения воды и регулирования температуры.
Включив душ, он ничего не сказал.
Слегка нахмурившись, он просто повернулся ко мне и показал одной рукой жест, который у видящих означал краткую просьбу о разрешении.
Увидев, что он смотрит на мою одежду, я кивнула.
Он не медлил и сразу же начал раздевать меня.
Я осознала, что слегка вздрагиваю, ощущая боль в нём и в себе, но я не отстранялась от его пальцев. Он снял с меня армейскую рубашку и начал расстёгивать ремень, сдёрнул мои брюки с бёдер, затем присел на корточки, чтобы снять их со ступней и лодыжек.
Я видела, как на пол сыплется песок.
Я видела, как он сыпался из штанов, затем из моего нижнего белья. Я видела, как Ревик уставился на это, словно на несколько секунд зациклившись на этом факте, и из его света выплеснулось ещё больше боли.
Он по-прежнему ничего не говорил.
Вместо этого он запихал мою одежду в люк в стене и выпрямился в полный рост, повернувшись ко мне лицом. Он оставался передо мной, раздеваясь сам, и приступил к этому практически сразу же, как закончил раздевать меня. Осознав, что он намеревается принять душ со мной, я попыталась решить, что чувствую по этому поводу.
Но ничего не былоя ничего не чувствовала.
Так что я просто стояла и смотрела, как он запихивает свою рубашку, а потом и брюки в ту же дыру в стене. Затем он снял душевую лейку с держателя и смыл песок с кафеля в водосток. Я проводила крупицы взглядом, по-прежнему не сдвигаясь с места.
Затем Ревик взял меня за руку.
Он завёл меня в кабинку, под горячую воду. Я просто стояла, пока он намыливал меня, затем смывал пену тем же душем, которым ополаскивал пол. Он дважды помыл моё тело, затем встал позади меня и стал вспенивать шампунь на моих волосах.
Он по-прежнему толком не говорил со мной.
Я слышала, как он пару раз бормотал что-то о том, как я пахла дымом, но я не могла понять, адресовалось это мне или нет. Я также ощущала в нём боль, но он, похоже, пытался контролировать её или как минимум скрывать большую её часть от моего света. Когда он забормотал что-то в третий раз, уже на русском, я покосилась на него.
Он не стал встречаться со мной взглядом, и я просто смотрела на его лицо, затем на его тело, затем на его эрекцию. Ревик не пытался скрыть её от меня, но взял мой подбородок и аккуратно заставил отвернуться, чтобы я тоже не смотрела на него.
Затем он продолжил пальцами выскребать песок и дым из моих волос.
Он три раза помыл их шампунем и только потом, похоже, решил, что этого будет достаточно.
Смыв всё мыло и выключив воду, Ревик замотал меня в большое полотенце. Он вывел меня в другую комнату, легко положив ладони на мои плечи и спину, но вновь двигаясь с напряжённой целеустремлённостью.